- Знакомы? - уточнил Григорьев.
- Буквально пару недель назад общались, - охотно подтвердил Гурецкий, глядя на задержанного с нескрываемой радостью, - была у меня информация, что добрая половина квартирных краж в районе - его рук дело, да вот доказать не удалось...
- "Доказать", - передразнил его Бортко, - палкой по почкам - вот и все доказательства! Хороша у вас метода: отпинали человека и еще переживаете, что посадить не удалось... До сих пор кровью мочусь...
- Но теперь-то ты крепко влип, - подмигнул ему Гурецкий, - если б я тогда знал, что ты еще и маньяк...
- Какой маньяк?! - с истеричными нотками завопил Бортко. - Вы че плетете, а?! Вы че на меня вешать хотите?
- Только твое, - заверил Гурецкий, - тебе и своего сверх головы хватит... Где заточки нашли? - спросил он у Григорьева.
- Под ванной.
- Вот незадача, - взъерошил рыжие кудри майор, - туда-то я заглянуть и не догадался... Я же у этого поганца был в квартире две недели назад, но осматривал поверхностно - знал, что клиент опытный и ворованное дома хранить не станет. Кто ж знал-то?
- Не мои это заточки! - сорвался с места Бортко. - Вы же мне их и подкинули, менты поганые! Вот сволочи! Сперва бьют, потом заточки подбрасывают! Вы хоть какие-то понятия имеете или совсем по беспределу живете? Все равно обломитесь! Ничего у вас с доказухой не выйдет!
- Поживем - увидим, - философски заметил Гурецкий, - только, сдается мне, на этот раз ты влип крепко. Очень шустрый и ушлый паренек, - пояснил он коллегам, - по слухам - уникальный профессионал в своем деле. У нас по району серия краж идет, все проникновения без взлома - путем подбора ключей. Вскрывают замки любой сложности, берут только деньги и драгоценности. Есть у меня надежная информация, что это его рук дело. Но уж больно опытный гаденыш - не прижать никак! Кто бы мог подумать, что этот ублюдок еще и убийца! Да, при его способностях проникнуть в квартиры жертв труда не составляло. То-то наши гадали: как убийца в квартиры входил - замки-то не повреждены. Думали - жертвы сами впускали. На знакомых грешили, оттого по ложному следу и пошли. А оно вот что оказалось...
- Вы мне эту лажу не вешайте! - снова взвился Бортко. - Настоящего убийцу найти не можете - на мне отыграться решили?
- Сядь на место! - недобро покосился на него Гурецкий. - Распрыгался здесь... Теперь, дружок, отношение к тебе совсем другое будет, ты это учти. Одно дело - кража, и совсем другое - семь трупов...
- Какие трупы? Какие трупы? Вы че?
После всех необходимых процедур Бортко увезли территориалы, квартиру опечатали. Екатерину Юрьевну отвез до дома лично Григорьев.
- Боюсь загадывать, но сдается мне, что на премию мы сегодня наработали, - сказал он на прощание, - а если и обойдут... Дело сегодня мы крайне полезное сделали. Можно сказать: день прошел не зря. Всего доброго, Екатерина Юрьевна. Выздоравливайте и возвращайтесь в отдел. Ждем вас с нетерпением.
Беликова рассеянно кивнула и вылезла из машины. Максим посмотрел ей вслед с некоторым удивлением, но списал ее настроение на последствия болезни и уехал с чувством выполненного долга.
А вот у. Беликовой такого чувства почему-то не было. Даже более того - настроение было испорчено бесповоротно. Что было тому причиной - для нее самой оставалось загадкой. Что-то тревожило, мучило, не давало покоя, а вот что?.. От черных мыслей отвлек скрипучий вопль пробравшегося через открытую форточку Вальмонта. Накормив собак и блудного кота, Беликова устало легла на диван. Хотела вздремнуть - сон не шел. Поворочавшись, вздохнула и открыла томик Цветаевой. Но мысли вновь и вновь возвращались к событиям сегодняшнего дня. Ее взгляд случайно упал на купленную утром газету. Отыскав нужную статью, углубилась в чтение. Встала, походила по комнате, напряженно о чем-то размышляя...
