- Ты меня потому и пригласил сюда, что хотел разом избавиться от всех свидетелей, видевших тебя в лицо. Хоть и в гриме, - сказал я. - Я это знал, хотел увести Панова в безопасное место, но тебе опять повезло. Уж больно запали ему в душу твои слова насчет того, что ему надо быть подальше от этого дома. Обезумел мужик от страха... Так что в тюрьму пойдешь со спокойной совестью: свое задание ты выполнил. Знать судьба им такая... Но и тебе хватит гулять. Пора остановиться... Пора!
- Сережа, - сказал он, - ты ошибаешься. Мне даже говорить об этом оскорбительно, но чисто из уважения... Подумай сам: вот сидит подполковник Дивов, который тоже видел Протея. И он же знает меня как облупленного - столько лет работали вместе. Ни один грим не даст такого эффекта.
- Правильно, - сказал я. - В тот раз роль "Протея" играл другой человек. Ты знал, что его не станут задерживать, надеясь выйти через него на остальных участников организации, и решился на этот шаг без особого риска. Я полагаю, это был твой агент, которому ты сказал, что надо сыграть роль подставного лица: "заказчик" хочет нанять киллера. Он был уверен, что перед ним настоящий "заказчик", а Дивов был уверен, что перед ним настоящий киллер... Я полагаю, что этим подставным лицом был мой, ныне покойный, агент. Он ведь был и твоим агентом, так? Такое иногда случается с людьми, которые, как Фигаро, хотят угодить сразу всем, чтоб спокойно делать свой маленький гешефт. Мое "кураторство" стало его со временем тяготить, вот он и решил втравить меня в это дело, "слив" информацию о "черном порно". Мелкая пакость, но вдруг бы да сработала... Установить это несложно - подполковник посмотрит фотографии агента и, полагаю, сможет опознать.
- Да глупость это, - фыркнул Пискунов, косясь на выходящих из дома и прислушивающихся к нашей беседе людей. - Я - Протей?! Бред! Да мы даже близко не похожи!
- В этом и был секрет твоей неуловимости, - согласился я. - Ты - усатый, кареглазый брюнет, он - голубоглазый, безусый блондин - что может быть общего? Но Протей не маскировался, ибо он сам был маской. У тебя усы накладные, Коля. И парик. Кому придет в голову дергать за усы капитана ФСБ? Ты менял парики, отклеивал усы, вставлял контактные линзы - и Протей оживал. В случае опасности скидывал личину, и на месте преступления появлялся озабоченный розыском капитан Пискунов.
- Но... Ты же видел меня там, в ресторане! - не сдавался он. - Служба наружного наблюдения зафиксировала, как он нырнул в подземный бункер, а я разговаривал с тобой буквально через минуту!
- Минут через семь-десять, - поправил я. - Вполне достаточно для того, чтобы в подземных коммуникациях сбросить форму офицера погранслужбы, поменять парики и вылезти через ближайший люк к заранее припаркованной машине. Ты - умница, Протей. Говорю это без всякого сарказма. Ты отличный боец, прирожденный мастер комбинаций и, по-своему, честный человек. Но ты сделал две ошибки. Первая заключается в банальной истине, что людей все же убивать нельзя. Ну нельзя и все! А что касается второй... Ты так привык работать с мужчинами, что забыл о почти врожденной работе с макияжем и косметикой у женщин. Понимаешь, о чем я? Мужчины смотрят на манеру поведения, жесты, построение фраз, телосложение и умение вести себя, а женщины - на то, как ты выглядишь. Ты мог обмануть гримом меня, но не Беликову. А уж когда ты вошел в ресторан как "капитан Пискунов", но с плохо смытыми следами грима на лице... Я понимаю: где в катакомбах взять приличное средство для сведения грима? Она схватила тебя за задницу не оттого, что сексуально озабочена, а потому, что был шанс, что в спешке ты натянул брюки поверх форменных штанов пограничника. А это была бы неопровержимая улика. Но тут ты ошибки не допустил. Пришлось рисковать. А риск с таким умницей, как ты, всегда чреват жертвами... и это наша вина... Надо было брать тебя еще тогда...
