Он посторонился, давая мне посмотреть на тело, да и сам заглянул через мое плечо. Уже потом я подумал, что тогда он мог спокойно броситься к двери, если бы захотел.
Спустя какое-то время он сказал:
- Он умер от ран, так ведь?
Я буркнул в знак согласия. Я осматривал шею мертвеца, осторожно щупая края резаной раны. Кожа вокруг была холодной, помертвелой и сухой, как если бы в теле совсем не осталось крови.
- От этой раны он, бесспорно, и умер. Интересно, чем ее нанесли?
- Может, мечом? - предположил он.
- Может быть. Рассечено уж больно ровно - слишком ровно для кремневого ножа. По-видимому, обсидиан. - И все же насчет меча я сомневался. - Рана довольно мелковата, не так ли? Скорее всего это был нож или бритва. Мечом ему бы просто снесли голову.
- Не обязательно. Тот, кто наносил удар, мог не иметь достаточно простора для размаха.
Я обернулся и внимательно посмотрел на этого молодого жреца. А он и впрямь не дурак, подумал я, только эта сообразительность когда-нибудь доведет его до неприятностей.
- Ты прав, - согласился я. - Это был или нож из чего-то более твердого, чем кремень, или его убили в тесном пространстве. Или то и другое вместе. А это как раз запросто. Ведь чем меньше в данном случае пространства, тем скорее тот, кто наносил удар, предпочел бы нож. - Я попытался представить себе все тесные пространства, какие могли прийти на ум, - какая-нибудь комнатушка, парилка в бане, ниша на задворках храма. Ведь люди стараются совершать убийства в местах уединенных, сокрытых от посторонних глаз.
Я отошел от мертвеца на шаг, чтобы со стороны осмотреть остальные раны.
- А про эти отметины ты что думаешь? - спросил я.
На сморщенной и посеревшей коже виднелись многочисленные проколы, порезы и вздутия.
- Не знаю, - сказал он. - Но они явно наносились умышленно. Когда ты вошел, я как раз думал над тем, что они похожи и на шрамы после истязаний шипами или раскаленными иглами, какими обычно пользуются жрецы.
- Но зачем это делать?
- Может, хотели наказать?
- Это похоже на правду, - согласился я, так как прекрасно знал, что жрецы именно так и поступают. От страшных воспоминаний я содрогался до сих пор. - Или его хотели заставить заговорить. - Я принялся разглядывать лицо мертвеца. Глаза его были открыты и поблескивали в свете факела. Зрачки еще не помутнели, как обычно случается после наступления смерти. Что, интересно, они видели? Что хотели выудить из него при помощи пытки?
Я смерил жреца пристальным взглядом.
- А почему ты захотел снова посмотреть на тело?
- Да мне все не давали покоя эти отметины. По-моему, с чем-то подобным я уже встречался раньше.
То же самое я мог сказать и про себя. Я тоже видел нечто похожее. Потому и пришел сюда сейчас.
- Понимаешь ли, я удостоен чести служить при храме на Большой Пирамиде, - объяснил он. - Я участвовал в проведении жертвенного обряда на празднике Поднятых Знамен. Так вот там у одного из рабов тоже были подобные отметины - проколы, порезы, ожоги. Я хорошо разглядел их, когда мы укладывали этого человека на жертвенный камень. Я помню…
- Я тоже помню, - перебил его я. - Ведь он был уже мертв, когда попал к вам, так ведь?
Жрец изумленно вытаращился на меня:
- А ты откуда знаешь?
- Я был там. Он прыгнул вниз со ступенек на полпути к вершине. Нам пришлось потом тащить его на самый верх да еще уговаривать пейналя и огненного жреца принять жертву. - Теперь я и сам вспомнил этого Ельтеота - это он встречал нас на верхних ступеньках. - Я тоже заметил тогда эти шрамы.
- Так это был ты?! Ну теперь припоминаю! А как все странно, правда? Ты притащил тогда к нам эту исколотую и изрезанную жертву, а теперь вот мертвое тело точно в таком же состоянии обнаружено прямо перед домом твоего хозяина. Что же происходит? - Он прищурился, внимательно разглядывая меня, а я не сводил глаз с мертвого тела в паланкине.
