Хоть О’Рурк и говорил, что ничего не знал о склепе, Джек вдруг почувствовал непреодолимое желание спуститься в подземелье - удостовериться, что с манускриптом все в порядке. Он понимал, что ведет себя как параноик, но ничего не мог с собой поделать.
- А вы не могли бы заглянуть, например, завтра?
- Неохота терять день, - сказал О’Рурк. - Впрочем, можем зайти через месяц.
- Нет-нет. Заходите.
Бет возилась с пуговицами рубашки. Изгиб шеи, округлость груди. Взгляд помощника метнулся в ее сторону, и Бет отвернулась.
- Может, чего-нибудь выпьете? - предложил Джек.
- Спасибо. Потом.
Бет обулась, а Макс и О’Рурк вышли на улицу и по лестнице стали подниматься наверх. Вскоре послышались их шаги на крыше - кошачьи Макса и размеренные, осторожные О’Рурка. Кто-то из них отодрал брезент, и вниз упал яркий луч света. Бет поцеловала Джека и отправилась в библиотеку.
Незадолго до полудня принесли почту. Еще одно письмо относительно субтитров к русскому фильму, подписанное той же рукой, что и предыдущее. Джек почти неделю не думал о работе, но теперь был рад этому напоминанию. Он сел за стол и включил кассету.
Темные облака плыли над морем в пустыне, скрывая звезды и луну. Женщина стояла под килем проржавевшего парохода; его борта и трубы терялись из виду, по мере того как сгущались облака. Мужчина вернулся из дальних странствий и, склонившись к ней, принялся делиться своими впечатлениями о чудесах, что видел за время долгого пути. Это был несколько сумбурный рассказ о геологах, которые прокладывают многокилометровые подземные туннели в Сибири и затыкают уши, когда раздаются вопли обреченных; о соборе с бесчисленными витражами, который медленно теряет свои очертания; о стране, которая во время войны строит игрушечные аэродромы, чтобы одурачить врага, а тот, в свою очередь, сбрасывает на эти аэродромы деревянные бомбы; о библиотеках, которые уходят в землю, потому что архитекторы забыли сделать поправку на вес книг.
Человек говорил негромко, но быстро; в субтитры не поместится и половина им сказанного. На экране может появиться только две строчки за раз - пятьдесят - шестьдесят знаков. Сократить текст, сохранив его смысл, не получалось - каждое слово казалось значимым и необходимым. Глубоко вздохнув, Джек понял, что придется начинать сначала. Работа заняла весь день. Макс и О’Рурк постучали в дверь и сказали, что закончат утром. Джек снова позвонил Эшу, и опять безуспешно. Внешний мир казался мрачным и опасным.
Вернулась Бет и вновь взялась за фотографии, пока Джек упорно сражался с фильмом. Спать легли поздно. На следующий день Бет работала во вторую смену, а потому, едва проснувшись, принялась раскладывать снимки на темных половицах. Джек наблюдал за ней, пока готовил себе хлопья и завтракал, потом снова попытался дозвониться Эшу.
Бет отложила в сторону все фотографии, на которых, кроме них с Фрэнком и Джуди, присутствовал кто-то еще. Получалось, что всю жизнь за ней наблюдали: на всех снимках был хотя бы один незнакомец, который смотрел на нее издалека; некий расплывчатый соглядатай.
- Что-то нашла? - спросил Джек.
Она передвинула снимок по полу к двум другим. Это оказалась фотография Бет перед кривым зеркалом - возможно, в луна-парке, - с широко открытыми глазами и ухмыляющейся физиономией. А на периферии - там, где выпуклость стекла сменялась впадиной, - виднелся силуэт человека, почти неразличимый, так, несколько цветовых пятен - желто-коричневых и бледно-голубых.
- Думаешь, это он?
- А ты так не считаешь?
- Ну… Здесь вообще трудно что-либо определить.
- Он не везде один - иногда в компании, и всегда в разной одежде.