- Ничего бы не доказали, - спокойно сообщил Пискунов. - Как и сейчас.
- Сохранили бы жизни и здоровье людей, - вздохнул я. - Ты и впрямь слишком хорошо играешь... Я тебе аплодирую, но пора опускать занавес. Сдай оружие.
- Уверен, что сможешь доказать хоть что-то? - с жалостью посмотрел он на меня. - Исключено.
- Да, - вынужден был согласиться я. - Отпечатков Протея не было потому, что на место его преступления сразу прибывал капитан Пискунов и оставлял СВОИ отпечатки. Связь твою с остальными членами организации установить практически невозможно. Свидетелей нет... Но тебе все равно конец. Улики найдутся. Обязательно найдутся. А ты в это время будешь сидеть под следствием и никого уже не сможешь убить. А твои коллеги... бывшие коллеги, из ФСБ, я думаю, постараются от души. Достаточно взглянуть на подполковника Дивова.
Пискунов невольно рыскнул взглядом по окровавленному лицу подполковника и усилием воли заставил себя усмехнуться:
- Есть в этой истории один нюанс...
- Какой? - вежливо осведомился я.
- Меня еще взять надо, - улыбнулся он, неторопливо доставая пистолет. - Или вы думали, что в сказку попали?
Со всех сторон заклацали передергиваемые затворы. Пискунов пренебрежительно усмехнулся:
- Стра-ашно...
- Убьют ведь, - вздохнул я. - Силы неравны.
- А тебе жалко? - удивился он.
- Жалко, - честно признал я. - Вроде бы - убийца, подонок, даже в некотором смысле предатель, а почему-то жалко. Вот такой я сентиментальный и чувствительный. Я тебя живым возьму... Как думаешь, это будет красиво?
Он с сомнением посмотрел на рукав моей куртки, набухший от крови:
- Ты ранен.
- Царапина, - отмахнулся я. - Осколком от машины задело. Не помешает.
- Если победишь ты - расклад ясен, - прищурился он. - А если я?
- Совсем отпустить мы тебя не можем, - признал я. - Но... Ты получишь шанс. Маленький, но шанс. Откроешь ворота, сделаешь шаг... И это будет твоя фора. Дальше начнется охота.
- Жиденькая перспектива. Неравные какие-то шансы - не находишь?
- А ты думал, в сказку попал? - передразнил его я. - Сейчас у тебя шансов нет вообще. Одного... Ну, может, двух ты еще зацепишь. Остальные нашпигуют тебя свинцом так, что впору будет сдавать в прием цветных металлов.
- Идет! - решился он, отбрасывая пистолет и вставая в стойку.
- Я не позволю! - тяжело поднялся с земли Дивов. - Я не допущу этого безумия! Никаких договоренностей с этим... типом не будет! Взять его!
- Стоять! - донесся до нас тихий, но яростный голос. Лежащий на земле бледный как мел спецназовец дрожащей рукой с трудом удерживал автомат, направленный прямо на подполковника.
- Пусть этот парень возьмет его, - с трудом выдавливая слова, сказал он. - Сделай это, приятель... За меня... За нас...
В наступившей тишине спецназовцы опустили оружие.
- Это что такое?! - непонимающе огляделся Дивов. - Да как вы...
- Помолчите, подполковник, - тяжело посмотрел на него второй искалеченный взрывом боец, окровавленный, страшный. - Давай, парень. Давай!
Медленно мы сблизились, пошли по кругу, не сводя друг с друга глаз. Пискунов нанес удар первым, обозначив ложный выпад ногой и довольно болезненно достав меня кулаком по ребрам. И тут же получил классический удар локтем в челюсть. Упал, перекатился на спину и, вновь оказавшись на ногах, бросился на меня, осыпая целым градом хорошо скомбинированных ударов. Но он уже плыл, плыл! И в образовавшиеся бреши обороны я сумел просунуть еще два точных, сильных удара. Он сбился с дыхания, отскочил. Я шагнул вперед... И пропустил мощнейший удар ногой по корпусу. Тут же последовал прием, называемый "хвост дракона", и я оказался на земле. Оттуда, опираясь о землю всем телом, ответил сдвоенным ударом ног. Его аж в воздух подбросило... Любой другой на его месте давно вышел бы из строя... Как и на моем, признаться, не слишком комфортном... Поднявшись и заметно шатаясь, мы вновь стали сближаться. В напряженной тишине раздался металлический удар, ворота с треском распахнулись, и двор молниеносно заполнился вооруженными людьми. Краем глаза я заметил спешащую ко мне Беликову.
