- Молодая дама назвалась Катя Гинзбург, она известная русская пианистка… Пассия господина Деканозов. Вам это о чем-то говорит - штандартенфюрер Кольбах?
- Только о том, что у товарища Деканозова по-прежнему дурной вкус! Его так и тянет к пошлости, - Кольбах перестал смеяться, но сохранил на губах саркастично - снисходительную гримасу, отдаленно похожую на улыбку, и прикурил новую сигарету.
Смех Шефа обладал поистине магическими свойствами - он даже привел в чувства барона фон Клейста. Пока Кольбах смеялся, Зиги, тихонько подвывая, сел на кушетке, притянул к себе графин и стал пить большими глотками прямо оттуда. Потом вылил остатки воды на руки и принялся тереть сперва виски, затем щеки, постепенно возвращая мертвенно бледному лицу полноценный цвет.
- Мне жаль, герр Кольбах, если это ваш единственный вывод, - библиотекарь решительно поднялся, - Я буду вынужден подать на вас жалобу вышестоящему лицу!
- Пожалуетесь Рейхсфюреру, что молоденькая фройлян сбежала от вас нагишом? - продолжал иронизировать герр Кольбах. Он подобрал на полу женскую лайковую туфлю с высоким каблуком, и демонстративно притушил окурок о подошву, - Нет?
Фон Штерн проигнорировал оскорбительный тон Шефа, еще раз разочарованно оглядел комнату, безуспешно попытался открыть окно и досадливо поморщился:
- Карл - достаточно! Давайте выясним что произошло. Она не могла проскользнуть в двери - вы бы ее заметили! Другого выхода здесь нет. Окно завинчено, полагаю еще со времен Габсбургской династии… Так куда девчонка могла деться?
Зигфрид отрешенно посмотрел сперва на раздосадованного библиотекаря, потом на туфлю в руках Кольбаха, наконец, с видом обреченного, поднял за лямку и понюхал кружевной бюстгальтер:
- Она вылетела в каминную трубу… Это была ведьма…
- На чем основан такой радикальный вывод - штандартенфюрер? - скептически поинтересовался Кольбах.
- Мы в Замке… А у Замка своя логика… Это место силы. Другой силы. Понимаете?
Сейчас Пауль высказался против обыкновения единодушно с бароном фон Клейстом:
- И мой дедуша Клаус - отец матушки - так говорит, мол, Замок место темной силы. А еще говорит, что ведьмы всегда вылетают в каминную трубу! Их полно сожгли в городской ратуше, в те времена, когда Римский Папа воевал с протестантами. Для этого в ратуше даже специальный камин устроили - просто громадный - ведьм и прочих колдунов жечь. Вот они в трубу и вылетали - вместе с дымом!
- Надо же, сколько достопримечательностей в таком скромном городишке! Пауль - надеюсь, доктор Лютер не принадлежит к вашей многочисленной родне? - иронично ухмыльнулся Кольбах.
- Нет, ну что вы - вся моя родня - добрые католики! - запротестовал Пауль.
Шеф потер переносицу, отобрал у Зиги белый носовой платок, которым тот осторожно прикасался к мокрым щекам, направился к камину, заглянул в трубу, провел по ее внутренней стороне, затем продемонстрировал присутствующим безупречно чистый лоскут:
- Никогда не видел такого чистого дымохода… Пауль, дружище, попробуйте пролезть по нему наверх. А я поднимусь на крышу и подам вам руку. Штурмбанфюрер - извольте засечь по часам - сколько все это займет времени! - скомандовал Кольбах.
Путешествие по просторному и короткому дымоходу заняло у Пауля около минуты.
Гораздо больше времени отняли поиски лестницы, по которой шеф Кольбах смог взобраться на крышу. Наконец лестница отыскалась - в дальнем углу у парковой ограды. И следственный эксперимент был успешно произведен.
