ХХVI Бриссо
С., так и не снявший маски, ввел в комнату женщину.
Это была известная красавица Бриссо, ставшая знаменитой благодаря любовным летописям в царствование Людовика XV. О ней часто говорится в мемуарах той эпохи, записки Ришелье и архивы полиции полны разных скандальных рассказов о ней и вполне оправдывают ее репутацию.
Бриссо была высока ростом, чрезвычайно стройна и имела прехорошенькую головку с правильными чертами лица. Ее рост указывал на физическую силу, не свойственную многим женщинам. Она была одета в яркий костюм. Войдя в комнату, она очутилась лицом к лицу с начальником и отступила, словно пораженная ужасом.
Действительно, вид этого человека, освещенного лампой, напоминал что-то страшное и фантастическое. Ростом он был очень высок; пояс, за который были заткнуты шпага, пистолеты и кинжал, стягивал стройный стан; черты лица невозможно было рассмотреть из-за необыкновенно густых волос, бороды и усов. Черные глаза бросали огненные взгляды из-под густых бровей, а рука, лежавшая на кинжале, будто приготовилась к удару.
Бриссо сделала шаг назад.
– Подойди! – властно сказал ей патрон.
После довольно продолжительного молчания он спросил:
– Ты знаешь, перед кем находишься?
– Нет, – нерешительно отвечала Бриссо.
– Перед тобой стоит человек, который, будучи верен друзьям, не имеет привычки прощать своим врагам. Я буду тебя допрашивать, ты же должна мне отвечать.
Патрон отворил дверцу железного шкафчика, вынул оттуда мешочек, бросил его на стол, а возле мешочка положил заряженный пистолет.
– В этом мешке двадцать тысяч ливров золотом, – сказал он, – а в этом пистолете пуля. Если ты будешь служить мне, как я хочу, то двадцать тысяч будут твои; если же будешь стараться меня обмануть, я всажу эту пулю в твою голову. И, можешь поверить, я сдержу свое слово.
После минутного молчания он прибавил:
– Я – Рыцарь Курятника!
С этими словами он отступил назад, и свет лампы озарил его. Он предстал во всем блеске безудержного гнева. Бриссо сложила руки, не имея сил вскрикнуть, будто ужасное имя, произнесенное при ней, вдруг ее парализовало. Она была неподвижна. Наконец, сделав над собой усилие, она упала на колени.
– Пощадите! – взмолилась она.
Рыцарь Курятника пожал плечами.
– Ты будешь отвечать ясно и прямо на мои вопросы? – спросил он очень спокойным голосом.
Бриссо медленно встала.
– Садись, – сказал Рыцарь.
Она повиновалась.
– Где ты провела прошлую ночь?
– В домике графа де Суврэ, – отвечала Бриссо не колеблясь.
– На улице Сен-Клод?
– Да.
– Кто был за ужином?
– Д'Айян, де Лезен, Фиц-Джеймс, де Гонфлан, де Лаваль и де Шаролэ.
– А из женщин?
– Мадемуазель де Тутвиль, баронесса де Бревнан, Лекок и Феррати.
– Чем вы занимались за этим ужином?
– Чем всегда занимаются за ужином – забавлялись, – сказала Бриссо, к которой мало-помалу возвращалась ее обычная самоуверенность, – мужчины и женщины переоделись олимпийскими богами и богинями. Это было очень смешно.
– А ты что там делала?
– В начале ужина меня не было, я приехала после, по делу девочки…
– Какой девочки?
– Не знаю, должна ли я…
– Расскажи мне подробно все, что ты делала вчера вечером.
Бриссо, видимо, колебалась:
– Вы хотите, чтобы я сказала вам всю правду?
– Да!
– А если вы мне не поверите?
– Почему?
– Потому, что я сама себе не верю. То, что случилось, так странно!
– Что же? Говори скорее!
– Вы не причините мне зла, если я вам расскажу все?
– Клянусь, тебе нечего бояться!
– Вы не станете всем рассказывать, что узнали от меня, потому что это поссорит меня с моими друзьями, а я ими дорожу…
– Скажи мне все, и твое имя не будет упомянуто.
– И я получу тысячу луидоров?
– Да.
– Ну, будь вы Рыцарь Курятника, или сам черт, или начальник полиции – это мне все равно, – я вам верю, и вы узнаете все. Слушайте же: того, что случилось вчера, я не понимаю сама и вы также не поймете.
– Говори, но не обманывай! Помни, я всегда исполняю то, что обещаю.
– Я это знаю! Поэтому я так испугалась, когда увидела
вас.
– Говори, я слушаю.
