Дмитрий часто вспоминал о родителях, но здесь – особенно. О тонком вкусе княгини напоминали росписи стен и плафонов, искусные узоры наборных паркетов и гармонично вписанная в интерьеры старинная мебель, а картины были миром отца. Ордынцев вошёл в холл и… вздохнул с облегчением – он наконец-то вернулся домой. Скорее к себе – вверх по резной лестнице, потом – по коридорам, а вот и его комнаты… Дыхание родного дома развеяло заботы, прогнало раздражение. Хорошо, что Дмитрий за счет бешеной скачки выиграл для себя несколько дней. Можно будет поваляться в постели и ни о чём не думать. Это было тем проще, что ездить с визитами более не требовалось – Петербург опустел.
Петербург впал в спячку: балов и приемов не было, даже театры, обычно собиравшие полные залы, теперь играли спектакли при пустых ложах. Генерал Бенкендорф тоже отбыл в Первопрестольную, и воспользоваться его помощью не представлялось возможным. Решив, что будет действовать по обстоятельствам, Ордынцев теперь сходил с ума от нетерпения. Да где же застрял Афоня?
Наконец, спустя три дня после его приезда, в кабинете Дмитрия появился дворецкий и сообщил, что у дверей дома стоит какой-то мальчишка.
– Ваша светлость, этот оборванец говорит, что принёс для вас записку, но отказывается передать её мне. Что с ним делать, гнать?
– Зачем же сразу гнать? Посмотрим, что это за гонец такой.
Дмитрий спустился в вестибюль, где обнаружил бедно одетого подростка лет двенадцати, тот с любопытством разглядывал мраморные колонны и высокие, почти в половину человеческого роста, малахитовые вазы. Заметив на лестнице князя, гонец оживился и полез за пазуху.
– Вы будете Дмитрий Николаевич Ордынцев? – строго спросил он, доставая из-под выцветшей рубахи маленький незапечатанный конверт.
– Его светлость – князь! – возмутился дворецкий. – Ты как, голытьба, разговариваешь?
– Спасибо, я сам разберусь, – успокоил дворецкого Дмитрий и обратился к мальчишке: – Я – тот, кого ты ищешь. Письмо тебе дал мужчина, ещё молодой, невысокий, зовут его Афанасий. Правильно?
– Да, – подтвердил юный посыльный и протянул Ордынцеву конверт.
Помощник писал кратко:
"Наш подопечный прибыл в дом на Охте, похоже, что он – здесь хозяин. Мальчик приведёт вас ко мне".
Ну, вот и началась самая важная часть игры! Дмитрий повернулся к мальчику и уточнил:
– Как тебя зовут?
– Данила!
– Проведёшь меня?
– Само собой – не за так, – намекнул юный коммерсант.
– Пятак! – серьёзно пообещал Дмитрий.
Оборванец оценивающе поглядел на тёмно-синий сюртук, высокие блестящие сапоги и парировал:
– Гривенник!
Дмитрий для солидности поторговался. Он понимал, что, если вдруг сразу согласится, мальчишка потом будет горевать, считая, что продешевил. В конце концов сошлись на восьми копейках. Ордынцев велел заложить экипаж, и через полчаса они уже катили в сторону Охты. Данила, явно наслаждаясь поездкой, припал к окну.
– Где тебя Афанасий нашёл? – окликнул его Ордынцев.
– Так он в моём доме засаду устроил. За соседями следит.
Всё развивалось так, как и надеялся Дмитрий, и он попросил мальчика:
– Расскажи-ка о себе, да и о соседях не забудь.
Мальчик степенно заговорил:
– Мы с бабушкой вдвоём жили. Она молоко разносила. Только потом сильно заболела, и пришлось нам корову продать. Бабушки уже два года как нет, теперь я один в доме живу. Афанасий ваш утром постучал, сказал, будто дело у него очень важное, хочет последить за моими соседями. Я и пустил, он ведь пообещал в долгу не остаться.
Картина вырисовывалась такая: торговец гашишем довёл Афоню до своего дома. Сообразительный моряк нашёл по соседству удобный наблюдательный пункт, ну и, как видно, толкового помощника. Мальчишка выглядел смышленым, и Ордынцев постарался вытянуть из него всё, что только можно.