- Должно быть, у бедной фройлян такое упражнение заняло больше времени. Лезть через трубу голышом не слишком-то комфортно, - философски заметил Пауль, располагаясь рядом с Шефом на разогретой весенним солнышком черепице. Герр Кольбах любовался открывшейся сверху панорамой парка, но его острый ум не терял не секунды:
- Полагаю, дружище, вы напрасно сочувствуете фройлян. Конечно, толстушке сложно было бы выбраться из трубы самостоятельно. Поэтому на крыше ее ждали помощники. Они просто вытащили девчонку за руки - как пробку из бутылки с вином! Кроме того, фройлян не была голой - она успела нацепить халат старой библиотечной ветоши! И теперь занудный сморчок без остановки бубнит, что его обокрали!
У Шефа такой богатый словарный запас! - восхитился Пауль и бесхитростно спросил:
- Но зачем фройлян понадобилось сбегать из Замка через дымоход?
- Что ей вообще понадобилось в клятом Замке? - Шеф погрузился в размышления.
Увы, Паулю не дано было наслаждаться, наблюдая дальнейшие логические построения герр Кольбаха - на крыльце Замка, подобно злому року в античных театральных действах, появился Зигфрид фон Клейст и призывно воздел руки:
- Штандартенфюрер Кольбах - вы просили доложить без промедления - из Берлина прибыл нарочный с документами!
Удивительно как легко и быстро разрешаются некоторые загадки - особенно когда за разгадку принимается такой мастер своего дела как шеф Кольбах!
- Агата Шталь, 1891 года рождения. Это значит что… - Кольбах страница за страницей просматривал полученные дела.
- Значит, что фрау Шталь сорок восемь лет! Больше, чем моей матушке! - мгновенно сосчитал в уме Пауль.
- Тссс… - герр Кольбах с притворным ужасом приложил палец к губам, - Пауль, дружище, не стоит так громко возвещать о возрасте вашей любезной мамы! Полагаю, она сильно огорчится, если ее года станут известны широкой публике, - и продолжил своим всегдашним устало - ироничным тоном, - Уверен, почтенная коллега - фрау Шталь - всего лишь хотела сохранить в тайне свой возраст. А отдельные недостаточно дисциплинированные коллеги, - мне печально - но я вынужден констатировать, что таковые существуют, содействовали фрау Шталь и устроили эту непростительную проволочку с отправкой дел…
- Что вредней и разрушительней для цивилизации, чем женское кокетство? - задал риторический вопрос фон Клейст и брезгливо поморщился.
Офицеры сидели у плетеного летнего столика на лужайке перед Замком и запивали неприятности сегодняшнего дня кофе с сахарными крендельками. Почти летний ветерок торопливо шевелил изысканную гобеленовую скатерть, казалось, что сам ее таинственный шорох объединяет их - всех троих - маленьким секретом довольно неприятного свойства…
Некоторое время назад представители организационного комитета фестиваля пришли к солидарному выводу - обременять руководство упоминанием о белокурой толстушке в официальных документах не стоит. Ведь молодую даму видели только они трое…
Существовал, разумеется, еще библиотекарь фон Штерн - но ученый старец знал фройлян под совсем другим именем! Тем более никакого материального подтверждения своего существования, кроме груды одежды в кабинете герр Библиотекаря, девушка по себе не оставила - постель в предназначенной ей комнате была не тронута, в ванной не витало запаха духов или мыла, водитель с трудом вспомнил, как высадила фройлян у входа в парк. Даже объемистый клетчатый чемодан испарился вместе с хозяйкой.
- ПОКА не стоит, - подчеркнул шеф Кольбах. Зигфрид меланхолически взглянул на собственные, безукоризненным образом отполированные ногти - и промурлыкал:
- А о чем собственно упоминать? Что какая-то упитанная молодая женщина - по наивности - просто ошиблась дверью и случайно вошла в здание гестапо? - Пауль не выдержал и засмеялся. Вероятно, способность представлять реальные события таким парадоксальным образом и сделала Зиги любимцем Рейхсфюрера. Шеф утвердительно кивнул:
- Штурмбанфюрер - прошу вас, как известного интеллектуала - поговорите с уважаемым профессором Меркаевым об этом старом пне… О библиотекаре фон Штерне… Мне хочется уяснить - что он так усердно изучает в ВАШЕМ чертовом Замке? А офицер Ратт примет на себя приятную обязанность встретить нашу дорогую гостью - мадам Шталь на железнодорожном вокзале…
5
- Пауль, дружище, - шеф Кольбах осторожно поправил воротник белоснежной рубашки Пауля как заботливая мать перед первым причастием - офицеру Ратту пришлось отдать пыльную форму в чистку, а самому принарядится в парадный комплект - и проникновенно заглянул Паулю в глаза, - Надеюсь, в вашей вихрастой голове не зародилась прогрессивная мысль, доставить далеко не юную фрау Шталь от вокзала в гостиницу на мотоцикле?
