Сегодня хоронили мистера Донтси, и Сара вместе с остальными его сослуживцами и руководством Куинза отправилась проститься с ним. Ее мать жаждала узнать не только детали траурной церемонии, она рассчитывала на подробное описание сокровищ Кална, роскошной родовой усадьбы, где Донтси обитали с незапамятных времен. Заинтересовавшись историей этой семьи, миссис Хендерсон выписала из библиотеки Хаммерсмита "Государственный словарь биографий", но генеалогическое древо Донтси оказалось столь ветвистым и побеги его отсылали к такому количеству статей, что, подавленная этой лавиной информации, она оставила изыскания. Ей запомнились лишь два лорда-канцлера XVII века и тот Донтси, который был ключевой фигурой при дворе Карла II в период Реставрации, - вольнодумец, один из основателей Клуба Адского Огня.
Со своего наблюдательного поста у окна миссис Хендерсон могла наблюдать, как возвращаются домой жители Эктона. Лишь без десяти шесть она наконец увидела Сару в черном пальто и шляпе. Дочь выглядела очень усталой. Миссис Хендерсон впустила ее и усадила у камина.
- Сейчас поставлю чайник, - заворковала она, ковыляя на кухню. - Я испекла кекс, совсем маленький кексик.
- Не стоило тебе хлопотать.
Сара подозревала, что ее рассказ разочарует мать, ведь та мечтает услышать не только о великолепных гостиных и дивно украшенных галереях, но и о каком-нибудь сказочно красивом и богатом юном отпрыске рода Донтси, этаком кентском мистере Дарси, который с первого взгляда полюбил ее дочь и вскоре поведет к алтарю.
- А вот и чай, - сказала миссис Хендерсон, ставя поднос на столик у камина. - Как прошел день, дорогая?
- В общем, довольно утомительно, - глотнув чая, приступила к отчету Сара. - Около полудня прибыли экипажи, чтобы отвезти нас на вокзал. Все организовал мистер Керк, наш начальник.
- Надеюсь, тебе не пришлось платить? - заволновалась миссис Хендерсон. Она считала, что скромный заработок дочери вряд ли позволяет такие траты.
- Нет-нет, мама. Мистер Керк взял это на себя.
- А рядом с кем ты сидела?
Сара нежно любила мать, но ее повышенный интерес к мельчайшим подробностям порой начинал раздражать девушку.
- Рядом с мистером Керком, мама.
- Рядом с начальником, - горделиво кивнула мать. - Я забыла, дорогая, мистер Керк женат?
- Мама, у него четверо детей и он почти старик, ему, наверное, под пятьдесят, - Сара надеялась, что это остудит пылкую фантазию матери.
- А поезд? - допытывалась миссис Хендерсон. - Руководство Куинз-Инн, вероятно, зарезервировало для своих сотрудников целый поезд?
Она слышала о таких специальных корпоративных поездах, хотя самой ей не довелось в них путешествовать. Но быть может, такая честь выпала ее дочери? Об этом можно было бы упомянуть в беседе с соседкой, миссис Виггинс. Та любит похвастаться карьерой сына в компании "Метрополитен Рэйлуэй", хотя на самом деле он всего-навсего продает билеты на станции "Бейкер-стрит".
- Обычный поезд, - улыбнулась Сара, зная слабости матери и придерживая в запасе если не потрясающую, то достаточно выразительную деталь, - но мистер Керк зарезервировал нам три вагона первого класса.
- Три вагона первого класса, - благоговейно повторила мать. - Три!
- В пути, мама, мы опять говорили с мистером Керком об этой большой афере, которую скоро должны рассматривать в суде. В ближайшие дни мне придется очень много работать. Мы до самого Кална обсуждали, что еще надо успеть сделать.
- У Донтси, наверное, своя станция? - с надеждой спросила миссис Хендерсон. Как красиво звучало бы: "станция Калн, имение Донтси". И ее дочь, которая, беседуя с начальником, подъезжает туда в вагоне первого класса.
- Я слышала, что под строительство железной дороги отрезали немалый кусок принадлежащей им земли. Но сама станция в десяти минутах ходьбы от усадьбы.
- Надеюсь, вы не шли пешком? Сегодня такой сильный ветер, во всяком случае, у нас здесь. Для причесок это была бы просто катастрофа.
- Но тогда мы упустили бы возможность насладиться прогулкой по парку, - с улыбкой возразила Сара. - Он начинается прямо от станции и тянется на тысячи акров. И повсюду олени, такие стройные и нежные. Говорят, их в Калне сотни и водятся они там уже много веков.