Она мучилась так до поздней ночи. Пила снотворное, долго ворочалась на постели, вставала, заваривала крепкий чай, думала, снова ложилась, пытаясь уснуть... И уже под утро, почти засыпая, неожиданно вскинулась, бросилась к столу, торопливо прочитала статью еще раз и победно посмотрела на испуганных такой активностью собак.
- Сара Бернар сыграла 13-летнюю Джульетту в семьдесят лет - неужели я не смогу сыграть умную женщину в шестьдесят?! Есть еще порох в пороховницах, есть! Завидуйте, животные: перед вами - баба разумная! А теперь можно и поспать.
Она вернулась в постель и остаток ночи спала как убитая.
Утром в половине одиннадцатого она уже открывала дверь в кабинет майора убойного отдела Гурецкого.
- Добрый день, Андрей Владимирович. Не помешала?
Гурецкий был не один. В его кабинете, у окна, довольно вольготно расположился мужчина лет шестидесяти, с умным аристократическим лицом и удивительно густой для его возраста шевелюрой. Одевался незнакомец с большим вкусом и явно в весьма дорогих бутиках, так что ментом быть никак не мог. В руках незнакомец крутил трость с серебряным набалдашником и с нескрываемым интересом слушал матерящегося в голос Бортко.
- С Кристиной я был в тот день! С Кристиной! - орал парень. - У нее спросите! Она подтвердит!
- А-а, "полиция нравов", - вспомнил Беликову майор, - проходите, присаживайтесь. Мы сейчас закончим...
Повернулся к задержанному и с явным удовольствием припечатал:
- Спрашивал. Отрицает.
- Врет! Я с ней был!
- Ей-то какой смысл врать? - удивился Гурецкий. - Вполне приличная девушка... В тот день она была в кино, и даже билеты сохранились. Так что рушится твоя версия, Кирюха, как карточный домик... Увы!
- Я же говорю вам - с ней был! - плачущим голосом повторил Бортко.
- Но даже если предположить, что в тот день ты был с ней - хотя я уверен в обратном! - то где ты был семнадцатого августа? Первого августа? Двадцать четвертого июля? Молчишь? То-то...
- Да я не помню, - лживым голосом заверил Бортко, - сколько времени прошло...
- Тогда спрошу о другом, - легко согласился Гурецкий, - как ты помнишь, вчера в твоей квартире мы устраивали обыск и нашли эти заточки. Дело серьезное, и работа по нему проводится в первую очередь... Это я к тому веду, что результаты экспертизы уже готовы и едут сюда. Но даже по телефону меня стопроцентно заверили, что изолента на найденных у тебя заточках и изолента на заточках, извлеченных из тел жертв, - идентичны. Для тупых перевожу: человек, подготавливающий орудие убийства, пользовался одним и тем же мотком изоленты. Даже места разрывов совпадают. Что на это скажешь?
- Кто эти заточки мастерил - не знаю, зато знаю, кто мне их подбросил, - сверкнул злыми глазами на майора Бортко, - вконец вы, менты, оборзели! Дела уже не раскрываете, а вешаете...
- Ругайся, ругайся, - усмехнулся майор, - теперь можно. Теперь на тебя уже никто не обижается... Есть к тебе и еще один интересный вопрос. То, что ты знаком с Алябьевой, - уточнять не надо? А вот скажи-ка мне, мил человек, откуда ты взял безделушки, что дарил ей на протяжении последних трех месяцев?
- Ничего не знаю, - снова отвернулся к окну Бортко.
- Тебя о чем ни спросишь, ты все одно твердишь, - не знаю да не знаю... А я вот знаю! С краж эти вещички. С квартирных краж. Как раз из той серии, что по нашему району шла. Девица, как про тебя правду узнала, так сочла за благо все добровольно выдать. Ну, будешь говорить?
- Доказательства нужны, начальник, - прищурил хитрый глаз Бортко, - вы пальчики мои на тех кражах нашли? Отпечатки обуви? Свидетелей, может быть? Вот когда найдете, тогда и разговор будет. А безделушки, что я ей дарил, я на рынке купил. С рук. У дядьки незнакомого. Могу описать. Хотите?
