Больше она об этом не заговаривала. Игнорируя вопросы Джека, Бет сложила фотографии в конверт. Двигаясь будто во сне, она поужинала какими-то холодными остатками и сразу направилась к постели. Сбросив одежду на пол и укрывшись одеялом, закрыла глаза. Ее тело вздрагивало, но глаза под сомкнутыми веками оставались неподвижными, как будто волнение передалось мышцам и костям. Джек обнял ее, пытаясь успокоить, но, и погружаясь в беспокойный сон, Бет все ворочалась и вздыхала, не давая заснуть и ему. Впрочем, он бы все равно не заснул.
Лабораторию взорвали, и госпитальеры прибыли туда первыми. Было ли это некое тайное продолжение Крестовых походов? В буквах манускрипта ему изначально виделось что-то арабское. Великое столкновение цивилизаций? Иоанниты занимаются оказанием первой помощи, сарацины изготовляют бомбы; одна из сторон - а может быть, обе - поклялась найти манускрипт или предотвратить его обнаружение.
Джек не сдастся. Выпустив Бет из объятий, он встал с кровати, стараясь не скрипеть половицами, тихонько спустился в склеп. Квадрат лунного света упал на манускрипт, когда он вынес книгу наверх. Хоть дверь и была заперта, Джек прижал рукопись к груди, опасаясь, что кто-то может подсматривать в окно. В склепе манускрипт был в безопасности, но ему не хотелось выпускать рукопись из виду. Джек вернулся в постель, лег на спину и положил книгу на грудь.
Что, если госпитальеры заодно с террористами? И вовсе они не помогали раненым, а обыскивали руины в поисках общей тайны? Каких только чудовищных злодеяний не совершалось "во имя веры" и "на пользу людям" задолго до начала Крестовых походов. И по сию пору теракты и массовые убийства оправдывают этой мифической "верой".
Джек твердил себе, что это просто совпадение. В его размышления ворвалось прерывистое дыхание Бет - видимо, ей что-то снилось. Вместо того чтобы помочь ей, Джек подвергает ее жизнь страшной опасности. У него что-то сжималось в груди, когда он наблюдал за Бет в голубом полумраке. Джек говорил себе, что у него разыгралось воображение. Всю ночь он не переставал думать о том, чту ему было известно о манускрипте и великих умах, которые пытались его постичь, так что при первых проблесках рассвета, когда Бет, по своему обыкновению, откатилась на противоположный край кровати, он уже готов был поверить чему угодно.
ГЛАВА 12
Джек провалился в бредовый сон, полный ужасных книг и непроизносимых слов. Ночь во сне была очень холодной, но не менее удивительной, чем наяву. Крестоносцы и алхимики, шпионы и священники, все разновидности безумцев - определить, кто есть кто, не было никакой возможности. Проснулся он внезапно, как будто кто-то шепнул на ухо что-то страшное.
В сером утреннем сумраке Бет сидела на скамье в его футболке, подтянув колени к подбородку, и смотрела туда, где стоял алтарь. Джеку показалось, что он тоже видит расплывчатые образы, витающие перед ее взглядом: вышагивающего перед кафедрой Фрэнка, прихожан на скамьях, какую-то тень на северной стороне алтаря. Что это - сон или последствия травмы? Бет сидела не шевелясь, будто изваяние. Джек встал, подошел к ней и коснулся рукой плеча.
- Как ты?
Она пожала плечами:
- Рано проснулась.
- Что-то случилось?
Бет удивилась:
- А что могло случиться? Который час?
- Почти восемь.
- Пойду, наверное, собираться, - медленно произнесла она, не двигаясь с места.
Перед ней на полулежал все тот же снимок с размытым изображением лысого мужчины. Эта фотография была куда более четкой, чем предыдущие, так что сомнений не возникало: на ней тот же самый человек. Слегка искривленные губы, самоуверенная улыбка внушали Джеку тревогу.
- Кто это?
Бет склонила голову, чтобы ее взгляд не падал на фотографию.
- Не знаю.
Мимо прогрохотал грузовик.
