"Идущие на смерть приветствуют тебя" - второй после "Проклятия рода Плавциев" роман из знаменитого исторического цикла Данилы Комастри Монтанари о римском сенаторе Публии Аврелии Стации. Публий Аврелий - убежденный эпикуреец, поклонник прекрасного пола и прирожденный детектив. За плечами у него служба в императорских войсках, дальние странствия, бурные заседания в сенате.
Весь Рим собрался в амфитеатре Статилия Тавра на Марсовом поле - публике предстояло увидеть грандиозное зрелище с участием лучших гладиаторов империи. С особым нетерпением ждали появления на арене прославленного воина Хелидона. Никто не сомневался, что он станет победителем, но, когда его триумф был уже близок, Хелидон вдруг упал замертво.
Содержание:
-
Главные действующие лица 1
-
Послесловие автора 36
-
Приложение - В тени империи 37
-
Примечания 40
Одно лишь искусство существует - искусство хорошо жить и хорошо умереть.
Эпикур
Главные действующие лица
Публий Аврелий Стаций, римский сенатор
Кастор и Парис, вольноотпущенники Публия Аврелия
Помпония и Тит Сервилий, друзья Публия Аврелия
Сергий Маврик, адвокат
Сергия, сестра Маврика
Нисса, актриса мимического театра
Фламиния, матрона, скрывающаяся от всех
Ауфидий, ланиста, управляющий гладиаторской школой
Хелидон, лучший гладиатор Ауфидия
Турий, друг Хелидона
Гелиодор, сицилийский гладиатор
Галлик, кельтский гладиатор
Геракл, сарматский гладиатор
Ардуина, женщина-гладиатор из Британии
Квадрат, противник Хелидона
Хрисипп, врач
1.
Сенатор Публий Аврелий Стаций сидел, суровый и недовольный, рядом со своим другом патрицием Титом Сервилием на крытой трибуне за императорской ложей.
Амфитеатр Статилия Тавра на Марсовом поле был уже переполнен, но народ все прибывал, толкаясь и протискиваясь по проходам и широким коридорам, отведенным для черни.
Бои в этот день ожидались знаменательные: Клавдий Цезарь, страстный любитель состязаний, не поскупился на расходы, желая подарить римскому народу лучшее сражение гладиаторов, какое только видели до сих пор.
Натянутые над ареной широкие полотнища защищали публику от палящего июньского солнца. В центре возвышался искусственно созданный уголок тропического леса, откуда победителям предстояло выгонять зверей, а вокруг него лежало широкое песчаное кольцо, ожидавшее триумфального шествия победителей и крови побежденных.
Тит Сервилий оживленно указывал своему другу Аврелию на разные сценические хитрости, с нетерпением предвкушая зрелище. Сенатор, напротив, смотрел на арену со смешанным чувством любопытства и отвращения: он не любил побоищ, как бы красиво их ни обставляли, но не мог пренебречь своими общественными обязанностями, которые вынуждали занять место, чаще всего пустующее, предназначенное ему на трибуне за спиной императора.
Аврелий старался не поддаваться мрачной притягательности этих подмостков смерти. Взгляд его, блуждавший по толпе, остановился на императорском подиуме, где Клавдий, уже немолодой, в роскошнейшей алой тоге, заключал с самыми льстивыми из придворных пари на огромные суммы.
Рядом с ним под парчовым балдахином восседала говорливая красавица с царственной осанкой - императрица Валерия Мессалина. Из-за хорошо выбритых затылков придворных Аврелию удалось рассмотреть лишь каскад черных как смоль волос и краешек точеного, словно у восточной куклы, профиля.
- Идут! Идут! - Тит Сервилий неожиданно подтолкнул его, указывая на ограду, из-за которой под крики и овации толпы появились гладиаторы.
Мимо почетной ложи прошествовала первая группа воинов в леопардовых шкурах, за ними проследовали фракийцы с небольшими круглыми щитами, служившими единственной преградой смерти, а затем прошли, ослепляя блеском доспехов и играя мускулами, обильно смазанными маслом, гладиаторы в шлемах, украшенных изображением рыбы.
