Схватил ее за руку и потащил за собой, налетая на чужой багаж и вызывая неудовольствие тех, кто имел неосторожность попасться ему на пути.
- Вот! - выдохнул он, так и не отдышавшись. - Это мое купе!
Наташа отметила, что "купе" состояло из спальни и прекрасно обставленной гостиной. Ну не в третьем же классе ездить Шапорову!
- Тебе не кажется, что здесь тесновато, а, Миша? Может, надо бы заказать еще столовую и шеф-повара в придачу?
Шапоров расхохотался.
- Уволь, Наташа, это ведь не моя затея! Я прекрасно доехал бы в первом классе. Нет, это все отец.
Наташа помнила тот вечер, когда впервые увидела Шапорова-старшего. Это было на детском празднике, где отец Миши катал на своей широкой спине всех гостей, включая самых маленьких, и при этом грозно рычал, как лев. Точно так же он баловал теперь своих взрослых детей, заказывая им роскошные купе в поездах.
- Ты ведь уже бывал в Лондоне, да? - спросила Наташа, обеспокоенная тем, что ее поклонник - или, по крайней мере, тот, кто вполне мог бы им стать, - отбывает в неведомый, враждебный мир.
- О, много раз. Я учился там в школе, помнишь, два года до того, как поступить в Оксфорд. Лондон - отличный город. Не так красив, как Санкт-Петербург, да и англичане люди более сдержанные, чем мы, но все-таки там неплохо. А потом, - продолжил он, заметив, что Наташа как-то вдруг сникла, - отец сказал, что если я справлюсь, то через три месяца могу вернуться домой.
Интересно, подумала Наташа, а куда его зашлют потом? В Нью-Йорк? Или в Сибирь? Не подыскать ли ей кого-нибудь более… оседлого?
- Я еще не говорила тебе, что мне предложили должность придворной дамы?
- Придворной или притворной? - вяло пошутил Михаил.
- Придворной, при императрице в Царском Селе, - с гордостью сказала Наташа. - Им нужна разумная и здравомыслящая девушка, чтобы поддерживать разговор с великими княжнами и так далее. Единственное, в чем они меня проверили, это достаточно ли бегло я говорю по-французски. Как ты знаешь, достаточно. Так что я принята!
Михаил осторожно на нее покосился. Разумная? Здравомыслящая? Назвал бы он Наташу здравомыслящей? Это не самое первое слово, которое приходило ему на ум. Красивая - безусловно. Очаровательная - да. Соблазнительная - несомненно. Может, еще и здравомыслящая? Как-то это скучное, прозаическое слово не подходит к такому дивному существу.
- Поздравляю, Наташа. Какая честь!
- Ну, может, мне еще и не понравится. Мама говорит, они там все ненормальные в Александровском дворце, а папа велел держаться подальше от бомбистов.
- Не уверен, что самое опасное - это бомбы. Лучше держись подальше от ясновидящих, целителей, столовращателей, некромантов и прочих спиритуалистов! Пару лет назад один такой шарлатан на пустом месте убедил императрицу в том, что она беременна!
Тут от головы поезда раздались пронзительные свистки. Наташе почудился взмах белым флажком. Михаил вскочил на подножку вагона, рассудив, что сможет поцеловать ее и оттуда, если представится такая возможность.
- И ты в Лондоне, пожалуйста, поосмотрительней, ладно? - наставительно сказала Наташа. - Там полно наемных убийц и прочих лихих людей. Я читала у Генри Джеймса.
- Под лихими людьми ты имеешь в виду охотниц за состоянием? Не беспокойся, Наташа! - расхохотался Шапоров.
Поезд тронулся. Паровоз пыхтел, словно в непосильных трудах. По перрону пополз сероватый дым. Наташа шла вровень с вагоном. Неожиданно Шапоров наклонился к ней, подхватил, поставил рядом с собой на ступеньку, крепко поцеловал и снова опустил на платформу.