- Но ты думаешь, этот человек здесь не случайно?
Бет выдохнула.
- Я не хочу об этом думать. Если этот тип, возможно, из числа прихожан, преследовал нас - вернее, меня, - а потом папа вдруг запер церковь… то что ему было нужно? Чего он хотел от меня?
- Ты ведь не думаешь…
Джек будто споткнулся. По лбу побежал холодный пот, когда он вспомнил детские фотографии Бет - она была прелестным ребенком.
Она пожала плечами:
- Это ведь церковь. Отсюда никого нельзя прогнать. В церковь приходят и одинокие, и больные, и сумасшедшие. Для многих это единственное место, куда вообще можно пойти.
- Ты ничего не помнишь?
- Нет. По крайней мере слишком многого.
- Уверен: если бы случилось что-то серьезное, ты бы помнила. Если бы что-то случилось.
- Не знаю.
Голос ее звучал ровно и бесстрастно, как будто речь шла о каком-то старом полузабытом фильме, но Джеку показалось, что есть в нем что-то замогильное. Бет слабо улыбнулась, и он увидел в этой улыбке полную покорность судьбе.
- Я лучше пойду, - сказала она и принялась стягивать футболку через голову. Джек машинально отвернулся.
Он хотел, чтобы Бет осталась в церкви, в безопасности, но не знал, как это сделать. Поведать ей о древнем рыцарском ордене, некогда поглотившем еретиков-тамплиеров вместе с их реликвиями и сокровищами? О том, как, осажденные на острове, они продали некоему алхимику самую ценную свою святыню - манускрипт, настолько загадочный, что его пришлось распылить по нескольким странам, причем даже в разделенном виде участие книги в помешательствах эпохи было весьма ощутимо? Рассказать, что алхимик разгадал секрет и унес его с собой в могилу, а орден, превратившийся со временем в благотворительное общество, продолжает разыскивать манускрипт? Бет подумает, что Джек над ней издевается и до ее собственных опасений ему нет дела. Незнакомец из числа прихожан, явно неравнодушный к красивым девочкам, кажется ей куда более правдоподобным, нежели история манускрипта. Но у Джека имелись доказательства - прочитанные книги, склеп, шрам на лбу.
- Я тебя отвезу, - предложил он.
- Ты собираешься в библиотеку?
- Нет, но у меня есть дела.
Она с любопытством взглянула на него:
- Какие дела?
- Еще одно небольшое исследование.
- Ничего страшного, я доберусь на автобусе.
- Нет.
Она недовольно пожала плечами. Джек включил мотор до того, как Бет подошла к машине. Он разыскал адрес местной штаб-квартиры иоаннитов в телефонной книге и выяснил, что та находится чуть в стороне от главной дороги в город. Джек частенько проходил мимо пешком и сотни раз проезжал на машине. Теперь же он отправился в объезд и заблудился в переулках.
- Я опоздаю, - сказала Бет. Это была скорее констатация факта, нежели опасение.
- Прости.
Наконец Джек выбрался в город и высадил Бету библиотеки. Подождал, пока она зайдет внутрь, целая и невредимая, потом еще минуту посидел в машине. Ему хотелось как можно скорее вернуться в церковь и запереться там, но он не мог просто прятаться и ждать, когда они его найдут - или когда найдут Бет. Он понимал, что должен первым шагнуть навстречу опасности.
Общество Святого Иоанна помещалось в суровом каменном здании, скрытом от посторонних взглядов смоковницами. Неудивительно, что Джек даже не подозревал о его существовании. На камне был вырезан мальтийский крест - точь-в-точь как на стенах Валетты. Джек собрался с духом и, открыв тяжелую калитку, вступил во вражескую твердыню. Даже хладнокровный наблюдатель почувствовал бы некоторую неуверенность при виде такого количества людей в униформе. Пара-тройка госпитальеров, которые время от времени прохаживались по сиднейским паркам, выглядели вполне безобидно, но целое здание, заполненное приверженцами Святого Иоанна… и так во многих городах мира… это уже куда более походило на организованную боевую силу. Каково это - знать, что члены ордена веками носили оружие и не раз пускали его в ход - в Иерусалиме, Акре, Антиохии, - а потом вдобавок выяснить все то, что стало известно Джеку? Он остановился в коридоре - мимо него торопливо проходили госпитальеры в широкополых шляпах и с рациями. Ему не следовало сюда приходить - слишком опасно. Он развернулся, прикрывая лицо в надежде выбраться на улицу неузнанным.
