- Это трагедия, - согласилась Беликова, - но я все равно не понимаю, чем могу помочь?
- А кто будет теперь его поить-кормить-покупать лекарства? - ехидно осведомился Мартенсон. - Государство на пенсию по инвалидности?! Благодарю покорно, но пусть сами живут на эту шутку... Необходимо найти водителя! - твердо закончил он, словно отдавая приказ. - Пусть эта сволочь теперь кормит из тюрьмы приличного человека!
- Так водитель скрылся с места происшествия?
- А я вам о чем битый час толкую?! - непритворно возмутился Мартенсон. - Сбежал! И кого теперь винить?! Мистера Форда, будь он трижды неладен!
- Сбил "Форд"? - уточнила Беликова.
- Какой "Форд"? Почему "Форд"? - забеспокоился Мартенсон. - Нет, "Форд" у меня... Его сбила черная "копейка"... Нет-нет, я не говорю, что Роме было бы легче, если бы его сбил навороченный "Мерседес", но не найти "копейку"?! Это уж, знаете ли...
- Как вы сказали? - насторожилась Беликова. - Черная "копейка"? А как зовут этого врача?
- Рома... Роман Игоревич Полтавченко. Замечательный специалист и душевный человек! И что прикажете теперь делать его бедной жене? Нет, вы просто обязаны воздействовать на этих ребят с полосатыми палочками, которые почему-то считают, что вся их задача на дорогах сводится к равномерному распределению прибыли между государством и собой, любимым...
- Полтавченко, Полтавченко, - пробормотала Беликова, - нет, ни о чем не говорит... А чем он занимался?
- Лечил людей! И поверьте: лечил хорошо!
- Подождите секунду, Альберт Карлович, - попросила Беликова, напряженно морща лоб, - дайте подумать... Вот что мы с вами сделаем. Сейчас к вам подъедет наш сотрудник. Вы ему все расскажете, дадите адрес вашего пострадавшего друга и адрес, по которому произошел этот случай. И сделайте еще вот что... Выпишите ему фамилии тех больных, которых лечил в последние месяцы Полтавченко. Примерно за семь-девять месяцев.
- Я не имею права! - твердо сказал Мартенсон.
- Он привезет вам официальный запрос, - успокоила врача Екатерина Юрьевна, - и, пожалуйста, выделите среди них особо тех больных, которые раньше проходили службу в армии или милиции... И вот что еще... Он привезет вам фотографию... фоторобот одного человека... Посмотрите, не похож ли он на кого-нибудь из ваших пациентов...
- Вы полагаете? - ужаснулся Мартенсон.
- Вы сделаете мне это одолжение, - попросила она, - а я попытаюсь исполнить вашу просьбу... Я позвоню вам позже... Хотя подождите... Вы помните, я спрашивала вас о писателе Смолякове? Вы случайно не знаете, он не был знаком с этим вашим Полтавченко?
- Полтавченко консультировал его в сборе материала для новой книги, - ответил Мартенсон, - я же говорю вам: это был прекрасный специалист! Один из лучших!..
После этого разговора Беликова несколько минут сидела неподвижно, о чем-то сосредоточенно размышляя. Потом стремительно сорвалась с места и, выйдя в коридор, крикнула:
- Ищу человека! Фамилия - Мартынов! В интимных кругах известен под кличкой Дастин!
- У Григорьева в кабинете, - ответили из-за ближайшей двери.
При виде стремительно ворвавшейся в кабинет Беликовой Григорьев и Мартынов многозначительно переглянулись.
- Меня мучают нехорошие предчувствия, что... - начал было Мартынов, но Беликова перебила его:
- Собирайся. Срочно заедешь в Василеостровское РУВД, к Алексееву, возьмешь фоторобот, который он сделал, и отправишься в психиатрическую лечебницу на Пряжке. Найдешь доктора Мартенсона, покажешь ему фото и возьмешь информацию, которую он подготовит. Сразу отзвонишься мне.
- Не зря я сомневался в том, что я - начальник, - задумчиво обронил Григорьев, - это все бред, выдумки, иллюзии...
