- Логично… - герр Кольбах задумался, и со всегдашним педантизмом уточнил, - А по какой причине покойного Фридриха фон Клейст среди горожан принято называть "старым бароном"?
- Потому что он и был старый барон - тогда еще был жив молодой барон, отец штурмбанфюрера Зигфрида, его звали барон Отто, - объяснил Пауль.
- Тогда? То есть, старый барон пережил своего сына - если я вас правильно понял?
- Да, именно так. Старый барон пережил сына на пять лет. Он даже был опекуном маленького Зиги…
- Занятно… Как же будут называть Зигфрида - уже есть и старый барон и молодой?
- Новый. Новый барон, так про него говорят - хотя какой он барон? Он же не живет в Замке, и вообще в N-бург первый раз приехал с самого детства!
- И что гласит здешняя молва о детстве нашего "нового барона"? В Берлине его ранние годы породили массу слухов и недомолвок… - продолжал выказывать живой интерес к местной истории Кольбах.
"Говорят, что его мать - ненормальная. Фрау Ута сбежала из психиатрички, схватила револьвер супруга и всадила своему мужу - бедному молодому барону Отто - в лоб целую обойму, а потом бросилась вниз головой с галереи Замка. Ее мозги с трудом отскоблили с брусчатки мавританского дворика…" Впрочем, Пауль вовремя опомнился и не стал тревожить язву шефа Кольбаха историей кровавой мелодрамы, совершенно неподтвержденной достоверными фактами. А вместо нее рассказал другую - малость повеселее, и совершенно реальную.
- Говорят, что история шрама над бровью герр Барона никакого геройского подвига за собой не таит - несмышленым крошкой Зигфрид сверзился в колодец в парке, неподалеку от Замка. Мой дедуля - Клаус, как раз зашел к тамошнему садовнику, - "Пропустить рюмашку - другую", хотел добавить Пауль, но, убоявшись, что пьянчуга - дедуля мало украсит блестящую биографию офицера СС, употребил более корректную формулировку, - Хотел помочь по хозяйству. Так вот, они вдвоем с садовником вытащили будущего штурмбанфюрера с расшибленным лбом и отвезли в город…
- Довольно странно, что мальчик из такой родовитой и состоятельной семьи играл в парке без присмотра. Это обстоятельство настораживает. Надо полагать в этот момент в Замке произошло нечто такое, что оправдывало длительное отсутствие его няни или гувернантки?
Именно из-за таких высказываний штандартенфюрер Кольбах слывет человеком сухим и жестким. Люди, которые так характеризуют Шефа, просто завидуют его уму, который не нуждается в эмоциональном киселе, а всегда остр и точен, как охотничий нож в руках опытного егеря. Кто еще кроме Карла Кольбаха смог бы так, по одной случайной детали, безошибочно определить то, что в полицейских протоколах именуют "обстоятельствами происшествия"?
Пауль закивал головой как китайский болванчик и жизнерадостно сообщил:
- Его нянька в тот день как раз свалилась в реку и утопла! Она была француженка! - иностранное происхождение исчерпывающе объясняло безответственное поведение наставницы юного барона.
- А вам известно, где именно дитя стало жертвой несчастного случая? - теннисисты для небольшого отдыха между сэтами, расположились на скамейке в уютной тени заплетенного виноградом и побегами вьющейся розы забора. Высокая живая изгородь не только создавала приятную прохладу, но и надежно укрывала корт от посторонних глаз, гарантируя приватность беседы коллег.
Шеф Кольбах извлек из папки и развернул план парка и Замка.
- Известно, - Пауль отыскал в своем планшете карандаш и сделал легкую пометку над кружком, обозначавшим колодец, - вот тут.
- Действительно странная история. Если я правильно понял, присутствие вашего пожилого родственника и садовника в Замке, и их вмешательство в ход событий носило случайный характер? При других условиях ребенок мог погибнуть?