Молодой иоаннит с короткими темными волосами придержал дверь для своей спутницы и вошел следом за ней.
У Джека все поплыло перед глазами, когда он вспомнил, что именно этот парень оказывал ему первую помощь после взрыва в лаборатории. Он снова почувствовал, как земля задрожала у него под ногами, увидел струйки дыма на небе - иоаннит стоял здесь, прямо перед ним. Вот оно. Спасения нет.
На его счастье, парень смотрел в другую сторону и приветственно махал дежурной за столиком - высокой женщине с оливковой кожей и ослепительной улыбкой. Джек слегка расслабился. Возможно, после взрыва иоаннит оказал помощь десяткам людей и госпитальерам вообще ничего не известно о Джеке; наверняка они проведали, что манускрипт обнаружен, но не узнали, кем именно. Так что есть шанс ускользнуть.
Джек сделал шаг и остановился. Иоаннит многое знает о своей организации - ее латинский девиз, историю святого, - но может знать и больше. Он помог Джеку, каковы бы ни были его мотивы. Если Джек сейчас уйдет, то так и будет пребывать в неведении - пока не станет слишком поздно.
- Брат! Эй, брат!
Слова вырвались сами собой, и отступать некуда. Иоаннит обернулся:
- Прошу прошения, вы мне?
Джек знал, что времени у него мало.
- Мне нужна кое-какая информация.
Иоаннит указал в сторону дежурной:
- Спросите у Кэрол. Она покажет вам отчет.
- Мне не нужен отчет.
Иоаннит прищурился, пытаясь вспомнить Джека.
- Почему вы назвали меня "брат"?
- Вы же принадлежите к ордену…
- Да. Верно. И зовут меня Джон. А мой папаша был рыцарем правосудия.
- У вас здесь по-прежнему есть рыцари?
Иоаннит подозрительно посмотрел на него:
- Ну да. Рыцари правосудия и рыцари милосердия. И точно такие же дамы.
Джек чуть понизил голос:
- Мы можем где-нибудь поговорить?
Иоаннит пристально взглянул на Джека, заметил шрам на лбу, и на его лице появилось что-то вроде узнавания.
- Вы там были. Когда взорвали лабораторию.
В висках у Джека застучала кровь. Сначала он решил все отрицать, но потом подумал, что это ни к чему.
- Да. И вы оказали мне первую помощь.
- У вас было сотрясение мозга. Вы в порядке?
Джек пощупал висок.
- Кажется, да.
- Поговорить можно вон там.
Джек поколебался. Иоаннит знает, что он был в лаборатории, но вряд ли ему известно, что манускрипту Джека. Возможно, он попытается забросить наживку; Джек, в свою очередь, сделает то же самое. Рискованно, конечно, но ничего уже не изменишь.
Здание походило на нечто среднее между больницей и офисом. Джек попробовал вообразить себе подземные ярусы - поросшие мхом, сырые, освещенные факелами, - но ничего не получалось. Джон распахнул дверь, и Джек на секунду замешкался: возможно, он недооценивает иоаннита и его ждет не беседа, а засада, но потом подумал о Бет и шагнул в темноту. Иоаннит закрыл за ним дверь и щелкнул выключателем. Вспыхнувший свет озарил комнату, полную тел.
Их было не меньше сотни, грудами лежавших на полу, притиснутых друг к другу, как арестанты в грузовом вагоне. Ни у одного из них не было рук и ног, а одинаковые лица выражали мир и спокойствие. Иоаннит, заметив замешательство Джека, пояснил:
- Все это копии посмертной маски девушки, утонувшей в Сене. Это произошло еще в девятнадцатом веке. Труп выловили. Кто эта девушка, так и осталось неизвестным, но она была настолько красива, что с нее сняли маску. Копии распространились по всей Европе, их вешали на стены. О девушке писали стихи, лепили ее скульптуры - а в конце концов стали делать вот эти тренировочные манекены.
