– В котором часу ты туда явился?
– В десять.
– Кого ты видел из прохожих на улице Тампль или на других улицах?
– От десяти часов до полуночи нескольких запоздавших мещан; все заплатили без малейшего сопротивления. В полночь прошли дозорные. От полуночи до половины третьего не проходил никто.
– Ты в этом твердо уверен?
– Ручаюсь головой. После половины третьего прошли два человека по улице Розье; они шли от улицы Кокрель и, пройдя всю улицу Розье, повернули направо по улице Тампль.
– Они заплатили?
– Нет.
– Почему?
– Это были бедные работники.
– И пошли по улице Тампль?
– Да, они шли довольно медленно по направлению к отелю Субиз.
Начальник посмотрел на С.
– Он говорит правду, – тихо сказал С., – эти двое, одетые работниками, были замечены и Малорослым.
– А больше никого ты не видел?
– Никого до той минуты, как напали на отель.
– Никто не шел по улице, не входил в какой-нибудь дом и не выходил?
– Решительно никто, – заверил его Индийский Петух.
– Хорошо! Останься здесь и жди моих приказаний.
Индийский Петух поклонился и отступил. Начальник
ударил в гонг. Голова старухи Леонарды показалась в полуоткрытой двери.
– Малорослого сюда! – потребовал он.
На ступенях лестницы послышались быстрые шаги, и вошел Малорослый Петух.
– Где ты был прошлой ночью? – осведомился главарь.
– У монастыря Сент-Анастаза, напротив Блан-Манто, с десятью курицами и шестью цыплятами, – отвечал маленький толстяк, поклонившись во второй раз.
– Ты караулил в одно время улицу Тампль, улицу ФранБуржуа и улицу Рая?
– Точно так.
– В котором часу ты стал на пост?
– В десять часов.
– Что ты заметил до полуночи?
– Ничего необычного. Проходили разные люди, с которых я не требовал платы, потому что получил приказание до полуночи оставаться в монастыре. Без четверти одиннадцать карета герцога Ришелье проехала по улице Фран-Буржуа на улицу Трех Павильонов. Кареты князя де Ликсена и маркиза де Креки проехали почти в ту же минуту в том же направлении, к отелю Комарго.
– Ты велел следовать за ними?
– Нет, у меня не было такого приказа.
– Потом?
– Я ждал назначенной минуты. Ровно в полночь я оставил шесть куриц у стены, отделяющей монастырь от отеля Шаролэ, и пошел на улицу с четырьмя другими после обхода дозорных. От полуночи до половины третьего не проходил никто; после половины третьего два работника прошли по улице Тампль к отелю Субиз.
– Те самые, которых видел Индийский Петух, – заметил С.
Начальник сделал утвердительный кивок и, обернувшись к Малорослому Петуху, сказал:
– Что ты видел потом?
– Через десять минут я заметил в тени трех человек, идущих от улицы Рая; они прошли по улице Тампль на улицу Фран-Буржуа. Незнакомцы были закутаны в щегольские плащи, на головах у них были треугольные шляпы, и казались они очень веселыми. Это были какие-то чиновники главного откупщика, возвращавшиеся с ужина. Я подал сигнал именно в ту минуту, когда они шли вдоль стены монастыря. Курицы мои налетели на них, но те не оказали ни малейшего сопротивления.
– Ты записал их приметы?
– Нет.
– Напрасно. Сделайте необходимые распоряжения, – прибавил начальник, обратившись к С., – чтобы подобная забывчивость более не случалась. Для нас важно знать всех, с кем мы имеем дело, и каждого, кто может быть нам полезен.
– Я это сделаю, – отвечал С.
– Продолжай!
– Чиновники заплатили и продолжали путь по направлению к улице Св. Екатерины. Я потерял их из виду впотьмах у отеля Шаролэ.
– Потом?
– До минуты нападения ничего не случилось.
– Никто не проходил?
– Абсолютно никто.
Начальник сделал знак Малорослому Петуху стать возле Индийского, потом, отворив дверь, позвал:
– Мохнатый Петух!
Тот немедленно явился.
– Расскажи о прошлой ночи! – сказал начальник.
– Я занимал улицу Барбетт с пятью цыплятами и улицу Субиз с шестью курицами и девятью цыплятами, – отвечал Мохнатый. – Я занял позицию в половине двенадцатого. В полночь прошли дозорные, а потом до минуты нападения не проходил никто.
– А по улице Тампль?
– Тоже никто.
– Никто не проходил от полуночи до половины четвертого?
– Решительно никто.
