- Пьер Микет, мне почти сорок лет.
Швейцар не стал ждать вопросов.
- Вот что я могу вам рассказать. Во дворе раздался жуткий крик. Надо вам сказать, окно моей комнаты смотрит прямо на портал. Я, как обычно по утрам, подкреплялся супом. Надо вам сказать, я всегда кладу в него сухой хлеб, из тех остатков, что приносит мне помощник повара. С ними суп значительно вкусней. Так вот, раздался крик… Потом вижу, кто-то бежит. Оказалось, опять Жак. Надо вам сказать, его зовут Жак, как и привратника. Все кричали: "Убили! Убили!"
- Все?
- Прованс, Эжени, привратник и Жак.
- К этому времени уже рассвело?
- Не помню. Волнение, сами знаете. Мне кажется…
- Вы видели тело?
- Этого еще не хватало! С меня и капельки крови достаточно, чтобы рухнуть в беспамятстве.
Николя рискнул испробовать одну из своих уловок, нередко приносившую неплохие результаты.
- Вы были в нее влюблены?
Ответ последовал незамедлительно, однако не тот, которого он ожидал.
- В эту девчонку? Конечно, нет. Надо вам сказать, господин комиссар, с тех пор, как я состою на службе у господина герцога, мне удалось кое-что скопить. И мне нужен кто-нибудь посолиднее, чем эта тощая вертихвостка. Но та, другая, и знать меня не хочет. Они все грели ему постель, и та тоже, как и остальные. Мне, конечно, жаль, да и нравится она мне по-прежнему, но она обо мне и слышать не хочет.
- О ком вы говорите?
- Я говорю, что Эжени спуталась с Миссери. Конечно, она получила отставку, но в мою сторону все равно не смотрит.
Ну и история, подумал Николя. И задал следующий вопрос:
- Где вы были этой ночью?
- У себя в комнате.
Николя отправился к себе в кабинет, размышляя по дороге, стоит ли сообщать министру о первых результатах. Разумеется, Ла Врийер хотел быть в курсе событий, но ведь он, по сути, не узнал ничего, что могло бы подстегнуть интерес министра к расследованию. Вряд ли стоит утомлять его мелкими подробностями и противоречивыми показаниями. По примеру Сартина, герцог де Ла Врийер не интересовался следовательской кухней; ему требовались обоснованные доводы. Так что с докладом лучше повременить.
Николя смотрел на огонь. Мысленно он вновь возвращался в Геранд, в годы своего детства, когда он, сидя у камина, с восторгом наблюдал, как прогоревшая куча поленьев рушится, вздымая облако золы и искр. Он пришел в себя, когда на улице совсем стемнело. Стены дома источали глухую ненависть, и это ощущение тяжким грузом давило ему на плечи. Воздух был напоен ядом зависти. Свидетели имели причины испытывать неприязнь и к жертве, и к дворецкому. И все же он сомневался, что решение загадки следует искать в стенах особняка Сен-Флорантен. Какова роль таинственного незнакомца, чьи кровавые следы привели его на карниз, опоясывавший стены дома? Если, конечно, эти следы не преследовали цель отвести подозрение от обитателей особняка и направить сыщика на ложный путь. Он размышлял долго. Когда в комнату, освещенную слабыми отблесками догоравших поленьев, вошел Бурдо, Николя сидел, подперев рукой подбородок, и смотрел в никуда.
- Удачная охота, Пьер?
- Привратник Жак Блен, двадцать восемь лет, молодой, хорошо сложен, первый парень на деревне, приударял за горничной, - с порога доложил Бурдо. - Ничего не видел. Сбегал за врачом на улицу Сент-Оноре. Ненавидит Миссери, как, впрочем, и остальную челядь. Поистине, этот дом - настоящая клоака!
- Что еще?
- Еще? Рагу из трех кроликов для одного. Я видел шкурки, висящие у него на окне. Он любезно пригласил меня отведать рагу.