Джек просмотрел остальные снимки - судя по всему, Бет разложила их в определенной последовательности, - но никак не мог угадать, которую из фигур на заднем плане она имеет в виду. Все эти люди находились за гранью фокуса и либо заслоняли друг друга, либо стояли в тени.
- Я не знаю, на кого смотреть, - признался он.
- Изображение слишком мелкое. Я хочу их увеличить.
- Что именно ты ищешь?
- Пока не знаю.
Бет снова занялась фотографиями, на сей раз переместив несколько штук в своей безумной цепочке. Что она пытается найти? Какого рода связи надеется увидеть? И что могут означать эти рассказы о маяках, о Вселенной, чудесном спасении на пляже?
Зазвонил телефон, и он взял трубку, ожидая услышать болтовню рекламного агента или бодрое напоминание о счетах.
- Джек? Это Эш.
Ну слава Богу, прямо гора с плеч…
- Эш, куда вы пропали? Я уж думал, с вами что-то случилось.
- А что со мной могло произойти?
Джек не нашелся что ответить, а говорить банальности не хотел.
Затянувшуюся паузу прервал голос Эша:
- Нам нужно встретиться… И чем скорее, тем лучше.
День снова выдался ясный - на ослепительной голубизне неба светило яркое солнце, и совсем не хотелось думать о мрачных тайнах. Шагая по коридору научного центра, Джек вспомнил ледяные нотки в голосе Эша, и ему стало неуютно.
Постучав в дверь и услышав разрешение войти, он переступил порог лаборатории. Увиденное повергло его в шок: Эш казался донельзя измученным - глаза обведены темными кругами, халат грязный. Повсюду валяются коробки из-под пиццы и банки из-под безалкогольных напитков; на столе - полоски пергамента, обожженные, исцарапанные, утратившие цвет от воздействия растворителей. Тело ученого сотрясала дрожь, и его былой задор теперь напоминал горячечный бред.
- Живые организмы поглощают углерод в таком же количестве, в каком и испускают. Это если вы хотите знать… Но когда организм погибает, поглощение прекращается, и изотопы с течением времени распадаются. Таким образом, можно определить, какое количество углерода находится в организме сравнительно с объемом углерода в атмосфере, и вычислить, сколько времени прошло с момента гибели.
Джек с трудом улавливал суть его слов.
- Вы имеете в виду животное, из кожи которого изготовили пергамент?
- В том числе. Мы предполагаем, что количество углерода в атмосфере постоянно, хотя на самом деле это не так. Его объем подвержен изменениям в результате ядерных испытаний, научно-технических революций и так далее. Мы выверяем наши данные, используя, например, годовые кольца старых деревьев.
- И что?
- Я сказал бы, что это животное умертвили где-то между 1090 и 1120 годами.
Джек в изумлении вскинул брови:
- Ничего себе! Вы уверены?
- Абсолютно. Хотя записи на пергаменте могли быть сделаны гораздо позже. Но должен вам сказать, что чернила, использовавшиеся при этом, были вполне доступны и в те времена. Их изготовляли из чернильных орешков и сульфата железа - так называемого купороса.
- Так это не подделка?
- В зависимости от того, что вы имеете в виду. Да, манускрипт древний - ему несколько веков.
У Джека закружилась голова. Девятьсот лет… Сколько еще сохранилось подобных книг? И все они не более чем фрагменты, лежащие под стеклом в затемненных комнатах.
- Откуда эта рукопись? - спросил он.
- Трудно сказать. Чернильные орешки привозили из Турции, а также из аравийских стран, возможно, из Египта, но они были доступны по всей Европе, на всех торговых путях. А пыль и грязь… вряд ли по ним можно определить точное место.
Эш замолчал, но в его взгляде мелькнуло что-то вроде колебания. Джек посмотрел на полоски пергамента, затем на ученого.
- Вы чего-то недоговариваете.
- Дело в том, что купоросные чернила буквально въедаются в пергамент - и это естественная реакция - и в конце концов проедают насквозь. Здесь же они как будто лежат на поверхности. Никаких углублений.