При виде такого немыслимого множества крепких мужских тел матроны с трудом сдерживали восхищенные возгласы - нежные обещания тому, кто спасется от парок, одержав победу.
- А вот и Хелидон, герой арены! - воскликнул Сервилий. - Вон там, среди ретиариев. Смотри, как он выделяется своим ростом!
Публий Аврелий бросил рассеянный взгляд на гору плоти, возвышавшуюся на арене.
Хелидон означает "ласточка", подумал он. Трудно представить более нелепое название для машины, предназначенной убивать…
Крики толпы отвлекли его внимание. На арену вышли три могучих борца с распущенными по плечам светлыми волосами. Сенатор невольно заинтересовался одной странной деталью и присмотрелся внимательнее.
Атлетические тела, прикрытые короткими туниками, выглядели несколько необычно - мускулатура на груди словно вздулась и походила… на женскую грудь. Нет, нет, он не ошибся… Эти крепкие британские гладиаторы - женщины! Несомненно женщины!
В этот момент самая высокая из атлеток подняла голову, глядя на божественного Цезаря, и во всклокоченной массе светлых волос появилось довольно молодое лицо с круглыми злыми глазками. Поистине краше не бывает! - с иронией подумал Аврелий.
Наконец овации улеглись и толпа притихла. Участники боев выстроились на поле, гладиаторы обратили свое оружие в сторону императорской ложи, и над ареной могучим ураганом пронесся единый возглас, вырвавшийся из их глоток:
- Великий Цезарь! Morituri te salutant!
- Посмотри хотя бы, как будет сражаться Хелидон! - умоляюще попросил Сервилий своего старого друга.
- Послушай, Тит, мне скучно, - возразил Аврелий. - Не хочу часами смотреть на одно и то же зрелище: смерть. И потом, от этого запаха крови меня тошнит! - поморщился он, вставая и намереваясь уйти.
Сервилий не знал, что сказать. Запах и в самом деле ощущался даже здесь, на самых высоких ступенях, его не могли заглушить ни рожки с ладаном, ни палочки с амброй, которые матроны подносили к носу.
- Сейчас тут британки, а потом выйдет и победитель, лучший из лучших. Клавдий Цезарь может обидеться, если ты уйдешь именно теперь. Ты же прекрасно знаешь, сколько денег он потратил на организацию этих боев! - пытался убедить друга Тит.
Смирившись, Аврелий неохотно опустился на свое место, решив остаться.
Идущие на смерть приветствуют тебя! Но кто заставляет этих безумцев идти на смерть? Многие, даже не будучи рабами, неоднократно возобновляли договор с цирком, чтобы иметь привилегию ежедневно рисковать жизнью в обмен на мешок денег.
Ремесло, как и многие другие, - это понятно, но сенатор не мог подавить в себе живейшую симпатию к животным… А ведь не прошло еще и половины времени, отведенного для гладиаторских боев, с огорчением подумал он и порадовался короткому перерыву для легкого завтрака.
Пока рабы разносили прохладительные напитки, Аврелий решил порадовать глаз, рассматривая матрон в изысканных, едва прикрывающих наготу одеждах, - зрелище для него определенно более предпочтительное, чем битвы на арене.
- Аврелий, дорогой! - приветствовала его известная куртизанка. - Почему не заглядываешь больше ко мне?
- Загляну, Цинтия, - солгал патриций, полагавший, что услуги гетеры не соответствуют их чрезмерно высокой цене.
- Благородный Стаций, мне говорили, ты не любишь бои гладиаторов, - обратился к нему сенатор, сидевший рядом. - Однако я удивляюсь: возможно ли, чтобы такому человеку, как ты, был совершенно чужд дух соревнования. Большой палец всегда кверху, - продолжал он, с неодобрением покачав головой. - Будь твоя воля, так всех помиловал бы!
- Это уже слишком, - подумал Аврелий. - Мало того что я вынужден тратить свое время, выполняя общественный долг, - сидеть тут и страдать от этого отвратительного запаха крови, - оказывается, я должен еще ликовать и восторгаться!
- Слышишь - звучат горны! - привлек его внимание Сервилий. - Сейчас начнется самое замечательное!