- А я знаю хороший анекдот про психиатров, - вспомнил Мартынов, - психоаналитик говорит больному: "У меня для вас две новости: хорошая и плохая. Плохая в том, что вы, вне всякого сомнения, скрытый гомосексуалист". - "А хорошая?" - убито спрашивает больной. "Хорошая в том, что вы симпатичный", - подсаживаясь поближе, улыбается ему врач...
Беликова посмотрела на него так, что незадачливый рассказчик пулей вылетел из кабинета.
- Теперь с тобой, Максим, - повернулась она к начальнику. - У тебя есть связи на Литейном?
- У каждого милиционера хоть какие-то, но есть... - уклончиво ответил Григорьев, - смотря, что нужно.
- Меня интересует отдел кадров. Конкретно: спецслужбы. Скорее всего, МВД.
- А может случиться так, что потребуется информация по кадровым работникам ФСБ и ФСК? - насмешливо уточнил Григорьев. - Вы же сами понимаете, что это невозможно, Екатерина Юрьевна.
- Надо, Максим, - твердо сказала она, - надо!
Несколько секунд он внимательно смотрел на нее,
потом поморщился, как от зубной боли, и нехотя кивнул:
- Давайте, что у вас там...
- Информация на этого человека, - она протянула начальнику бумажку с данными объекта, - но есть одна загвоздка: данные нужны срочно.
- Интересно, - покачал головой Григорьев, рассматривая записи, - ладно, я попробую. Но только ради вас...
- Ради меня и Винни Пух от меда откажется, - не стала скромничать Екатерина Юрьевна, - но это надо сделать прямо сейчас. Звони и настаивай на встрече. Как хочешь, но данные нужны мне к вечеру.
С кислым лицом Григорьев потянулся к телефону, и Беликова вышла из кабинета.
Взволнованный Мартынов отзвонился через полтора часа.
- Как вы узнали?! - заорал он в трубку. - Врач опознал человека на фотографии! Это некто Суханов, Петр Алексеевич, 1960 года рождения, бывший офицер МВД, находившийся здесь на излечении. У него после контузии в Чечне крыша поехала. Какой-то "синдром кого-то там". Вроде безобидный был, на поправку пошел... Его выписал врач, которого сбила машина...
- Мартенсон далеко? - деловито осведомилась Беликова.
- Рядом. Я из его кабинета звоню.
- Спроси, когда выписали этого парня... И была ли комиссия... Я в этом не разбираюсь, знаю о психах только по анекдотам, а в них всегда комиссии собираются...
В трубке долго молчали - видимо, Мартынов расспрашивал врача, потом бодро отрапортовал:
- Анекдоты врут. Комиссии собирают только в исключительных случаях, например, когда врач настаивает на продолжении лечения, а больной уверяет, что здоров, и требует, чтобы его выпустили. Что интересно, врач может "рекомендовать", а не настаивать на дальнейшем посещении психбольным ПНД... А я-то удивлялся: откуда в последнее время столько психов на улицах? Ай!..
- Что случилось?
- Мартенсон дерется, - обиженно пожаловался Мартынов. - За честь халата радеет...
- Ты с ним осторожнее - у него уже было одно привлечение за превышение пределов самообороны, - усмехнулась Беликова. - Когда выписали Суханова?
- Семь месяцев назад... Как вы помните, тогда же примерно и началась серия Критика... Но, Екатерина Юрьевна... здесь такое дело...
- Говори же, говори...
- Мартенсон категорически утверждает, что Суханов не подходит на роль Критика. Не тот тип заболевания, психики... Он тут сыплет разными мудреными словами, я его терминологию не понимаю, потому перевожу. Подавление воли какое-то, инфантильность, то-се... Мол, не мог он быть увлечен столь яркой одержимостью, вряд ли способен на планирование... Дальше переводить?
- Не надо, я поняла, - сказала Беликова, - поблагодари его от нас и диктуй мне адрес Суханова. - Записав данные в блокнот, распорядилась: - Теперь дуй по этому адресу и жди нас там. Сам ничего не предпринимай. Просто стой где-нибудь в сторонке и следи за тем, что происходит вокруг. Понял?