- Вы хотите сказать, что записи сделаны недавно?
- Не то слово!.. Даже если бы их сделали не далее как сегодня утром, реакция и то была бы заметнее.
- И что это значит?
Эш окинул Джека долгим оценивающим взглядом.
- Когда мы… когда ученые доказали, что Туринская плащаница в лучшем случае изготовлена в эпоху Средневековья, наши противники возразили, что в момент Воскресения Христова исказилась вся, так сказать, матрица. Только представьте себе поток радиоактивных изотопов, обрушивающихся на плащаницу.
- Что вы имеете в виду?
- То, что я ни в чем не уверен. Посмотрите на это.
Эш включил верхний свет и поднес к настольной лампе полоску пергамента, отрезанную с обложки манускрипта. Лампа представляла собой темную трубку, которая напомнила Джеку неугасимую свечу брата Констана, горящую черным пламенем. Щелчок - и комната наполнилась ярким ультрафиолетовым светом. Эш, весь в белом, стал похож на призрака; когда он поднес пергамент к свету, пятна на его халате показались брызгами крови. У Джека перехватило дыхание.
- Что это?
- Не знаю. Здесь слишком мало…
Почти ничего - несколько петель и завитушек на лиловатом фоне, похожих на жилки под кожей. Маленький кусочек текста.
- Возможно, это какая-то надпись на оборотной стороне обложки - имя или дата, - сказал Эш. - Либо фамилия владельца. Если принесете манускрипт, мы посмотрим, что это такое.
Он старался не выдавать себя, но Джек узнал этот взгляд - так, наверное, смотрели на рукопись Джон Джонсон и его друзья, брат Констан. Эшу было необходимо узнать правду. Интеллектуальное любопытство обратилось в страсть и жажду, "таинственная скорбь" сгущалась. Пока что они с Джеком действовали на одной стороне, но Эш явно хотел бы прибрать открытие к рукам.
- Также мне нужно взглянуть на письмо, если оно по-прежнему у вас.
Лихорадочный взгляд ученого буквально прожигал Джека насквозь.
- Так вы привезете манускрипт и письмо?
- Я позвоню вам через пару дней.
Джек не знал, что делать. Манускрипт разочаровал его - как ему казалось, непростительно. Если рукопись действительно намного старше Уилкинса и не имеет с ним ничего общего… если книге девятьсот лет, то это вообще может быть что угодно. Европа затерялась во тьме веков и искала источник света. Мир раздирали войны. В Париже писал Пьер Абеляр, в Кентербери - Томас Беккет, в Нишапуре - Омар Хайям, в Норвегии и Исландии - скальды, сочинители саг. Совершались великие открытия в области теологии и мифологии, астрономии и физиологии.
Конечно, не следовало обращаться к Эшу. Джек перебирал в уме былые надежды, когда, миновав пост охраны, шагал через лужайку по направлению к парковке. Эш и его коллеги точно определят дату, восстановят историю манускрипта, прольют на него новый свет. Джек сможет избавиться от навязчивой идеи и вернуться к нормальной жизни, с синим небом и деревьями на ветру. Это так просто, больше не нужно ни о чем думать…
А потом сила тяжести подвела, и он начал падать головой вперед. Земля под ним поплыла; Джек нетвердо дошагал до купы деревьев неподалеку от парковки. Он старался идти прямо, но не мог определить направление и расстояние. И вдруг все исчезло, кроме гигантского кулака, расколовшего стеклянный стол. Этот звук буквально влепил его в дерево, и Джек понял, что уже ничего не может сделать, что уже слишком поздно…
Он попытался открыть глаза, но все было черным и красным и как будто плавилось…
Он попробовал еще раз побороться с темнотой, изо всех сил стараясь удержаться на ногах, но какая-то страшная сила бросила его на землю.