Разговоры умолкли, сменившись приветственными жестами. На какой-то миг среди развевающихся тог Аврелий поймал надменный и загадочный взгляд красавицы Мессалины. Патриций ответил ей поклоном и легкой улыбкой… "Будь спокойна, божественная Августа, я не выдам твоих секретов!" - с сарказмом подумал он.
- Вот как! Теперь одерживаем победы в верхах. Если об этом узнает Помпония… - заметил Тит Сервилий.
Аврелий насторожился. Помпония, жена его славного друга, самая осведомленная сплетница в городе, ни в коем случае не должна знать, будто что-то, пусть даже мимолетное, промелькнуло между ним и лишенной всяческих предрассудков императорской Венерой, главной "героиней" римских сплетниц. Он попытался поэтому побыстрее переключить внимание друга, заговорив о бое.
- Смотри, они поставили британских амазонок против эфиопов! - заметил он, указывая на черные фигуры африканцев, которые ярко контрастировали со светлокожими северянками.
- Да, весьма живописно! - оценил Тит.
Сражение началось. Одна из мужеподобных женщин неожиданно отступила, и рубящий удар саблей рассек ей горло. Вторая тоже вскоре рухнула в пыль, получив удар мечом. Осталась третья и перед нею двое противников, еще стоявшие на ногах, потому что одного африканца она уже сразила своим мечом. Амазонка решительно бросилась на гладиатора послабее и завязала с ним дерзкую схватку, другой поспешил на помощь товарищу.
Все решилось в одно мгновение: вонзив меч в туловище противника, огромная женщина тут же извлекла его и кинулась к оставшемуся в живых эфиопу. Несчастный африканец, увидев, как несется на него эта эриния, недолго думая бросил в пыль свой короткий меч и, преследуемый чудовищной женщиной, со всех ног пустился наутек.
- Ардуина, Ардуина! - Публика взорвалась аплодисментами и, опустив большой палец, потребовала для труса справедливого наказания. - Перережь ему глотку! - вопила толпа. - Перережь ему глотку!
Победительница не заставила себя упрашивать дважды.
Рабы-могильщики в одеждах Харона спешно уносили трупы и разравнивали песок, стирая оставленные павшими следы, когда единый восторженный вопль возвестил появление Хелидона.
Гладиатор, потрясая трезубцем, с победным видом вышел на арену, а несчастный, которому предстояло сразиться с ним, уже ждал его, опустив голову, словно смирившись с неизбежной судьбой: Хелидон слыл непобедимым. Еще никто из его противников не покидал арену живым.
Борьба началась не на равных: что мог противопоставить прославленному победителю неизвестный гладиатор со своим жалким щитом? В один миг бедняга оказался в сети, и грозный Хелидон устремился к нему.
Поверженный в пыль, его противник увидел, как приближаются к нему измазанные в песке и крови сандалии, а грозные острия трезубца заслоняют солнце, которое он уж точно видит в своей несчастной жизни последний раз. Поняв, что это конец, он смирился и закрыл глаза. Оглушительный вопль толпы означал его кончину.
Он подождал несколько мгновений, показавшихся ему бесконечными. Но ничего не случилось… И он невольно признал, что еще жив… Очевидно, все почему-то произошло не так, как он ожидал.
Он приоткрыл глаза и увидел прямо перед собой подошвы сандалий гладиатора. Не веря своим глазам, он приподнял голову… Хелидон лежал на песке с трезубцем в руке. Он был мертв.
2.
Июньские календы
- Какая сцена, Кастор, если бы ты только видел! Конечно, оттуда, с самого верха, ты ничего не рассмотрел…
- Я видел все происходящее вблизи, хозяин, - возразил верный секретарь Публия Аврелия. - Из посольской трибуны очень даже хорошо все видно.
- Из посольской трибуны? - в недоумении переспросил сенатор.
- Именно так, хозяин, - подтвердил александриец. - Уверяю тебя, прекрасно видно.
- Ты хочешь сказать, что сидел там? - продолжал Аврелий, сердясь на себя за то, что не перестает удивляться выходкам своего ловкого слуги.
- Не так уж и далеко от твоего сенаторского стула с высокой спинкой, господин, - кротко уточнил секретарь. - Я видел и куртизанку, которая разговаривала с тобой.