Миссис Хендерсон удовлетворенно усмехнулась. Когда она произнесет "тысячи акров" и "сотни оленей", миссис Виггинс с ее "Метрополитен Рэйлуэй" будет посрамлена.
- А дом, Сара? Он и правда огромный, да?
Саре показалось, что ее мать представила себе здание раза в четыре больше Букингемского дворца.
- Нам не удалось осмотреть его весь, мама. Он очень большой. Говорят, комнат там по числу дней в году, а лестниц - по числу месяцев.
Миссис Хендерсон была потрясена. Триста шестьдесят пять комнат? Невероятно! А как же високосный год? Наверное, поперек одной из комнат сделаны раздвижные двери, и в високосном году их открывают - тогда получается триста шестьдесят шесть. Но она отвлеклась, а Сара тем временем продолжала рассказ:
- Мы прошли через два больших внутренних двора.
"Как мистер Донтси мог предпочесть этому великолепию скучные залы судебных заседаний?" - вздохнула про себя миссис Хендерсон.
- Прямо из второго двора мы поднялись в большой парадный холл, где стоял гроб мистера Донтси. Стены в холле обшиты панелями темного дуба и повсюду висят фамильные портреты. Раньше, в восемнадцатом веке, когда было построено здание, там размещалась столовая для слуг и стоял дубовый стол длиной, наверное, с нашу дорогу до шоссе.
- Сколько человек несли гроб? - Миссис Хендерсон подалась вперед, глаза ее заблестели от любопытства.
- Шестеро, мама. Два джентльмена из Куинз-Инн, двое из усадьбы и два члена семьи. Так сказать, представители всех сторон жизни мистера Донтси. Шли они медленно. Я, помнится, тогда подумала, что гроб, видимо, сделан из очень тяжелого дерева, ведь сам мистер Донтси был худенький. Они прошли через оба двора и повернули к фамильной часовне. А там случилось такое… - Сара на секунду замолкла.
Миссис Хендерсон не сводила с нее глаз.
- Олени. Представляешь, мама? Они словно знали, что происходит. Их было множество, может, тридцать или сорок. Они застыли ярдах в двадцати от похоронной процессии, словно провожая хозяина в последний путь. Один из наших сотрудников сказал мне, что еще никогда не видал такого почетного караула.
- Олени простояли так всю траурную службу? Они еще были там, когда вы вышли из часовни?
- Ну нет, - улыбнулась Сара, - на это у них терпения не хватило. Когда я оглянулась, входя в часовню, оленей уже не было. Они как будто сочли, что уже исполнили свой долг.
- А церковная служба? Расскажи, как она проходила.
Сара начала чувствовать себя жертвой инквизиции на допросе. Она откусила кусочек кекса и не спеша прожевала его.
- Да как обычно: "Я есмь воскресение и жизнь" и все такое, - небрежно ответила она, хотя всего второй раз в жизни посещала похороны. - Мистер Керк прочел один отрывок из Библии, брат мистера Донтси - другой. Викарий читал молитву о том, что неисповедимы пути Господни. Один из адвокатов у меня за спиной прошептал, что пути викария также неисповедимы.
Миссис Хендерсон укоризненно покачала головой.
- Мистера Донтси похоронили рядом с его отцом, - заканчивала рассказ Сара, - почти на самой вершине холма. Оттуда видны и дом, и парк с оленями, и площадка для крикета. Чудесное место для вечного упокоения.
- Народу в церкви было много? Человек пятьдесят? А может, все сто?
- Мне кажется, больше. По крайней мере, сотни полторы. Внутри все не уместились, и многим пришлось стоять у входа. Приехал даже молодой полицейский инспектор, по-моему, это очень любезно с его стороны. И лорд Пауэрскорт, которого наши бенчеры пригласили расследовать смерть мистера Донтси, тоже был там.
- А вдова, Сара? Миссис Донтси была очень печальна?
- Она была очень красива, мама. Траур ей к лицу. Она была в черной кружевной вуали (может, это и есть мантилья) и казалась очень загадочной.
- Сомневаюсь, что вдова должна выглядеть загадочной, - неодобрительно заметила миссис Хендерсон. - Меня учили, что у гроба следует горевать.