- Береги себя, Наташа, - сказал он. - Осторожней там, во дворце!
У Наташи голова пошла кругом. Почему, почему это случилось теперь, когда он уезжает? И что это был за поцелуй - дружеский или любовный?
Любовный, сказала она себе, губы горят так, что любовный. Она уже шла быстрым шагом, почти бежала.
- И ты береги себя, Миша! Возвращайся скорее! И пиши мне! Будешь писать?
Звучно взревел паровозный гудок. Поезд набрал ход, покидая станцию.
- Конечно, буду, - послышалось Наташе. Поезд показал хвост. Она медленно направилась к дому. Про поцелуй она, конечно, никому не расскажет. Это секрет. Наташа очень любит секреты. А Лондон? В детстве у нее была гувернантка из Англии, она заставила их выучить, как далеко отсюда до Лондона. Всего-то примерно три тысячи верст. Пустяк, если сравнить с тем, как далеко до Сибири.
Часть 1
Зимний дворец
Трофимов.…все говорят только о важном, философствуют, а между тем у всех на глазах рабочие едят отвратительно, спят без подушек, по тридцати, по сорока в одной комнате, везде клопы, смрад, сырость, нравственная нечистота…
А. П. Чехов. "Вишневый сад", акт 2
1
Лондон, декабрь 1904 г.
Лорд Фрэнсис Пауэрскорт вгляделся в номер страницы. Да, все в порядке, 123-я - вот удача! - следует за 122-й. А ведь бывало, что 204-я страница шла сразу после 23-й, а 18-я - после 91-й. Он приступил к чтению. Ну, кажется, действительно есть такое местечко под названием Сэлсбери, сказал он себе, но там точно нет кафедрального собора, так что речь, конечно, идет о Солсбери. И тут: не розница, а ризница, не компратамент, а компартамент…
Пауэрскорт вычитывал гранки своей книги. Это был первый том издания, посвященного кафедральным соборам Англии. Всего будет три тома. Он закончил свое исследование, не пропустил ни одного собора, часто путешествуя вместе с леди Люси. Близилась та завершающая стадия работы, о которой как-то рассказывал ему опытный уже автор Джонни Фицджеральд. Чуть ли не зардевшись в счастливом смущении, он признался в том, какую необыкновенную гордость испытал, став автором опубликованной книги и увидев плод своих трудов - красивую, толстую, самую настоящую книгу с собственным именем на обложке. Пауэрскорт сейчас испытывал точно такие же чувства, а его старшие дети с горячим нетерпением следили за подготовкой книги, каждый вечер расспрашивая, как продвигается работа, и дождаться не могли, когда увидят плод трудов своего родителя в витрине книжного магазина на Пикадилли.
Страница 171-я. В Урочестере нет собора. Он есть в Уорчестере. Верующие причащаются, а не прочищаются. Не баптистервий, а баптистерий. И только он подумал, что, похоже, успеет разделаться с гранками до обеда, как в дверь деликатно постучали, и раздался негромкий кашель. Рис, дворецкий Пауэрскорта, еще один ветеран индийской армии, всегда вежливо покашливал, прежде чем войти в комнату.
- Простите за беспокойство, милорд, но прибыл джентльмен, который желает переговорить с вами. Говорит, дело безотлагательной важности.
Пауэрскорт взглянул на визитную карточку посетителя. Сэр Джереми Реддауэй, первый советник министра иностранных дел. Знаком ли он с этим Реддауэем? Может, сталкивался во время какого-нибудь расследования? Или он из многочисленных родственников леди Люси? Но тогда почему бы ему сразу не обратиться к жене?
- Он где сейчас, Рис, этот Реддауэй? В холле?
- Да, милорд.
- Проводите его в гостиную, предложите кофе и скажите, что я приду через минуту.