Выбегая из отдела, она столкнулась с выходящим из машины Григорьевым.
- Уже? - удивилась Беликова. - Это очень кстати.
- Много времени не потребовалось, - признал Григорьев, - этого субъекта вспомнили сразу, не разыскивая его дело. С ним связана одна очень интересная история...
- Потом расскажешь, по дороге, - остановила его Беликова, - сейчас времени нет. Забирайся обратно в машину, поехали.
- Куда теперь? - устало спросил Григорьев.
- По дороге расскажу...
Приехавший раньше Мартынов уже ждал их неподалеку от парадной дома, где жил подозреваемый.
- Долго добираетесь, - укорил он их, - я уже успел с местными бабульками пообщаться. Мужик со странностями, но добрый, безотказный, всегда готов и починить что-то, и сумку донести... Живет здесь с детства, жена бросила несколько лет назад, где пропадал последние годы - не знают... Как будем брать? Соседи друг друга знают, вариант с "протекающей снизу квартирой" не пройдет. Может, вызовем ОМОН?.. Все же подозреваем не в краже тапочек из общего коридора - могут возникнуть эксцессы... Я слышал, что у психов силы увеличиваются раз в десять...
Договорить он не успел: лицо его застыло, глаза сузились, и напряженным взглядом он уставился куда-то поверх плеча Беликовой.
- Он? - догадалась Беликова, едва сдерживаясь, чтобы не обернуться.
- Ага, - стараясь не шевелить губами, ответил Мартынов, - в эту сторону идет. Сейчас мимо проходить будет...
Он незаметно запустил руку под пиджак и, когда человек сравнялся с ними, выхватил пистолет:
- Стоять! Милиция!
С другой стороны его подстраховывал Григорьев. Беликова с любопытством посмотрела на замершего рядом с ней человека. Мужчина как мужчина. Чуть повыше среднего, светловолосый, широкий в плечах, с грубоватыми, но располагающими чертами лица. Разве что лицо малоэмоциональное - даже после окрика Мартынова не дрогнула ни одна черточка, но разве мало на свете выдержанных людей?..
"У страха глаза велики, - подумала Беликова, - а девочки его чуть ли не монстром расписали. Обычный убийца. В нем-то как раз ничего страшного нет. Душегуб как душегуб".
- Вы - Суханов Петр Александрович? - спросил Григорьев.
- Так точно, - спокойно ответил человек.
- Протяните вперед руки, - потребовал Максим и защелкнул на задержанном наручники. - Пройдемте в машину.
Все так же, без тени эмоций, человек повиновался.
"Странно, - подумала Беликова, - нормальный человек начал бы возмущаться, удивляться, наконец... Попытался бы сыграть недоумение... Странно..."
Видимо, та же мысль пришла и остальным участникам задержания.
- Не удивляет наш визит? - полюбопытствовал Григорьев, усаживаясь на заднем сиденье машины Мартынова, рядом с задержанным.
- Нет, - равнодушно ответил Суханов.
Беликова пристроилась на переднем сиденье, сбоку
от ведущего машину Мартынова. С нескрываемым любопытством обернулась к задержанному:
- Может быть, вы не станете скрывать и свою причастность к убийству писательниц и проституток?
- Я убил, - без тени эмоций сообщил Суханов.
Инспектора переглянулись между собой, удивленные и встревоженные одновременно.
- Но... зачем? - спросил Григорьев.
- Безопасность страны. Идеологические основы. Непопулярные, но необходимые меры, - отчеканил Суханов. Беликова заметила, что он все же начал беспокоиться. Только беспокойство это проходило как-то странно: он словно стал "приседать сидя", покачиваясь всем корпусом и втягивая голову в плечи. Дыхание участилось, на лице появилось какое-то болезненное выражение...
- Вы знакомы со Смоляковым? Писателем Смоляковым? - спросила она, желая переменить нервирующий задержанного разговор.