- Нет, не хочу, - отказался Гурецкий, - я тебе таких дядек сам могу описать с дюжину, благо фантазия хорошая. А отпечатков твоих в квартирах не было только потому, что ты в перчатках работал. Следов и микрочастиц с одежды - потому что менял ты ту одежду, как листки календаря. Мы говорили с продавщицами из секонд-хенда - они тебя хорошо помнят. Еще бы: постоянный клиент... Не спорю: с квартирных краж ты легко "соскочишь". Да ведь теперь речь не о них пошла... Среди этих безделушек нашлась одна занимательная брошка...
- Какая брошка? - вновь насторожился Бортко. - Не дарил я ей никаких брошек...
- Ты должен от нее всеми силами отказываться, - понимающе покивал Гурецкий, - ибо лоханулся ты с ней, парень, крепко! Брошка та - из квартиры убитой писательницы, Майи Коломийцевой. И брошка довольно характерная - родственники ее опознали.
- Да что вы, сволочи, делаете?! - в припадке полубезумного бешенства вскочил со стула Бортко и вновь упал на место, удерживаемый наручниками, которыми был прикован к батарее, - вы уже и Кристину сюда подписали?! И она продалась вам, паскуда дешевая? Да я... Да я на вас жаловаться буду!
- Это твое право, - сухо заметил Гурецкий, - однако для продолжения беседы ты сейчас слишком взволнован. Ступай в камеру, отдохни, подумай: стоит ли окончательно усугублять свое и без того плачевное положение... Я вызову тебя позже. Времени у нас много, успеем вволю пообщаться.
Он вызвал ожидавшего за дверью сержанта, и задержанного увели.
- Ох, и беспокойный тип, - пожаловался вслух Гурецкий, - но ничего, ничего, не таких ломали. Запоет, как миленький... Кстати, я забыл вас представить. Это - Екатерина Юрьевна Беликова, подполковник "полиции нравов". Именно она вывела нас на Бортко и со своими коллегами произвела задержание. А это - Владимир Иванович Смоляков, известный писатель...
- Я знаю, - приветливо улыбнулась Беликова, - я читала все ваши книги. И фильмы, поставленные по ним, смотрела... Хотя фильмы мне понравились меньше.
- Мои книги вообще очень трудно экранизировать, - легко согласился писатель, - я больше про внутренний мир писать стараюсь, размышления разные, описания - как это в фильм вставишь? Стараюсь разрешения на экранизацию не давать, но иногда убалтывают... Я, как и все писатели, тщеславен.
- Жалко, что вы так подолгу пишете, - сказала Беликова, - одна книга в полтора-два года... А так ждешь от вас чего-нибудь нового...
- Вот теперь вижу, что вы и впрямь моя почитательница, - улыбнулся Смоляков, - но вы не задумывались над тем, что мои книги, может быть, потому вам и нравятся, что я над ними РАБОТАЮ? Над сюжетом, над персонажами, над стилем и слогом. Я только черновики переписываю по пять раз - чего же тут удивляться, что столько времени на создание книги уходит? Да и годы уже не те...
- Сил не хватает? - удивилась Беликова, оглядывая довольно крепкую фигуру своего собеседника.
- Меркантильности, - смеясь, пояснил писатель, - я воспитан иначе, чем современные рукоблуды. Перестраиваться мне поздно, а гоняться за гонорарами как-то постыдно...
- Про рукоблудие - это вы из Раневской? - уточнила Беликова.
- В каком смысле? - не понял Смоляков.
- У нее ведь это: "Не понимают писатели, что фразу надо чистить, как чистят зубы. В особенности дамское рукоблудие бесит - скорее, скорее в печать", - по памяти процитировала Беликова.
- Снимаю шляпу, - удивленно приподнял бровь писатель, - сейчас, к сожалению, мало кто помнит о Раневской, и уж еще меньше людей читают мемуары...
- Меня коллеги по отделу "Фаиной" прозвали, - призналась Беликова, - за сходство внешнее, любовь к этой актрисе и... Я, знаете ли, выражаюсь иногда... как бы это сказать?.. "По-раневски". К сожалению, я полностью лишена ее гениальности.