Признаться, такая мысль не просто родилась в голове у Пауля, а взросла и достигла достаточной зрелости, чтобы заставить его, весело насвистывая марш, идти в гараж за мотоциклетной коляской, когда Карл Кольбах выглянул из кабинета и поманил его пальцем. Теперь Пауль был вынужден убить эту нежно взлелеянную мысль собственными руками:
- Как можно - штандартенфюрер! - Пауль возмущенно округлил синие глаза, - в нашей семье все вменяемые! Я как раз шел в гараж - за ключами от машины…
- Чудесно! Не забудьте купить для любезной Агаты цветы. Бордовые розы. Семь штук. Получите в бухгалтерии деньги на представительские нужды и выберите самые темные и загадочные - потому что вас ждет встреча с доктором астрологии! - Шеф улыбнулся, словно речь шла о Бог весть какой радости для Пауля, и продолжил инструктаж, - Вам следует обращаться к фрау Шталь - "Медам" - последнее слово Кольбах произнес с бесподобным французским прононсом, - Пожалуй, я напишу ей записку… По-французски… - Левой рукой! - подумал Пауль - Шеф всегда пишет по-французски левой рукой, впрочем, как и на всех других языках, кроме немецкого, - Хотя… это слишком навязчиво - просто положите в букет мою визитную карточку… - Кольбах протянул ему визитку выполненную на роскошного качества бумаге с золотым обрезом, - И вот еще что… Пауль, прошу вас - поберегите слух нашей гостьи…
- В каком смысле? Я не понял… - честно признался Пауль.
- Не нужно кричать "Хай Гитлер!" с таким первозданным энтузиазмом и пугающей громкостью! Сейчас не двадцать третий год и мы не в Мюнхене… Фюреру нужны наши реальные дела, а не крики!
- Зиг Хайль! - Пауль произнес эти привычные слова как можно более сдержанно и торжественно - как тайный пароль.
Шеф удовлетворенно кивнул:
- Ступайте, возьмите МОЮ машину, и проследите, чтобы ее как следует вымыли, - он легким движением перебросил Паулю ключи от автомобиля, и с деланной суровостью добавил, - Вымыли, как если бы она была вашей собственной!
Пауль поторопился в гараж и в несколько резковатой, зато эффективной и доходчивой манере донес пожелание Шефа до механиков - уж поверьте, машина не была такой чистой, даже когда впервые выкатилась из заводских ворот на новенький автобан! Пока авто приводили в надлежащее состояние, он успел заглянуть за деньгами в бухгалтерию, потом купить розы и, наконец, забежал домой.
Семилетняя сестренка Жени усердно долбила на пианино гаммы:
- Жени - дай мне большой лист с нотами! Только быстро!
- Герр Норман! Мама! Лорхен!!! - заорала голосистая сестрица, - Спускайтесь быстрее! Пауль собрался женится на пианистке - даже цветы купил!
- Вот соломенная голова - с чего мне вдруг женится? - Пауль, для профилактики, легонько, треснул сестру по затылку, - Мне для работы нужно! Неси быстрее - я опаздываю!
- Ноты наверху - а там сестра ругается с Германом… Подумают, что я опять подслушивать пришла… Лорхен мне уже дала ложкой по лбу за это…
- Женни, у тебя в голове тыквенные семена вместо мозгов - нас всех нашли в капусте, одну тебя на тыквенной грядке! - просветил Пауль сестренку и продолжал тоном, которым прежний шеф - старик Корст - повествовал о счастливых годах правления Кайзера, - В прежние времена девчонок не принимали в Гитлерюгенд! И это было правильно - тогда все умели подслушивать! И никого при этом не ловили… Вот посмотришь - Фюрер скоро снова запретит принимать в армию глупых гусынь…
Чтобы отвратить такую безрадостную перспективу, малолетняя Жени, мечтавшая о кожаных шортах, как сам Пауль о шевронах группенфюрера, опрометью побежала наверх и вернулась с большим нотным листом, как раз когда ее братец доедал яблоко - даже перекусывать в роскошной машине Шефа офицер Ратт счел бы настоящим кощунством.