- Стоять! - браво заорал какой-то худосочный полковник в милицейской форме. - Милиция!
Пискунов сплюнул на землю сгустком крови, кисло усмехнулся и поднял руки.
- И все же я лучше, - сказал он мне. - Без обид. Я бы тебя сделал.
- Не факт, - ответил я. - После драки кулаками не машут... Кстати, это твоя ошибка. Ты все время пытался соревноваться с милицией, а это глупо. Убийца не может быть лучше сыщика, а сыщик - лучше убийцы. Можно быть профи в своем деле, но нельзя путать разные понятия. Расклад дашь?
- Дам, - неожиданно сказал он.
Признаться, я даже удивился. Улик против него и впрямь было с гулькин нос. Что с того, что его вина была очевидна всем присутствующим. Не редкость, когда личность преступника известна всем, а юридически сделать ничего невозможно. Как шутит та же Беликова: "Перед законом все равны... А перед следствием - нет".
- Я дам расклад, - повторил он. - Тебе. Пусть остальные от зависти обгадятся.
- Дурак, - сказал раненый спецназовец. - Душевнобольной дурак!
Пискунов даже не посмотрел в его сторону.
- У нас работа такая, - сказал он, глядя мне в глаза. - Обижаться даже как-то нестандартно. Не беззащитных детей калечил. Ботаники по домам сидят, а в мужские игры с иным характером играют... Только уж довези меня до места сам. Что б эти... коллеги мне какую-нибудь заподлянку по дороге не кинули. А я тебе по дороге по себе весь расклад дам. Про других не стану - сами ищите. Идет?
Дивов лично надел на него наручники, подтолкнул к своей черной "Волге":
- Ты так и так мне весь расклад дашь. Без всякой торговли.
- Да ну? - весело посмотрел на него Пискунов. - Уверен? - И, обернувшись ко мне, спросил: - Едешь?
Немного растерявшись, я посмотрел на Дивова. Тот секунду подумал, нехотя кивнул:
- Садись.
Я сел справа от Пискунова, дюжий двухметровый спецназовец подпер его плечом слева. Дивов, с наскоро перевязанной головой, устроился рядом с водителем:
- Поехали.
- Куда? - спросил водитель.
- Давай прямо в контору, на Литейный, - распорядился подполковник, повернулся к Пискунову. - Ну, рассказывай.
- Пусть он спрашивает, - кивнул на меня Протей.
Я задумался. Специфика моей работы была несколько иной, и допросы такого порядка мне проводить не приходилось.
- А... Зачем? - наивно полюбопытствовал я. - Зачем вообще все это?
- Ни фига себе вопросы! - опешил Пискунов. - Как зачем?.. Ну... Каждый зарабатывает так, как умеет. Амбиции, опять же, да и принципы... Веришь - ни одного хотя бы "просто плохого человека" я за эти годы не тронул. Мразь была первостатейная. Растлители, такие же убийцы, но "без понятий", бандиты, отмороженные на всю голову... Да все я знаю, что ты мне сказать можешь! Просто... Жизнь так сложилась. Выпало так, и все.
- Знаешь, - сказал я, - когда-то я слышал одну историю. Арестовывали в совдеповские времена одного крупного диссидента. Запамятовал: то ли Сахарова, то ли Лихачева. И молодой оперативник, знакомый с трудами этого человека, извинился: "Работа такая", на что тот ему ответил: "А вот работу себе, молодой человек, каждый выбирает сам". Я не пошел бы в спецслужбы, занимающиеся политикой и инакомыслием, как видишь, не стал и "шестеркой" на воротах какого-нибудь босса или, тем более, киллером. А своей работы не стыжусь. Сложно, злюсь от глупости законов и малозначимости моих усилий, но... не стыжусь. Даже оправдываться не приходится.