Не явилось ли это прошлое по мою душу, думал Пауэрскорт, складывая гранки в аккуратную стопку. Может статься, какой-то осколок старого дела выбрался на поверхность и его нужно прибрать? Прошлое, когда оно непрошено вламывается в настоящее, чревато самыми разными неприятностями и порой даже взрывоопасно.
Пожимая посетителю руку, Пауэрскорт отметил, что тот необыкновенно высок и экстраординарно тощ. При ходьбе он клонился корпусом вперед, словно в беге по бесконечному министерскому коридору преследуя какой-нибудь вырвавшийся на волю секретный документ. С тонким длинным носом и плотно сжатым маленьким ртом, гость выглядел довольно зловеще - похоже, он способен послать за вами убийцу или конный эскадрон, если вы рискнете вызвать его неудовольствие.
- Лорд Пауэрскорт, - начал он, усевшись в кресло у камина и вытянув свои длиннющие ноги, - прошу простить за столь внезапный, безо всякого предуведомления, визит. Дело в том, что я здесь по поручению премьер-министра и министра иностранных дел.
Пауэрскорт слегка поклонился. С предыдущим премьер-министром, лордом Солсбери, он был прекрасно знаком. Нынешнего не знал вовсе.
- Я пришел, лорд Пауэрскорт, предложить вам весьма деликатную и чрезвычайно важную миссию.
- Простите, сэр Джереми, но боюсь, вы не в полной мере понимаете мое настоящее положение. Около двух лет назад я полностью и наотрез отказался от всякой деятельности, связанной с расследованиями. Убийства, кражи и прочие криминальные истории больше не для меня. Карьера сыщика позади. - Пауэрскорт улыбнулся, чтобы смягчить отказ. - Теперь я, видите ли, пишу книгу. О кафедральных соборах.
Сэр Джереми, однако, не сдался.
- Непременно прочту ваш труд, как только его опубликуют, и все-таки хочу подчеркнуть, что дело, с которым я к вам пришел, - чрезвычайной и безотлагательной важности. Как выразился по этому поводу премьер-министр, имеет жизненное значение для благоденствия нации и империи. Нам бы хотелось, лорд Пауэрскорт, чтобы вы еще раз вышли на международную сцену - во благо нашей страны.
- Похоже, вы меня не поняли, - ответил Пауэрскорт. - Повторюсь еще раз. Расследованиями я больше не занимаюсь. Я - сыщик в отставке. Пенсионер. Сдал дела и ушел на покой. Не хочу никого обидеть, но поймите меня правильно: я принял решение и не собираюсь его менять ни ради вас, ни ради министра иностранных дел, ни даже ради премьер-министра, - закончил он твердо, но опять же с улыбкой.
Сэр Джереми вспомнил совет, полученный от одного чиновника из министерства иностранных дел, который знавал Пауэрскорта еще в Бурскую войну, в бытность его главой военной разведки. "Его нужно соблазнить, приманить, сэр Джереми. Знаю, что вы не вправе открыть ему суть дела, однако попытайтесь посильнее нажать на то, что дело это чрезвычайно, чрезвычайно трудное и опасное. Тогда, возможно, он согласится. Он, знаете ли, боец!"
- Лорд Пауэрскорт, прошу вас, позвольте мне очертить - очень вкратце - вставшую перед нами проблему. Вы ведь не откажете нам в совете?
Говоря это, сэр Джереми потирал свои тонкие пальцы, да так выразительно, что Пауэрскорт живо представил себе, каков тот во время заседаний в министерстве. Вежлив. Утончен. Смертельно опасен. Ну что ж. Он тоже не собьется с ноги в этом ритуальном гавоте la politesse.
- Разумеется, сэр Джереми. Я понимаю, вы должны следовать полученным вами инструкциям. - Гостю эта реплика явно пришлась не по вкусу: ему вовсе не улыбалось выглядеть простым исполнителем инструкций, словно он мальчик на побегушках или почтовый посыльный. Чуть поморщившись, он тут же натянул на свою длинную физиономию маску привычной невозмутимости. - Однако прошу вас следовать и своему обещанию быть кратким. Я уже принял решение, и оно непоколебимо.