- Приправа была достойна блюда?
- Соус оказался жидковат. И не покрывал все кусочки.
- И какие вы сделали выводы?
- Когда я дома делаю рагу из кролика, я в последний момент добавляю в него смесь крови с уксусом, отчего мясо становится более плотным, а соус приобретает консистенцию и цвет. Тем не менее три кролика для одного мне показалось многовато. Впрочем, он предложил мне добавки.
- В доме есть крольчатник?
- Да, во внутреннем дворе.
- Надо посмотреть. Что еще интересного?
- Полагаю, вы заметили, что я кое-что взял из комода дворецкого. Вот эти штучки.
Инспектор положил на одноногий столик две коробочки. Николя нагнулся, желая лучше их разглядеть.
- Ого! Афродизиак Султана и пастилки с кантаридином. Господин Миссери боялся оказаться не на высоте!
- Но это еще не все, - продолжал Бурдо. - В комнате Маргариты я нашел в шкафу мешок свечных огарков и остатков фитилей. Да, тут и вправду приторговывали хозяйским добром, но виновницей была жертва!
- Три кролика для одного, донжуан, жаждущий взбодриться, и свечные огарки. Однако! Наши знания о здешних нравах расширяются, а дело запутывается еще больше.
IV
ЗАМЕШАТЕЛЬСТВО
Что полезного могу я извлечь из трупа, оставленного без погребения?
Цицерон
Пристроившись за маленьким столиком в спальне Ноблекура, Николя налил себе второй стакан кларету и принялся за третий кусок майнцской ветчины. Домой он вернулся поздно, но Катрина быстро собрала полуночнику сытный ужин и накрыла его в спальне хозяина дома, который, предупрежденный Сирюсом, позвонил и сказал, что не ляжет спать до тех пор, пока Николя не зайдет к нему для вечерней беседы. В его возрасте спят мало: то боли мучают, то воспоминания, коих за долгую жизнь накопилось немало, как счастливых, так и горьких. Во время этих поздних бесед, доставлявших бывшему прокурору необычайное удовольствие, Николя, безгранично доверявший своему собеседнику, посвящал его в перипетии расследований и внимательно прислушивался к его прозорливым замечаниям. С недавних пор жизнь почтенного магистрата ограничивалась стенами его дома; исключение составляли редкие парадные визиты и ежедневные короткие прогулки, прописанные женевским доктором Троншеном. Сам он устраивал за год несколько торжественных приемов, и тогда стол его, всегда открытый для друзей, ломился от изысканных яств.
Расправившись с ветчиной, Николя приступил к песочным пирожным с апельсиновой прослойкой и миндальному кексу, облитому блестящей сахарной глазурью. Два вожделеющих взора вперились в исчезающие лакомства: один принадлежал хозяину дома, чей приоткрытый рот свидетельствовал о неизбывном желании приобщиться к трапезе, а другой - кошечке Мушетте, устроившейся на коленях у Николя. Со времен тяжелого детства, наполненного борьбой за пропитание, киска сохранила ненасытный аппетит; ее привлекала любая пища, и она с удовольствием поглощала еду, которую представители кошачьей породы обычно даже в рот не берут. Сирюс, открывший в себе педагогические наклонности, наблюдал за своей юной подругой, готовый в любую минуту ласково, но твердо преподать ей достойные манеры. Старый песик был обязан ей второй молодостью; знаток хозяйских привычек, он с появлением киски взял на себя обязанности старшего в доме. Фыркнув, Ноблекур поправил ночной колпак, словно стряхивая очарование, произведенное на него сладостями и вином, и аккуратно налил себе ароматного отвара из китайского чайничка с двойными фарфоровыми стенками, между которыми находилась горячая вода, поддерживавшая нужную температуру содержимого чайника.
- Увы! - вздохнул он, сделав глоток отвара. - Вот меня и посадили на диету великого короля! Компот из слив и настой шалфея. Сам Фагон не смог бы ничего убавить.
