- Не поняла, - в свою очередь удивилась она, - ты хочешь сказать, что без вопросов "прикроешь" меня, без расспросов проводишь завтра утром на поезд, посадишь в вагон, расставаясь еще лет на десять-пятнадцать, и... все?!
- Почему бы и нет? - пожал он плечами. - Если тебе нужна именно такая форма общения. А если нет - сама расскажешь.
Она откинулась на стуле, с интересом рассматривая его лицо.
- Что ж... я рада, что мы встретились вновь, Руслан...
- Я тоже рад, - безэмоционально откликнулся он.
- Признаться, я приехала к тебе по делу, - продолжала она, - точнее, с поручением. Тот, кто меня послал, решил, что будет правильнее, если сообщение отвезет человек, которому ты доверяешь.
- А кто сказал, что я тебе доверяю?
Она даже опешила:
- Но... Ты же сам только что сказал, что если надо, то поможешь мне, ни о чем не спрашивая и ничего не требуя...
- Это разные вещи.
- Не понимаю, - призналась она, - ты стал совсем другим. Мне казалось, что я знаю тебя и что я...
- Небезразлична мне? - понимающе кивнул он. - Это правда. Я уже давно не пылкий, романтический пацан, поэтому могу подтвердить это совершенно спокойно. Ты нравилась мне в детстве и, может быть, нравишься до сих пор.
- Но почему тогда...
- Я же объясняю: это разные вещи. Во-первых, я вообще никому не верю. "Все вокруг - враги" - этот девиз дал мне все то, чем я сейчас владею, и до сих пор не подводил ни разу. Во-вторых, больше всего я не верю женщинам, ибо они самые умные и опасные из врагов, а в-третьих... Меньше всех надо верить той, которая нравится. Да и вообще... Почему я должен тебе верить? Ты вернулась из того прошлого, в котором не нашлось места для меня, не скрываешь наличия странной маски и после этого хочешь, чтобы я тебе поверил? Я действительно рад тебя видеть, Таня, но... Кто ты?
- Курьер, - сказала она, и ее голос стал сух и деловит, - курьер, которого прислали к тебе с деловым предложением... Парень, который сегодня пропал, - стукач.
- Невозможно, - твердо отрезал Руслан.
- Смысл вербовки заключается в том, чтобы поставить ловушку именно на самого надежного и информированного человека. Не знаю, на чем его взяли менты, но это именно так. У твоего дяди есть доказательства.
- Вот оно что, - протянул Руслан, - экая мозаика складывается... А ты как к нему попала?
- Как-нибудь расскажу, - пообещала она, - когда-нибудь, когда мы сможем вновь доверять друг другу и говорить как... старые друзья. Тогда и откроем друг другу прошлое. А пока что... К делу.
Она протянула лист бумаги, где знакомым почерком было написано: "Таня передаст все на словах. Верь ей. Север".
- Назаров жив? - спросил Руслан, сжигая записку на пламени свечи.
- Нет.
- Ты?
- С ума сошел? - искренне возмутилась она.
- Как и кто, конечно, не расскажешь?
Она отрицательно покачала головой.
- Ясно, - вздохнул Руслан, - тогда рассказывай, что ты там должна передать мне "на словах".
- Надо съездить на "гастроли", - сказала она. - Есть несколько интересных тем, но возникла нехватка надежных людей. У Севера последнее время дела идут неважно... Вернее, дела-то как раз идут, но именно поэтому потихоньку-помаленьку большинство его доверенных людей плавно переселились в "Кресты". Он недоверчив к новичкам - ты это знаешь. Пользуешься проверенными, испытанными связями, но ведь такие люди - редкость. Это полностью исключает возможность внедрения "засланного казачка", но при таком интенсивном ведении дел, как у него, очень сильно сокращает ряды избранных. Проще говоря: на сегодняшний день таких людей у него практически не осталось. Приходится использовать резервы. Ты ему нужен, Руслан. Ты и твои ребята.
- У такого человека, как Север, плохих "тем" быть не может, а следовательно, и "табош" от дел солидный, вот только... Откуда он взял эту гадость о Федьке? Режь меня на части, но нутром чую, что это лажа!