Все эти бедные французские девушки, которым каждый день безуспешно делают искусственное дыхание "рот в рот", придавали комнате атмосферу трагедии. Стоило ли расценивать это как предупреждение, как завуалированную бандитскую угрозу? Поцелуй в губы - нож в спину. Джек сосредоточился на иоанните.
- Ваш отец был рыцарем ордена? И притом не из последних?
- У него даже своего кабинета не было, хотя он и значился в списке госпитальеров. Все это политика, конечно.
Сердце у Джека замерло.
- А чем занимаются госпитальеры?
- Сейчас они курируют глазную клинику в Иерусалиме - пересадка роговицы, ну и так далее. - Он взглянул на Джека и улыбнулся. - А вы что думали?
- Да нет, ничего особенного.
- Слушайте, я сэкономлю вам уйму времени. Сюда то и дело приходят люди в поисках бог весть каких страшных тайн. Мой отец добился всего собственными силами, и он был абсолютно обычным человеком. Он ездил на конференции и рассказывал о новых открытиях в медицине. Ничего чудесного я от него в жизни не слышал.
- Значит, вы утратили всякую связь с первоначальным орденом?
- Почему же? Существует уйма организаций, которые ставят своей задачей воскрешение традиций ордена. В ряде случаев они действительно созданы немногими потомками настоящих госпитальеров, но подлинной преемственности нет. Как только иоанниты покинули Мальту, так им и пришел конец.
Джон говорил как человек, который и сам увлечен разгадыванием загадок: блеск в глазах, надрыв в голосе. Возможно, его вдохновила тайна собственного отца, как и Бет, но скорее всего он тоже искал главное сокровище госпитальеров - манускрипт. Оба они ходили кругами, не решаясь обозначить цель своих поисков.
- Но их сокровища, тайны… - закинул удочку Джек. - Ведь они же не оставили свои богатства Наполеону - наверняка сумели вывезти с острова.
- Никаких доказательств, что сокровища вообще были, нет. Госпитальеры фактически изобрели банковское дело, но потеряли большую часть своих европейских капиталовложений и начали заниматься пиратством и работорговлей. Мы здесь ближе к первоначальным целям ордена, чем были госпитальеры Родоса и Мальты. Но даже во времена упадка они оставались деловыми людьми.
Иоаннит оказался непробиваем; его хорошо обучили. Джек понял, что ему придется приоткрыть карты, иначе ничего не добиться.
- Значит, деньги им приносили не успехи в области алхимии?
Иоаннит в упор посмотрел на него, и Джеку вдруг показалось, что лица всех манекенов обратились в его сторону. На них играли легкие улыбки.
- Нет. Пожертвования Рипли.
- Уйма денег.
- Да, у Джорджа Рипли денег хватало всегда - его семья владела половиной Йоркшира. Он привык швырять их направо и налево, и все думали, что он открыл секрет философского камня. Только в старости Рипли признал, что так и не сумел превратить свинец в золото, и призвал сжигать его книги, если они попадутся кому-нибудь на глаза.
- Что, простите?
- Это случилось после того, как он вернулся в кармелитский монастырь в Линкольншире. Его книги сжигали или по крайней мере переставали им верить, потому что все в них было ложью. Рипли признавал, что нашел врата, но не сумел подобрать ключ.
- Какой ключ?
- Понятия не имею. В любом случае все это ерунда.
Они обменялись легкими понимающими улыбками, и Джек почувствовал некоторое облегчение. Иоаннит говорил об отречении Рипли с сожалением, как будто его собственные надежды были столь же велики, а разочарование так же полно. Джек почти готов был поверить в то, что собеседник пытается уберечь его от подобного безрадостного итога. История была трогательная, но едва ли правдивая. Иоаннит мог почерпнуть подобные сведения о госпитальерах и их нечестивом покровителе вовсе не из тех источников, о которых упоминал. Джек не мог ему доверять.
