- Я слышал весьма лестные отзывы о тебе, раб. Я знаю, что жизнь твоя была полна испытаний, но мы должны принимать судьбу, ниспосланную нам богами. Сейчас мне требуется человек осторожный и благоразумный. Я знаю, есть вещи, о которых мне не говорили, - от меня скрывали тех, кому я мог бы довериться. - Монтесума многозначительно помолчал. - Слишком многие из окружающих меня думают только о себе. Мне же нужен человек, помнящий о своем долге передо мной, перед наследником Кецалькоатля и земным слугой Тескатлипоки.
В наступившей тишине я думал лишь о мрачной сырой клети, где живот сводит от голода, а душу снедает осознание того, что ты можешь уже никогда не выпрямиться во весь рост и не увидеть солнца.
- А теперь, Яот, подтверди, что ты и есть тот человек, который мне нужен. - Голос за ширмой сделался совсем тихим, почти не слышным.
- Да, мой повелитель.
Ничего другого в тот момент я сказать не мог. Если императору нужен был человек, способный извлечь из его монаршего заднего прохода живых кроликов, то я должен был стать таким человеком.
Дальнейшие наставления с трудом доходили до моих ушей. Да я в них и не нуждался. Мне и так было ясно, чего от меня требуют - найти колдунов, сбежавших из неприступной темницы Монтесумы, несмотря на то что мой хозяин, главный министр, уже потерпел неудачу в поисках. Я должен был разыскать их и установить, нет ли связи между ними и человеком, чью смерть я видел сегодня вечером.
- Приведи нам этих людей, раб! Приведи сам, а не твой хозяин и не кто-либо еще.
Иными словами, Монтесума пожелал, чтобы я стал его личным шпионом в доме главного министра; и, если у моего хозяина имелись секреты от императора, тем хуже было для меня.
Последние слова переводчика были сродни еще одному витку веревки, которая уже почти сдавливала мою шею.
- Поиски ты начнешь завтра, - высокомерно проговорил он. - Начнешь прямо с темницы Куаукалько.
Глава 7
Бравый конвой моего брата выстроился в линейку, готовый следовать за своим начальником после того, как мы вышли от императора, но он взмахом руки отпустил их, и мы пересекли двор одни в полной тишине, если не считать стука его сандалий и шлепанья моих босых пяток. Он заговорил со мною, только когда мы оказались за воротами и я повернулся, чтобы уйти.
- Нам надо поговорить, Яот.
На небе уже появлялись звезды.
- Ты же знаешь, я не располагаю собственным временем, - напомнил я. - И так уже опоздал. Вот если хозяин как-нибудь отпустит меня…
Голос его звучал напряженно, когда он отрезал:
- Это связано с императорским делом! Ты же не думаешь, что я буду терять свое время и обсуждать с тобой свои личные вопросы? - И уже более мягко он прибавил: - Мне надо показать тебе кое-что. Тогда ты поймешь, почему для императора так важно найти этих колдунов.
- Я уже и так понял. Он же доходчиво дал мне понять, что я окажусь в горшке с тушеным маисом и бобами, если не разыщу их. А для меня это куда как важно!
Лев не стал дожидаться, пока я договорю, и зашагал через площадь. Бросив беспокойный взгляд на небо, я пустился догонять его.
- Куда ты идешь?
- Во дворец Ахаякатля.
Дворец, некогда построенный для ныне покойного отца Монтесумы, располагался на противоположном конце огромной площади Сердце Мира. Теперь он использовался как склад оружия и ценностей и посему надежно охранялся, хотя и стоял темный и на вид пустынный.
Стражники у входа, только глянув на моего брата, тотчас пропустили нас, даже не кивнув. Взяв в руки горящий факел, он повел меня по звенящим эхом коридорам.
- Послушай, я же сказал, что не располагаю собственным временем. Император не погладит тебя по головке, если я не смогу сослужить ему службу, так как хозяин забьет меня до смерти за опоздание…
Не обращая внимания на мои возражения, брат еще раз завернул за угол и остановился. Пристроив факел на подставку в стене, он оглянулся на меня и молча указал на что-то, лежавшее у него под ногами.