- Писатель? - негромко переспросил тот. - Писатели сейчас враги. Политики - враги... До политиков не добраться. Проститутки - враги. Соблазняют, разрушают... Идеология... Основа основ... Кто чем может... Мы последний оплот России...
- Кто "мы"? - быстро спросил Григорьев.
- Не надо, Максим, - предостерегающе сказала Беликова, но закончить фразу не успела...
То, что произошло, впоследствии вспоминалось как замедленная киносъемка, хоть все события уложились в считаные секунды...
Коротким ударом под дых Суханов обездвижил сидящего с ним рядом Григорьева и плавным взмахом, словно продолжая выполнять спортивный "кант", ударил сидящего впереди Мартынова скованными руками в затылок. Машина резко вильнула, с громким скрежетом царапнула боком кромку тротуара... Последовал сильный удар, и, уткнувшись в фонарный столб, машина замерла... А потом, в наступившей тишине, один за другим, ударили два выстрела...
От удара о лобовое стекло Беликову спасла только укоренившаяся привычка пристегиваться ремнем безопасности - она не любила машины и, невзирая на насмешки коллег, старалась соблюдать правила до скрупулезности... С трудом восстановив перехваченное дыхание, она повернулась назад... Мертвые глаза Суханова смотрели на нее все так же равнодушно и безэмоционально. Изо рта бывшего офицера медленно ползла густая струйка крови. Кровь была не красной и не алой, а темно-багровой, почти черной... И совсем не похожей на кровь...
- На хрена?! - еле слышно спросил согнутый в три погибели Григорьев. За совместную десятилетнюю работу Беликова впервые услышала слова брани от всегда выдержанного прибалта. - На хрена было стрелять на убой? В ногу нельзя?!
- Тебе надо было не то что в ногу, а в задницу стрелять, - прохрипел Мартынов, проводя пятерней по окровавленному лицу, - чтоб за оружием следил...
Григорьев автоматически схватился за поясную кобуру, еще раз чертыхнулся:
- Иоп! Даже не заметил... Кто ж думал?!
- Вот и я... Не думал... Наверное, еще армейский инстинкт сработал, - признался Мартынов, - пальнул прямо сквозь сиденье... Кто ж думал, что так удачно попаду? Как пистолет успел выхватить, как затвор передернул и стрелять начал - хочешь верь, хочешь не верь - самому сейчас сказкой кажется... Екатерина Григорьевна, с вами все в порядке?
- Чтоб ты на детские грабли наступил! - с чувством пожелала Беликова. - А сам как думаешь? Он совсем мертвый или сейчас, как в фильмах ужаса, воскреснет и опять драться начнет?
- Совсем, - со знанием дела заверил Григорьев, - но насчет фильмов ужасов вы недалеко от истины ушли. Не скажу, что обделался со страху, но чайная ложечка в штанах все же есть... На этот раз мы явно того парня взяли. Без всяких сомнений...
- Да, - подтвердил Мартынов, - теперь вся порноиндустрия нас на руках носить должна... Кто мне ремонт машины компенсирует?
- Достоевский, - цинично заметил Григорьев.
- Ясно... Стало быть, я пострадал за идею, - понимающе кивнул Мартынов, - знаете, господа, а меня почему-то тошнит... Может быть, я беременный?
- Сейчас милиция приедет - все беременными станем, - желчно ответил Григорьев, - только почему-то, в отличие от фильмов и книг, я не слышу ни милицейских сирен, ни спешащих на помощь "Скорых"?.. Посреди города стрельба, авария, а они... Эй, Вадик?.. Вадик!..
- Сознание потерял, - сказала Беликова, глядя на ткнувшегося лбом в рулевое колесо Мартынова, - здорово при ударе приложился... Первый раз со мной такое... Даже не знаю, что говорить и делать... А все же мы его взяли, а? Взяли, Максим!..
- Только не знаю, радоваться ли этому, или плакать, - устало отозвался Григорьев, прислушиваясь к долгожданным сиренам приближающихся машин...
Был поздний вечер, когда Беликова смогла наконец добраться до квартиры Смолякова. Надавила кнопку старого, еще медного звонка и откуда-то из недр квартиры уловила едва слышное:
- Входите, там открыто!