- Уверен, обед и ужин у вас более разнообразны, - заметил Николя.
- Разумеется! И тем не менее прощайте изыски и приятные излишества! Ничего, вам еще предстоит убедиться, каково это - воздерживаться от любимых блюд.
- Ваши жалобы несправедливы! Жизненные бури, отгремевшие над вашей головой, умчались, не оставив следов, так что, если вы не поддадитесь искушению, вы и дальше останетесь таким же молодым, как сейчас.
- Довольно, гнусный льстец, лучше расскажите мне, как прошел день. Но прежде я познакомлю вас с последней новостью. Один из моих друзей, убедивший меня пригласить его на обед…
- Вы вкушали парадный обед?
- Я поклевал, - ответил Ноблекур со смехом, - и он тоже. Так вот, этот друг, будучи в курсе слухов, которыми полнится не только Версаль, но и резиденции иностранных послов, утверждает, - и это должно вас заинтересовать, - что королеве не по вкусу назначение Сартина министром морского флота. Она поддержала его кандидатуру из уважения к Шуазелю, чьим другом он был. Но ей хотелось бы видеть его на месте герцога де Ла Врийера, то есть на должности министра Королевского дома. Ей горько смотреть, как бывшего начальника парижской полиции назначают в департамент, деятельность коего чужда его способностям.
- Я бы не сказал, что герцог де Ла Врийер впал в немилость, - заметил Николя. - Конечно, ходят слухи, что король не слишком доволен его образом жизни, но он породнился с Морепа. Таланты же Сартина позволяют ему занимать любой пост, сколь бы далеким от его излюбленного занятия он ни казался.
- Разумеется! - согласился прокурор. - Кстати, знаете ли вы, что настроение дочерей Людовика XV, и в частности мадам Аделаиды, испортилось окончательно? Утратив прежнее влияние, они никак не могут с этим смириться. Королева время от времени посещает их, но не более того. Им оказывают почтение, но дают понять, что их претензии неуместны, а сплетни, которые они иногда позволяют себе распускать, немедленно пресекаются.
- Похоже, все мадам неудачно состарились, - заметил Николя, с грустью вспомнив ослепительной красоты амазонку в охотничьем костюме.
Со дня его первой встречи с мадам Аделаидой прошло четырнадцать лет; причиной встречи явилось весьма щекотливое дело…
- Многие полагают, - продолжал Ноблекур, - что столь же прохладно королеве следует относиться и к братьям супруга. Сдержанный и осмотрительный, порой скрытный, месье взвешивает каждый свой шаг, но граф д'Артуа ведет себя крайне легкомысленно и постоянно допускает вольности, полагая их позволительными, раз королева их терпит. Что же касается короля, то, несмотря на его строгий образ жизни, все считают его кротким и слабым. Он не сможет положить конец безумствам своего брата. Только королева может поставить его на место. Если, конечно, пожелает. Увы, такое положение дел заставляет опасаться дурных последствий.
- Какие еще новости, господин Меркурий?
- Можете смеяться, но все достаточно серьезно. По рукам ходит памфлет! Спорят, кто может быть его автором. Подозревают Бомарше. Основной мишенью являются Шуазель и королева; окружение королевы обвиняется в продажности и в подтасовках в пользу прежнего министра.
Магистрат говорил таким зловещим шепотом, что кошечка замяукала от страха.
- Успокойся, Мушетта! - проворчал Ноблекур. - Эти писаки требуют, чтобы король ограничил амбиции и кокетство своей жены, иначе государство погибнет. А еще, заметьте, они рассуждают о том, может ли Людовик XVI вообще иметь детей и как в таком случае вести себя его братьям-принцам, обязанным обезопасить трон от гнусных интриг, на которые, по их утверждению, способна юная королева.
- Очередная мерзкая фальшивка, одна из многих, на которые столь плодовит наш век. Вот уже несколько лет мы пытаемся остановить этот поток, возводя на его пути одну плотину за другой, но, увы, безрезультатно! - с возмущением воскликнул Николя.