Мы находились в тесной, абсолютно пустой комнатенке. Здесь не было ничего, кроме одного предмета, который Лев, по-видимому, и собирался мне показать, - огромного деревянного сундука, стоявшего на полу посреди помещения.
- Что это? - спросил я с подозрением.
- Открой.
Крышка оказалась гораздо тяжелее, чем у тех плетеных сундуков, к которым я привык. На первый взгляд под нею не было ничего примечательного - только несколько старых одежек и еще парочка каких-то незнакомых мне предметов.
- Одежда? - удивился я. - Это что же, император хочет, чтобы я еще и стиркой занялся?
- Подними ее, - раздраженно произнес брат. - Подними и пощупай, тогда увидишь.
Поверх всей этой кучи лежала какая-то одежда наподобие женской, только с длинными рукавами и воротом как у жрецов и имперских посланников, когда они облачаются для особо торжественных случаев. Одежда эта была белая и расшита каким-то неизвестным мне узором, который, как я заметил даже при тусклом свете факела, сильно выцвел. Но не покрой и не этот узор насторожили меня, а ткань - тончайшая, почти невесомая, она прямо-таки ускользала сквозь пальцы, но когда я попробовал натянуть ее, то обнаружил, что она прочнее любой ткани, когда-либо оказывавшейся в моих руках.
- Ну? И что думаешь?
- Получше хлопка будет. - Потрясенный этим открытием, я почтительно положил ее на место и захлопнул крышку сундука. - Получше хлопка!
- Этот сундук выбросило на сушу на восточном побережье Божественного Моря несколько лет назад. Большую часть вещей из него Монтесума раздарил владыкам городов Тескоко и Тлакопана, ну а это оставил себе.
Пальцы мои еще чувствовали ткань, которую я только что щупал, а в голове крутился недавний разговор с Монтесумой.
- Император упоминал о чужестранцах с островов в Божественном Море, бледнолицых бородатых людях. Не их ли это вещи? - Я теперь уже начинал понимать, что так встревожило императора, - уж больно неземной вид был у этой невиданной ткани.
- Их. Эти и другие. Вот, посмотри. - Крышка сундука снова со скрипом открылась, зловеще нарушив тишину пустого пространства, и Лев вытащил что-то из него. Это был продолговатый узкий предмет, поблескивавший в свете факела.
- Какое-то оружие! - воскликнул я.
Предмет оказался чем-то вроде меча, разве что сам клинок был не из закаленной древесины, обрамленной по краям острым обсидиановым лезвием, а из цельного куска металла, немного похожего на серебро, только более тусклого и твердого.
- Покрепче бронзы будет, - заметил мой брат. - Помнишь, что сделали с нашими войсками тарасканцы несколько лет назад при помощи своих бронзовых мечей и копий? А теперь представь, как бы воевали наши воины, если бы имели оружие из такого вот металла, а не из древесины, кремния и обсидиана!
- А наши торговцы! Как бы они поживились, продавая такую вот одежду! - прибавил я, кивая на открытый сундук. - Ведь император это имел в виду?
- Он имел в виду, что те, кто обладает такими вещами, должны быть подобны богам, - бесстрастно заметил мой брат, опуская меч, но не расставаясь с ним. - А с богами, как известно, не шутят. По дошедшим до меня слухам, эти чужестранцы приплыли из-за Божественного Моря на лодках размером с дворцы. Они завоевали майя такими вот мечами и еще каким-то оружием, исторгающим из себя гром, огонь и дым и мечущим смертоносные камни.
Голос его задрожал. Лев всегда был набожным - слишком набожным даже для ацтека, - и этот разговор о богах вызывал у него трепет.
- Я так понял, он повелел устроить облаву на этих пропавших колдунов, - сказал я. - Чтобы они могли поведать ему, кто такие эти чужестранцы и что с ними делать.
