Мадам Баллю, консьержка дома номер 18 на улице Сен-Пер, встала ни свет, ни заря и сразу же, ворча, принялась надраивать лестницу. Потом она поест капусты с салом у себя в комнате, сделает добрый глоток портвейна и вынесет стул во двор - благо, сегодня распогодилось и можно посидеть на воздухе, - чтобы поглазеть на прохожих.
Увы, ее планы нарушило появление дамы в фиолетовой шляпке с вуалью и каракулевом пальто в русском стиле поверх зауженного книзу платья. Гостья неуверенно шла к дому.
- Вы к кому? - строго осведомилась консьержка, изучая шляпную коробку, которую женщина прижимала к груди.
- Меня ждут на четвертом этаже, я на примерку..
- A-а, вы к Примоленам? Вытирайте ноги, коврик видите?
Женщина прошла через холл, но у лестницы внезапно обернулась.
- Скажите, а квартира на первом этаже, случайно, не сдается? Я увидела, что ставни закрыты, и подумала… что моя тетушка была бы рада переехать сюда. Она уже немолода, и ей трудно подниматься по ступенькам. Для нее это было бы таким облегчением…
- Жаль вас разочаровывать, мадам, но вам придется поискать квартиру в другом доме. Ставни закрыты потому, что месье Мори и его дочь за границей, но завтра они возвращаются.
Мадам Баллю, уперши руки в боки, наблюдала, как незнакомка поднимается по лестнице.
- Надо же, позарилась на чужой угол! Ну все, пора поесть, у меня сегодня маковой росинки во рту не было. - И она, повесив на ручку двери табличку "Консьержка ушла в город", решительно закрылась в комнате.
Гостья, тихо стоявшая на лестничной площадке третьего этажа, услышала, как хлопнула дверь каморки консьержки. Она свесилась через перила, убедилась, что теперь никому не попадется на глаза, на цыпочках спустилась на первый этаж и нажала кнопку звонка квартиры с закрытыми ставнями. Потом мысленно сосчитала до тридцати, позвонила еще раз, вышла во двор и направилась к улице Жакоб.
- Я не прочь заморить червячка, - произнес Жозеф, рассчитывая, что Эфросинья, которая суетилась в лавке, отправится на кухню.
- Хочешь есть - грызи кулак. Или яблоко. Мне не до тебя, я буду готовиться к приезду месье и мадемуазель Мори. А, вот и вы, месье Виктор! Как раз вовремя, мне нужен ваш совет. Что вы об этом скажете? Первое блюдо: телячий язык под острым соусом, затем битки из ягненка с артишоками, пирог с телятиной и кореньями, и, наконец, беф-брезе с пармезаном, на десерт - мороженое в суфле с ванилью. А для мадемуазель Айрис - гратен дофинуа. Как вы думаете, какое вино выбрать?
Виктор, не удостаивая ее ответом, положил на стол Кэндзи пачку каталогов.
- Клиенты? - спросил Жозеф.
- Да так, мелкая сошка.
- Ну, хорошо, - обиженно прошипела Эфросинья - раз со мной никто разговаривать не желает, пойду поболтаю с барашками с улицы Фонтен.
И она удалилась, взывая к Иисусу, Марии и Иоанну.
В магазин зашли две женщины. Первая была одета в шевиотовый костюм, а на голове у нее красовалась нелепая тирольская шляпка; вторая - в широком фиолетовом плаще и головном уборе, из которого торчали зеленые перья, словно усики гигантского богомола.
- Фройляйн Беккер, мадам де Флавиньоль! - воскликнул Виктор, с трудом удержавшись, чтобы не расхохотаться.
Жозеф, которого тоже одолевал смех, поспешно нырнул под прилавок, делая вид, что разыскивает там что-то.