- Понятия не имею, - медленно проговорил я. - Мне надо хорошенько поразмыслить.
Я все еще пребывал в раздумьях, когда молодой жрец ушел. Потом у меня зашипел и погас факел, и я продолжал размышлять над случившимся уже в темноте.
Я просто не мог пойти к себе в конуру и ждать, пока за мной пришлют. Мне необходимо было вырваться из когтей главного министра. Но как? Я должен как можно быстрее найти этих колдунов и привести их к Монтесуме, да так, чтобы меня не поймал на этом мой хозяин. Тогда я бы отдался на милость императора, и, если он соблаговолил бы, то смог остаться в живых.
Так что мне оставалось одно - выследить этих колдунов. Я соображал лихорадочно - даже взмок, - и тут до меня наконец дошло, как действовать. Я понял и как поймать убийцу человека, найденного нами в канале, и как выяснить, почему на его теле обнаружилось мое имя.
Сам мертвец был половиной послания, а вот второй его половиной являлось мое имя. Либо послание предназначалось мне - я, правда, никак не мог его истолковать, - либо оно было обо мне. Но в любом случае, как я заключил, мне необходимо ответить на него. Я должен дать ответ, и убийца сам придет за мной.
Убийца приведет меня к этим колдунам. Омовенный раб Сияющего Света подвергся столь же жестоким истязаниям, как и мертвец, находившийся сейчас перед моими глазами. Это означало, что оба они побывали в руках одного и того же человека. Омовенный раб оказался одним из тех, за кем охотились мой хозяин и император, к их же числу, стало быть, принадлежал и утопленник, выуженный из канала. И его чудовищная худоба скорее всего объяснялась тем, что его держали в темнице впроголодь.
С другой стороны, Сияющий Свет, даже будь он убийцей, вряд ли мог послать мне эту мрачную "весточку", так как не принадлежал к малому кругу людей, знающих мое полное имя. Но он мог действовать с кем-нибудь сообща. Тот омовенный раб был своеобразным посланием, а тело в канале служило напоминанием.
Тогда же я утратил всякую веру в историю об изгнании Сияющего Света. Я не догадывался, искренне ли верила его мать в то, что говорила, но я решил в любом случае рассказать ей правду.
У меня не хватало времени наведываться к каждому, кто знал точную дату моего рождения, - пусть их и было немного. Да и о чем расспрашивать их - нескольких старых жрецов да моих родственников? И разве признались бы они в чем-то мне, неудачнику и изгою, опозорившему собственную семью?
Я решил лучше найти торговца и через него добраться до убийцы.
Я смотрел на мертвое тело, чьи очертания теперь были уже различимы благодаря забрезжившему на улице свету. Я снова и снова разглядывал его раны и содрогался при мысли о том, какой опасности могу себя подвергнуть, пытаясь устроить западню человеку, способному на такое.
- Я не знаю, кто ты, - неожиданно для себя проговорил я вслух. - Но у нас с тобой есть что-то общее. Обещаю тебе: я поймаю нашего врага!
Шуршание метлы, донесшееся с улицы, и запах костерка возвестили мне, что солнце начало свое восхождение.
ЧЕТВЕРТЫЙ ДЕНЬ
СТЕРВЯТНИКА
Глава 1
Когда я выскользнул из комнатушки под лестницей, небо еще не растеряло густой темной синевы. Где-то в доме наверняка уже пекли лепешки. От этой мысли я почувствовал голод и поймал себя на том, что вожу носом по воздуху. Конечно же, я уловил какой-то дымок, хотя запах казался странным. Помимо обычного аромата кукурузного толокна, чувствовался еще какой-то едкий привкус, которого я не мог распознать.
Я вспомнил, что мне нужно поскорее уносить отсюда ноги да постараться как можно быстрее добраться до дома торговца. Но мне сначала хотелось заглянуть в каморку к старику, и если Кролик еще воевал со своим взбунтовавшимся кишечником, то я смог бы прошмыгнуть в нашу комнату на глазах у метущих двор женщин, а потом и вовсе удрать на улицу.