- Абсолютно верно. Дед с садовником находились здесь - в кухне, - Пауль поставил крестик на крыле Замка, подбиравшемся к самому колодцу, следовало бы сказать "и втихомолку пили господское вино", но Пауль ограничился эвфемизмом, - по каким-то хозяйственным надобностям. Они услыхали, как вопит Зиги, через открытое окно, взяли стремянку, веревку, и выволокли его из колодца. Мальчик был весь в крови - с перепугу они сами повезли малыша в город - потому что шофер, да и вся остальная прислуга побежала к реке - смотреть на утопленницу… - тут Пауль внутренне насторожился - вполне естественно, если Шеф попытается выяснить, где именно выловили из реки безмозглую няньку. Река на план Замка уже не попадала, а подробной карты N- бурга и окрестностей у Пауля при себе не было. Эта досадная мелочь могла легко испортить только-только начавшее улучшаться настроение Шефа. Поэтому Пауль, следуя мудрому совету своего прежнего начальника - дядюшки Корста - утверждавшего, что в разговоре всегда запоминается только последняя фраза, затараторил:
- Будь доктор на месте, он бы обработал ссадину, и никакого шрама у штурмбанфюрера сейчас не было бы!
Надо признаться со всей откровенностью - хотя зависть скверное чувство, но Пауль испытывал его всякий раз, когда сталкивался со счастливыми обладателями шрамов. Хотя он и дрался с самых пеленок, никаких отметин на его внешности от этого не прибавилось! Так что хвалится перед девчонками или начальством ему нечем! Пауль грустно вздохнул и завершил рассказ, - Но доктор тоже уехал к реке. На месте был только герр Аптекарь - он попросту залепил наследному барону лоб пластырем. И вот - готов красавец!
С этими словами Пауль кивнул в направлении забора - по противоположной стороне улицы, будто по заказу, насвистывая оперную арию, шествовал штурмбанфюрер фон Клейст. Хотя похож он был скорее на картинку, вывалившуюся из французского модного журнала, по которым сестры Пауля делают выкройки для платьев, чем на германского офицера. Вырядился в очень дорогой гражданский костюм - темно-синий, в тоненькую светлую полоску, бежевые кожаные ботинки - тоже очень шикарные, шелковую рубашку цвета сливок и трогательный шейный платочек в мелкую крапинку. Пауль приподнялся на цыпочки, чтобы лучше разглядеть "нового барона" поверх забора и захихикал:
- Только посмотрите, что у него на шее, герр Кольбах! Парень в таком артистическом аксессуаре даже в большом городе - вроде Берлина или Гамбурга может запросто схлопотать по физиономии! А про консервативный городишко вроде N-бурга и говорить нечего!
Но Зигфрид совершенно не осознавая потенциальной угрозы, обыденно нес букет из доброй дюжины кремовых роз, обернутых в нотную бумагу.
4
Умопомрачительное зрелище, которое являл собой борон фон Клейст, поставило крест на умиротворенном расположении духа шефа Кольбаха. Правый уголок его рта нервно дернулся:
- Сущее наказание… Вы правы, дружище, этот парень может запросто угодить в скверную передрягу, и огорчить рейхсфюрера… Почему я не был информирован о его перемещениях? - вообще-то, никто не давал указания шпионить за Зиги, подумал Пауль, но вслух казенным тоном констатировал:
- Потому что в его номере не были установлены прослушивающие устройства.
- Кто персонально ответственен за это? - резко спросил Кольбах, и извлек из нарядного серебренного портсигара третью сигарету. Из-за язвы Шеф никогда не курит больше трех сигарет в сутки, и, как правило, последнюю - третью - закуривает не раньше ужина. А сейчас до ужина еще часа три…
- Гауптштурмфюрер Бойхе - начальник технического отдела, - отрапортовал Пауль и щелкнул зажигалкой. Сам Пауль не курит - но, как образцовый офицер, всегда имеет при себе зажигалку, входящую в стандартный комплект обмундирования. Иногда этот предмет бывает очень кстати.
Шеф затянулся, а Пауль, самым что ни на есть безразличным тоном, вставил:
- Герр Бойхе - родной кузен бургомистра Штрокса, - по этой прозаической причине упомянутый Бойхе был главным претендентом на кресло руководителя N-бургского гестапо, как только таковое освободится. Другим претендентом был, конечно, сам Пауль - несмотря на юный возраст, он имел точно такое же звание, как и почтенный герр Бойхе.