- Более того, Монтесума считает, будто один из этих бледнолицых чужестранцев может быть самим Кецалькоатлем, вернувшимся, чтобы снова воцариться здесь.
Вот теперь я понял, что вызвало у императора такую озабоченность и желание во что бы то ни стало разыскать колдунов. И я понял, откуда взялся его страх, который я почувствовал даже через деревянную ширму.
Когда-то очень давно все земли, нынче принадлежащие Монтесуме, находились под властью тольтеков. Они прошли поистине удивительный путь развития, и всем самым лучшим вещам - искусству рисования, поэзии, изготовления изделий из ярких перьев тропических птиц и художественной обработки драгоценных металлов - мы, ацтеки, научились у них. Их кровь текла в жилах наших правителей даже после того, как их последний вождь Кецалькоатль - человек, носивший имя нашего бога, Пернатый Змей, - окончил свое правление, уплыв по Божественному Морю на восток к землям майя. По слухам, он должен был когда-нибудь вернуться и потребовать трон у своего потомка, императора Мехико.
Если Монтесума думал об этом, то он не просто надеялся выяснить, кто такие эти загадочные заморские дикари и чего они хотят. Его страшила мысль, что его предок намерен вернуться и, если понадобится, призвать к ответу за его правление. И от колдунов он хотел только одного - чтобы те предсказали ему его собственную судьбу.
- Ну? Теперь-то понимаешь? - продолжал мой брат. - Монтесума боится за свою жизнь, он считает, она под угрозой. Он и так-то был перепуган, если отправил этих колдунов в темницу. Но представь, что творится с ним теперь, когда они оттуда исчезли, будто испарились сквозь прутья клетки. - Его речь была взволнованна; мне оставалось только гадать, как он должен трястись за свое положение, зная, на что способен император. - Если выяснится, что они могли использовать для бегства магию…
- С трудом верится, - задумчиво произнес я. - Конечно, на свете существуют люди, умеющие оборачиваться по желанию птицами или зверьми. Но таких людей мало, а большинство колдунов - мошенники. Они просто используют множество дешевых приемов, одурачивая доверчивых людей. Например, излечивают больного, якобы высасывая какой-то камень из его тела. А на самом деле такой лекарь скорее всего держит во рту камень наготове и нарочно кусает себе щеку, чтобы все увидели, какой тот был окровавленный. Все их колдовство делается примерно таким способом. Конечно, эти люди, может, и улетели, но пока я не увижу перьев на полу темницы, я буду думать, что они ушли оттуда на своих двоих.
- Ушли? Но как?! И куда?
- Если бы я мог ответить на этот вопрос… - Я приумолк, сообразив, что в тот момент, когда я смогу ответить на его вопросы, как раз и начнутся мои настоящие неприятности. - С этим мне и предстоит разделаться, - прибавил я, обращаясь скорее к самому себе.
Мой брат смотрел на меня так, будто у меня только что отросло третье ухо.
- Что значит "разделаться"?
- Не глупи, Лев. - Я старался скрыть раздражение в голосе. - А если император прав и старик Черные Перья знает больше об этих колдунах, нежели показывает? Что тогда? Если бы я мог что-то выяснить - а ведь заранее ясно, это невозможно, - неужели ты думаешь, он позволил бы мне явиться с докладом во дворец? Да он посадил бы меня на кол! Я покойник уже давно, чем бы все это ни кончилось!
- Тогда просто исполняй свой долг, - холодно заключил мой брат.
- Дурни вы все! Я же раб! Какой долг? Перед кем? Долг - это когда за него платят.
Заморский меч дернулся в свете факела - это Лев, мой братец, пытался совладать со своим гневом.
- Ах ты, себялюбивый червь! - вскричал он. - Да кому нужна твоя жизнь? Думаешь, отцу, братьям? Каково им, по-твоему, было видеть, во что ты превратился? И каких трудов стоило мне построить свою жизнь, заработать почет и славу, когда любой, встретив меня, говорил: "А-а!.. Да я тебя знаю! У тебя брат пьяница! Кстати, как это ему удалось избежать сломанной шеи?"