Осторожно заглянув во двор, я обнаружил, что не все так просто.
Двор никто не мел, а ведь эту работу полагалось делать до рассвета. Я глянул на небо, подумав было, не ошибся ли я со временем, но убедился, что это не так. Такое впечатление, будто женщинам не велели подметать сегодня утром.
Запах дыма ощущался здесь отчетливее. Он ударил мне в нос, и я чуть не чихнул.
Посреди двора на корточках сидел Кролик. Он находился спиною ко мне, поэтому я затруднялся определить его состояние. Кролик был не один - рядом с ним, широко расставив ноги, стоял какой-то человек с огромной деревяшкой в руках и смотрел на нашу со стариком дверь.
Прошмыгнуть мимо них не представлялось никакой возможности. Но я еще некоторое время колебался, после чего решил уйти потихоньку. Мне, конечно, было интересно, почему они там и что это за деревяшка.
Я уже отвернулся, как вдруг понял, на что они оба так увлеченно смотрят. Из-за нашей со стариком двери вырывались клубы дыма.
Не раздумывая я бросился во двор и заорал:
- Эй вы! Там же человек! Давайте вытащим его!
Старый раб уже давно не ходил. Без посторонней помощи он не смог бы выбраться оттуда и сгорел бы заживо или задохнулся.
Я бежал к двери и кричал:
- Ну вы, давайте же, шевелитесь! Чего застыли?
Но оба будто не слышали меня. Они пялились на соседнюю дверь, из-за которой теперь тоже вырывался дым. Я буквально набросился на них, и только тогда они меня заметили. Кролик неуклюже попытался встать на ноги, второй человек резко обернулся.
- Ну ты! - заорал он.
В этот момент клубы дыма окутал и их обоих. Ослабленный стариковым зельем, Кролик беспомощно корчился на коленях, а его приятель зашелся в сухом кашле. Потом дым добрался и до меня, резанув по глазам и забив горло. Задыхаясь, я прохрипел:
- Подожгли, сволочи!
Сквозь слезы я заметил, как приятель Кролика метнулся в мою сторону. Он тоже ничего не видел в дыму, но голос мой узнал.
- Что ты здесь делаешь? - заорал он.
Это был слуга хозяина, а предмет в его руках оказался деревянной колодкой, какие надевают на неблагонадежных рабов на невольничьем рынке.
Ухватив одной рукой колодку, он потянулся ко мне. Я лягнул его. Тогда он откинул деревяшку и бросился на меня, но я проворно увернулся, попутно пнув его еще раз. Он упал.
Я подхватил с земли колодку. Тяжелая и неудобная, она никак не подходила для оружия, но это было все, чем мы оба располагали. Когда слуга попытался подняться на ноги, я со всей силы огрел его этой деревяшкой по голове. Он беззвучно упал лицом в землю.
Шум за спиной напомнил мне о Кролике. Он пытался подняться, одной рукой опираясь на землю, а другой беспомощно отмахиваясь от дыма. Я огрел колодкой и его, он свалился рядом со слугой и затих.
Вся эта драка происходила в полном молчании, поэтому не привлекла ничьего внимания. Я огляделся по сторонам, двор был пуст.
Отойдя в сторону, я пытался отдышаться, одновременно протирая глаза.
Вскоре стало заметно, что клубы дыма, валившие из обеих дверей, порядком уменьшились, теперь оттуда просачивались только ленивые слабые струйки. Я надеялся, что огня больше нет, хотя это никак не повлияло на план, который я намеревался выполнить.
Глотнув побольше воздуха и закутав лицо в плащ, я бросился в нашу со стариком конуру, моментально окунувшись в удушливую раскаленную мглу.
Оказавшись внутри, я сдернул с лица плащ и протер глаза. Дышать было невозможно - как с плащом, так и без него. В кромешной тьме я споткнулся обо что-то мягкое и упал, сильно ударившись коленом. От боли я стиснул зубы, чтобы не закричать и не наглотаться горячего дыма.