– Вчера вечером был ужин у месье де Суврэ, как я вам уже сказала, – начала Бриссо. – Я ничего не знала об этом ужине и спокойно сидела дома перед камином, когда в полночь в мою парадную дверь сильно постучали. "Ступай отвори!" – закричала я Лолотте. Это моя камеристка. Она побежала и вернулась, говоря: "Тут лакей хочет говорить с вами".
– "От кого?" – "От графа де Суврэ". Я велела позвать лакея. Он пришел и подал мне письмо от графа, который писал, чтобы я сейчас же приехала "по известному делу". По известному-то да, но по какому же? У меня нет никаких дел с графом. "Верно, я ему зачем-то нужна", – подумала я. Внизу была карета. Я села, и меня привезли на улицу Сен-Клод. Меня повели в гостиную. Все сидели за столом в разных забавных костюмах; было очень весело. Эти милые господа все меня знают, а я знаю их еще лучше. Они часто поверяют мне свои секреты, и мы в очень хороших отношениях. Я думала, что они послали за мной, чтобы пригласить поужинать, и хотела сесть за стол, но граф де Суврэ встал и подошел ко мне. "Бриссо, – сказал он мне, – ты должна объяснить нам свою странную шутку." Я с изумлением посмотрела на него. Он был одет Бахусом, с кистями винограда на голове. Я расхохоталась еще громче, полагая, что это его обычные шутки. "Отвечай же!" – сказал он мне. "Спрашивай других", – отвечала я. Но он рассердился, и Шароле также. Я увидела, что он говорит серьезно, и спросила: "О чем это вы говорите?" – "О немецкой княгине, которую ты велела привезти сюда". – "Я велела привезти сюда немецкую княгиню?" – "Ну да!" – "Когда это?" – "Сегодня вечером". Я опять подумала, что это шутка, и опять расхохоталась, но граф де Суврэ сказал: "Вот письмо, которое ты написала мне". Он подал мне бумагу. Я удивилась, поскольку не писала графу. Это письмо принесла ему женщина, которая сказала, что служит у меня. Письмо все еще при мне.
– Оно при тебе?! – вскричал Рыцарь Курятника.
– Да, я положила его в карман, чтобы постараться узнать, кто посмел подписаться моим именем.
– Дай мне это письмо.
– Вот оно.
Бриссо подала письмо Рыцарю, тот развернул его. С. наклонился через плечо патрона, читая вместе с ним.
– Я хорошо помню содержание этого письма, запечатанного моей печатью, – сказала Бриссо, – розовым венком с амурами в середине.
"Граф, есть одна благородная дама, желающая присутствовать на одном из прелестных вечеров, которые составляют славу нашего любезного общества. Это иностранка, немецкая княгиня. Я не скажу вам ее имени, потому что я поклялась сохранить тайну. Я обещала ей исполнить ее фантазию; узнав же, что вы сегодня даете ужин, на котором будет присутствовать избранная молодежь из наших вельмож и первейшие красавицы, я дала ей знать. Ради этого она приехала в Париж. Вот на что я решилась, чтобы исполнить ее желание и сохранить ее тайну. Она наденет костюм мещанки, на вид же ей лет восемнадцать. Она сядет в фиакр, который привезет ее к вашему домику. Там ей свяжут руки, завяжут глаза, а она будет как бы звать на помощь. Таким образом, она будет иметь вид юной особы, похищенной из родительского дома. Предупреждаю вас, что она всерьез имеет намерение разыграть эту роль. Это будет очень забавно; действуйте же, милый граф. Полагаю, что все это делается на тот случай, если родня ее узнает об этой проделке и чтобы никто не сумел ее упрекнуть в том, что она собралась к вам добровольно.
Сохраните мою тайну и повеселитесь, как вы умеете!
Любящая вас Мари Бриссо".
– Знаешь ли ты, кто мог написать это письмо? – спросил Рыцарь Курятника, обратившись к Бриссо.
– Нет, еще не знаю.
– Но надеешься это узнать?
– Может быть, но не уверена.
– Если ты сможешь раньше чем через двое суток доставить мне сведения, я удвою сумму, которую тебе обещал. Продолжай!