- Я стояла довольно далеко. А уже возле могилы произошел ужасно неприятный случай. Широкие ленты, на которых гроб опускают в яму, как-то неровно натянулись и начали соскальзывать. Казалось, гроб сейчас перевернется и рухнет крышкой вниз. Пока могильщики изо всех сил пытались выровнять его, все затаили дыхание. Но, к счастью, обошлось. Представь себе, мама, что было бы, если бы гроб мистера Донтси упал, да еще неправильно, не так, как полагается!
Миссис Хендерсон смотрела в горящий камин.
- Да, Сара, история жизни мистера Донтси похожа на притчу. Он плохо начал, шел не тем путем, и плохо кончил, упав замертво лицом в суп на банкете. В наш просвещенный век так не принято!
4
Вернувшись с похорон Донтси, Пауэрскорт обнаружил еще одну записку от Джонни Фицджеральда.
В ней был отчет о выполненном задании. Джонни посетил опаснейшие кварталы Ист-Энда, известные как Уайтчепел, и навел справки насчет Уинстона Ховарда. Этот профессиональный грабитель был осужден в результате неудачного выступления в суде защищавшего его Донтси и недавно вышел на свободу. По сведениям полиции, все время пребывания в неуютных стенах Пентонвиля Ховард копил злобу на своих адвокатов.
Джонни хвастался, что получал в школе награды за свой почерк. Очень может быть. Но видимо, годы потребления мерсо и помероля, шабли и шардонне, бордо и божоле, муската, арманьяка и прочих излюбленных Джонни напитков не прошли для него бесследно. Некоторые буквы и слова было просто не разобрать. К тому же, вероятно, свою роль сыграли и многочасовые наблюдения за птицами - массивный немецкий бинокль, которым Джонни так гордился, не мог не повредить ему запястья. К концу страницы и на обороте листка послание стало еще невнятнее.
Джонни писал, что в Уайтчепеле нынче худо. Или не "худо", нет, конечно нет - "чудо". Как? Чудо в Уайтчепеле?
Пауэрскорт продолжал читать.
В настоящее время, писал Джонни, криминальный район столицы оккупирован крестоносцами Армии спасения. Они неустанно несут истину и спасают души. На одном из озаряющих тьму неверия собраний ("по твердо гарантированной милости Господней", как выразился Джонни) во время проповеди свершилось массовое очищение душ. Грешники Уайтчепела толпились в очереди, дабы, покаявшись, прильнуть к груди Отца небесного. И среди них, с изумлением прочел Пауэрскорт, был не кто иной, как Уинстон Ховард, грабитель и постоянный обитатель каталажек Его Величества. Столь велико было чудесное преображение, что Ховард обратил в свою новую веру почти четверть населения Хай-стрит. А самому Джонни накануне едва удалось скрыться от донимавшего его увещеваниями проповедника, да и то лишь купив четыре экземпляра еженедельного бюллетеня Армии спасения. Таким образом, делал вывод Джонни, Ховард сейчас никак не склонен к насилию над какой-либо Божьей тварью - по крайней мере, пока Армия спасения держит его в своих жестких объятиях.
С последним абзацем Пауэрскорт бился долго. Даже леди Люси, опытный специалист по расшифровке почерка Джонни, была озадачена. Джонни отправлялся наблюдать каких-то "вьюнков", или "вьюрков", или же "воронков" (совершенно неразборчиво!), которые в это время года слетаются на мелководье… в Эссексе? Сассексе? Уэссексе?
Пауэрскорт расстроился, опасаясь, что Джонни застрянет там надолго. Однако заключительная фраза письма обнадеживала: Джонни обещал появиться в Лондоне послезавтра и еще раз выражал уверенность в том, что кто бы ни был убийцей Донтси, это не Уинстон Ховард.
На следующее утро в столовой на Манчестер-сквер происходил довольно странный прием гостей. У стола стояли только три стула, все остальные отодвинули к стене. На столе в виде циферблата лежали карточки с крупными размашистыми надписями: "9-10 утра", "10–11", "11–12", то есть все часовые промежутки рабочего дня вплоть до "7–8 вечера". У стола стояли лорд Пауэрскорт, старший инспектор Джек Бичем и юный сержант Ричард Гибсон в мешковатой полицейской форме. В центре стола высилась груда полицейских отчетов о беседах с обитателями Куинз-Инн и два блокнота с записями Пауэрскорта. Дополняли картину три пары ножниц.