- Давай машинка, поехали, - процитировал Пауль подходящие к случаю слова то ли из фильма, то ли из радиопостановки, повернул ключ с нарядным серебреным брелоком в виде свастики, и погрузился в счастливые грезы.
Информация к размышлению.
Вместе с шефом Кольбахом в N-бург прибыли его автомобили. Прикомандированный служебный "Мерседес" и личное авто Шефа - "Майбах". Если "Мерседес" был черным, вальяжным, неприступным как чиновник высокого ранга, и совершенно не мог взволновать, то с "Майбахом" у Пауля с первого взгляда завязался роман. То есть романом это чувство можно было назвать в такой же степени, как отношения между влюбленным гимназистом и обожаемой им в тайне матушкой школьного приятеля.
Непередаваемый черный цвет с темно-вишневой ноткой, затемненные бронированные стекла. Новейшие галогенные фары дальнего света. Усиленная задняя подвеска, форсированный двигатель, колесные диски из редкого сплава. Роскошный салон, отделанный красным деревом, обтянутые натуральной телячьей кожей сиденья, самолетный штурвал заменяющий руль и невероятно мощный радиоприемник…
Каждый раз, оказываясь за рулем этого порождения германского технического гения, Пауль погружался в счастливую эйфорию. И сейчас он в полузабытьи включил приемник:
- Moskovskoe vremya semnadcat' chasov. Vy slushaete radio Kominterna. Proslushayte noviye zadaniya konkursa dlya lubiteley shahmat. 3 tochka d4 cxd4 4 tochka Nxd4 Nf6 5 tochka Nc3 a6 6 tochka Be3 Ng4 7 tochka Bg5 h6 8 tochka Bh4 g5 9 tochka Bg3 Bg7 10 tochka h3 Ne5… - незнакомый язык в сочетании с резким женским голосом и четкими паузами сперва неприятно резанул по ушам, а потом превратился в монотонный фон, который скоро сменился чужим бодреньким маршем…
Какие все-таки неблагозвучные языки у славянских народов, - подумал Пауль и осторожно повертел ручку приемника - салон затопил чуть надтреснутый и очень приятный женский голос, исполнявший французскую шансонетку. Под такую легкую музыку думается особенно хорошо - шеф Кольбах, как человек предусмотрительный и истый сибарит, видимо записывал любимую музыку со своего мощного приемника на диктофон - во всяком случае, Пауль не видел другой причины, по которой на заднем сиденье "Майбаха" мог бы лежать миниатюрный диктофон, вмонтированный в почтенную кожаную папку. Да, с таким приемником можно слушать хоть французские, хоть американские, хоть британские радиостанции, - беззлобно позавидовал он.
Вообще машина просто роскошная!
Такую не купишь, экономя на пиве или запихивая по пятьдесят марок с жалования в свинью-копилку. Пауль хмыкнул - если разделить стоимость самого обычного, серийного "Майбаха" - сколько стоит чудо, изготовленное по спецзаказу для Шефа, он не мог даже предположить - на сумму ежемесячного денежного довольствия такого же среднестатистического штандартенфюрера СС, выходило, что шеф Кольбах несколько лет не только не приобретал себе ни единой вещи - даже новых носков, но и питался исключительно живительной энергией ЧИ, про которую любит рассказывать профессор Меркаев, - поскольку у него просто не осталось бы средств на продукты питания…
По счастью Пауль никогда не был излишне наивным и давно не верил в то, что ребята из аппарата внешней разведки, в котором до назначения в N-бург служил Карл Кольбах, на смерть бьются за новые звания и должности из одной только любви к Фюреру. Как не верил он даже в то, что его прежний шеф - герр Корст - прикупил скромный трактир с маленькой гостиницей у самого горнолыжного курорта на деньги, полученные в наследство от неведомой швейцарской тетушки. О некоторых источниках так вовремя подвернувшегося отставнику "наследства" Пауль догадывался, а о других знал наверняка. Дядюшка Корст далеко не всегда выписывал местным пьянчужкам и дебоширам квитанции о взысканных штрафах, закрывал глаза на неблаговидные делишки герр Аптекаря, за изрядную мзду помог еврейскому приятелю герр Банкира перебраться с многочисленным семейством через границу в Швейцарию, имел целую картотеку из фотографий любителей горных лыж, опровергавших мнение об их супружеской верности… Словом, мыслил дядюшка Корст мелко и пошло. Оттого и ездил на подержанном "Хорьхе", и на пенсию загудел раньше срока, подытожил Пауль.