- Я так и знал, что ты опять заведешь этот разговор…
- Сколько лет подряд ты марал в грязи честное имя нашей семьи! Не так, так эдак!.. И вот теперь, когда тебе представилась возможность хоть как-то возместить этот ущерб, ты только и думаешь о том, как бы сделать еще хуже…
- Ну да, а теперь ты станешь говорить, что я обязан тебе жизнью.
- Да, обязан!
Бойкий ответ застрял у меня в горле, потому что братец-то был прав. В глазах защипало при воспоминании о смеющейся толпе, о боли и унижении - мне даже пришлось отвернуться, чтобы скрыть эти горькие чувства.
Я очнулся, только когда услышал свист клинка в воздухе, но опоздал. Братец ударил меня мечом плашмя по лопаткам, отчего я, шатаясь, упал на колени. Обернувшись, я увидел, как он навис надо мной со сверкающим мечом в руке, на губах его застыла зловещая усмешка.
- Такую игру помнишь, братец? - заорал он.
Конечно, я помнил. Как же не помнить? Мы вдруг снова словно оказались мальчишками, играющими в войну. Оружие нам заменяли палки, и я, как обычно, был сбит с ног, а мой верзила братец собирался схватить меня за волосы, что в настоящем бою означало добыть пленного.
- Вот он, мой возлюбленный сын! - Этим злорадным воплем завершался воинский ритуал, когда его пустая рука тянулась ко мне.
Только, похоже, эту игру я все-таки усвоил лучше - не зря так долго учился. Когда пальцы его почти коснулись моих волос, я отдернул голову и впился зубами ему в руку.
Он взревел от боли и ярости. Он пытался вырвать руку, но я вгрызался в нее зубами, словно горностай в кролика. Перед глазами моими поблескивал меч - это братец пытался совладать с собой, чтобы не перерубить мне шею, а потом швырнул его в самый дальний угол комнаты, стараясь освободить руки.
Он навис надо мной, хотел ущипнуть меня за нос, чтобы я разжал зубы, и тогда я изо всех сил ударил его в бок, под ребра.
Когда он упал, я быстро отполз назад и выплюнул на пол его кровь.
Некоторое время мы лежали, тяжело дыша и беспомощно глядя друг на друга.
Чей-то крик вдалеке и топот бегущих ног дали нам понять, что нас слышали. Мы поднялись с пола, устало оглядывая друг друга.
- Что скажешь, братец? - задыхаясь, спросил я, между тем как озадаченные стражники ворвались в комнату у меня за спиной.
- А то скажу, что у тебя совсем нет друзей! - прорычал Лев, направляясь в дальний конец комнаты за мечом. - Сделай для императора то, что он хочет, и тогда, возможно, он возьмет тебя под свое крыло. Только не жди, что я буду возиться с тобой и на этот раз!
Глава 8
Дом моего хозяина имел весьма внушительный вид, какой и полагалось иметь жилищу важного сановника. Это была, считай, копия дворца Монтесумы в миниатюре - двухэтажный, ровно выбеленный каменный особняк с витиеватыми бордюрами поверху и широченной лестницей по центру фасада, ведущей во внутренний дворик и оттуда в хозяйские покои наверху. Но подниматься по этой лестнице я и не думал, мое спальное местечко находилось в закутке на заднем дворе, куда я и направлялся. У меня еще оставалась надежда, что хозяин пока не посылал за мной и мое опоздание осталось незамеченным.
- И куда же это ты так бодро чешешь, Яот?
Я мысленно выругался. Голос, остановивший меня, принадлежал поджидавшему в тени под лестницей слуге моего хозяина Уицику.
- Спать иду. Куда же еще? - ответил я, надеясь, что этот вопрос задан безо всякого умысла и мне удастся проскочить, пока этот болван чего не надумал.
- Спать пока не торопись. Господин хочет видеть тебя. Он там, наверху. - Он мотнул головой в сторону лестницы и злорадно прибавил: - Ждет-поджидает.