- Дорогой месье Легри, мы как раз к вам! Хельга наконец-то нашла нужную брошюру о велосипедах, вы ведь, кажется, хотели купить себе? - пропела жеманница Матильда де Флавиньоль, питавшая слабость к Виктору.
- Истинно так, - подтвердила мадемуазель Беккер. - Вот, держите. Выбрать велосипед так же непросто, как и домашнее животное. Ведь он будет вашим спутником и другом долгие годы.
- Дорогая, а вы видели собаку, которую купила Рафаэль де Гувелин, чтобы ее мальтийской болонке не было так одиноко? Она такая жуткая - толстая, черная и без хвоста! Мне шипперке1 совсем не нравятся… Но что тут поделаешь, раз уж принц Уэльский ввел моду на эту породу…
С лестницы тяжело спустилась Эфросинья, нагруженная корзинами, и проворчала, что завтрак готов, а она отправляется на улицу Фонтен, хотя ноги у нее уже гудят.
- И как назло кончился запас мозольного пластыря из России. Ах, Россия! Вот уж поистине дружественная нам страна, не то что другие, - проворчала она, слегка задев плечом Хельгу Беккер.
- Жозеф, - прошептал Виктор, - скажите матушке, чтобы она не ходила через магазин.
- Я говорил. Вам следует самому ей об этом сказать, может, вас она послушает, - так же тихо ответил Жозеф.
- А вы любите животных, месье Легри? - осведомилась Матильда де Флавиньоль. - Да? В таком случае вы непременно должны посмотреть на детенышей орангутангов в ботаническом саду. Их привезли с острова Борнео, назвали Поль и Виргиния и кормят исключительно…
- Кстати, месье Легри, - вмешался Жозеф, - насчет "Поля и Виргинии"… Месье де Кермарек охотится за Курмеровским изданием 1838 года, там сафьяновый переплет, а иллюстрации переложены папиросной бумагой…
- Поскольку господа заняты профессиональным разговором, мы, пожалуй, удалимся. Я сгораю от нетерпения узнать результат "бумажной" велогонки, которая прошла вчера в Конкорде. Пойдемте, дорогая, - и Хельга Беккер потянула подругу к выходу.
Матильда де Флавиньоль не без сожаления подчинилась, бросив Виктору на прощание нежный взгляд.
Как только дамы вышли за порог, тот повернулся к Жозефу:
- Спасибо, Жозеф, ты спас нас. Иначе пришлось бы еще час слушать рассказ о рационе обезьян.
- Да, патрон, чуть не забыл: некий господин желал видеть месье Мори, а потом звонила какая-то дама. Она намеревается продать библиотеку: собрание книг XVII века. Поскольку месье Мори нет, я заверил ее, что этим можете заняться вы. Если вас ее предложение заинтересует, вам следует отправиться к ней сегодня вечером, потому что она уверена, что желающих приобрести ее библиотеку будет немало. Вот адрес: улица Гортензий, дом 4. Она будет ждать вас в семь.
- Н-да… - протянул Виктор. - Честно говоря, я собирался поужинать с мадемуазель Таша.
- Месье Мори жалуется, что с Рождества у нас плохо пополняется ассортимент… - пожал плечами Жозеф и снова погрузился в журнал. "Старина Золя не лишен вдохновения. Благодаря ему вторая половина дня пролетит для меня незаметно".
На улице было морозно, и Жозеф поспешно закрыл дверь, надеясь сбегать на улицу Висконти, а затем вернуться к приготовленному матерью супу. Он уже поворачивал ключ в замке, запирая магазин, когда услышал крик. В нескольких метрах от него какая-то дама растянулась на тротуаре и тщетно пыталась подняться. Жозеф бросился к ней.
- Вы ушиблись?
- Скорее испугалась. Благодарю вас.
- Быть может, позвать извозчика?
- Спасибо, я дойду пешком. - Голос из-под вуали звучал приглушенно и не выражал никаких эмоций.