– Прочитав это письмо, я заявила, что не писала его и что это была чья-то злая шутка. "Но немецкая княгиня здесь, и она очень мила," – сказал граф де Шароле. "Она здесь?" – вскричала я. "Да!" – "Где же?" – "В маленькой гостиной, где она притворяется, будто с нею сделался обморок". – "Она в обмороке?" – "Да, – отвечал граф де Сувре. – Для того, чтобы положить конец этим крикам и обморокам, которые продолжаются уже два часа, мы и послали за тобой. Пойди к своей княгине и успокой ее!" "Что же, не прочь с нею познакомиться", – сказала я и прошла в маленькую гостиную, где увидела лежавшую на диване женщину без чувств. Она не шевелилась, точно мраморная статуя. "Вот это я понимаю обморок! – сказала я, решив, что это шутка. – Княгиня! – прибавила я смеясь. – Мы одни; вы можете не притворяться и отвечать мне". Она даже не пошевелилась. Я не видела ее лица, но подошла, наклонилась и… что я вижу! Девочку, которая такая же княгиня, как вы и я. Я ее узнала: это была Сабина Доже, дочь парикмахера с улицы Сент-Оноре. "Вот тебе и раз! – воскликнула я и, взяв за руку девочку, обратилась к ней: – Ну, отвечайте же мне!" Но рука ее была холодна. Она ничего не слышала и не притворялась, так как действительно лишилась чувств. Я дала ей понюхать нашатырного спирта, но и это не помогло. "А! – догадалась я, пораженная внезапной мыслью. – Понимаю! Она захотела присутствовать на ужине тайком и сама написала письмо. Что ж! Это довольно ловко". Девочка все еще была без чувств или по крайней мере давала понять это. Полагая, что она играет комедию, я ждала, чтобы она открыла глаза. Мы с ней были одни. Она очнулась; я начала разговор, но после нескольких слов она бежала; я хотела ее поймать, но она открыла окно и выскочила в сад.
– Куда же она подевалась? – спросил Рыцарь Курятника.
– Этого я так и не смогла узнать. Шел сильный снег; сад велик; одна калитка, выходящая на бульвар, была открыта; ис-
кали везде и не нашли никаких следов девушки. Потом я узнала, что Сабина Доже найдена раненной перед отелем Субиз; так что я думаю, что, когда она убежала, на нее, должно быть, напали разбойники из шайки Рыц…
Бриссо остановилась и побледнела как полотно.
– То есть… я… потому что вы… – пробормотала она.
– Это все, что ты знаешь? – перебил Рыцарь Курятника.
– Все! Абсолютно все! Клянусь моей головой!
– Не нашли никаких следов девушки?
– Никаких. Слуги искали везде.
– Слуги искали и на улице около отеля?
– Да, но безрезультатно.
– А из тех, кто ужинал, никто не отлучался?
– Кажется, никто, но точно не знаю, потому что я уехала почти сразу же после исчезновения девушки.
Рыцарь Курятника посмотрел на С., тот не произнес ни слова с той минуты, как Бриссо начала рассказ. Наступило довольно продолжительное молчание. Рыцарь Курятника обернулся к Бриссо и просто спросил:
– А ты не лжешь?
– Если я лгу, велите меня изрезать на мелкие куски. Я сказала правду, истинную правду!
– Сегодня ты видела кого-нибудь из тех, кто был на этом ужине?
– Только графа де Шаролэ, который пришел просить у меня приюта, потому что его отель сгорел.
– Каков он был?
– Очень весел.
– Он у тебя теперь?
– Нет, он ужинает у Лоражэ.
– Тебе никто не говорил об этом приключении?
– Я узнала лишь то, что известно всем, – об убийстве Сабины Доже.
– Разве ты не старалась ничего узнать?
– Я не люблю вмешиваться в чужие дела, когда они меня не касаются.
– Однако ты должна вмешаться в это, если хочешь, чтобы мы были друзьями.
– Я сделаю все, что вы захотите.
Рыцарь Курятника сделал знак С., который, взяв Бриссо за руку, хотел ее увести со словами:
– Пойдемте, мадам!
– Но… – сказала Бриссо с выражением неопределенного ужаса.
– Это – твое, – сказал Рыцарь Курятника, указывая на мешок, лежавший на столе, – возьми, это твое.
– Мое? Неужели?
– Да, бери. Если ты будешь служить мне хорошо, то часто будешь получать по стольку же.
– Вы – прекраснейший человек, – сказала Бриссо, – я сделаю все, что вам угодно, можете мной полностью располагать. У Бриссо есть свои преимущества.
– Ступай же! – мрачно сказал Рыцарь Курятника.
С. увел ее направо, за дверь, скрытую под драпи-ровкой.
ХХVII Хохлатый Петух
Рыцарь Курятника подошел к столу и приложил палец к украшению из золоченой бронзы, доска стола тотчас приподнялась, как крышка пюпитра; внутри него было восемь больших кнопок, прикрепленных к кольцам из позолоченной бронзы. Кнопки были разных цветов: белая, позолоченная, коричневая, желтая, зеленая, серебристая, черная и красная. Рыцарь Курятника взял черную кнопку и приподнял ее рукой, потом опустил и ждал секунду, не выпуская кнопки из рук. Потом опять поднял кнопку и вновь опустил. Очень легкий свист раздался в пюпитре, как будто из какой-нибудь невидимой трубы. Рыцарь Курятника, не снимая левой руки с кнопки, наклонился к столу и, взяв правой рукой перо, обмакнул его в чернила и написал несколько строк на небольшом кусочке пергамента. Этот кусок был очень узок, а почерк необыкновенно мелок.
