В местном отделении милиции, куда я вчера определил Платонова, и впрямь все стояло вверх дном. Когда я вошел, давешний дежурный, с огромным, живописным синяком под глазом, посмотрел на меня с такой ненавистью, что сомневаться не приходилось: не будь вокруг такого количества полковничьих папах - перегрыз бы глотку зубами. Пожав плечами: мол, я-то здесь при чем? - я скромненько пристроился в уголке, рядом с приехавшим раньше Григорьевым.
- Ну так вот, - продолжал (судя по всему, уже в который раз) свой рассказ дежурный, - часа в три ночи сработала у нас под окном сигнализация. Начальник свою машину возле отдела оставляет, как раз его "десятка" и заверещала. Выглядываю в окно - батюшки светы! - у самого крыльца стоит алкаш и мочится на колесо машины начальника. Я разных хамов видел, но чтоб такого... Ну, забрали в отделение, для ума. Оформили все как полагается. Можете проверить: все по форме. Определили в камеру. Часов в пять он по нужде попросился. Сержант Петров его повел... как потом оказалось, он Петрова возле сортира каким-то хитрым ударом вырубил, возле унитаза аккуратненько положил - и к дверям. У нас двери на ночь на засов запираются. Я смотрю: человек задвижку отодвигает. Подхожу. Говорю: а вы, простите, кто такой и как сюда попали? Вернее, хотел это сказать... А он... Вот, - он кончиками пальцев потрогал набухающий синяк, поморщился и со вздохом признал: - Давно я так крепко не получал. Во мне сто пятнадцать килограммов живого весу - не каждый свалит. А этот - с одного удара. Ну, заорал я... Выскочили ребята, бросились вдогонку, да где там: растворился в темноте, как сахар в кружке. А дальше - хуже. Нашли Петрова, привели в чувство, заглянули в камеру. Сначала непонятно было, что с этим Платоновым сталось - повреждений вроде никаких, а не дышит. Вызвали "Скорую". Врачи сказали, сломана шея... И на нас этак нехорошо косятся, словно это мы ему шею свернули... На фиг мне такое счастье нужно?! Доказывай теперь, что не верблюд... Ну, дальше все по уставу. Позвонили, доложили, вызвали, объявили, записали...
- Как он выглядел? - спросил высокий, худощавый мужчина в штатском. Из всех присутствующих он один был без формы, однако красующиеся звездами офицеры держались с ним уважительно, даже слегка подобострастно.
- Средних лет, - пожал плечами дежурный. - Блондин. Глаза у него ярко-голубые... Никаких особых примет не было. Серенький весь такой, неприметный. Таких алкашей сотни по улицам шляются. Одет простенько, дешево даже. Водкой от него за версту разило. Тихим казался. Гаденыш!.. Документов при себе не имел, дал данные помощнику, тот проверил - все верно, есть такой Сидоров Степан Тимофеевич, проживающий на нашей территории. Его сейчас ваши люди опрашивают, но это совсем другой человек. В карманах была пачка "Беломора", спички, носовой платок, расческа. Ничего интересного.
- Интересно то, что на этих предметах нет его отпечатков пальцев, - сварливо отозвался "штатский". - А на расческе волосы брюнета, тогда как, по вашим словам, он блондин. Да-а, господа мои! Это вы славно облажались. Позорище на весь город. Такого еще не было на моей памяти. Сбегали из отделений милиции часто, но чтоб убивали... Это войдет в историю.
- Да кому ж в голову могло прийти, - слабо запротестовал толстяк в форме полковника, судя по всему, начальник отделения. - Это даже не наглость, это цинизм какой-то. В голове не укладывается...
- Зато в выговоре в самый раз уложится, - многообещающе посмотрел на него другой полковник, видимо, из местного РУВД. - Вас уже в собственной конторе вокруг пальца обводят. Дожили, одним словом... Хотя цинизм и впрямь редкостный. Напротив камер должен был находиться сотрудник. Где он был?
- Отлучился... на минутку, - потупился дежурный.