Уицика я ненавидел. Этот противный здоровенный задавака, захвативший в битвах трех пленников, мнил о себе невесть что, воображая себя чуть ли не правой рукой императора, хотя на самом деле вообще ни к чему не был годен. Такие, как он, обычно влачили свой век на какой-нибудь убогой бестолковой работенке вроде посыльного или смотрителя в богатом доме, где им хватало мозгов осознать всю свою никчемность и где они всегда могли отыграться на младшей прислуге и рабах. Он напоминал мне неотесанных болванов, преподававших в Доме Юных, школе, посещаемой моим братом, - еще одна удобная работенка для не нашедших себе применения бывших воинов, которых почему-то так и распирало от самодовольства. Разница была только в том, что Уицик, помимо властности, отличался еще и крайней жестокостью. Имя его означало "острый предмет", вот почему я про себя прозвал его Колючкой.
- Я, как всегда, к услугам господина, - сказал я, направляясь к лестнице. Хорошо, что сарказм не доходил до Уицика - для этого он был слишком туп.
- Ты сильно припозднился, - усмехнулся он. - У него уже кое-кто есть.
Я так и не успел спросить кто, потому что он резко повернулся и ушел, оставив меня в полнейшей нерешительности.
Снизу мне не было видно, что делается наверху во дворике, но я мог представить себе картину. Старик Черные Перья скорее всего сидел в плетеном кресле с высокой спинкой под любимой магнолией его покойного отца, - сидел, обхватив худыми руками колени, а его гость занимал почтительную позу на корточках напротив. Я осторожно поднялся по лестнице, сообразив, что если не высуну головы выше верхней ступеньки, то смогу незамеченным подслушать, о чем там говорят.
Один голос принадлежал моему хозяину, в нем звучала усталость.
- И это все его слова? "Остерегайтесь большой лодки"? Больше-то ничего?
- Мне сказали только об этом. - Голос посетителя меня удивил - совсем молодой, по-юношески ломкий, с явным акцентом, он почему-то показался мне знакомым. Я отчаянно пытался вспомнить, кому он может принадлежать. - Он прокричал эти слова на весь город со стены Большой Пирамиды и прыгнул. А потом твой раб и тот, другой человек…
- Да, да… - перебил его мой хозяин. - Когда мой раб соизволит явиться, я потребую от него полного и подробного отчета. А пока скажи мне: чего хочет от меня Сияющий Свет? Тебе об этом говорили?
Во время последовавшей засим короткой паузы я вдруг понял, кто такой этот посетитель - Киматини, сын некоего Аяукоколи, человека, с которым моего хозяина связывали дела и который использовал своего сына в качестве посыльного. Самого Аяукоколи я никогда не видел, зато встречал в нашем доме его сына - стройного, гибкого парня, по всему виду явно оправдывавшего свое имя, означавшее "проворный". В первую же нашу встречу он наградил меня таким свирепым взглядом, будто желал мне смерти. Я, конечно, подозревал, что делишки моего хозяина с его отцом имели не совсем законный характер. Этим, по-видимому, объяснялась и его панибратская манера в общении с моим хозяином - и говорил он более чем уверенно и ни разу не обратился к главному министру как подобало, то есть "мой господин".
- Не знаю. Он не посвятил в это ни меня, ни моего отца. Он вообще с нами не больно-то откровенен. - Юноша вдруг хихикнул. - Разве что когда в деньгах поиздержится и пытается убедить нас принять у него ставки в долг.
- Я кишки выпущу из моего раба! - взревел разъяренный старик Черные Перья. - Как он мог спокойно стоять и смотреть, когда этот Сияющий Свет так позорил меня при всем честном народе?! Нет, ты-то хоть понимаешь, что натворил этот сопляк торговец? Я теперь не могу ничего предъявить ему, не выставив себя на всеобщее посмешище! Что мне теперь делать - наблюдать со стороны за тем, как будут убивать одного за другим этих людей, пока Сияющий Свет не соизволит сказать, чего от меня хочет?