- В Питере Север даст тебе кое-какие кассеты с записью разговоров Назарова с ментами.
- Исключено. Все, что происходит в здешнем УВД, я знаю и контролирую. Если бы к Федьке начали подкрадываться легавые, то я был бы первым, кто про это узнал.
- Север знает и это, - согласилась она, - да вот, к несчастью, и ментам такую весть сорока на хвосте принесла. Его не местные менты прессовали. И твое счастье, что дядя приглядывал за тобой прямо-таки с родственной заботой.
- Хороша забота, - хмыкнул Руслан, - за десять лет пару раз виделись да несколько раз по телефону общались. Луза был для меня здесь и папой, и мамой и дядей.
- Любить и заботиться можно по-разному, Руслан, - сказала она, - ты же знаешь, как относится к родственным связям воровской закон. А Север - идейный, "твердый" вор.
- Сколько ты с ним работаешь?
- Два года.
- Чем занимаешься?
- Это можно назвать "сферой развлечений". Сауны, гостиницы, ну и все такое...
- Понятно... Уж на кого-кого, а на тебя бы с роду не подумал. Как вы с ним познакомились?
- Руслан, давай об этом не сейчас, хорошо? - попросила она. - Не время и не место.
- Ладно, вернемся к делам, - пожал плечами он. - Что требуется от меня?
- Север хочет, чтобы ты со своими ребятами взялся за дело. По выполнении пятнадцать процентов тебе, тридцать пять - твоей бригаде. Сам понимаешь, что предложение выгодное.
- Сколько потребуется людей?
- Человек пять-шесть. Только надежных. По-настоящему надежных.
- Этим ты намекаешь, что мы тут изрядно "накосорезили", не выявив вовремя стукача? Обижайся не обижайся, но я до сих пор в это не верю.
- Поверишь, - вздохнула она, - это факты, и тому есть доказательства. Он переживал за мать, боялся, что она не перенесет, случись что с ним. На этом его мусора и сломали.
- Теперь уж точно не перенесет, - покачал головой Руслан.
- Он сам выбрал свою дорогу. Что лучше: он один или вы все?
- И все-таки зачем же так? Ведь можно было...
- Нельзя, - отрезала она, - на кону крупные дела, и играть в Штирлица не резон. К тому же стукач есть стукач. Ты воровской закон знаешь.
- Я-то знаю, а вот с чего ты в него так свято уверовала?
- С волками жить...
- Сумасшествие какое-то. Ты, и вдруг...
- Руслан, я же просила, - укорила она.
- Хорошо, хорошо... Когда нам в Питер?
- В городе надо быть через три дня. Кроме одежды, ничего брать не надо - Север обеспечит всем необходимым.
- На сколько планируется гастроль?
- Ориентировочно две-три недели. Как справитесь.
- Чем заниматься конкретно? Кражи? Налет? Я должен знать, как подбирать людей.
- Подбирай надежных. Остальное расскажет Север. Знаю лишь, что "мокрого" не предвидится. Для этого у него есть свои специалисты.
- Да, я уже заметил.
- Не убивала я его, Руслан, - она посмотрела в его глаза, - правда, не убивала. Человек со мной был, от Севера. Он после дела сразу отвалил, а я должна была с тобой переговорить.
- Тело-то куда дели?
- Не знаю.
- Сволочи вы все-таки!
- Не оскорбляй меня, Руслан, - попросила она, - от тебя я не хотела бы слышать подобное.
- У меня друга убили, - сказал он тихо, - а еще нескольких друзей сейчас допрашивают менты. А я с тобой здесь коньяк распиваю...
- Прости. Так уж вышло... У тебя ведь сегодня день рождения? Я знаю, что это жестоко...
- Почему-то получается, что все, что связано в моей жизни с тобой, жестоко, - вздохнул он и через силу улыбнулся. - Правда, если посмотреть на это непредвзято, то все пошло мне на пользу. Все, что я имею, чему научился, и даже то, кем я стал, все это я получил благодаря тебе.