Ползая на четвереньках, я нашел то, обо что споткнулся. Это было человеческое тело. Я начал трясти и щипать лежащего на полу, но он не подавал признаков жизни.
Мне не хватало воздуха, и я подумал, что пора было спасаться самому. Головой я ударился о стену и, шаря по ней руками, нащупал внизу, почти у самого пола, какое-то отверстие. Непредусмотрительно сунув туда пальцы, я тут же отдернул их, обжегшись.
Проклятый слуга устроил поджог из соседней комнаты, предварительно проковыряв в глиняной стене дыру. Я представил себе, как он орудовал там, стараясь действовать быстро и бесшумно, чтобы не потревожить нас раньше времени. Кролик, боясь признаться в том, что пренебрег своими обязанностями, конечно же, уверил его, будто я нахожусь в своей комнате, поэтому Колючка предпочел не рисковать, а выкурить меня оттуда при помощи дыма. Он рассчитывал, что я выбегу во двор, задыхаясь от кашля, с разъеденными дымом глазами, и тогда на меня, совершенно беспомощного, наденут колодку.
О жизни старого раба ни хозяин, ни его живодер слуга, разумеется, думать не собирались.
Пятясь задом, я споткнулся о плетеный сундук и вздохнул облегченно - ведь теперь я знал, где выход. Поднявшись, я подхватил с пола сундук и, шатаясь, побрел к выходу, даже не заметив, как треснулся плечом о дверной косяк.
На улице я уронил сундук на землю и в изнеможении рухнул на него. Я понимал, что мне нельзя оставаться здесь ни минуты, но я должен был отдохнуть и отдышаться. Так я лежал, хватая ртом воздух, пока не услышал женские голоса.
- Гляди-ка, что это с ними?
- Это что, Уицик?
- А что это за вонь?
Я с трудом приподнял голову. Рядом стояли две девушки. Я знал, что они живут здесь как наложницы то ли моего хозяина, то ли кого-то из его родни. Их отцы - скорее всего какие-нибудь провинциальные царьки - наверняка отдали их сюда на каких-то условиях. Сейчас они держали в руках метлы и смотрели на нас с Уициком так, как смотрят отцы на своих детей, когда те не изволили подняться с постели после рассвета.
- Да это ж Яот! - изумленно вскричала одна. - Что здесь произошло? И почему Кролик с Уициком лежат на земле?
Я взглянул на светлеющее небо и понял, что надо торопиться. Скоро взойдет солнце и во двор сбегутся люди, включая моего хозяина. Да притом и Уицик с Кроликом наверняка очухаются - ведь не убил же их я.
- А вы не поздновато? - буркнул я и, открыв крышку сундука, принялся рыться в нем.
Рев раковины-трубы с вершины Большой Пирамиды возвестил городу о тем, что солнце встало.
- Да мы пришли сюда спозаранок, только Уицик прогнал нас, - сообщила одна из девушек. - Да еще грубил мерзавец.
- А теперь вот валяется посреди двора. Куда его девать? Мне же мести надо!
- А ты обойди это место, - предложил я. - Боги уж как-нибудь простят тебе.
Я разочарованно разглядывал содержимое сундука, которое прокоптилось и провоняло так, что потеряло всякую ценность. Но я не особенно переживал - ведь это были вещи старика Дорогого. Старый раб умер, а я даже не мог всплакнуть о нем, поскольку у меня не было ни слез, ни времени их проливать.
В сундуке меня интересовала только одна вещь, но я почему-то не видел ее. Я похолодел при мысли о том, что Уицик мог опередить меня и заглянуть в сундук перед тем, как устроить пожар. Я успокаивал себя тем, что вещица очень мала и, наверное, затерялась под ворохами накопленного за многие годы барахла. Твердя себе это, я перебирал вещи, небрежно отбрасывая в сторону дешевые безделушки и выцветшие веера из перьев.
- Эй! Ты что делаешь? Еще не хватало нам собирать этот хлам!