– А про соседей, что ты сказать можешь?
– Дом не ихний, а Конкина. Тот им сдал.
– Кто это? – уточнил Дмитрий.
– Конкин считается, что купец – а на самом деле он краденое скупает и с лихими людьми знается. Он два старых домика рядом купил и на их месте новые построил: в одном сам живёт, а второй этому кибиточнику сдал.
– А что ты про кибиточника знаешь? Когда он приехали и откуда?
– Приехали он вместе с семьёй недавно, а откуда – я не спрашивал. Самого зовут Алан, а жену его – Аза. Считается, что она в шляпном магазине торгует, только это неправда: она недалеко отсюда тайный бордель держит. Ещё в доме живут две девочки, они хорошие, добрые, лишь матери очень боятся. Служанка ещё у них есть, да она уже старая и противная.
Дмитрий задумался. Получалось, что связник привёл их прямиком в собственный дом. Это хорошо, значит, он не знает о слежке. Теперь не прошляпить бы момент встречи со шпионом! И Ордынцев уточнил:
– Афанасий в твоём доме прячется?
– Зачем прятаться – он на чердаке сидит: оттуда соседский двор как на ладони виден, – пожал плечами мальчик.
Дмитрий усмехнулся, его забавляла подчеркнутая солидность маленького помощника. Экипаж уже катил по тихим улочкам Охты. Маленькие домики, редко, когда в два этажа, прятались за бушевавшими в палисадниках кустами сирени. Данила выглянул в окно и сообщил Ордынцеву:
– Скоро уже, барин. Ещё два поворота – и всё.
– Тогда давай выгружаться, – решил Дмитрий и остановил экипаж.
Они вышли, и Данила сразу же перебежал на противоположную сторону улицы, Ордынцев последовал за ним. Мальчик повернул в короткий переулок, застроенный аккуратными свежепокрашенными домами.
– Здесь у нас богатеи живут, – объяснил он.
– Какие богатеи?
– Купцы, а вон в том длинном доме – ростовщик Барусь, к нему со всего города господа ездят, говорят, что даже царь у него деньги занимает.
– Царь – это вряд ли, – усмехнулся Дмитрий, – а господа – вполне правдоподобно.
Он постарался запомнить дом ростовщика, мало ли что могло пригодиться в расследовании. Юный помощник опять свернул – теперь на узкую тупиковую улочку. Все дома здесь, кроме двух одинаковых и совсем новых, оказались маленькими ветхими хибарками, утонувшими в зарослях одичавших палисадников.
– Вон там Алан живёт, – мальчишка указал на левый из новых домов, – а в другом Конкин обитает.
Побелённые по штукатурке новостройки были одноэтажными, но с мезонином. К забору Гедоева примыкал участок с посеревшим от времени смешным домиком. Похожий на кубик, тот имел крутую четырехскатную крышу, а на каждом из скатов под острым треугольным навесом пряталось маленькое решётчатое окошко.
– Какой у тебя интересный дом, – похвалил князь.
– Я знаю, – с гордостью откликнулся Данила, – его мой отец сложил так. Он моряком был, только сгинул вместе с кораблем сразу после моего рождения, а мама за кузнеца замуж вышла и уехала. Я её почти не помню.
Дмитрий внимательно осмотрел безлюдную улочку.
– Беги быстро к своей калитке, – предложил он Даниле.
Мальчик сразу же помчался к своему дому, а Ордынцев зашагал следом. Они миновали заросший травой двор и поднялись на старательно подлатанное свежими досками широкое крыльцо. Данила толкнул дверь и пропустил гостя вперёд.
– Афанасий! – крикнул в сумеречную глубину дома Ордынцев.
В ответ что-то зашумело на потолке, а потом на приставленной к чердачному проёму лесенке показались сначала пыльные сапоги, а следом и весь Афанасий Паньков. Сегодня он нарядился в длинную чёрную поддёвку и мягкие штаны. Дмитрий одобрительно хмыкнул – отличить его нового помощника от приказчика или лабазника было невозможно.