А вот как зарабатывают звонкую монету угрюмые парни из Абвера?
Тайну чиновных доходов Пауль приоткрыл благодаря своему старшему братцу. Клаус Йозеф Ратт благополучно выучился на факультете права и теперь работал юристом в солидной аудиторской фирме в Бонне. И ездил на Фольксвагене. Не Бог весть, какая машина - но все же получше студенческого велосипеда, хмыкнул Пауль. Так вот, средства на автомобиль братец заработал, играя на бирже. Коммерция у Клауса в крови - счастливое наследство от армейского интенданта - покойного папаши Ратта.
Итак, для успешной игры на бирже нужны три вещи: информация, аналитический ум и изначальный капитал - то есть все те же деньги.
С информацией понятно - свое скудное жалование канцелярские крысы, которые вьются около статс-секретарей имперских министерств, получают как раз за то, что работают с информацией самого разного рода.
Насчет аналитического ума тоже все хорошо - голова у Шефа светлая, как двухсотваттная лампочка. К тому же, Пауль регулярно производил неофициальные инспекции рабочего стола и мусорной корзины начальника, и частенько обнаруживал там газеты с отчеркнутыми ногтем финансовыми сводками, и даже собственными глазами выдел в руках у Шефа маленький кожаный блокнотик со столбиками цифр, очень похожими на биржевые котировки. Но поразмыслить насчет начального капитала он уже не успевал!
До вокзала оставались считанные метры.
Уф! Пауль удовлетворенно вздохнул, и, паркуя машину на специальной стоянке для почетных гостей, решил отложить размышления о таком непростом предмете как финансовый успех шефа Кольбаха до следующего раза. Встряхнул цветочки и отправился искать фрау Мадам.
6
Пауль сразу определил Мадам Шталь среди прибывших. И вовсе не по огромному количеству дорогих кожаных чемоданов и шляпных картонок с затейливыми вензелями модных магазинов…
Спутать мадам Шталь с другой дамой было просто невозможно!
Мадам Шталь не была красива. Она не была ни высокой, ни стройной. Она не была модной - то есть увитой перьями и мехом как опереточная примадонна. Она не была роскошной - то есть, увешанной ювелирными украшениями, от которых рябит в глазах. Она не была моложавой или молодящейся. Весь этот дешевый декор не требовался такой гранд - даме как нештатный советник рейхсфюрера по вопросам астрологии доктор Агата Шталь.
Даже без упомянутых дешевых уловок фрау Шталь была просто безупречной!
От кончиков волос, уложенных в простую, но идеальную прическу до круглых носков лайковый серых туфель и похожих на стилеты каблуков, поддерживавших легкое, хрупкое тело с отменной осанкой. Такой же безупречной, как огромный, удивительно чистый, бриллиант в безыскусной платиновой оправе у нее на пальце. Даже в свете мутных вокзальных фонарей, при малейшем движении перстень рассыпал искры. Их яркие огоньки падали на изысканной простоты маленькое черное шелковое платье, такой же черный кружевной кардиган и ласково спрыгивали с открытого, без единой морщинки лба мадам на тронутые пудрой щеки и ровный носик. Никогда, ни за что Пауль не решился бы приблизиться к такой аристократичной и состоятельной даме, даже зная, что она на год-другой старше его собственной матушки!