- Боюсь, что прискорбные заблуждения покойного короля открыли путь разного рода мошенникам, - заметил Ноблекур. - Распутство, скандалы, беззакония расшатали устои государства. Нет больше ни принципов, ни добронравия, все пошло наперекосяк. Нерешительное правительство не в состоянии остановить мерзавцев, рвущихся к кормилу власти. Коварные интриганы повсюду плетут свои сети. Священные обязанности отброшены за ненадобностью, никто не может считать себя огражденным от самой злейшей клеветы.
- Похоже, ваш скептически настроенный друг прекрасно обо всем осведомлен, - произнес Николя и закашлялся, подавившись пирожным.
Когда он откашлялся, воцарилась тишина; наконец Ноблекур сказал:
- Не стану долее скрывать: меня почтил своим визитом маршал Ришелье, пробывший у меня больше двух часов,
Николя подумал, что герцог тоже относится к "прежнему двору" и, хотя, будучи первым дворянином королевской опочивальни, он упорно появляется в Версале, он больше не у дел. Впрочем, ни дурной прием, ни презрительное отношение на него не действовали: он продолжал навязывать новому королю свое присутствие, а король не обращал на него внимания и смотрел мимо. Ничего удивительного, что Ришелье вспомнил о старых друзьях, тем более что Ноблекур, всегда трепетно относившийся к знакам внимания со стороны этого вельможи, позволял ему питать иллюзии о собственной значимости.
- Теперь понятно, - проговорил Николя. - Маршал, как всегда, закусил удила и надеется на возвращение того, что не вернется никогда. Вам известно, что его дело, все еще обсуждаемое в парламенте, вызвало настоящий скандал?
- И не без основания, - произнес Ноблекур, вновь понизив голос. - Противоположная сторона, а именно госпожа де Сен-Жинест, обвиняет его в лжесвидетельстве и подкупе свидетелей. Говорят, процесс еле движется, а длина речей, кои там произносят, поистине не поддается измерению!
Свеча задрожала и, зашипев, погасла, погрузив комнату в полумрак.
- В это легко поверить. А он все еще делает хорошую мину при плохой игре?
- Желчь ударила ему в голову, и он, всегда такой остроумный, стал не в меру сварлив. Он часто повторяется и, избрав себе жертву, с присущим ему злорадством начинает ее подавлять; впрочем, вы это знаете не хуже меня. Ну и словечки срываются у него с уст!
И, назидательно подняв палец, Ноблекур изрек:
- Дурное слово иногда понятнее десятка красивых фраз. Ришелье всю жизнь мечтал стать членом королевского совета. Aut causa aut nihil "или совет, или ничего".
- Разумеется, - ответил Николя. - Однако какой больной ум надобно иметь, чтобы в его годы продолжать биться за карьеру! Почему бы ему, вершителю великой истории, не гордиться этим, не рассказывать о своих победах, овеявших славой его имя?
- Увы, для этого ему не хватает двух качеств, а именно добродетели и предвидения. Ему следует прекратить оплакивать прошлое, осуждать пороки дня сегодняшнего и беспрестанно заботиться о впечатлении, которое он производит. Безмятежность доступна только порядочным людям, а у маршала можно найти любые качества, кроме порядочности. Но вернемся к вам; расскажите, как прошел ваш день.
Удобно устроившись в кресле, старый магистрат прикрыл глаза. Мушетта, не насытившись полученным кусочком, усердно занялась собственным туалетом. Николя излагал события, стараясь не упустить ни единой мелочи. Он не раз замечал загадочную способность Ноблекура впитывать в себя все подробности расследования и, переплавив их в горниле разума, приходить к необычным выводам, или, если угодно, изрекать прозорливые предчувствия. Слушая рассказчика, бывший прокурор то удовлетворенно хмыкал, то изумленно восклицал; потом он умолк и молчал до тех пор, пока Николя, у которого за время рассказа пересохло горло, не опустошил бутылку легкого бодрящего шампанского вина, имевшего рыжеватый цвет, именуемый "глазом рябчика".