- И для чего предназначались эти деньги?
- Трудно сказать. Но как бы то ни было, они позволили рыцарям еще сорок лет прожить на Родосе, а потом укрепиться на Мальте.
Джек окинул взглядом манекены и, вспомнив рассказ Бет, как она чуть не утонула, историю о зыбучих песках и маленьких девочках, которые покоятся на дне, задумался, что все это может значить. Он не ошибся относительно манускрипта и связанных с ним опасностей, но чувствовал некоторое замешательство, потому что не понимал, каким образом все это соединено. Возможно, в тревоге о Бет он недооценил ее страхи, не поверил ей - или просто не захотел поверить. Он позволил врагам подобраться слишком близко. И теперь Джек понял, каким будет его следующий шаг.
Когда Фрэнк решил остаться в семинарии, братья выкупили его долю отцовской фермы - тысячу двести акров песчаной земли. Засуха сделала почву бесплодной, так что доля Фрэнка обошлась им недорого. Этих денег ему хватило на маленький домик в нескольких кварталах от церкви, которая впоследствии поглотила все его сбережения и время. Джек ехал медленно и нервничал не меньше, чем по пути в штаб-квартиру госпитальеров.
Это было простое кирпичное строение, старое, потемневшее, но неизменно аккуратное. Джек не раз приезжал сюда на обед или барбекю. Небольшой сад, гараж, беседка - очень милое местечко; Джек всегда охотно бывал здесь с Бет и наблюдал семейный спектакль, который разыгрывался ради него.
Со дня смерти Фрэнка прошло всего шесть недель, а место уже казалось заброшенным, хотя Джуди и заботилась о саде: сорняки между клумбами были повыдерганы, листья с дорожки сметены.
Джуди вышла к нему в своем обычном атласном халате, с минимумом макияжа; несколько прядей выбились у нее из прически. Она шагнула на крыльцо, скрестила руки на груди и тревожно окинула взглядом улицу.
- Джек? Все в порядке?
- Можно войти?
Джуди несколько секунд смотрела на него, и Джек впервые увидел, что выглядит она на столько лет, сколько ей на самом деле. Она придержала дверь за его спиной и, снова осмотревшись, прикоснулась рукой к плечу. Джеку показалось, что пальцы у нее ледяные и проникают чуть ли не в сердце.
Признаки упадка, которые он заметил снаружи, в доме были еще очевиднее. В раковине громоздились грязные тарелки, на столах и подоконниках в беспорядке стояли бокалы и бутылки, в пепельнице полно окурков. От всего увиденного Джеку стало жутковато. Он привык к равнодушию Джуди: неудачный брак сделал ее черствой и циничной. В подобное состояние может погрузить человека скорбь, но только не ее. Джек не на шутку испугался за ее психическое состояние - выглядела Джуди зловеще.
За столом она спросила о манускрипте, и на мгновение Джек подумал, что она все поняла. Если Фрэнк все-таки нашел эту книгу, если Джуди знала, во что манускрипт превратил ее мужа, вполне возможно, что ей известно об охоте госпитальеров и за ним… Джек отогнал эти мысли и вновь напомнил себе о цели визита.
Джуди, все это время тупо взиравшая на окружающий беспорядок, с вызовом посмотрела на него. Это было так неожиданно, что сбило Джека с толку. Джуди потянулась к полупустой бутылке виски.
- Хочешь выпить?
- Сейчас только одиннадцать часов.
- Я знаю, который час. - Она взглянула на Джека. - И это мой первый стаканчик сегодня.
- Тогда ладно.
Джуди не пыталась разыграть спектакль с чайником, и Джек ощутил легкое разочарование. Виски обожгло ему язык, огнем разлилось в желудке - все-таки для алкоголя еще рановато. Вскоре неприятные ощущения исчезли, и он почувствовал, как по телу разливается тепло, а сердце проникается неким сочувствием к Джуди.
- Как дела у Бет? - бесцветным голосом спросила она.