Двухкомнатная квартира писателя была небольшой. Повсюду, даже на кухне, горел свет. Писатель сидел за столом в дальней комнате и что-то писал в толстой тетради. На секунду оторвавшись от своего занятия, бросил быстрый взгляд на гостью, улыбнулся:
- Добрый вечер, Екатерина Юрьевна. Подождите, пожалуйста, секундочку, я сейчас закончу... Нашел интересную фразу: "Книги - это измазанные чернилами сны". Я сейчас, буквально одну минутку...
Однако работал он не одну, а все пятнадцать минут. Отодвинув тетрадь, удовлетворенно улыбнулся:
- Успел!.. Почему вы такая смурная?
- Задержали маньяка, - как-то отстраненно сказала Беликова, - Бортко отпустили, а настоящего задержали... Вернее, пытались. Он погиб при задержании - пытался оказать сопротивление. В квартире нашли улики, неопровержимо доказывающие его причастность к этим убийствам.
- Что ж... Поздравляю.
- Увы, не с чем... Тяжело мне далось это дело. Во-первых, я не сыщик, а офицер "полиции нравов", далекая от расследований подобного рода дел, а во-вторых... Мы задержали лишь убийцу. Критик остался на свободе.
Она ожидала ответной реплики, но писатель молчал, лишь смотрел на нее с нескрываемым любопытством.
- Да, это уникальная ситуация, - продолжила Беликова, - до сей поры мне не доводилось слышать, чтобы существовали подобные симбиозы. Нет, я сталкивалась со случаями, когда психически больных людей преступники использовали в своих целях. Например, в аферах с квартирами, прописывая их в комнату, которую потом втюхивали невнимательным покупателям... Но чтоб вот так расчетливо использовать больного человека, управляя им, как марионеткой... Я спросила у врача, и он сказал, что в данном случае мы также имеем дело с душевным расстройством. Два маньяка... Поэтому психологи МВД и путались в психологической характеристике убийцы. Ведь замышлял, планировал и организовывал один человек, а исполнял совсем другой... Крайне трудное дело. Очень сложно раскрыть.
- Но вы же раскрыли, - улыбнулся Смоляков. - Когда вы начали подозревать меня, Екатерина Юрьевна? Ваши объяснения в прошлый раз были малоубедительны.
- Да, я немного лукавила, - призналась Беликова. - Меня очень удивило, что такой человек, как вы, занялся написанием книги о маньяке. Совершенно не ваш стиль. Да и ваши поиски "сюжета" по лечебницам...
- Спасибо. Это можно считать комплиментом.
- Можно, - вздохнула Беликова, - я же действительно читала ваши книги. В последнем нашем разговоре я не успела сказать, что прожила с Катериной Смирновой год...
- Я это знал, - признался писатель, - я все же наводил справки о своей бывшей жене... Благо, возможности у меня для этого были...
- Мы много разговаривали с ней о разных вещах, - вспоминала Беликова, - разумеется, она рассказывала мне и о муже... Я, когда читала ваши книги и находила много общего с мыслями в книгах Катерины, поначалу подозревала вас в плагиате... Или излишней впечатлительности, подражательности... Только недавно поняла, когда получила информацию из отдела кадров... Вы были офицером спецподразделения МВД. Скорее всего, что-то связанное с оперативной работой. Вы часто бывали в командировках, это было "залегендировано" под "выезды строительной бригады", в которой вы были "прорабом"... Меня только смущает: как вам удалось всучить взятку проверяющим? Они не могли не заниматься проверкой членов семей своих работников, а следовательно, и настоящее прошлое Катерины им было известно.
- У меня был компромат на тогдашнего начальника отдела кадров, - пояснил Смоляков, - так что "взятка" эта была своеобразная...
- Когда она написала книгу и дала интервью, это выплыло наружу, - продолжала свой рассказ Беликова, - начальника уволили, пришлось уйти в отставку и вам... Вы именно поэтому так обиделись на Катерину.