- К счастью.
- Простите?
- Не к сожалению, а к счастью, - вздохнул Смоляков, - талант, как и гениальность, это не дар божий, это - крест... Хотя, смотря как к этому относиться. Сейчас мало кто тащит крест, сейчас кресты носят... и стараются украсить как можно богаче. Впрочем, это уже лирика. Простите стариковскую болтливость. Я и без того злоупотребил гостеприимством хозяина кабинета.
- Нет-нет, что вы, - запротестовал Гурецкий, - поверьте, мне льстит, что такой человек, как вы, заинтересовался нашими скромными успехами.
- Вы здесь от Союза писателей? - уточнила Беликова.
- Что? - удивился Смоляков. - Почему вы так решили?
- Коломийцева была вашей коллегой, - пояснила Беликова, - да и остальные... писательницы - тоже... Я думала, вас направили из Союза узнать, как продвигается дело.
- Нет, - смущенно признался Смоляков и, к удивлению Беликовой, даже покраснел, - я очень отдаленно был знаком с этими писательницами. Я, знаете ли, редко посещаю тусовки, на которых они бывают... Сказать по правде, не посещаю вообще... Я здесь сам по себе... Стыдно признаться, но я собираю материалы для книги... Только не подумайте, что я такая бесчувственная сволочь - пришел делать роман на чужой беде... Я очень давно собираю материалы для книги о... людях с исковерканной психикой...
- О маньяках? - уточнила Беликова.
- Не совсем, - окончательно смутился писатель, - вы смотрели фильм "Человек дождя" с Дастином Хоф-маном? Какой же это маньяк? Душевнобольной человек, с удивительными вывертами психики. К слову сказать, очень редкая болезнь. Во всем мире таких людей не больше двух десятков. А есть куда более интересные персонажи. Вы бы видели, какие уникальные картины, скульптуры творят эти люди! О-о! Тут не все так просто, как может показаться на первый взгляд! Если бог что-то отбирает, он всегда что-то дает взамен... Кстати, талант - такое же отклонение, как и дебилизм. Здоровый человек это... вот, - с серьезным лицом указал он на майора Гурецкого, но Беликова все же заметила озорные огоньки, сверкнувшие в глазах писателя.
- Да уж, - горделиво выпятил грудь майор, - столько проверок прошел, что хоть сейчас в космос...
- А то, что вы называете маньяками, - продолжил Смоляков, - что сказать о них... Меня интересуют прежде всего уникальные выверты их психики. На девяносто процентов это крайне скучные и примитивные люди, но иногда встречаются довольно любопытные экземпляры. Если писатель рассматривает подобные казусы природы не как "страшилку для дебилов", может получиться довольно занятная вещь. Вспомните хотя бы "Красного дракона", "Молчание ягнят" или "Парфюмера". Я услышал по телевизору сообщение о его поимке и решил посмотреть своими глазами...
- Где вы услышали? - не поверила своим ушам Беликова.
- По телевизору, - повторил писатель, - в "ТСБ", вчера вечером.
Беликова выразительно посмотрела на Гурецкого. Тот сделал вид, будто увлечен просмотром допроса Бортко.
"Вот тщеславный дурак, - подумала она, - а ведь не может не знать, что подобное разглашение информации только повредит делу. Да и запрещено. Но не удержался: позвонил, похвастался..."
- Но этот объект для моего романа не подходит, - развел руками Смоляков.
- Почему? - живо заинтересовалась Беликова.
- Не нахожу интересным, - после секундного раздумья признался писатель, - на таком примитиве пусть работают журналисты и писательницы-детективистки... Но все равно было весьма занимательно, - галантно поклонился он в сторону Гурецкого, - благодарю вас.
- Всегда к вашим услугам, - любезно отозвался майор.
Смоляков попрощался и вышел. После короткого раздумья Беликова последовала за ним.
- Приходили-то зачем? - окинул ее уже в дверях Гурецкий.
- Да так... Я как-нибудь потом зайду, хорошо? - торопливо ответила Екатерина Юрьевна и поспешила за уходящим писателем.
- Владимир Иванович!
Он с удивлением оглянулся.