Джек поднял голову и увидел столб черного дыма, вырывающийся из лаборатории, и разбитые окна. Мигали огни и ревели сирены - к зданию спешили машины "скорой помощи". Время как будто странным образом ускорило свой бег. Джек лежал на носилках; в ушах звенело. Когда он взглянул на руины научного центра, перед глазами все замелькало.
В конце концов ему удалось ухватиться за зыбкие обрывки сознания и удержаться на краю. Его голову обматывали чем-то мягким, по лицу стекали струйки крови. Джек оглянулся, и в шее что-то хрустнуло. Трава была усыпана стеклом, вокруг стояли машины репортеров, и все, судя по всему, бежали к противоположной стороне здания - туда, где находился кабинет Эша.
Джек попытался было сесть, но медик тут же уложил его обратно.
- Пожалуй, пока не стоит.
Парни в черно-белой униформе, что оказывали ему помощь, принадлежали к добровольческой организации братьев милосердия - иоаннитов. Джеку приходилось их видеть на уличных концертах и крикетных матчах, но история ордена его никогда не интересовала. Их отличал мальтийский крест на плече - четыре белых наконечника стрелы, сходящихся в центре, на черном фоне. У настоящей "скорой помощи" такой же крест, только красный.
- Куда вы меня везете? - спросил Джек, чуть приподнявшись на локте.
Иоаннит вытащил рацию.
- Мы всего лишь оказываем первую помощь, так что вам придется подождать прибытия спасателей.
- Думаю, в этом нет необходимости.
- Дружище, еще минуту назад вы бредили. Я бы на вашем месте не торопился.
- И что я говорил?
- Нечто невразумительное. Как будто что-то о конце света.
Джек уставился на его рукав.
- О конце… Так вы…
- Что? - Иоаннит проследил за взглядом Джека. - Ах это. Нет, дружище, вы, наверное, имеете в виду Иоанна Евангелиста. А наш орден создан в честь Иоанна Крестителя. Мы прибыли сюда, чтобы помочь пострадавшим.
- Но вы… вы ведь верующие?
Иоаннит спокойно взглянул на него:
- С одной стороны, мы pro fide - за веру, но с другой - pro utilitate hominum - на пользу людям. То есть без всякой дискриминации.
- Мне и в самом деле кажется, что я в полном порядке.
- Лучше вам все-таки дождаться медиков.
- Но вы ведь не станете удерживать меня силой?
Иоаннит приподнял бровь, но все-таки отошел от носилок. Джек хотел было встать, но это оказалось труднее, чем он думал. Следующая попытка все-таки увенчалась успехом, и Джек огляделся. В небе над лабораторией, вытягиваясь в линию и снижаясь, носились стаи птиц - будто стервятники, почуявшие добычу. Джек потряс головой, и в его сознании, отделившись от клубов дыма и вспышек света, восстановились события последних дней. Чуть пошатываясь, он заковылял к зданию.
В стене лаборатории зияла черная дыра; на лужайке валялись обломки стен и осколки стекла. У пролома суетились люди, перепачканные сажей: о чем-то спорили, размахивая руками, делали пометки в блокнотах. Джек вздохнул с облегчением, когда увидел, как к нему пробирается Эш - в обгоревшем халате, с закопченными до черноты руками и лицом. Приблизившись к Джеку, он поднял с земли покореженный стул и сел.
- Что случилось? В чем дело?
Эш держал в руках безнадежно испорченные бумаги и отчаянно пытался разделить листы.
- Только посмотрите… Теперь мы не узнаем, кто виновен в краже и где спрятаны сокровища. Все погибло. Полагаю, так оно и было задумано.
- Что вы имеете в виду?
- Раньше мафиози решали свои проблемы подкупом…
- Эш, с вами все в порядке?
- Да. Это всего лишь стресс…
- У меня к вам просьба: никому не говорите, что я здесь был. Особенно полиции.