– Получается, два работника, которых Индийский Петух и Малорослый видели проходившими по улице Тампль, остановились между улицей Фран-Буржуа и улицей Барбетт? В каком доме?
– Ни в одном из тех, которые находятся между этими двумя улицами, – отвечал Мохнатый Петух. – Там восемь домов, и у двери каждого я поставил по цыпленку. Ни одна дверь не отворялась, следовательно, с этой стороны улицы никто не входил.
– Но никого не было и с другой стороны, – живо сказал Малорослый Петух. – Между улицей Субиз и улицей Рая пять домов, и у каждой двери я поставил цыпленка. Никто не входил и не выходил.
Начальник обратился к Индийскому Петуху:
– Ты слышишь?
– Я утверждаю, – сказал Индийский Петух, – что от половины третьего до трех часов два человека вышли из улицы Розье и прошли по улице Тампль по направлению к отелю Субиз.
– А я заявляю, – сказал Мохнатый Петух, – что никто не входил ни в один из домов с правой стороны и не проходил в этот час по улице Тампль мимо улицы Барбетт.
– Однако, – сказал С., – если эти двое прошли мимо улицы Фран-Буржуа по улице Тампль, они или продолжали путь, или вошли в какой-нибудь дом на этой улице.
– Я сказал правду, – отвечал Индийский Петух.
– И я также, – подхватил Малорослый.
– И я, – прибавил Мохнатый.
– Однако, – сказал их предводитель, – два человека или прошли мимо улицы Фран-Буржуа по улице Тампль и должны были продолжать путь и, следовательно, пройти мимо улицы Барбетт, или вошли в один из домов на улице Тампль, между этими двумя улицами. Иного быть не может.
– Два человека шли по улице Тампль, – сказал Индийский Петух, – я это утверждаю.
– Они прошли мимо улицы Фран-Буржуа и продолжали идти по улице Тампль – я на этом настаиваю! – заявил Малорослый Петух.
– А я клянусь, что ни один человек не проходил по улице Тампль мимо улицы Барбетт, – вскричал Мохнатый Петух, – и не входил ни в один из домов с правой стороны!
– А также с левой, – прибавил Малорослый Петух.
Все трое, по-видимому, говорили чистую правду. Начальник долго и молча смотрел на них.
ХХIV Загадка
Начальник с нетерпением обратился к С.:
– Петух Яго пришел?
С. бросился к двери и быстро отворил ее.
– Да, – сказал он, обменявшись несколькими словами с Леонардой.
– Пусть войдет.
Не прошло и минуты, как четвертый человек, высокого роста, вошел в комнату. Этот человек со смуглым лицом и с черными волосами наверняка был с Востока, что подтверждал его странный костюм, одновременно и венгерский, и немецкий. Костюм был зеленого цвета, узкий в талии и прекрасно обрисовывал стан, достойный Геркулеса. На шляпе этого человека колыхались зеленые перья.
– Ты прошлой ночью был в отеле Альбрэ с двумя курицами? – спросил начальник.
– Да, – отвечал Геркулес, качая своей огромной головой.
– До которого часа ты оставался там?
– До часу ночи.
– Где были остальные твои курицы?
– Шесть – на первом этаже первого дома улицы Трех Павильонов. Я караулил на углу улицы.
– И кого ты видел?
– От часа до минуты нападения – никого.
– Никого?! – закричал Малорослый Петух. – А трех пьянчужек-чиновников, которые без четверти три прошли улицу Фран-Буржуа?
– Трех? – повторил Петух Яго с удивлением.
– Да, трех, закутанных в большие плащи и в треуголках с галунами.
– Без четверти три?
– Они мне даже заплатили, а я стоял у стены монастыря Св. Анастаза, то есть на конце улицы, выходящей на улицу Тампль.
– А я в час был на этой самой улице, на углу улицы Трех Павильонов, напротив отеля Альбрэ, но никто не проходил – и клянусь в этом всеми святыми!
– Но на улице Фран-Буржуа, – сказал С., глаза которого сверкали сквозь отверстия бархатной маски, – начиная от улицы Тампль до улицы Трех Павильонов – только мона-
стырь Св. Анастаза, отель Шаролэ и отель Альбрэ. Три человека, войдя с одного конца, должны были выйти с другого, если только они не вошли в один из этих трех домов.
– Они не входили в монастырь Св. Анастаза, – твердо сказал Малорослый, – я видел, как они направились к отелю Шаролэ.
– Они не входили в отель Альбрэ, – сказал Петух Яго,
– повторяю: я не видел там никого.