- На минутку?! - рявкнул полковник. - Что ты мне горбатого лепишь?! Наверняка спал без задних ног, а в это время человеку голову свернули! И никто ничего не слышал! Разгильдяи! Я с вами еще разберусь! А вы уверены, что это заказное убийство? - с кислой миной повернулся он к человеку в штатском. - Может, просто поссорились, да и... того? Потом испугался и убежал, а?
- Да нет, - покачал головой "штатский". - Сдается мне, что я знаю этого парня. Да и стиль похож. До этого он сумел допросить и покалечить человека прямо посреди института, во время занятий, при скрытом оцеплении оперативников. Тоже никто ничего подобного даже предположить не мог. Мы имеем дело с редкостным наглецом, не боящимся ни черта, ни бога, не говоря уже о милиции и ФСБ. Попадется он мне, ох попадется!
Последнее было заявлено с таким чувством, что всем присутствующим стало ясно, насколько даже сам "штатский" низко оценивает возможности подобной встречи.
"Крепко, видать, насолил он ему, - подумал я. - По всей видимости, мы наблюдаем лишь одну из серий "романа с продолжением". Хотел бы я знать, что творилось в "первых сериях"... Впрочем, можно догадаться".
Словно услышав мои мысли, "штатский" повернулся ко мне.
- А вы, стало быть, тот человек, который задержал Платонова и оставил его здесь?
- Так точно. Задержал с поличным и доставил в целости и сохранности.
- Ага, - неопределенно протянул "штатский", пристально рассматривая меня, - ну-ну... И много ли информации получили?
- По моей линии, - подчеркнул я, - немало. Учитывая то, что подельники по порнобизнесу господина Платонова мертвы, с его смертью дело можно считать оконченным.
- Да ну?! - удивился он. - Позвольте просветить вас, молодой человек, что организация контор подобного рода, как правило, курируется, финансируется и контролируется структурами много выше, нежели кучка жалких идиотов, которые и защитить-то себя не в состоянии. Погибли исполнители, мелкая сошка, а организаторы остались. Неделя-другая, и фирма будет восстановлена, уже с учетом прошлых ошибок. Вы знаете, кто оплачивал и обеспечивал их деятельность?
- Мне кажется, что это местная самодеятельность, - сказал я. - Размах не тот. Не концерн все же. Так, мелкая кустарщина.
- Ах, если бы - вздохнул "штатский". - Если бы... Ладно, вы тут продолжайте, а мне пора.
- Простите, - остановил я его, - вы что-то знаете? Ну, по поводу того, что их кто-то прикрывал, оплачивал и все такое?
Он остановился, внимательно посмотрел на меня, словно принимая какое-то решение, и отрицательно покачал головой:
- Забудь. Твоя работа и впрямь выполнена. Дальше только мешать будешь. Бывай, майор.
- Кто это был? - спросил я Григорьева.
- ФСБ. Подполковник Дивов, - пояснил он. - Я с ним пару раз сталкивался. Хитер как змей, профессионал высшей пробы, но... Железный он какой-то. Как капкан на медведя. Конечно, когда имеешь дело с таким контингентом, как у него, такой склад характера - оптимален... А водку бы я с ним все равно пить не стал. Да он, наверное, и не пьет. Не пьет, не курит, связей порочащих не имеет...
- А со мной стал бы?
- Смотря по тому, что это: вопрос или предложение?
- Предложение, - вздохнул я. На душе было фигово. Если этот подполковник прав и на свободе остались организаторы, то результаты моей работы сводились в полудюжине трупов и неприятностям у местного отделения милиции. Н-да, негусто. Даже более того. Погано.
- С утра? В воскресенье? - почесал затылок Григорьев. - Что ж... Пойдем.
В заранее обговоренное время Протей позвонил по одному из специально зарегистрированных для подобных случаев номеров.
- Я еду по магазинам, - сказал он, - тебе что-нибудь, купить?
- Надо многое, - отозвался на пароль собеседник, - но, боюсь, что вы ошиблись номером... Хорошо, что ты позвонил. У нас неприятности. Как ты? В порядке?
- Работаю над заказом. Пункт выполнен в одном экземпляре, второй - в пяти. Осталось два пункта, по одному экземпляру в каждом. С первого по третий - ерунда, мелочовка, четвертый посерьезней, но больше трех-четырех дней не займет. Заказ объемный, но не сложный.