Но Эш его как будто не слышал - вновь занялся своими бумагами, пачкаясь сажей и копотью. Отпечатки и следы, неразгаданные тайны. Кто-то похлопал Джека по плечу, и в тот же миг вокруг замелькали вспышки камер. Он порадовался, что по крайней мере манускрипт в безопасности. Это не паранойя; он прав, они все правы. Таинственная, невероятная скорбь. Джек не знал, кто повинен в случившемся, но чувствовал себя так, как будто и впрямь приближался конец света.
Стараясь не попасться на глаза медикам, Джек добрался до своей машины. Скорее домой, в безопасную церковь, к манускрипту. Он долго возился с ключами, потом никак не удавалось дать задний ход и включить первую скорость. На конец он выбрался с парковки и пополз по задворкам - как можно медленнее. Перед глазами все расплывалось и мерцало. В поле зрения то и дело болезненно врывались несущиеся автомобили. И Джек вдруг понял, что не знает эти улицы - он явно заблудился.
Петляющая дорога привела его к бухте, и он с удивлением увидел пустую гавань - лишь на противоположном берегу тянулась полоса суши, заваленная обломками кораблей: паромов и пароходов, обросших ракушками, старых барж и катеров, погрузившихся в песок; их мачты походили на кости скелета. На фоне бушующего океана под небом цвета ржавчины это место казалось кладбищем для сотен прогулочных лодок и небольшой субмарины.
Через какое-то время Джек вдруг осознал, что едет уже мимо парка, где полным-полно людей, одетых почему-то совершенно одинаково - в светло-синие рубашки и коричневые куртки. Они стояли группами и провожали Джека взглядами, пока его машина, подпрыгивая и покачиваясь, катила мимо. Голову, казалось, сдавило обручем - он едва не терял сознание от боли.
Джеку очень хотелось поскорее добраться домой, но дорога привела его на северо-восток, к Южному мысу и маяку. Перед его мысленным взором извивались чернильные строчки, превращавшиеся в туннель, и Джека страшило то, на что он может наткнуться в конце этого туннеля - на некую апокалиптическую картину. Он слышал, как море поднималось и обрушивалось на скалы, и от этих звуков стало легче. Он долго сидел под бесконечный шум волн, пока не почувствовал, что с трудом удерживает глаза открытыми. Тряхнув головой, он поехал дальше. На полпути с холма у него закончился бензин, и Джек скатился вниз по инерции, под зловещее шуршание колес.
Бет встретила его в дверях. Бросив машину, Джек полчаса шел пешком и теперь едва держался на ногах. Все светильники церкви были включены.
- Я видела тебя в "Новостях", - сказала Бет. - Потом позвонила Питеру, но он ничего не знал.
- Со мной все в порядке, просто болит голова.
- Господи, у тебя, наверное, сотрясение мозга. - Бет заглянула ему в глаза, но, судя по выражению ее лица, его мысли прочесть не смогла. - Говорят, это дело рук бандитов.
Джек вспомнил, как Эш говорил о каких-то банковских счетах и документах - заурядных проблемах. Нет, здесь было что-то другое.
- Их было четверо, - произнес он. - Четверо всадников. И женщина… верхом на звере.
Бет погладила его по голове и обхватила за талию. Через ее плечо Джек видел скамьи, заваленные фотографиями.
- А друг Питера? Ты его нашел?
- Да. Его немного подпалило. - Джек вытянул руки - совсем как Эш, когда пробирался через развалины. - Но думаю, ничего серьезного.
Она увеличила фрагменты фотографий, насколько это было возможно. Зернистые, необычных цветов пятна и очертания. Иллюзии. Они походили на образы, мелькавшие в его надломленном сознании весь день.
Бет легонько коснулась ссадин.
- Во что ты впутался?
Перед глазами сгущался мрак, и Джек почувствовал, что силы покидают его тело. Бет поняла это и, подставив свое плечо, помогла добраться до кровати. Он и сам не знал, во что впутался. Бет выключила свет, и настала благословенная ночь. Перед тем как провалиться в сон, Джек успел заметить, что она снова взялась за смазанные фотографии из луна-парка, и подумал с последним проблеском сознания, что мог бы задать ей тот же самый вопрос.