Обнаружив наконец нужную мне вещь на самом дне сундука, где она пролежала долгие годы, я с облегчением зажмурился. Вещица была очень мала - настолько мала, что помещалась в зажатом кулаке, - зато исходившее от нее тепло вселяло уверенность.
Удушливый дым к тому времени полностью развеялся, и одна-единственная слезинка все же выкатилась из-под моих ресниц, когда я, сидя возле почти пустого сундука, предавался воспоминаниям.
Старику Дорогому я уже ничем не мог помочь, но знал, на что он благословил бы меня. Он хотел бы, чтобы я воспользовался возможностью и поскорее удрал. Удрал и осуществил свой план - поймал бы убийцу, нашел колдунов и привел их к императору.
Ведь теперь мне стал ясен смысл этого послания, одной частью которого был мертвец, а другой - мое имя.
Теперь я понял, что именно я, и только я, нужен был Сияющему Свету, или его сообщнику, или им обоим. По-видимому, они и держали у себя этих колдунов. Скорее всего это они предприняли попытку похитить меня при помощи Туманного и его сына, а когда я удрал, они убили одного из колдунов и послали его тело моему хозяину в качестве напоминания. Тот однажды уже пытался передать меня в их руки, на этот раз он, вероятно, прикажет своему живодеру слуге привести меня в такое состояние, при котором я попросту не смогу удрать.
Меня мучил только один вопрос: кто же является сообщником Сияющего Света и как им удалось втянуть в свои дела Туманного с сыном? В какой-то момент я начал было подумывать, что мое имя на том клочке нацарапал именно Туманный. Но потом я спросил себя: а откуда он знает, как меня зовут? И откуда это известно Сияющему Свету?
Но более всего меня терзал другой вопрос, к которому я даже не знал, как подступиться, хотя и понимал, что не смогу спокойно спать в Мехико, пока не найду на него ответ. Почему именно я? Что я сделал? В чем провинился, из-за чего так много людей - и торговец, и его загадочный сообщник, и Туманный, и мой хозяин со своим слугой - готовы были меня убить, рискуя навлечь на себя немилость и гнев императора?
Я медленно поднялся.
- Можете все это собрать, - сказал я девушкам, указывая на разбросанное вокруг барахло. - Что-то, наверное, еще можно спасти. Вот и возьмите себе, а нам оно больше не понадобится.
Глава 2
Полдень застал меня в Почтлане, где я задумчиво созерцал каменную стену на задворках владений Сияющего Света.
Ломиться в главные ворота я не собирался. Я пришел сюда с простым сообщением и хотел убедиться, что оно дошло до нужного мне человека - до Лилии, матери Сияющего Света. Единственный способ передать его - до того, как хозяин прислал бы кого-нибудь за мной, или торговец со своими сообщниками попытался бы снова похитить меня, - это возможность встретиться с нею лицом к лицу, думал я. Я намеревался застать ее врасплох, без предупреждения, поразить сообщением и исчезнуть. Значит, мне следовало избегать встречи с ее домашними, а для этого проще всего оказалось перелезть через стену.
Я понимал, что для этого лучше воспользоваться темнотой. Но, будучи пойман днем, я бы просто снова попал к хозяину, зато ночью меня бы отловили уже как вора. К тому же дерево, росшее у самой стены, так манило меня; по нему я без труда мог взобраться на стену.
Решив воспользоваться этой возможностью, я полез. Удача сопутствовала мне и дальше, когда под стеной на противоположной стороне обнаружились густые заросли страстоцвета - удобная площадка для мягкого и бесшумного приземления.
Во дворе все оказалось так же, как в прошлый раз, - только сегодня здесь не сидел старик. Сегодня здесь вообще никого не было. Не то что людей, даже ни одной собаки.
Вздохнув с облегчением, я направился к ближайшей двери. Обычно закрывающая ее циновка, свернутая в рулон, стояла прислоненная к стене, так что вошел я беспрепятственно.
Комната оказалась пустой.
Я выругался про себя, сообразив: конечно, здесь никого нет, а зачем иначе оставлять дверь незавешенной? Я уже собрался выйти, когда что-то меня насторожило.
Нечто странное было в этой комнате.