- Заказ отменяется, - сказал собеседник. - Удалось узнать, что над заказчиком проводится слишком серьезный контроль. Слишком большие требования. Овчинка не стоит выделки. Сделанного достаточно. Мастер доволен, ты должен взять небольшой отпуск. Отдохни где-нибудь, развейся.
- Нет, - сказал Протей.
- Что значит "нет"?! - опешил собеседник. - Ты что, не понял: контроль за выпуском продукции. Возможны штрафные санкции. Требования слишком высоки. Ты хочешь, чтоб контору закрыли? Заказчик разорен. Ты понял: заказчик разорился!
- Я знаю.
- Как?! В смысле?! Ты... У тебя все нормально?
- Да все у меня нормально, - поморщился Протей. - Я понял, что заказчик разорен, еще когда беседовал с ним. Это был не заказчик. Это было его доверенное лицо. Тоже... мастер.
- Ты с ума сошел?! - заорали в трубку. - Да ты... Ты что делаешь, а?!
- А какая разница? - устало спросил Протей. - Мне дали заказ. Настоящий, хорошо оплачиваемый и... приятный для меня как для мастера. Я видел, какой шедевр надо исполнить. Признаться, взялся бы за это ради одной любви к искусству. Уж больно тема интересная, аж за душу взяло. Давненько с таким удовольствием не работал...
- Да нам наплевать на твое удовольствие, творческая ты личность! Мы не в приюте матери Терезы работаем. Мы - коммерсанты!
- Заказ оплачен? Оплачен. Я дал слово умирающему человеку...
- Доверенному лицу ты слово дал!
- Какая, в сущности, разница? - вздохнул Протей. - В его лице я дал слово заказчику. Предположим, что это - отдельные условия договора, которые не меняют его сути. Я работаю по заказу. Контроль проводился, но... я прошел ОТК. Доверенные лица, контроль - все это осталось далеко позади. Я работаю непосредственно с материалом. Осталось немного...
- Прекратить! - рявкнули в трубке. - Ты не частник! У нас фирма! Кооперация! Ты не имеешь права принимать такие решения! Ты - исполнитель! Ты... Ты хоть вообще понимаешь, что ты делаешь?!
- Понимаю. Я взял заказ, дал слово. Я сдержу его.
- Надо срочно встретиться. Поговорить лично.
- Невозможно, я в творческом процессе, - усмехнулся Протей. - Через три дня закончу - позвоню.
- Ты можешь нарваться на штрафные санкции, - с угрозой предупредил его собеседник. - Я прошу тебя: прекрати. Ну что с тобой, а?
- Заказ видел? А я видел. Я его закончу. Извини, что так получилось, понимаю, что доставляю вам некоторые хлопоты, но... Во-первых, все будет хорошо, и через три дня все это покажется не таким уж серьезным, а во-вторых... Ты знаешь, что я вас не подведу в любом случае.
- Ты сумасшедший, - констатировала трубка, - ты - полностью отмороженный, душевнобольной псих с опасными вывертами сознания. О чем ты вообще говоришь? Это в голове не укладывается... перестань, слышишь? Давай успокоимся, встретимся, посидим и все обсудим...
- Нет, - сказал Протей. - Сначала доделаю дело. Не волнуйся за меня. Я - мастер. Все будет хорошо... До встречи через три дня.
Он отключил телефон, вынул сим-карту, растер ее подошвой об асфальт и выкинул трубку в ближайшую урну. Мосты были сожжены...