Она отвела взгляд и попросила налить коньяку. Некоторое время они сидели молча, стараясь не встречаться взглядами.
- Не так я представлял нашу встречу, - признался Руслан после долгой паузы, - как ни банально звучит, но не так...
- Ты исчез ведь тогда. Исчез на много-много лет. Не писал, не звонил... Слишком взрослое решение для пятнадцатилетнего парня.
- В детстве все кажется преувеличенно значимым, - кивнул он, - словно рассматриваешь мир через лупу. С годами это проходит. Мельчает. Все мельчает...
- Может, просто мы сами мельчаем?
- Тогда бы все вокруг увеличивалось, - неожиданно зло сказал он, - нет, именно все вокруг - суета сует... Уж я-то знаю...
...И время снова сомкнулось, смяв, стиснув прошедшие годы так, что сквозь них, как сквозь стекло, стало вновь видно былое...
- В юности все кажется преувеличенно значимым, - сказал ему тогда Луза, - поверь старику: болезнь юности - гигантомания. С возрастом это проходит. Сначала все уменьшается до нормальных размеров, и это проявление зрелости - видеть все таким, какое оно на самом деле, а затем все уменьшается, высыхает, съеживается - и это уже пора мудрости. "Суета сует", "и это тоже пройдет", "ничто не ново под луной"... Скука, одним словом.
- А может, дело в нас? - ярился Руслан. - Может, это не мир, а мы сами усыхаем? Становимся скучными и никчемными, покрываясь пылью, словно музейные экспонаты?
- Вряд ли, - покачал головой старый вор, - просто то, что в юности мы поспешно делим на черное и белое, с мудростью открывается для нас в истинном свете. Учит только опыт. Чертов опыт долгих лет, от которого никуда не деться, который не сбросить и не забыть. Твой дядя мудрый человек, Руслан. Он спас тебя не только от тюрьмы, он спас тебя от тебя же самого.
- Так не бывает... Да и зачем?
- Бывает. А зачем... Я думаю так. В детстве в нас живет не одна личность, а несколько. Несколько частиц, взятых от матери, отца, деда, друзей, из книг, да и просто... возможных будущностей. Этакие маленькие, неоформившиеся еще кусочки, которые со временем вырастают, изменяются или исчезают. Формируется характер, выбирая для себя наиболее приемлемые кусочки мозаики. А потом эта мозаика застывает навсегда, дополняясь новыми "кусочками", но не меняя старых.
- При чем здесь это?
- Ты любил как глупец. Обожал, любовался, гордился, был готов на самопожертвование.
- Что же в этом плохого?
- Когда ты украл для нее конфеты и был пойман, условная судимость за драку у тебя уже имелась. Если бы не Север, ты бы уже уехал в колонию. Вернулся бы через несколько лет уже совсем другим человеком. Сломанным.
- Почему? Разве у меня нет характера? Или там ломают всех подряд?
- Нельзя оставлять за спиной такую слабость, как любовь. Это заведомый проигрыш. Если человек хочет быть сильным, у него должен быть стержень, должна быть основа. Характер. Сила. Злость. Холодный и трезвый ум. А это несовместимо с щенячьим, сопливым чувством обожания. Ты бы ее все равно не добился. Женщины любят удачливых, сильных мужчин. Ты был обречен на поражение. Первая любовь всегда терпит поражение. А в зрелости мы удивляемся, какими были дураками. Корим себя за мягкотелость, за слюнтяйство, понимая, что прояви тогда характер, твердость духа, имей побольше опыта. Слабый не может оставаться победителем. Любовь - это слабость. Надо пересилить себя, зажать свою волю в кулак, контролировать свои чувства, не идти у них на поводу, а подчинять своей воле, и только так ты получишь желаемое...
- Но это будет уже не любовь!
- Почему? Это будет мудрая любовь. Ты проанализировал все возможности, проявил характер, добился желанной женщины, она обожает тебя, ты - победитель... Чем это плохо? Или ты думаешь, что она дождалась бы тебя из тюрьмы? Сомневаюсь. Я пятнадцать лет провел в лагерях, Руслан. И таких чудес я там не слышал. А так у тебя есть шанс. Север дал его тебе. Поэтому я и говорю: спас тебя от тебя самого.