- Это опять я, - виновато улыбнулась Беликова, - я пройдусь немного с вами, можно? Было бы обидно увидеть вживую любимого писателя и так бездарно упустить этот шанс... Я совсем чуть-чуть вас помучаю - не откажите в любезности.
- Да бога ради, - радушно отозвался тот, - а я, в свою очередь, уточню кое-что у вас. Никогда не сталкивался с "полицией нравов" - вдруг когда решусь написать...
- Писать особо не о чем, - отмахнулась Беликова, - шесть человек на весь город и область, нас не хватает даже на притоны и всякую мерзость вроде детской проституции и прочих извращений... Какая уж тут борьба за нравственность! В этом, кстати, надежда только на вас - писателей... Если мне не изменяет память, вы тоже раньше служили в органах?
- Говорят, был неплохим опером, - признал Смоляков, - потом получил травму, - он кивнул на трость, - пришлось покинуть ряды... От скуки и стал писателем. Ненавижу безделье... Но это было очень давно. Изменились времена, изменился Уголовный кодекс, изменились названия служб и методы работы. Вот и хожу по коллегам, подлизываюсь, прошу дать информацию, разрешить присутствовать при обысках, задержаниях. Как говорили одни хорошие писатели: "Писать нужно либо о том, что знаешь хорошо, либо о том, чего не знает никто". А то ведь смех берет, когда это дамское рукоблудие читаешь. Неужели лень дойти до ближайшего отдела и проконсультироваться у первого попавшегося опера? Или просто снобизм душит: я самая умная, я все знаю?
- Так это же "иронические детективы", - заступилась за писательниц Беликова, - так, для убийства времени...
- Вы верите в то, что говорите? - Писатель остановился и грустно посмотрел ей в глаза. - Неужели у нас так много времени, чтобы тратить его на... это? Россия всегда была самой читающей страной, сейчас она стала самой листающей страной... Страшно! Это не "иронические детективы", это "смешные детективы". Они думают, что спишут свою некомпетентность и бездарность на "несерьезность" жанра, а ведь это временное явление. Наподобие увлечения бразильскими сериалами в начале перестройки. Помните, был такой бум в форме массовой истерии?
- Вы, часом, не женоненавистник?
- Я? Да упаси боже! - искренне обиделся Смоля-ков. - Я потому так и переживаю, что большинство моих любимых писателей - женщины. Они умеют писать чудесно, божественно, бесподобно! Откуда они берут эти краски для описания эмоций, как умудряются подсмотреть самые тонкие черты чувственных переживаний? Аж зависть берет, право слово. Я - ремесленник, я работаю над книгами, а они - творят. Жорж Санд, Цветаева, Ахматова, Маргарет Митчелл... Кстати, к вопросу об "ироническом детективе". Нас губит наша необразованность. Мы слепо верим рекламе, а ведь никто не рекламирует Агату Кристи, которая писала как раз "иронические детективы".
Да-да. Это умный и тонкий английский юмор. Чуть грубее, но не менее забавны "иронические детективы" Иоанны Хмелевской. А родоначальницей русского "иронического детектива" является Виктория Токарева - умница, талант! Вспомните ее "Джентльменов удачи". Нет-нет, женщины не только не уступают мужчинам в литературе, а зачастую многократно превосходят их. Просто мы не интересуемся хорошей литературой. Мы интересуемся литературой популярной. А коммерция и искусство - совершенно разные вещи. Собрались несколько человек и решили: давайте сделаем бабки! Давайте. Как? Раскрутим направление "женского детектива" - женщины благодарные читатели, а уж если для них будут писать свои...
Беда только в том, что хороший писатель РАБОТАЕТ над книгой, а для коммерции нужен ПОТОК. Стало быть, нужна дюжина-другая графоманок, которые, раскрученные рекламой, будут приносить стабильный доход. А посредством умело поставленной рекламы можно убедить людей в чем угодно. Что полезно обливаться мочой, верить гороскопам, что маргарин вкуснее масла, а чтиво увлекательнее классики.
- Владимир Иванович, - неожиданно спросила Беликова, - а в какой клинике вы собирали информацию о душевнобольных? Помните, вы говорили?