Тут сэр Джереми вытащил еще одну козырную карту из тех, что его департамент раздобыл, копаясь в прошлом Пауэрскорта. Кто-то из сотрудников вспомнил, как однажды был на званом ужине в доме у сестры бывшего детектива и был потрясен тем, как красноречиво Пауэрскорт повествовал о величии и красоте Санкт-Петербурга, откуда они с леди Люси тогда недавно вернулись.
- Знаете ли вы Санкт-Петербург, лорд Пауэрскорт? - вкрадчиво осведомился сэр Джереми. Глядя на его неправдоподобно длинные ноги, Пауэрскорт подумал, что его непрошеный гость похож на карикатурного шпиона с картинок из иллюстрированных журналов. Может, именно он и служит им прототипом. Не спросить ли его об этом? Нет, пожалуй, лучше не стоит.
- Знаю, - отозвался Пауэрскорт самым нейтральным из доступных ему тонов. Он не собирался давать никакой форы этому Палочнику, как непременно, если б им пришлось его описать, прозвали бы сэра Джереми его, Пауэрскорта, дети.
- Вам нравится этот город? Архитектура и прочее?
Это была брешь в обороне, в которую Пауэрскорт проскользнул, как трехчетвертной в регби при прорыве за линию.
- Простите меня, сэр Джереми, - сказал он, - я думал, вы явились сюда обсуждать дела государственной важности, а не архитектурные достоинства Северной столицы, ведь мы с вами не работаем над каким-нибудь путеводителем, например новейшим изданием Бедекера.
Этот выпад не произвел на гостя ни малейшего впечатления. Сэр Джереми казался непробиваем, как одетый в стальную броню боевой корабль.
- Я уже упомянул, лорд Пауэрскорт, что Санкт-Петербург находится в самой сердцевине наших проблем. Четыре или пять дней назад, утром, у одного из мостов, пересекающих Невский проспект, был найден труп. Выяснилось, что убитый - эксперты определили насильственные причины смерти - был опытным сотрудником нашего министерства и в России находился с секретной миссией. Нам необходимо узнать, кто его убил. Нам необходимо узнать, почему его убили. Нам чрезвычайно важно узнать, был ли он убит представителями враждебных Англии сил и как много мог убийцам открыть - возможно, под пытками, кто знает? - перед тем, как погибнуть, что, собственно, для нас и есть самое главное. Итак, возьметесь ли вы за это дело, лорд Пауэрскорт?
После мгновенной заминки Пауэрскорт покачал головой:
- Нет, не возьмусь.
- Принять такой ответ как окончательный я не могу.
Похоже, сэр Джереми, отметил про себя Пауэрскорт, перешел к методике "давайте убедим министра, что он думает иначе", в течение столетий отточенной в Форин-офисе на многих правительствах и очень многих министрах.
- Хочу напомнить вам, лорд Пауэрскорт, о том, как зыбки пески современной европейской политики. После Венского конгресса Европа в течение многих десятилетий находится в состоянии мира, если не считать нескольких отдельных конфликтов вроде Крымской войны, франко-прусской, русско-турецкой войн и так далее. Но сейчас мы вступаем в эру неведомого. Германия жаждет стать империей и утвердиться в своей мощи. Франция опасается Германии и ищет союзников, чтобы объединиться против нее. Гонка военно-морских вооружений угрожает спокойствию за пределами территориальных вод. Великие державы дерутся за передел Африки, как бешеные собаки за падаль. В Российской империи неспокойно, террористы охотятся за политиками, царь слаб и нерешителен, либералы и революционеры всех мастей ратуют за радикальные перемены. Смерть на Невском проспекте, без всяких сомнений, является частью этой мозаики, бурлящего кипения неуверенности и сомнений, наступающего на Европу подобно тучам, которые сгущаются перед бурей.