- Но мне это не нравится. Я не хочу так!
- А ее получить ты хочешь? Так получи. Но как мужчина, а не как сопляк. Построй себя, построй свой мир, стань тем, рядом с которым она почтет за честь находиться. Женщины подчиняются только силе.
- Она не такая.
- Все женщины такие. Просто некоторые не хотят в этом признаваться, но и они рады, когда их переубедят. У вас ничего не могло получиться сейчас, но, если ты по-настоящему захочешь, получится в дальнейшем.
- А если случится так, что я добьюсь всего, о чем вы говорите... Ну, там, денег, власти, и все такое... А она тем временем будет уже с кем-то другим? Что, если я упущу самое главное - время?
- Ну и что? Тебя смущает наличие какого-то мужа? Муж - самое бесправное существо на свете. Привычная часть дома, вроде коврика у двери. Все они считают, что достойны лучшего, а тот, кто рядом с ними, лишь занимает место их идеала. Одним словом, мужа ты можешь не принимать в расчет. А любовник... Ну, тут уже все будет зависеть от тебя. Создай себя так, чтобы ты был заведомо лучше этого парня. Сильней, сексуальней, круче. Ты ее получишь - поверь опыту много повидавшего человека. Я циник, но этот цинизм основан на опыте. Опыте десятков и сотен людей. У меня было время выслушать множество разных историй и сделать выводы. И я научу тебя всему, что знаю сам. Я покажу тебе мир таким, каков он на самом деле...
- Да, - повторил Руслан, задумчиво крутя в руках бокал, - я знаю, каков этот мир на самом деле. Кому-то жизнь кажется игрой, но это иллюзия. Жизнь это сплошная борьба за выживание. И даже если тебе повезло и ты родился в столь удачное время в столь удачном месте, что тебе не грозит борьба за выживание физическое, то начинается борьба за обладание самым большим домом, самым быстрым автомобилем, самой красивой женщиной.
- И чего же достиг именно ты в этой самой борьбе?
- Практически ничего.
- А чем пожертвовал, чтобы добиться столь впечатляющего "результата"?
- Практически всем.
- Что ж... По крайней мере, честно.
- Но я доволен.
- Вот как? Чем же?
- Есть я. И стыдиться себя мне не приходится. Машины, деньги, кутежи с друзьями - все это мишура. Самое главное - то, кем я стал. А это значит, что у меня есть шанс получить весь мир... А можешь ли ты ответить так же честно: чего достигла ты и чем пришлось пожертвовать ради этого?
Она пристально взглянула на него и поднялась из-за стола.
- Проводи меня до гостиницы. Я устала. День выдался не из легких. Да и завтрашний не сулит отдыха... Да, чуть не забыла... С днем рождения тебя, Руслан...
Этой ночью ему снился Петербург. Он уже забыл, когда последний раз видел подобные сны. Обычно ему снились либо кошмары, либо голые шлюхи, либо ночь проходила в сером тумане незапоминающихся миражей.
Город во сне был величественным, солнечным, убеленным тополиным пухом. И он бродил с Таней по гранитной набережной Невы, и наступившая белая ночь была тепла и наполнена запахом сирени... Не в его характере, да и с каких впечатлений? Судя по выдавшемуся дню, скорее должно было привидеться нечто вроде "Воскресших мертвецов". Но как бы там ни было, а утром он поднялся с кровати в превосходном настроении.
Переодевшись в выходной костюм, Руслан уже подходил к своей машине, когда его окликнули. В припаркованной неподалеку "копейке" сидели знакомый ему капитан уголовного розыска Заозерный и паренек лет двадцати пяти, имени которого он не знал, но пару раз встречал во время милицейских рейдов.
- Наше вам, Виктор Петрович, - весело приветствовал капитана Руслан, - уж не по мою ли душу явились? Если хотите поздравить с днем рождения, то опоздали малость - он был вчера. Впрочем, для вас, так и быть, сделаю исключение. Выслушаю.