– Леонарда! – позвал начальник.
Старуха вошла.
– Ты была на кухне отеля Шаролэ, – сказал начальник.
– Кто входил в отель после отъезда графа?
– Граф уехал в девять часов, – отвечала Леонарда. – В половине десятого вернулись управляющий и камердинер. С этой минуты в отель не входил никто.
– А выходил ли кто-нибудь?
– Никто!
С. нетерпеливо взмахнул рукой. Начальник успокоил его жестом.
– Позовите Золотистого Петуха! – сказал он.
Человек с желтым пером на шляпе появился на пороге.
Его довольно щегольской костюм затмевал наряды товарищей. Видно было, что среди присутствовавших здесь он занимал более высокое положение. Он подошел и поклонился.
– Ты с двадцатью курицами занимал нынешней ночью улицу Четырех Сыновей и Жемчужную, – сказал ему начальник. – Значит, ты караулил местность от отеля Субиз до отеля Комарго?
– Верно, – отвечал Золотистый Петух.
– Что ты видел от полуночи до часа нападения на отель Шаролэ?
– Ничего, кроме тела девушки в три часа утра.
– А от полуночи до трех часов?
– Ни по улице Тампль, ни по улице Четырех Сыновей, ни по улице Жемчужной не проходил никто.
– А девушка?
– Она, вероятно, шла по другой стороне улицы, поэтому я ее не заметил.
– А того, кто ее ранил?
– Тоже не видел.
– Это невозможно! Мохнатый Петух уверяет, что он не видел никого, решительно никого со стороны улицы Барбетт и улицы Субиз.
– Вот как было дело. От полуночи до трех часов ни одно человеческое существо не проходило мимо нас. Шел сильный снег, но мои курицы стояли очень близко одна к другой, так что никто не мог проскользнуть мимо них, не привлекая к себе внимания. В ту минуту, когда пробило три часа, я услышал глухой шум, словно от падения тела на снег, и пронзительный крик, за которым последовал стон. Я хотел было броситься на звук, когда окна в отеле Комарго вдруг отворились и поток света хлынул на улицу. Мои курицы и я попрятались. Появились слуги со свечами, факелами и фонарями. С ними шли маркиз де Креки, виконт де Таванн и князь де Ликсен. У окон стояли Кино, Комарго, Сале, Дюмениль, Госсен. Они смотрели на улицу и искали. Я последовал за ними ползком вдоль стены сада. Перед отелем Субиз, почти на углу улицы Четырех Сыновей и улицы Тампль, виконт де Таванн нашел девушку, бесчувственно лежавшую в луже крови. Они унесли ее. Желая узнать причину этого происшествия, я быстро осмотрел то место. На снегу около того места, где упала девушка, не было никаких следов. Не могла она упасть и сверху: в этой части отеля не было окон. Мои курицы тоже не видели никого, словом, каким образом эта дамочка там очутилась и кто ее ранил – я просто не понимаю!
Начальник сделал знак пяти Петухам и Леонарде приблизиться.
– Итак, – сказал он, – прошлой ночью, от половины третьего до трех, два человека исчезли на улице Тампль, между улицей Рая и улицей Субиз, и мы не знаем, куда они девались; затем еще трое также исчезли на улице Фран-Буржуа. Наконец, женщина была ранена и найдена без чувств и в крови на снегу. Ей оказали помощь посторонние, а между тем в этом
квартале все выходы охранялись пятью Петухами и пятьюдесятью восемью курицами!
Он скрестил руки на груди и обвел стоявших вокруг яростным взглядом.
– Как это объяснить? – спросил он после некоторого молчания.
Все переглядывались с беспокойством, недоверием и любопытством. Золотистый Петух подошел и сказал:
– Пусть наш патрон думает что хочет и накажет меня, если захочет, но, клянусь, я сказал правду.
– И я также! И я, – сказали другие Петухи.
– Поклянитесь! – вмешался С.
Золотистый Петух подошел. Начальник вынул из-за пояса кинжал с коротким и острым клинком, разделенным в самой середине выемкой. Золотистый Петух протянул руку над обнаженным клинком и сказал:
– Пусть смертельный яд, которым пропитано это железо, проникнет в мои жилы, если я говорю неправду.
Остальные Петухи и Леонарда по очереди повторили ту же клятву, протянув руку над кинжалом. Когда они закончили, начальник заткнул кинжал за пояс, потом сказал:
– Ступайте вниз и ждите моих приказаний.
Пять Петухов в сопровождении Леонарды вышли из комнаты, и дверь затворилась за ними.