– Здравия желаю! – поздоровался Афоня, вновь став военным моряком, потом улыбнулся мальчику и попросил: – Ты, Данила, покарауль пока на крыльце, глянь, не ходит ли кто-нибудь у нашей ограды.
Мальчик понятливо кивнул и вышел, а Паньков, дождавшись, пока хлопнет входная дверь, начал свой доклад:
– Ваша светлость, пока всё было без происшествий. Гедоев, похоже, меня даже не заподозрил. В пути он ни с кем не сходился, всегда один был, и уж точно ничего не продавал, да и не покупал тоже.
– Где он сейчас? Дома? – уточнил Дмитрий.
– Ещё пока не выходил, но давайте поднимемся на чердак, чтобы его не упустить.
Афоня взобрался по лестнице первым, Ордынцев последовал за ним. На чердаке оба устроились у слухового окна. Двор подозреваемого лежал прямо перед ними. Рядом с домом не было ни деревьев, ни клумб, ни даже маленького огорода, зато в одном из углов двора распластался длинный сарай – скорее всего, конюшня. К нему примыкал такой же длинный навес, там сейчас примостилась крытая парусиной кибитка.
– Приглядитесь, – подсказал князю Афоня, – в кибитке прячутся две девочки. Что-то, видно, неладно в доме, раз они выскочили, как ошпаренные, спрятались под навесом и не выходят оттуда.
Опять приходилось гадать на кофейной гуще!.. Ордынцев вздохнул:
– Нужно бы в дом попасть!
– Да как же, Дмитрий Николаевич? – засомневался Афоня. – Меня он сразу признает, а вам как одному идти? Риск большой.
В чём-то помощник был прав, Ордынцев и сам об этом думал. Но выбирать не приходилось, и Дмитрий объяснил свой новый план:
– Нам одним туда лезть нельзя, но и сидеть здесь, не понимая, что происходит, тоже невозможно. Так что выхода нет, и придётся нам кланяться полиции. Пойду просить у них помощи. Где тут ближайший участок?
На лице Афони проступило явное сомнение, он долго размышлял, но потом всё-таки сдался:
– Ну что ж, полиция, так полиция. Данила вас отведёт, а я останусь на посту.
Дмитрий спустился с чердака и вышел на крыльцо. Маленький хозяин дома сидел на нижней ступеньке и грыз травинку. Он исподлобья посмотрел на Ордынцева и спросил:
– Ну что, закончили?
– Пока нет, но я хотел бы расплатиться, как обещал, – объяснил Дмитрий и вытащил из кармана гривенник. – Держи. А теперь проводи меня в ближайший полицейский участок. Я в долгу не останусь.
– Ничего больше не надо, я и так помогу, – гордо отказался мальчик, – а участок был как раз рядом с той улицей, где мы с экипажа слезли. Лишь повернуть нужно было в другую сторону.
Они вновь миновали открытое пространство тупика, дошли до того места, где отпустили экипаж и, свернув за угол, оказались на длинной улице. Дмитрий увидел лавку булочника, с десяток домов и двухэтажное здание с уже выцветшим имперским флагом у крыльца.
– Вон участок, – указал на флаг Данила. – Новую съезжую часть только начали строить, так что полицейские здесь пока сидят. На первом этаже – участок, а на втором – квартира частного пристава. Он у нас новый. Я его ещё не видел, говорят, что очень строгий.
– Сделаем так: ты подожди меня здесь в тенёчке, а я пойду посмотрю, что это за пристав такой, – предложил Дмитрий.
Он пересёк улицу, толкнул массивную дверь и оказался в длинном и, несмотря на открытые окна, раскалённом помещении. Под окнами стояли столы, но сейчас они все пустовали. В конце комнаты среди стеллажей и шкафов темнели высокие двустворчатые двери. Решив, что именно там и находится кабинет начальника, Дмитрий пробрался к дверям и, постучав, вошёл. За чистым, без единого листочка, письменным столом сидел невысокий крепкий шатен лет под сорок. Новенький мундир и жёсткое выражение его карих глаз подсказали Дмитрию, что он имеет честь лицезреть того самого "строгого" пристава. Полицейский оглядел визитёра и осведомился:
– Что вы хотели, сударь?
– Меня зовут князь Ордынцев. Мне нужна помощь полиции в необычайно важном и секретном деле.