Рыцарь Курятника, нажав пружину, посредством которой отскочила кнопка и явилось круглое отверстие, свернул пергамент и вложил его в это отверстие. Пергамент исчез, Рыцарь Курятника закрыл кнопку.
Пропустив черную кнопку, он схватил кнопку серебристую, потянул ее и опустил, потом запер пюпитр и сел в большое кресло у камина.
– То, что я предвидел, случилось, – прошептал он, – но я не дам себя победить, я буду бороться до конца, буду бороться, не теряя духа, и даже если мне придется пролить последнюю каплю крови, я достигну цели – узнаю все! Да! Я узнаю, кто написал письмо от лица Бриссо, кто ранил Сабину; я узнаю, кто этот неизвестный враг, который меня ранит в самую душу и сердце!
С этими словами Рыцарь Курятника угрожающе сжал кулак. В эту минуту дверь тихо отворилась, и вошел человек лет двадцати пяти. Он был хорош собой в широком смысле этого слова и одет с изящной изысканностью. В пудре и шелковых чулках, он точно вышел из версальской гостиной или из марлийского будуара.
Он подошел к Рыцарю Курятника, положив левую руку на эфес шпаги. Его камзол, синие бархатные панталоны и белый атласный жилет, вышитый золотом, были украшены большими рубиновыми пуговицами, осыпанными брильянтами. Контраст между этими двумя людьми был странный и разительный.
– Хохлатый Петух! – обратился к нему Рыцарь Курятника после минутного молчания. – Я доволен твоей службой, я знаю, что могу положиться на тебя. Тебе я доверяю больше всех, поэтому я дал тебе самое трудное место. Ты будешь мне нужен. Тебе ради меня придется пожертвовать всем и, может быть, даже жизнью. Ты колеблешься?
– Требуйте, патрон, – отвечал щеголеватый молодой человек, – и вы увидите, поколеблюсь ли я. Моя жизнь принадлежит вам, потому что вы возвратили жизнь двум существам, которых я любил больше всего на земле, прежде чем узнал вас. Я был погружен в грязь. Вы одним прыжком застави-
ли меня переступить все ступени общественной лестницы и поставили на верху ее. Поэтому преданность вам виконта де Сен-Ло д'Эссерана безгранична: испытайте его.
– Ты видел Морлиера? – спросил Рыцарь Курятника.
– Да, я ужинал с ним прошлую ночь.
– Где это? В кабаке?
– Нет, в домике принца Конти в Тампле.
– Ты разговаривал с ним?
– Очень долго.
– Он согласен?
– Да, но он не хочет, чтобы мы платили его кредиторам. Он соглашается с этим единственным условием.
– Это условие нетрудно выполнить.
– Он хочет и взять деньги, и сохранить долги. Я думаю, что такой человек будет нам чрезвычайно полезен. Это самое порочное существо в мире. Он все видел, все познал, все прошел, все проделал; и он не погнушается ничем, да к тому же принят во всех слоях общества. Как дворянин, служащий при принце Конти, он живет в Тампле – в безопасности, стало быть, может что угодно для нас сделать и сделает!
– Скоро мы поужинаем вместе.
– В маленьком домике в Пасси?
.
– Я дам ему знать.
– Теперь, виконт, скажите мне, знаете ли вы Бриссо?
– Кто ее не знает!
– С этой минуты вы должны следить за этой женщиной, и мне необходимо знать все, что она будет делать, говорить и думать.
– Постараюсь.
– Каждый вечер вы сами должны подавать мне рапорт.
– Будут еще какие-нибудь распоряжения?
– Послезавтра в лесу Сенар состоится королевская охота. Вы поедете с двором?
– Без сомнения.
– Имейте в Кенси человека, который знал бы, где вас найти в любое время.
– Хорошо.
– Нужны вам деньги?
– Нет. У меня в кассе еще более тысячи луидоров.
– Теперь, любезный виконт, Бриссо вернется домой через десять минут.
– Я буду действовать…
– Подождите.
Рыцарь Курятника взял лист бумаги, перо и чернила и начал быстро писать, потом, запечатав письмо тремя печатями с трех перстней, которые он носил на безымянном пальце левой руки, подал это письмо Хохлатому Петуху.
– Прочтите это письмо завтра утром, – сказал он. – И если, читая его, вы почувствуете малейшую нерешительность, положите это письмо в конверт, запечатайте его черным сургучом и велите отдать Леонарде. Вы понимаете?
– Разумеется.
– Если же, напротив, вы без колебаний согласитесь с ним, сделайте то, что следует.
Хохлатый Петух сделал движение, чтобы уйти.