Пауэрскорт с трудом удержался от улыбки, слушая изливающийся из уст дипломата поток столь не сочетающихся между собой разномастных метафор.
- Вот в чем состоит задача, которую ставит перед вами ваша страна, лорд Пауэрскорт. Отправляйтесь в Санкт-Петербург. Раскройте тайну гибели нашего дипломата. Узнайте, кто его убил, и возвращайтесь в Лондон. Мне нет необходимости говорить вам, что ваши услуги будут с чрезвычайной щедростью вознаграждены. Итак, возьметесь ли вы за это дело? Ответите ли на призыв своей страны?
Тут уж Пауэрскорт впал в ярость.
- Нет, сэр Джереми, не возьмусь. Это выше моего понимания! Да как вы посмели явиться ко мне в дом с идеей подкупом заставить меня служить моей собственной стране! Хочу напомнить, что в течение многих лет я служил в армии Ее Величества королевы Виктории, служил в самых разных, самых опасных местах, даже более опасных, чем коридоры Форин-офис! Я рисковал жизнью в сражениях, в то время как вы и ваши коллеги кропали политические прогнозы и убивали служебное время, заседая и совещаясь по таким важным поводам, как передел Африки или племенные стычки на северо-западной границе! Имей я желание служить королю, прими я на себя эту миссию, я бы никогда не спросил за это денег. Предложив мне их, вы унизили себя и тех, кто послал вас, вы унизили меня, вынудив вас выслушать. Я уже имел честь дважды ответить "нет" на ваше предложение. Теперь я говорю "нет" в третий раз. - Пауэрскорт позвонил, вызывая дворецкого. - Прошу прощения, сэр Джереми, у меня еще много дел. Рис вас проводит. Благодарю за то, что рассмотрели мою кандидатуру. Ответ мой неизменно будет "нет".
Двумя часами позже в доме Пауэрскортов было созвано чрезвычайное заседание. Джонни Фицджеральда пришлось оторвать от орнитологических штудий касательно птиц Восточной Англии. Леди Люси должна была вернуться из поездки по магазинам, в которую отправилась с утра в сопровождении близнецов. Все эти два часа Пауэрскорт провел, нервно меряя шагами гостиную в своем доме.
- Что, Фрэнсис, - сказал Джонни Фицджеральд, откупоривая бутылку бордо, - говорят, римский сенат явился на ферму к Цинциннату, чтобы призвать его служить Риму? Может, тебе стоит потребовать диктаторских полномочий?
Пауэрскорт рассмеялся.
- Не думаю, что советник министра иностранных дел тянет на римского сенатора, Джонни. Право, даже до консула не дотягивает. Ну, может, эдил. Это ведь какое-то второразрядное должностное лицо, верно?
- Бог его знает, - живо откликнулся Джонни. - Но кто этот тип, что к тебе приходил? И чего он хочет?
- Похож на жука-палочника, - сказал Пауэрскорт, - выше восьми футов и уже восьми дюймов. Выглядит так, словно его держали под прессом. Сказал, что какой-то британский дипломат, посланный в Россию с секретной миссией, найден мертвым на Невском проспекте в Санкт-Петербурге. Палочник и его друзья, премьер-министр и министр иностранных дел, хотят знать, кто его убил, и не выдал ли он перед смертью какого секрета. Конечно же я отказался.
На этих словах Пауэрскорт взглянул на леди Люси, словно ища ее одобрения.
- Молодец, Фрэнсис, - улыбнулась она. - Я горжусь тобой.
- На мой взгляд, это чертовски опасное дело, - молвил Джонни Фицджеральд, делая второй глоток отличного бордо. - Обожают взрывать людей, эти русские. Так же как другие любят играть в футбол.