- Я и не оправдываюсь, - пожал он плечами.
Мы замолчали. Возмущенный Дивов переводил взгляд с меня на него. Наконец не выдержал:
- Ну?!
- Что? - посмотрел я на него.
- Давай... Допрашивай.
- Так вроде... и так все понятно, - сказал я. - Остальное специфика, тонкости.
- Но именно эти "тонкости" нам и нужны! - взорвался подполковник. - Где хранит оружие и грим. Связи. Старые дела. Номера счетов. Помощники.
- Я в этом не разбираюсь, - сказал я и отвернулся к окну.
- Да вы что?! - начал было Дивов, но Пискунов перебил его:
- Который час?
- Час? - непонимающе посмотрел на него подполковник. - Около одиннадцати, а что?
- Точное время?
- Двадцать два сорок две, - посмотрел на часы Дивов.
- Жить кто-нибудь хочет? - с веселым любопытством осведомился у нас Пискунов.
- В каком смысле?
- В прямом. Думаете, я заминировал одну машину? Нет, на той должен был уехать Сергей с Пановым. А остальные... На всякий случай.
Дивов умудрился повернуться к нам всем корпусом, ошалело тараща глаза. Подумал секунду, мотнул головой:
- Врешь! Пытаешься провернуть какую-то аферу! Не выйдет.
Пискунов безразлично пожал плечами. Я посмотрел ему в глаза, покачал головой:
- Не врет. Останови машину! Подполковник, срочно звоните водителям других машин... Пискунов, ты все же подлец! Там же люди!
- А вот работу каждый выбирает для себя сам, - странным, отрешенным голосом сказал Пискунов. Мне показалось, что он находится в каком-то трансе. Кажется, он упоминал о контузии?..
- Из машины! - рявкнул я. - Быстро!
Мы уже въехали на Литейный проспект. Водитель - умница! Не штаны в спецшколе просиживал. Он свернул в один из дворов, уводя эту бомбу на колесах с забитого людьми проспекта, бросил ее у глухой стены, кубарем вылетел из машины, отползая под защиту мусорного контейнера. Дивов хладнокровно дождался, пока спецназовец вытащит из машины Пискунова, и только тогда последовал за ними. Я едва успел укрыться за каменным крыльцом какой-то парадной. И тут рвануло! Не знаю, что это была за взрывчатка, но Протей ее явно не пожалел. Уши у меня словно засыпало песком, а в голове стоял такой звон, словно бомба разорвалась не в десяти метрах, а прямо в моем черепе. На этот раз машина горела. И как горела! В прямом смысле - синим пламенем да еще с копотью. И сквозь этот дым я увидел безжизненно распростертое тело спецназовца и стоящего с поднятыми руками подполковника. Неясная тень метнулась к выходу на Литейный. Из-за контейнера, где прятался водитель, ударил выстрел - все же молодец парнишка, из него выйдет толк! - из-под арки бабахнуло в ответ раз, другой... Выхватив пистолет, я бросился следом за убегающим Пискуновым. Мне было легче: ему приходилось расталкивать прохожих, да и скованные руки мешали бежать, но все же шаг за шагом он отрывался от меня. Стрелять я не мог - кругом были люди, но они же мешали вести прицельный огонь и Пискунову. И все же он уходил. Медленно, но уверенно отрываясь от меня метр за метром. Бессильная ярость охватила меня. Неужели уйдет?! Вот так, просто, посреди десятков людей, в самом центре города вновь скроется один из самых удачливых и опасных убийц, о которых я только слышал?! Ну уж нет! Сдохну, но догоню! Догоню!
Свернув на одном из перекрестков, он вылетел на площадь и неожиданно остановился, повернувшись ко мне лицом. "Открытое пространство, - догадался я, - он понимает, что я успел бы выстрелить раньше, чем он перебежит площадь. Что ж... Значит, здесь..."
- В остальных машинах не было взрывчатки, - крикнул он. - Мне нужно было избавиться только от вас с Дивовым. Дай мне уйти, и никто не пострадает!