Пристав и бровью не повёл. Сказал невозмутимо:
– Рад знакомству, ваша светлость! Ну, а я – частный пристав этого участка капитан Щеглов. Правда, я всего неделя как приступил к работе, пока только вхожу в курс дел, но надеюсь, что смогу быть вам полезным. Присаживайтесь и изложите суть вопроса поподробнее.
Еле втиснувшись между столом и подоконником, Дмитрий устроился на свободном стуле. Он вновь предупредил, что дело является совершенно секретным, и начал свой рассказ с севастопольского поручения адмирала Грейга, а закончил описанием устроенного в доме Данилы наблюдательного пункта. По мере того как он рассказывал, лицо молчащего Щеглова становилось всё более заинтересованным, а под конец и вовсе расцвело кривоватой, но от этого не менее радостной улыбкой. Теперь перед Ордынцевым сидел славный, ещё молодой офицер и смотрел на Дмитрия влюблёнными глазами. Как только гость закончил, Щеглов хмыкнул и спросил:
– А что, ваша светлость, вы, часом, не Гавриил?
– С чего вы это взяли? – удивился Ордынцев.
– Потому что вы, как тот самый архангел, принесли мне благую весть. Я за этим кибиточником со Смоленска охочусь. Боялся, что так уже никогда правды и не узнаю – а тут вы! Спасибо. Это точно – подарок судьбы!
Глава десятая
Капитан Щеглов
И впрямь, подарок судьбы! Сказать, что Ордынцев был изумлен – значит, не сказать ничего. Он не верил собственным ушам! Разве можно было предполагать, что в Петербурге, в маленьком слободском участке, куда Дмитрий зашёл, даже не надеясь на серьёзную помощь, начальником окажется, быть может, единственный в империи человек, способный пролить свет на историю со шпионажем. Князь слушал рассказ частного пристава, и отдельные факты вдруг начали складываться для него в цельную картину, так маленький кусочек смальты, брошенный на место опытной рукой, преображает разномастный набор камней в изумительную мозаику. Оказывается, капитан Щеглов, ещё недавно служивший уездным исправником в Полесье, не так давно лично наблюдал за весьма необычной встречей. На ярмарке в Смоленске бродячий торговец Алан Гедоев имел приватный разговор с графом Печерским – личным (и по слухам, весьма доверенным) помощником человека, управлявшего сейчас всем военным хозяйством страны.
– Этот Печерский – личность не из приятных, но он у нас в Полесье появился не просто так, а как посланец своего начальника – генерал-лейтенанта Чернышёва. Ну а тот – человек всесильный, уже почти что в военные министры вышел. После коронации, говорят, указ последует, – сказал Щеглов и признался: – Я тогда прикинул: мне с этим Печерским детей не крестить, вытерплю его присутствие без скандала, а там он, даст Бог, уедет с глаз долой. Так оно, в общем-то, и вышло. Я бы и не вспоминал о нём, если бы не одна мелочь. Зацепила меня сущая ерунда, грошовая безделушка – деревянные чётки. Вроде бы такие же, как наши монахи или богомольные старушки носят – тёмные, почти чёрные бусины. Только там, где на наших чётках – крест, на тех была лишь шёлковая кисточка. Получалось, что чётки-то мусульманские, и вот такую приметную вещицу я сначала видел у Печерского, а потом у этого нищеброда Алана.
– Так вы знакомы с обоими? – уточнил Дмитрий.
– Гедоева мне показали уже на ярмарке. Две милые дамы сказали, что этот торговец по поместьям ездит – товар свой предлагает. Имя его назвали – Алан. С Печерским же я встретился раньше, он в имение графини Веры Чернышёвой приехал, вроде как с поручением от её дядюшки, а на самом деле – в женихи набивался. Но, видно, что-то не рассчитал – барышня его выставила. Я сам этого горе-кавалера из поместья увёз, он божился, что тут же в столицу отбудет. Я не поверил собственным глазам, когда заметил этого Печерского на ярмарке в Смоленске. А он, как ни в чём ни бывало, беседовал с разъезжим торговцем. Я был на другом краю площади, и когда Печерский ушёл, догнать его уже не смог. Зато этого Гедоева порасспросил с пристрастием. Торговец клялся детьми, что собеседника знать не знает, да я не поверил. Увидел эти чётки среди лент и тесьмы и понял, что мошенник врёт. Тогда я заставил его продать чётки мне.