- Прежде всего, позвольте сделать вам комплимент, - наконец произнес Ноблекур. - Вы попали в опалу в августе, а в октябре вы уже при деле! Многие могут вам позавидовать! Вы снова на коне, и будьте уверены, господин Ленуар, на чью добросовестность я продолжаю надеяться, непременно изменит свое мнение. И будем уповать на небо, чтобы дело, в которое вас втягивают, не стало ловушкой, способной разрушить любые надежды! Вы сомневаетесь? Давайте поразмыслим. Герцог де Ла Врийер обращается к вам через голову начальника полиции. Этим он отнюдь не оказывает вам услугу. Он поручает вам дело, касающееся его дома и его слуг. Его собственные позиции при дворе не блестящи, и только родство с главным министром защищает его от ссылки, куда его могут отправить в любую минуту. С одной стороны, он ставит вас в положение, явно раздражающее вашего начальника, а с другой стороны, если что-то случится, в своем падении он увлечет вас за собой. Поэтому последуйте моему совету и подготовьте скрупулезный отчет для Ленуара. Он будет вам признателен, и ваши общие интересы выстоят под ударами бурь. Продолжайте появляться при дворе и не премините рассказать обо всем королю. Все, что касается частной жизни вельмож, не может оставить его равнодушным. Таким образом, вы обезопасите свои тылы и приготовитесь отразить любую угрозу.
- Ваш совет мудр, и я ему последую, - согласился Николя.
- Ваше расследование кажется мне весьма щекотливым, как, впрочем, любые дела, связанные с прислугой. Это мирок, где властвует коварство. К примеру, ваши субретки: любой женщине, вынужденной прислуживать другой женщине, требуется гораздо больше сообразительности и гибкости, нежели пребывающему в услужении мужчине. Тут нет середины, горничная находится либо в завидной близости, либо в плачевной зависимости. Слуга, желающий сохранить за собой место, должен всегда и на все иметь готовый ответ, ему приходится предугадывать капризы, развеивать дурное настроение, обманывать самолюбие и притворяться искренним. Эти обязанности делают слугу лжецом и лицемером. Благородный дом является государством в миниатюре, со своими заговорами, союзами, тайнами и даже со скромными и преданными подданными.
Собравшись с мыслями, Ноблекур продолжил:
- Итак, главный вопрос. Почему герцог де Ла Врийер обратился именно к вам? Держу пари, вряд ли вас ввели в заблуждение его комплименты и излитый на вас придворный елей. Ему известно, что сейчас вы не у дел, и все же он призывает вас к себе. Почему? Может, он уверен, что все покупается, и опальный сыщик, начав расследование убийства, совершенного в доме министра, закроет глаза на нежелательные для оного министра вещи?
- Неужели вы считаете, что он и в самом деле мог так подумать?
Встрепенувшись, Ноблекур обеими руками хлопнул по подлокотникам.
- Меня удивляет, сударь, - нарочито небрежно бросил он, - что после стольких лет расследований в высших сферах вы все еще сохранили наивность, делающую честь вашему доброму сердцу, но никак не вашей проницательности. Что ж, придется вашему старому другу выступить в роли адвоката дьявола: худшее всегда возможно, и его нельзя исключить априорно. Вспомните: когда вы сами стали действующим лицом трагедии, вы чувствовали себя отвратительно, особенно когда я вас расспрашивал. Я был уверен в вашей невиновности, но, чтобы в нее поверили остальные, потребовалось вывернуть дело наизнанку. Дабы при расследовании отличить правду от лжи, надо отказаться от мысли, что правда тебе известна.
Ноблекур всегда удивлял Николя. Этот приветливый человек обладал исключительной внутренней силой и властным характером, но выказывал их редко, отчего проявления их производили неизгладимое впечатление.