- Пауль, дружище - усвойте, пожалуйста, одну простую вещь, - Шеф продолжал краем глаза устало следить за Зигфридом, - Кузен - по определению - двоюродный, то есть представитель второй степени родства! Характеризовать двоюродного брата словом "родной" - юридически неправомерно…
- Прошу простить… - Пауль вскочил и попытался щелкнуть каблуками. Поверьте, сделать это совсем не легко, если на вас надеты тенистые туфли, - Возьму на себя смелость информировать вас, герр Кольбах, что бургомистр, Вильгельм Штрокс находится во второй степени родства, то есть является племянником, генерала полевой жандармерии, - он понизил голос и назвал очень известную фамилию.
- Признателен, - лицо Кольбаха вдруг стало серьезным, почти скорбным, - Мы, все - офицеры СС, призваны Фюрером выполнять свой долг. Я, черт возьми, делаю это хорошо! И того же буду требовать от коллег, - Шеф очень демократичный человек и всегда, даже в частной беседе, называет младших по званию и должности словом "коллеги", - Я не потерплю разгильдяйства, независимо от общественного резонанса, который мои действия произведут в этом кумовском городишке! - Кольбах отбросил окурок щелчком такой силы, что тот взмыл как истребитель и шлепнулся в траву где-то за теннисной сеткой.
"Прощай добрый кузен Бойхе! - подумал Пауль, - Можешь забыть про повышение, собирать вещички, освободить кабинет и отправляться обратно - на телефонную станцию - протирать штаны до почетной пенсии…"
Тем временем Зиги благополучно свернул на улочку, ведущую к Ратушной площади, и почти скрылся из виду. Кольбах тоже встал, повернулся к Паулю и дотронулся холодными кончиками пальцев до его голого локтя:
- Послушайте, Пауль - у меня к вам почти личная просьба… Прогуляйтесь, и взгляните - куда направился этот Лоэнгрин. Если возникнут какие-то непредвиденные затруднения, - тотчас без стеснения звоните мне - я буду на службе, - Шеф сделал рукой неопределенный жест, - Только, дружище, сделайте это тактично…
Памятник садово-парковой архитектуры.
Сомневаться не приходилось - барон фон Клейст направлялся в сторону Замка!
Любовь сильнее страха!
Даже без всякого доктора Фрейда с заумным психоанализом, можно догадаться, куда именно направляется экипированный цветами Зиги. Конечно же, он спешит в Замок - полюбопытствовать, как устроилась пышногрудая фройлян Шталь. Если бы Пауль не связал себя обязательствами играть в теннис с Шефом трижды в неделю, он и сам бегом помчался бы туда же - позаботится об обустройстве фройлян, а если повезет, то и пожелать ей доброй ночи! Только Пауль, как человек практического склада, прихватил бы с собой коробку пирожных и бутылочку винца.
Поэтому офицер Ратт преспокойно переоделся из теннисного костюма в форму, взял казенный мотоцикл - сколько кружек ему пришлось бы перемыть у матушки в кабачке, чтобы купить такой? - и отправился к Замку. Прибыл он весьма своевременно - подошвы шикарных штиблет фон Клейста уже бодро поскрипывали о гравий парковых тропок. Стараясь не терять нарядного барона из виду, Паулю пришлось быстренько припарковать мотоцикл у затейливой кованой ограды с фамильным гербом семейства фон Клейстов, протиснуться между прутьями и споро двинулся следом за родовитым штурмбанфюрером, укрываясь в тени вековых вязов. Надо заметить, направлялся Зигфрид совсем не к боковому входу левого крыла Замка, где должны были разместить фройлян Шталь, а куда-то в глубь парка.
Отверженный наследник уверенно петляя по заросшим тропинкам родового гнезда, время от времени останавливался, любуясь миниатюрными живописными водопадами, цветущими кустами роз и жасмина, птичками, искусственными гротами и статуями.