Дмитрий насторожился: здесь уже что-то не сходилось, ведь он сам видел в Одессе спрятанные в тайнике кибитки деревянные чётки.
– Но я сам нашёл эту вещицу среди поклажи Гедоева в Одессе, – сообщил он Щеглову.
– Вот именно, это полностью доказывает мою версию. Я ведь подарил чётки графине Вере, а через несколько часов – на обратном пути из Смоленска – на нас напали. Один из грабителей сдернул чётки вместе с сумкой с руки её сиятельства. И ведь что важно: этот Алан в нападении участвовал лично. Доказанный факт!
– Может, тогда это просто месть? – предположил Ордынцев.
– Нет, в том нападении заказчик найден и изобличён. При нападении я застрелил двух местных прохвостов, они-то и были наняты преступником. А вот графиня Вера успела ранить третьего негодяя, который действовал сам по себе. Он-то и отнял у неё сумку и чётки.
Щеглов бросил на собеседника нетерпеливый взгляд и, поняв, что тот всё ещё не уловил его мысль, объяснил:
– Этим третьим и был Алан, и я думаю, что он при нападении преследовал собственную цель – вернуть себе чётки. Ведь в округе других таких нет. А вот если это опознавательный знак для связного в Одессе, тогда всё становится на свои места.
Ну, ничего себе, предположение! Гедоев их ещё никуда не привел, а частный пристав уже фактически назвал имя шпиона. Даже боязно поверить! На всякий случай Ордынцев уточнил:
– Так вы считаете, что шпион – граф Печерский?
– Почти не сомневаюсь, – подтвердил капитан. – Чётки я сам видел в его руках. Бумаги, которые вы обнаружили в Одессе, при его должности личного помощника руководителя военного ведомства достать легче лёгкого. Так что говорю слово "почти" только из-за привычки рассматривать все возможности.
Глаза Щеглова горели, а щёки полыхали румянцем. Ему уже казалось, что этого моряка прислала в участок сама судьба. Теперь бы ещё не промахнуться и наконец-то вывести негодяев на чистую воду. Капитан мысленно прикинул, что и как нужно делать, и объявил:
– К великому сожалению, сейчас все мои квартальные надзиратели заняты. На нас ведь лежит всё – и порядок, и дознание. А слобода здесь лихая: и воруют, и грабят, и зельем торгуют, ростовщик, опять же, – к нему кто только ни ходит. Так что я предлагаю отправиться к подозреваемому вдвоём. Я зайду, как будто бы с обходом, гляну, что там происходит, а потом приду на ваш наблюдательный пункт. Там и поговорим.
– Хорошо, – согласился Дмитрий. Он уже шагнул было к дверям, но всё-таки не удержался и спросил: – Можно мне уточнить? Чего хотел Александр Иванович Чернышёв от графини Веры?
– Он хотел выдать её замуж за своего человека, чтобы тот потом стал опекуном младших сестёр – кроме Веры есть ещё Надежда и Любовь. Однако просчитался. Вера Александровна вышла замуж за князя Платона Горчакова, и опекуном младших стал он.
Дмитрий поблагодарил капитана и поспешил на свой наблюдательный пункт. Помощника он нашёл сидящим на шаткой скамеечке под слуховым окном. Сосредоточенным видом и горящими глазами Афоня напоминал маленькую, но храбрую охотничью таксу. Он указал Дмитрию на низкий рубленый домишко в глубине соседнего двора и доложил:
– Есть кое-что интересное! Наш подопечный прошёл из дома в баню и сразу же оттуда вышел с большим холщовым мешком в руках. По всему видать, что в заборе есть калитка или лаз, поскольку со двора Алан исчез. Он мог выйти только к соседу. Как там его называл Данила – Кононов?
– Конкин, – уточнил Дмитрий, – а занимается этот мнимый купец тёмными делами. Может, мы вышли на шайку по торговле гашишем? Один возит, другой продает: выгодная цепочка получается.