Дама направилась в сторону Сены. Жозеф проводил ее взглядом и вернулся к магазину, чтобы закрыть ставни. И вдруг увидел, что связка его ключей лежит на земле.
- Что за чертовщина? У них выросли крылья, словно у римских колоколов?.. Пора перекусить, похоже, от голода у меня начались галлюцинации.
Суббота, 9 апреля, утро
"Посланник" поглядел на деревянный крест, висевший над изголовьем кровати. На мгновение ему показалось, что комната исчезла, и мир состоит только из лучей, пробивающихся сквозь закрытые ставни, и золотой пыли. Мало-помалу глаза привыкли к полумраку. Чиркнув спичкой, он поднес огонек к фитилю лампы. Розоватый свет трепетал на белой странице тетради.
Господи, я свидетель Твоей славы. Я, Твой посланник, выполнил возложенную на меня миссию. Клеймо сокрыто. Я должен вооружиться терпением и ждать момента, чтобы ввергнуть его в небытие. Оно не оставит и следа, лжепророки не смогут посягнуть на Твое творение, и люди более не навлекут на себя Твой гнев.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
Суббота, 9 апреля
Жозеф обожал подновлять переплеты. Он испытывал почти физическое наслаждение, протирая мягкой тряпочкой сафьян и кожу и возвращая блеск позолоченным названиям на корешке и обложке. Появление Виктора отвлекло его от этого занятия. Он повернулся к вошедшему с великолепным изданием в переплете "а-ля фанфар" в руках и заметил, что тот не в духе.
- Я должен был сразу догадаться! Это название просто нелепо! - воскликнул Виктор.
- Какое название, патрон?
- Улица Гортензий. Я вчера дошел аж до Нейи: никто и знать не знает о вашей улице Гортензий!
Обиженный Жозеф положил книгу на прилавок.
- Это не моя улица. Та дама назвала мне ее по телефону.
- Должно быть, вы ослышались. И, между прочим, не в первый раз.
- Скажите еще, что мне надо прочистить уши или отправиться в лечебницу для умалишенных. Может, это та дама перепутала гортензии с другими цветами? С георгинами, цинниями, магнолиями…
Жозеф резко встал и вышел на улицу. Настроение было испорчено, и он решил проветриться и размять ноги. В эту минуту в дом вошла пожилая женщина в широком плаще, придающем ей сходство с бочкой. Жозеф узнал мать, хотел окликнуть ее, но в последний момент передумал.
Эфросинья, с трудом волоча корзины, полные продуктов, тяжело перешагнула порог и едва не споткнулась о мадам Баллю: консьержка, стоя на коленях, яростно натирала щеткой ступени и ворчала:
- Чертов пол! Сколько ни лей, впитывает воду и мыло, что твой пьянчуга - касс-пуатрин. Надо бы поскоблить ножом…
- Мадам Баллю, у вас такой вид, словно вы собираетесь кого-то убить.
- Так и есть - псину с третьего этажа. Принесла грязь на лапах, а жилец размазал ее по полу. Я вам клянусь, что… Но, мадам Пиньо, разве вы теперь не заходите в дом через книжную лавку? - спросила консьержка медовым голосом.
- Больше нет! Я, видите ли, смущаю покупателей! Со мной тут обращаются хуже, чем с судомойкой, - тут же вскипела Эфросинья. - Они посмели отправить меня на лестницу для прислуги!
- Мадам Пиньо, это вовсе не лестница для прислуги.
- Ох, мойте лучше свой пол! Не надо меня утешать. Истина в том, что я пригрела змею на груди. Родной сын меня ни в грош не ставит!
- Ну-ну, мадам Пиньо, не переживайте так. Давайте-ка зайдем ко мне, вы расскажете мне о своих бедах.
- Нет времени. Месье Мори с дочерью возвращаются сегодня вечером, мне пора заняться ужином, - ответила Эфросинья с трагическим видом.