Может, сентиментальный парень просто соскучился по парку? - уныло думал Пауль, пробираясь среди густой травы и запущенных кустарников - ему было чертовски жаль прерванной теннисной партии, и вообще - испорченного на безрезультатную слежку вечера. Хотя…
Судя по тому, что фон Клейст выбирал дорожки в наиболее глухой части парка, держался в тени и перестал свистеть - некая цель у него все-таки была, и визит свой он старался не афишировать. Пауль мысленно воспроизвел карту Замка, и сердце у него неприятно екнуло - он понял, что Зигфрид направляется к родовой часовне фон Клейстов, где в фамильных склепах покоятся благородные останки прежних баронов.
Разумеется, Пауль - как офицер СС - не верит в чертовщину, и не боится ни церквей, ни кладбищ! Но место, в котором цивилизованный парк граничит через заболоченное озерко с самым настоящим диким лесом, заставляет испуганно притихнуть даже такого бравого вояку как Пауль. Уже сейчас по ногам тянуло сырой прохладой, пушистый мох доверчиво вылезал на выложенную тесаным камнем тропинку, а чистое предзакатное небо то и дело перечеркивали лохмотья тяжелого влажного тумана. Пауль смотрел во все глаза, пытаясь удержать фон Клейста в поле зрения, опасаясь остаться в этом жутковатом уголке садово-парковой архитектуры в полном одиночестве, когда сделал очередное наблюдение. Он не один сопровождает Зиги в странной сентиментальной прогулке по парку.
За спиной Пауля нестройно покачивались ветки, вспархивали уставшие за день пташки, равномерно, в такт неслышным шагам шуршала трава, на дорожку падали смутные тени, ветер доносил шелест ткани и чужеродный запах - совсем не принадлежащий природе - ибо природа еще не научилась синтезировать сандаловых духов, которые так любят некоторые чувственные дамы. Пауль улыбнулся, остановился и резко обернулся:
- Фройлян Шталь?
У Пауля отличная реакция профессионального спортсмена - он сделал попытку отпрянуть… Но удар все-таки был достаточно сильным, чтобы в глазах засияли искры а в ушах противно зазвенело! Когда Пауль снова обрел нормальное зрение, узкий и длинный женский силуэт уже сливался со сгущающимся в сумерках туманом…
Пауль прибавил шагу - он чувствовал себя вправе продолжить знакомство с худой и высокой особой - даже если для этого придется совершить вечернюю пробежку!
Кроме лыжного спорта Пауль еще и первоклассный футболист, полузащитник. Так что бегает он отменно - во всяком случае, достаточно хорошо, чтобы догнать какую-то бродяжку! Пауль уже нагонял обидчицу и мог хорошо видеть ее растрепанные свалявшиеся волосы, старомодный перепачканный плащ и даже выбивавшиеся из-под него лохмотья некогда нарядного шелкового платья, грязные босые ступни опустившейся женщины. Да, незнакомка была именно таковой - еще молодая, но с совершенно изможденным, заострившимся лицом, блеклой болезненной кожей и остекленевшими взглядом наркоманки или сумасшедшей…
Бог мой, для того, чтобы разглядеть все это Паулю пришлось изрядно вспотеть! Зато он был настолько близок к своей жертве, что даже с силой ухватил социально опасную фрау за плечо, попытался развернуть к себе, и заорал:
- Стоять!
Фрау резко остановилась, как оказалось только затем, чтобы вульгарным образом вцепилась ему в волосы с криком:
- Пауль Ратт - сын паскудной шлюхи!
Никогда прежде офицеру Ратту не приходилось драться с дамами! Он с трудом вырвался из фантастически цепких пальцев, завершавшихся отточенными лезвиями ногтей. Чтобы вернуть свободу движений, он вынужден был выпустить агрессивную беглянку! Разве он мог предположить, что возобновить преследование окажется совершенно невозможным! Небо, словно приняв враждебную сторону, опрокинуло на землю слепяще-густой и холодный ливень. Пауль сделал несколько шагов, и совершенно потерял ориентиры среди слепящих дождевых струй. Он не знал, где находится, его били мокрые, тяжелые и голые - как глубокой осенью - ветви, он споткнулся, упал, ушибся ногой, потерял равновесие, съехал в какую-то мерзкую, жидкую грязь, которая стала засасывать его быстрее, чем болотная трясина. Он попытался выбраться, пошарил в смрадной жиже рукой, натолкнулся на каменную кладку, ухватился за холодную шершавую плиту, и больно треснувшись плечом, на ощупь вполз в узкий каменный проем. Он просидел в полной темноте довольно долго, пытаясь отдышался. Наконец, достаточно пришел в себя и щелкнул карманным фонариком.