ХХV Совещание
Начальник и С. остались одни.
– Вы думаете, что Зеленая Голова может это разъяснить? – спросил начальник.
– Я надеюсь, – отвечал С.
– Но каким образом?
– Когда он вернется, вы узнаете.
– Но если он не вернется?
– Это невозможно.
– Почему же? Разве он не способен нам изменить?
– Зеленая Голова самый преданный вам из всех наших людей, он не изменник!
– Однако кто-то же предает!
Начальник быстро ходил по комнате; вдруг он остановился перед С.:
– Кто предает меня? Я должен это узнать во что бы то ни стало, и притом не теряя ни минуты, даже если мне придется употребить самые ужасные средства.
Он опять стал ходить по комнате в сильном волнении. С. следил за ним с беспокойством, которое проступало даже сквозь маску.
– Хотите видеть Хохлатого Петуха? – спросил он. – Он пришел!
– Нет. Прошлой ночью он ужинал далеко от того места, где это случилось, – отвечал начальник.
– А Петуха Негра?
– Он тоже ничего не знает, я его допрашивал сегодня. Нет, нет, не они мне нужны, а Зеленая Голова.
С. кивнул в знак согласия.
– Он уже не придет, – с нетерпением продолжал начальник.
– Он должен был освободиться только в полночь. Это он вел все дело Жакобера, агента Фейдо де Марвиля.
Начальник поднял глаза на С.
– С ним разобрались? – спросил он просто.
– Да, в половине двенадцатого, за несколько минут до того, как я пришел сюда.
– Хорошо.
– Рапорт будет составлен сегодня же ночью, причем с мельчайшими подробностями, и будет передан вам не позже завтрашнего утра.
– Его до полудня нужно передать начальнику полиции, чтобы он мог прочесть мой рапорт королю. Начальник насмешливо улыбнулся и продолжал: – Этот человек мне мешал, однако он может быть полезен, если позволит управлять собой. Надо посмотреть. Он стукнул себя по лбу и прибавил:
– Но все это не объясняет таинственного дела бедной Сабины. А оставаться в подобной неизвестности значило бы изменить нашему делу.
Он, по-видимому, принял какое-то решение.
– Позовите сюда Бриссо, – сказал он С. – Черт возьми! Она будет говорить, или я клещами раскрою ей рот.
– Не хотите ли сами пойти наверх? – спросил С.
– Нет, пусть ее приведут сюда. Здесь нет никакой опасности, стены достаточно толсты.
С. вышел из комнаты. Начальник, оставшись один, стал медленно прохаживаться, склонив голову.
– Кто этот враг, который уже шесть месяцев поражает меня? – спросил он глухим голосом. Затем остановился, скрестив руки на груди. – О, горе ему! – продолжал он. – В прошлую ночь он осмелился коснуться одного из двух существ, которые дороги мне! Кто бы он ни был, я его уничтожу!
Он поднял голову, лицо его прояснилось, будто внезапная мысль осенила его, пальцы сжались.
– Итак, ночь на 30 января стала трагичной для всех, кого я люблю, – сказал он. – Но я отомщу тем, кто причинил мне столько зла! И страшно отомщу! Но, – продолжал он, переменив тон, – кто мой невидимый враг? Кто старается мне вредить и поражать всех тех, кто мне дорог?
Он погрузился в глубокое раздумье.
– А ведь двойственное существование было так прекрасно, – мечтательно молвил он. – Сколько радости было вокруг меня! Скольких я осчастливил! Как блистательна была жизнь! Какое будущее меня ждало! И вдруг в разгар этих успехов неизвестная рука поразила ангела моих мечтаний и моей жизни!
Патрон остановился. На него страшно было смотреть: на лице отразились самые сильные и противоречивые чувства.
– Горе! Горе ему, – продолжал он, – ибо я отомщу!
Продолжая ходить по комнате, он снял со стены план
Парижа и положил его на стол, медленно проводя пальцем по всем белым линиям, обозначавшим улицы.
– Как объяснить исчезновение этих людей? – продолжал он, глядя на план. – Двое с одной стороны, трое с другой – и ни малейшего следа!.. Но это невозможно! Решительно невозможно. Неужели те, которые мне служат, сговорились, чтобы обмануть меня? Нет, нет, это невозможно!
Он опять остановился.
– Но если они не изменяют мне, то кто изменяет им?
Он стоял с нахмуренными бровями; на лбу его появились
складки – предшественники бури.
Раздался скрип, и дверь отворилась.