Отдуваясь, она опустила корзины на пол, перевела дыхание и вставила ключ в замочную скважину. Как ни странно, дверь не открылась. Эфросинья решила, что, должно быть, она заперта изнутри на цепочку.
- Ох, да что же это… Я не помню, чтобы…
"Ага, это Жожо, - подумала она, - ему стало совестно, и он специально запер дверь изнутри, чтобы его матушка, не роняя достоинства, входила в дом через книжную лавку. Так и есть, мой сын решил восстановить справедливость! Милый мальчик! Ну что ж, вперед!"
Эфросинья подхватила корзины и живо спустилась по лестнице, к вящему негодованию мадам Баллю, которой снова пришлось замывать грязь на ступенях.
Под недовольным взглядом Виктора Эфросинья с достоинством прошла через магазин.
Первым делом она сгрузила покупки на кухонный стол, повязала передник, скинула башмаки и надела мягкие тапочки. После чего направилась в туалетную комнату месье Мори с медной ванной - Эфросинье это место казалось преддверием рая. Она зажгла газовый рожок. Что может быть прекраснее момента, когда кладешь новый кусочек жасминового мыла в специальную выемку на фарфоровой раковине? Разве что вытереть руки мягким полотенцем с инициалами "К. М."… Или поправить прическу, стоя перед зеркалом в серебряной раме - если это, конечно, не мельхиор. Когда-нибудь, когда дома никого не будет, она наберет полную ванну и понежится в горячей воде. Вопрос только в том, рискнуть ли снять нижнее белье. Насладиться купанием в костюме Евы было столь заманчиво…
Мадам Пиньо вышла в темный коридор, споткнулась и с трудом удержалась на ногах, едва успев ухватиться за дверную ручку. В тусклом свете газового рожка из ванной она все же разглядела рассыпанные по полу безделушки - а им явно было не место на ковре в гостиной. По спине у нее пробежал холодок, и она бросилась к лестнице с криком:
- Караул! Нас ограбили!
Виктор с извиняющимся видом улыбнулся покупателю, который собирался заплатить за "Суллу и Евкрата" Монтескье, и, перепрыгивая через ступени, взбежал по лестнице.
- Иисусе-Мария-Иосиф… Это кража со взломом! - Эфросинья, прижав ладони к щекам, стояла посреди коридора.
- Успокойтесь, мадам Пиньо.
Виктор подтолкнул ее к кухне, раздвинул жалюзи и замер, пораженный творившимся в гостиной беспорядком. Бросился в кабинет Кэндзи: там царил такой же хаос.
- Патрон! Что там такое? - окликнул его Жозеф.
- Нечто ужасное, мой мальчик! - отозвалась Эфросинья.
- Перестаньте причитать, мадам Пиньо.
Виктор быстро обошел квартиру. Окна в ванной комнате и на кухне зарешечены, так что через них вор никак не мог проникнуть.
Виктор прошел до конца коридора: дверь заперта на два оборота, значит, остаются окна в других комнатах. Ставни везде закрыты. Он вернулся в магазин, подергал задвижку и пружинную защелку.
Эфросинья постепенно пришла в себя.
- Итак, мы стали жертвами ограбления, - объявил Виктор, - но на первый взгляд следов взлома нет.
Жозеф ринулся на верхний этаж и тотчас вернулся.
- Патрон, окно в вашей столовой, оно…
- Это я открыл жалюзи, а то ничего не было видно.
- Что ж… Но как им удалось забраться внутрь?
- Нетрудно догадаться, - мрачно произнесла Эфросинья, показывая на входную дверь. - У вас ключи с собой?
Виктор погремел в кармане связкой ключей. Жозеф произнес:
- Разумеется, с собой, ведь я сам каждое утро открываю магазин.
- Я-то тут точно не при чем, ведь мне ключи от магазина никто не доверяет, - холодно заметила Эфросинья.
- Что будем делать, патрон?