- С каких это пор, Кастор, ты назначен полномочным представителем какого-то восточного правителя? Насколько мне известно, те места предназначены исключительно для высокопоставленных особ!
- Я немножко знаю людей, хозяин…
- И что ты скажешь в таком случае о Хелидоне? - спросил Аврелий, возвращаясь к главному.
- Он слишком много побеждал, - заметил грек, пожав плечами. - Судя по заносчивости, с какой он вышел на арену, думаю, у него просто не выдержало сердце от предвкушения триумфа. Но поговорим лучше о куртизанке Цинтии. Тебе не следовало бы так уж пренебрегать ею. У нее обширные связи, на самом верху. При дворе поговаривают, будто она…
- Что ты знаешь об императорском дворе, Кастор? - резко прервал его Аврелий. - Или министры уже ходят у тебя в приятелях?
- У меня есть друзья в верхах, - спокойно ответил секретарь.
- Понимаю, - произнес сенатор, отказываясь ломать голову над таким ответом.
Способности его александрийского вольноотпущенника были таковы, что Аврелий не удивился бы, если б увидел его однажды возлежащим в паланкине рядом с самим императором.
- Тебе следовало бы получше заботиться о том, как ты выглядишь, хозяин, - упрекнул его Кастор. - Не скрываешь своего отношения к боям гладиаторов, отказываешься от приглашений самых известных куртизанок, тебя видят в обществе всяких сомнительных личностей…
- Вроде одного моего знакомого - левантийского плута, который обманул и надул половину Рима, - пошутил Аврелий.
- Но я серьезно говорю, хозяин. На Палатинском холме…
- Там даже не знают о моем существовании.
- А вот и нет. Знают, - возразил грек. - А не веришь, так я готов сразу же доказать тебе это, - продолжал он, протягивая послание. - Держи, хозяин, это приглашение императора, которое не сулит ничего хорошего.
Аврелий повертел в руках свиток. Печать, несомненно, принадлежала Тиберию Клавдию Друзу Нерону, божественному Цезарю. Он прочитал послание и, закрыв его, отвернул от глаз любопытного секретаря.
- Я приказал служанкам приготовить тебе ванну, так что как раз успеешь, - сообщил слуга.
И действительно, во дворце его ждали в тот же день, в послеобеденное время. Однако печать была не тронута. Так откуда же узнал об этом хитрый слуга?
- Мне нужно только повидать Нарцисса, - солгал Аврелий.
Встреча с могущественным вольноотпущенником Клавдия выглядела вполне правдоподобно. Впрочем, Кастор не имел никакого права знать, что послание прибыло лично от императора.
- Боюсь, что найдешь доброго Клавдия Цезаря постаревшим, - невозмутимо продолжал Кастор, словно и не слышал слов хозяина. - Ему уже почти шестьдесят.
- Кастор, ты читал послание! - возмутился сенатор. - Но как тебе это удалось? Императорская печать не тронута!
- В ранней молодости, что прошла в Александрии, я получил некие полезные знания, - оправдался вольноотпущенник, нисколько не смутившись. - С тех пор, хозяин, я убежден: дабы спокойно смотреть в будущее, совершенно необходимо хорошее начальное образование.
Аврелий предпочел не развивать тему. Он хорошо знал, какого рода навыки приобрел его верный секретарь в годы своего египетского ученичества: умение хитрить, ловчить, мошенничать, плутовать, жульничать и обманывать владельцев, а также легко завладевать всем, что по неосторожности оказывалось поблизости от его носа.
С другой стороны, этот левантиец так часто предоставлял свои способности ему в услужение, что, пожалуй, не стоит особенно сосредоточиваться на его честности…
- Если тебе известно, что именно хочет сказать мне Цезарь, то я могу и не ходить к нему! - рассердился Аврелий.
- Нет, лучше все же пойти, и немедля. Иначе рискуешь обидеть императора, - спокойно посоветовал грек. - Приготовлю тебе парадную тогу, вдруг встретишь Мессалину. Она явно питает к тебе слабость. Я видел, как она смотрела на тебя из своей ложи.