С самого утра в понедельник я не находил себе места. В воскресенье мы с Григорьевым пили весь день: красиво, плотно, мощно. С сауной, правда, вышла небольшая накладка. Без задней мысли мы пришли просто посидеть как самые обычные граждане, а знающий нас в лицо банщик категорически заявил, что он "добропорядочный служащий, мальчиков и девочек у него нет, этот номер у нас не пройдет, и вообще они закрыты". Больших трудов стоило уговорить его... Что я, что Григорьев отличаемся немалой выносливостью и устойчивостью к спиртному, а потому "праздник" наш несколько затянулся. Следуя славному примеру гусаров, мы считали ниже своего офицерского достоинства хмелеть быстро и некрасиво. Степень своего опьянения мы проверяли игрой на бильярде, галопированием на лошадях (где мы их взяли в начале зимы - хоть убейте, не помню), стрельбой "по-македонски" в пневматическом тире (Григорьев настаивал на опробовании табельных "Макаровых", но смотритель встал у мишений и сообщил, что это случится только через его труп, а когда Григорьев попытался пристроить на его макушке резиновое яблоко, валявшееся тут же, несостоявшийся Вильгельм Тель завопил так, что нам пришлось срочно ретироваться) и прочими безобидными шалостями. Поняли, что пора остановиться, когда Григорьев на странном (подозреваю, что прибалтийском) языке спросил меня о чем-то, а я так же внятно ответил ему на другом (кажется, чеченском), и мы друг друга поняли. Вот только почему мы после этого поехали не по домам, а в отдел - выяснить ни ему, ни мне не удалось. Правда, дежурный, пряча глаза, что-то бормотал о нашей попытке позвонить в ГУВД и потребовать зачисления неизвестного киллера в штат нашего отдела, после чего он незаметно отключил телефоны, но мы ему не поверили: не так уж мы были и пьяны с этих двух литров водки и ящика шампанского. Могло, конечно, подвести выпитое в сауне пиво... Но чтоб пара дюжин бутылок свалили с ног двух здоровых, крепких мужиков? Вряд ли, вряд ли...
Одним словом, наутро мне было плохо. Мучило не похмелье - сроду не знал этой гадости, терзали мысли о вчерашнем происшествии, и не давал покоя незаконченный разговор с подполковником ФСБ. Формально я сделал все, что от меня зависело, но если б я относился к работе и жизни с подобным формализмом... Наверное, я бы жил богаче и спокойней. И уж точно не пил бы до беспамятства, пытаясь избавиться от терзающих мыслей. Беспокойный у меня характер. Из тех, о ком говорят "больше всех надо" и "дурная голова ногам покоя не дает". Кто-то делает деньги, кто-то карьеру, а я... я создаю себе проблемы и неприятности. Фу, какие мысли в понедельник утром! Может, не надо было вчера пить шампанское?
Видимо, все же похмелье бывает и у меня. Только наступает оно не от плохой водки, а от плохо выполненной работы. И лечить следует, как и при алкогольном отравлении, - по совету Гиппократа - "подобное - подобным". Что мы имеем? Я вышел на группу лиц, занимающихся изготовлением и распространением порнографической продукции "специфического характера". Задержал с поличным одного и вычислил еще четверых. В самые короткие сроки все известные мне лица были устранены самым циничным и безжалостным образом. "Известные"... А как выйти на неизвестных? Ведь подполковник явно намекал на участие в этом деле лиц куда более влиятельных и социально опасных. Вот это тебя и бесит, да? Если бы ничего не знал, если б подполковник не проговорился, тебе бы такой вариант не пришел даже в голову, а потому спал бы ты спокойно, а работал с чувством выполненного долга. Может полковник ошибаться или фантазировать безосновательно, красуясь своим "профессионализмом"? Что-то мне подсказывает, что вряд ли. Уж больно раздосадованный был у него вид. Знать, немало насолил ему этот неизвестный киллер, задел профессиональную гордость, заставил признать свое превосходство... Подполковник надеялся выйти на организаторов "порноцеха", потому что уверен, что именно там он встретится со своим обидчиком? Стало быть, убийца выполняет чей-то заказ именно в этом направлении? ФСБ нужен киллер, мне и киллеру нужны организаторы "порноцеха"... Может быть такое, чтобы сами организаторы, узнав о провале исполнителей, "заказали" их устранение? Вряд ли. Покойный Платонов был прав: при нынешних законах и хорошем адвокате даже исполнителям стоило лишь беспокоиться, но никак не опасаться за свою свободу. Что уж говорить про организаторов? Практически недоказуемо... Стало быть, заказ... Откуда? Конкуренты? Рынок велик, малонасыщен, да и не сформирован даже... "Личное" дело? При чем здесь тогда исполнители? Нет, скорее всего неведомый заказчик жаждет наказать всех участников "порноцеха" - от мала до велика... Слабенькая версия, но остальные еще слабее...