- Ну уж выслушать по-любому придется, - хмуро сообщил Заозерный. У него вообще было неважно с чувством юмора. - А то, что мы к тебе по поводу твоего дня рождения, так это ты угадал.
Он с трудом выбрался из машины - весил капитан килограммов под сто двадцать - и вразвалочку направился к Руслану. Помощник поспешил следом. Рядом со здоровяком-капитаном этот худощавый паренек смотрелся довольно-таки комично.
- Что у вас там произошло?
- В каком смысле? - удивился Руслан. - День рождения произошел. Праздник. Бабы. Водка. Гудеж, одним словом. У вас иначе бывает?
- А кончилось чем?
- Водка, бабы, - принялся загибать пальцы Руслан, изображая напряженные воспоминания о былом, - затем бабы и водка, а закончилось все... погодите, погодите! Да, точно! Водкой и бабами! Тяжелый был день.
- Не придуривайся, Зотов, - исподлобья взглянул на него капитан, - я про выстрелы говорю. Про выстрелы и про труп, который вы успели припрятать.
- Всегда говорил, что Головец - просто большая деревня, - огорчился Руслан, - одни сплетники да сплетницы... Ну напился народ до бесчувствия, ну, пришлось кое-кого по домам на руках разносить, но чтоб пьяных за мертвых принять... Нет, капитан, в данном случае ваши стукачи сами себя превзошли.
- Свидетели слышали выстрелы.
- Пить надо меньше свидетелям вашим. Они уже шампанское от выстрелов отличить не могут. Или, быть может, вам "совершенно случайно" попался какой-нибудь генерал в отставке, который по хлопку в шумном городе за пару километров сразу определяет: "Это был Дезерт Игл"?
По угрюмому взгляду капитана Руслан понял, что никакого генерала у них нет. Вообще ничего нет, кроме слухов и домыслов.
- Да не напрягайтесь вы, капитан, - примирительно сказал ему Руслан, - этот ларчик открывается просто. Люди увидели возле кабака крутые иномарки, решили, что гуляет братва, и, когда на балконе начали "стрелять" шампанским, перепугались, а у страха глаза велики. День рождения громко отмечали - это было, но трупы, стрельба, свидетели... Лажа это, капитан.
- Не лечи меня, Руслан, - покачал головой Заозерный, - я работаю в этом городе двенадцать лет и хрен от плюшки отличить могу. Если я в чем-то уверен, то уверен, даже не располагая доказательствами. Доказательства - дело наживное. Это была стрельба. И труп был. Я это знаю.
- Виктор Петрович, - укоризненно протянул Руслан, - вы меня сколько знаете?
- С тех пор, когда ты еще кошек в ванне мучил.
- Ну, не совсем так, но, во всяком случае, с детских лет. Ментов я терпеть не могу - это правда, но лично вас - уважаю. Человек вы правильный, рассудительный, хоть и грубоватый, но справедливый...
- Ты что, меня клеить собрался? - хмуро усмехнулся капитан.
- Вы не девица, чего вас клеить?! Просто посудите сами, по справедливости: вы хоть раз слышали, чтоб я разрешал своим хлопцам с оружием по городу таскаться? Тем более на своем собственном дне рождения?
В лице Заозерного впервые промелькнуло нечто, отдаленно напоминающее неуверенность.
- А теперь представьте, что я сделал бы с тем гаденышем, который притащил бы на мой день рождения ствол? - продолжил Руслан. - Шампанское это было, капитан.
- Да, можно было бы принять это за версию, если бы не один нюанс... Кровь там нашли во дворе. Много крови. Дождь не успел смыть всю. И такое количество юшки наводит только на одну мысль...
- О расквашенном носе, - уверенно закончил Руслан, - там драка была. Я какой-то шум слышал, но даже выходить не стал - чего беспокоиться, если все свои на месте. А может, дело намного проще: курицу повара зарезали. Кабак все-таки. Не надо все странное на нас валить.