"Отто фон Клейст - чистая душа в чреде предков и потомков" - прочитал Пауль ледяные и вязкие как струи ливня готические литеры. Прозрачные струи сквозняка шуршали нотным листом и опавшими розовыми лепестками…
Значит, его приютил склеп молодого барона Отто! Пауль прислонился лбом к могильному камню, надеясь унять тупую боль в виске, оглядел разбитое колено, просвечивавшее сквозь порванную штанину, попытался остановить озноб - стряхнул холодную воду с волос, сделал попытку выжать китель - и тяжело вздохнул. Форма была безвозвратно загублена! И, с ужасом осознал - там - под проливным дождем - остался мотоцикл. Без гаража. Без навеса - даже неприкрытый чехлом! Тут же вскочил и пулей вылетел наружу - теплый майский ветерок дружелюбно потрепал его по пылающим щекам, в кобальтовой чашке ночного неба буднично мерцали звезды, уютно стрекотала ночная пичуга. Кругом не было ни малейшего следа разбушевавшейся стихии - ни сломанной ветром ветки, ни влажной грязи, ни лужицы…
Мотоцикл благополучно дожидался его у ограды - целехонький и сухой. Когда Пауль наконец-то добрался до города, часы на Ратуше как раз били два часа ночи!
Несмотря на поздний час в кабинете Шефа горел свет - даже сейчас штандартенфюрер Кольбах безукоризненно выполняет служебный долг - восхитился Пауль, и свернул к зданию гестапо.
- Бог мой, Пауль! Что с вами стряслось?
Синяк на лбу, несколько глубоких царапин на щеке, вода, стекающая с пропитавшегося жидкой грязью подобия форменной одежды, потерянный сапог, саднящее плечо, разорванные штаны и разбитое колено - вот что с ним, мысленно подытожил Пауль.
- Чем вы занимались? - даже всегда сдержанный Шеф не мог скрыть удивления, и заботливо протянул Паулю свое личное хрустящее - белое полотенце.
- Я - волочился за женщинами, - честно признался Пауль.
Пауль в который раз убеждал себя - то, что красавица-супруга в приступе помешательства застрелила молодого Барона Отто - не более чем городская легенда. Миф. Вымысел. Популярная злая сплетня, пущенная недоброжелателями, изводившимися от зависти к богатству, славе и семейному счастью родителей Зигфрида - четы фон Клейст.
В официальных летописях N-бурга значится, что молодой барон - Отто фон Клейст - погиб в автомобильной катастрофе вместе с супругой Утой. Не справился с управлением на горной дороге в дождливый и ветреный вечер. А пронзительно холодным утром осколки четы, перемешавшиеся с деталями гоночного "Бентли", извлекли из ущелья. С тех пор в парадном зале Замка в траурных рамах стоят портреты трагически почившей пары.
Пауль множество раз видел изображения Молодого Барона. У них в кабачке висит большой написанный маслом портрет - авиатор Отто фон Клейст экипированный летным шлемом и большущими круглыми очками на фоне допотопного фанерного самолетика. Дома, у матушки в спальне, на туалетном столике в серебряной рамке стоит фотоснимок молодого барона - Отто при полном параде кавалерийского офицера гарцует на коне.
Но здесь, в Замке, фотография воспроизводила лицо барона Отто совсем близко - твердый подбородок, прямой нос, заразительную улыбку, ямочки на щеках, веснушки, умеренно оттопыренные уши классической формы, пушистые светлые ресницы, и взъерошенные волосы - Паулю на минуту показалось, что он смотрится в зеркало, перевязанное широкой траурной лентой.
Видимо, он просто еще не пришел в себя после вчерашней ночи!