Между нами было не более сорока метров. Его силуэт был отчетливо виден на фоне Спасо-Преображенского собора. Скованными руками он держал перед собой пистолет, и я понимал, что с такого расстояния он не промахнется.
- Не могу, - сказал я. - Сдавайся, останешься жив.
- Не могу, - ответил он. - В тюрьму я не сяду. Давай!
Мы выстрелили одновременно. Падая, я успел заметить, как навзничь рухнул и мой противник. Когда чуть стих первый взрыв боли, первое чувство, которое я испытал, было удивление: пуля Протея попала мне в ногу. Для такого стрелка, как он, это было более чем странно... Сидя в грязи, я смотрел, как, содрогаясь всем телом, ворочается в талом снегу мой противник, пытаясь подняться на ноги. Моя пуля ударила его туда, куда и предназначалась - в самую середину груди. Наконец ему удалось выпрямиться. На фоне собора, с прижатыми к груди руками, он был похож на кающегося. Подняв голову, он взглянул на меня, и на его лице появилась слабая улыбка:
- Все же... я... лучший, - скорее угадал, чем услышал я. - Даже кость... не задел... А теперь... не мешай...
Шатаясь так, словно земля ходуном ходила под его ногами, он пошел к церкви. У самого крыльца упал. Я думал, что уже не поднимется, но он собрался с силами, буквально вскинул себя на ноги, сделал еще шаг, другой и исчез за дверьми собора...
За плечо меня тронул запыхавшийся Дивов.
- Он ушел?! - с каким-то стоном спросил он, глядя на мою окровавленную ногу.
- Нет, - сказал я. - Не ушел.
Дивов недоуменно покрутил головой, осматриваясь:
- Где же он?!
- Мертв.
- Тело! Тело где?! Я должен видеть его тело!
- Увидите, - со вздохом пообещал я. - Через пять минут... А тронетесь с места раньше - сделаю дырку, аналогичную моей.
Он открыл было рот, уже собираясь разразиться руганью, но вгляделся в мое лицо, медленно перевел взгляд на собор и... вздохнув, склонился над моей раной.
- Уволюсь к чертовой матери, - ворчал он, неумело бинтуя мою ногу оторванным от рубашки лоскутом. - Я уже ничего не понимаю в этом долбаном мире. Убить друг друга они готовы, а огорчить - нет. Это последствия "воинского братства" или контузии? Ладно, майор, терпи. Скоро прибудут врачи. Больница в двух шагах, выйдешь уже подполковником... Не хочешь ко мне, на его место?
- Нет, на его место я не хочу, - сказал я, не отрывая глаз от дверей собора.
- Я имею в виду...
- Я знаю, - сказал я. - Все равно не хочу... А знаете, подполковник, он и впрямь был лучше меня.
- Нет, - тихо и серьезно сказал Дивов. - Не лучше. Проворней, профессиональней, хитрее - это может быть. Но не лучше. Как ни крути.
И, повернувшись к выскакивающим из подъехавших машин людям, скомандовал:
- Ждем. Пять минут ждем...
С испуганными возгласами люди шарахались от него в стороны. Тяжело ступая, Протей приблизился к иконе. Боли он уже не чувствовал. Тело, всегда такое гибкое и мощное, впервые отказывалось служить ему. Не было звуков, запахов, не было даже света. Весь мир остался лишь в этих скорбных византийских глазах напротив. Впервые в жизни ему захотелось сказать хоть что-то, но он уже не мог. Ему стало невыразимо обидно и еще - как-то по-детски стыдно. Стыдно за свою глупую, мужскую гордость, что не давала ему говорить с ней раньше. За то, что стеснялся этих приходов сюда. А потом исчезли и эти чувства. Он стоял в ужасающей пустоте и смотрел. Он даже не заметил, как медленно опустились его веки: чудесные глаза по-прежнему смотрели на него. Потом фигура на полотне ожила, шагнула к нему, окруженная неземным сиянием, протянула руку, ободряя материнской улыбкой. Он неумело улыбнулся в ответ и шагнул навстречу...