- Проверим подвал. Я позвоню в полицию, потом попробую прикинуть, что было украдено.
Когда молодые люди ушли, Эфросинья проворчала:
- Вот что значит отправить меня на черную лестницу вместо того, чтобы оказать немного доверия: здесь теперь разгуливает кто хочет!
Рауль Перо, с трудом оторвавшись от витрины кондитерской "Дебав и Галлэ", оглядел улицу Сен-Пер. В своем поношенном костюме и потертой обуви он старался выглядеть благопристойно. В этом унылом человеке с роскошными усами жила тайная страсть к поэзии, особенно - к верлибру, он восхищался творчеством Жюля Лафорга Марии Крисиньской и других поэтов-декадентов. При этом Перо любил свою работу - несмотря на небольшие заработки, он считал, что способствует облегчению предсмертных мук умирающего столетия.
Порыв ветра ударил Перо в спину, и он поспешно толкнул дверь книжной лавки "Эльзевир". Посреди зала царственно сидела на стуле дородная круглолицая женщина. Рауль Перо приподнял шляпу и слегка поклонился.
- Инспектор Перо, к вашим услугам. Вас ограбили?
Женщина кивком указала на молодого человека, который спускался по лестнице.
- Виктор Легри, владелец лавки, - представился тот. - Это я звонил в полицию. Мы…
- Прошу прощения, - перебил инспектор, касаясь шляпы двумя пальцами, - в моем кармане едет тайный пассажир, и ему нужен глоток воздуха. - На глазах у изумленных зрителей он вытащил из кармана черепашку. - Это Нанетта, мой талисман. Несчастное создание упало с тележки вместе с четырьмя своими сестрами, мы подобрали их и теперь подыскиваем им хозяев. Иногда устраиваем им гонки с препятствиями во дворе полицейского участка, а лист салата служит призом победителю. Нанетта - наша чемпионка. Благодаря ей я выиграл у коллег сто су!
- Что ж, тогда мне понятно, почему вы никак не поймаете негодяя, распихивающего динамит, куда ему вздумается, - съязвила Эфросинья.
- Итак, здесь кто-то побывал, - вернулся к делу инспектор, пропуская мимо ушей намек на Равашоля. - Следы взлома есть?
- Никаких. И это самое странное! - воскликнул светловолосый молодой человек, внезапно появившийся из глубины магазина.
- Жозеф Пиньо, наш служащий, - представил его Виктор. - Мы проверили все замки. Взлома не было… И никаких следов лома или отмычки… Скорее всего, грабитель изготовил копии ключей.
- Я же говорила! - торжествующе воскликнула Эфрросинья. - Мальчик мой, когда ты остаешься в лавке один, а клиентов целая толпа - ведь так бывает часто, не правда ли, - где ты держишь ключи?
- В кармане куртки, а куртка висит в шкафу, запертом на ключ, и замок в нем целехонек! Уж тебе ли не знать.
- Не смей разговаривать с матерью в таком тоне!
- Давайте все успокоимся, - произнес инспектор, поглаживая черепашку по панцирю. - Итак, у кого из вас есть ключи?
- У моего служащего, у меня самого и еще у двоих людей, которые отсутствуют вот уже неделю, - ответил Виктор.
- Может, вор сделал копию, залив замочную скважину воском или мастикой? - предположил Жозеф.
- Месье, когда вы слышите подобные россказни, не верьте им. В данном случае кто-то из вас недосмотрел за ключами. Вы уверены, что никому не давали их хотя бы на пару минут?
- Я уверен. А вы, Жозеф?
- Разумеется, - проворчал юноша. И вдруг вспомнил инцидент, который произошел накануне. Та женщина, которая растянулась на тротуаре… ей, казалось, было совсем не больно. А если… Но он отбросил эту мысль и прикинулся простачком. - А почему вы спрашиваете об этом, господин инспектор?