В кабинет вошла Катя Беликова. Присмотрелась ко мне и полюбопытствовала:
- Я так понимаю, жизнь дала трещину и превратилась в задницу?
Плохо знакомого с ней человека такая манера поведения могла шокировать, но мы были знакомы уже пять лет, и я прекрасно знал, что за грубовато-вульгарными изречениями таится искреннее беспокойство обо мне. Екатерина Юрьевна, прозванная в отделе Фаиной за несомненное сходство с Раневской, была душой нашего отдела. Умная, ехидная, толстая и невероятно добрая, она по-матерински заботилась о нас, стараясь прятать эту заботу за грубоватой манерой общения. Ей ничего не стоило, надев одну из своих знаменитых шляпок чудовищного цвета и фасона, поехать в ГУВД "на разборки", если ей казалось, что сотрудников нашего отдела кто-то "обижает". Она жалела проституток и так ненавидела политиков, что любые разговоры на эту тему пресекала решительно и матерно. А еще она кормила нас чудесными пирожками собственного приготовления и давала мудрые советы. Последнее обстоятельство и заставило меня рассказать ей события последних дней, ожидая если уж не совета, то хотя бы участия. Ага, дождешься от нее...
- Сереженька, - ласковым басом сказала она. - Отгадай загадку: если перед ослом поставить ведро с водкой и ведро с водой, то что он станет пить?
- Естественно, воду, - удивился я, невольно вздрагивая при упоминании о водке.
- Правильно, - похвалила Беликова, - а почему?
- Ну... Потому что он пьет воду...
- Потому что - осел! - заявила она. - Такой же, как ты. Кто, задержав преступника "на горячем", расспрашивает его о нем самом?! Он и так твой. С потрохами. Закрепиться - да, надо, но сначала требуется узнать у него о подельниках, о "крыше", о начальстве... Именно эту информацию надо тянуть у него, пока он тепленький и растерянный... Записные книжки убитых отрабатывают?
- Разумеется, "убойный отдел", - ответил я, несколько обиженный таким резким нравоучением.
- Кассеты просмотрели?
- Вскользь, но там только детская порнография. Первые две так и остались исключением. Хотя покойный Платонов договаривался с моим информатором о постоянных поставках. ФСБ что-то знает, но они не скажут. Да и "убойный отдел" ждать... Мучительно долго и стыдно.
- Полезное чувство, - одобрительно покивала она, - его никогда не бывает слишком много. Интересно...
- Что интересно? - насторожился я, наблюдая, как на лицо Беликовой снизошло задумчивое выражение.
- Почему киллер убил четверых сразу, а для устранения пятого выбрал такой странный и опасный для него способ? Такому профессионалу это не составило бы труда провернуть в мгновение ока... Скорее всего, он пытался получить от него какую-то информацию. А вот получил или нет, мы это никогда не узнаем. Но если совместить слова твоего подполковника из ФСБ и этот факт, то можем с уверенностью констатировать, что вскоре ТСБ сообщит своим зрителям о новом заказном убийстве... Съемки они проводили на той квартире, где ты взял Платонова?
- Да... Там еще была какая-то загородная дача, но я только-только отдал кассету на экспертизу.
- Ты упоминал, что этот подполковник рассказывал о предыдущем деле киллера - в институте? Ты выяснил, что там произошло?
- Разумеется. Не первый день работаю... Перестаньте меня обижать.
- Ой-ей-ей, - покачала она головой, - какие мы нежные! Тебя пороть за такую работу надо, а не "обижать". Рассказывай, что там в институте произошло?
- Он пришел туда посреди бела дня, вызвал с занятий студента прямо в кабинет директора и искалечил. Кастрировал.
- Но оставил в живых? - задумалась Беликова. - Значит, пожалел... Это значит, что он так же, как и мы, не обладает полной информацией о своих клиентах, а работает в поиске, добираясь до них последовательно и постепенно. Плохо только, что он все время опережает нас.