Старший инспектор Бичем изложил план действий:
- Мы очень благодарны вам за приглашение, лорд Пауэрскорт. Нам предстоит рассортировать добытые сведения, - кивнул он на стопку бумаг. - Здесь все, что нам удалось выяснить. Стенограммы допросов сделаны и расшифрованы отлично. Думаю, сержант Гибсон даст фору любой из тех молодых особ, что украшают собой лондонские офисы. Мы будем действовать так: если отчет касается событий между восемью и девятью, кладем его сюда, - указал Бичем возле соответствующей карточки.
Пауэрскорт, заметив его обкусанные ногти, понял, что старший инспектор явно нервничает в последнее время.
- А если, - продолжал Бичем, - убитого видели в течение дня дважды, то мы попросту вырезаем часть отчета, которая касается более поздней встречи, и кладем ее к нужной карточке. Не думаю, что это займет много времени.
Все трое знали, что работать с хронологически рассортированным материалом будет гораздо проще. Груда отчетов постепенно уменьшалась, и картина последних часов жизни Донтси складывалась прямо у них на глазах.
- Восемь тридцать утра. По информации привратника, Донтси входит в Куинз, - сообщил старший инспектор.
- Восемь сорок. Он входит в офис и здоровается с секретарем, - возбужденно прозвенел голос сержанта.
- Восемь сорок пять. Донтси встречается с Эдвардом в своем кабинете, и они обсуждают предстоящий процесс о мошенничестве, - вступил Пауэрскорт, невольно подумав о том, скольких усилий стоило Эдварду это сообщение.
- Десять пятнадцать. Разговор с клерком по поводу вновь поступивших дел, - продолжил хронику старший инспектор.
- Десять сорок пять. Донтси отправляется в офис Вудфорда Стюарта на совещание по делу о мошенничестве.
- Двенадцать тридцать. Вместе со Стюартом он выходит из ворот Куинза и отправляется на ланч в ресторан клуба "Гаррик". Они возвращаются вскоре после двух.
Стопки возле карточек росли, но основная часть стенограмм пока еще оставалась в центре стола. По-видимому, понял Пауэрскорт, больше всего сообщений приходится на собравший чуть ли не всех юристов Куинза банкет. Сражение с кипой бумаг продолжалось. Особого внимания требовала информация обо всем, что происходило после пяти вечера, - медики не смогли точно определить срок действия яда, но полагали, что Донтси не мог быть отравлен раньше этого часа.
- Десять минут шестого, - произнес сержант, уже доложивший, что с половины пятого Донтси был в библиотеке, где подыскивал прецеденты для дела о мошенничестве. - Возвращается в свой кабинет. Чай с Эдвардом и снова обсуждение дела о мошенничестве. Эдвард уходит от Донтси, который еще не переоделся к торжественному ужину, в пять сорок пять.
- Шесть часов. Донтси, уже во фраке, направляется к казначею выпить бокал вина перед банкетом. - Старший инспектор положил очередной отчет к нужной карточке и выровнял стопку.
- Тут есть два интересных сообщения, сэр. - Сержант взволнованно разглядывал листки в своих руках. - Примерно в пять сорок пять на лестнице возле офиса Донтси видели какого-то человека. Другой свидетель заметил его там же вскоре после шести. По их словам, это был мужчина среднего роста, телосложение худощавое, волосы каштановые, возраст около тридцати. Свидетель помнит, что незнакомец ему улыбнулся, но ничего не сказал.
- Кто ж это, черт побери, мог быть, а? Как вы думаете, Пауэрскорт? Странно ведь, что в такое время по Куинзу болтается какой-то чужак?
- Убийца? - спокойно начал вслух размышлять Пауэрскорт. - Худощавый убийца с каштановыми волосами подсыпал яд в чай Донтси или в его джин, портвейн, херес, а адвокат пригубил какой-нибудь из этих напитков еще у себя в офисе? Но у нас ведь нет никаких сведений о том, что незнакомец заходил в кабинет Донтси, не так ли, сержант?
- Так точно, сэр. У нас вообще нет данных о промежутке времени между уходом Эдварда из кабинета в пять сорок пять и началом седьмого, когда Донтси, по словам Скотта, его коллеги с другого этажа, направлялся к апартаментам Бартона Сомервилла.
Порывшись в груде отчетов, сержант вытащил нужный лист.
- Я сразу не связал это сообщение с таинственным посетителем, сэр, но, наверно, здесь тоже идет речь о нем. Привратник у ворот запомнил какого-то джентльмена, уходившего из Куинза приблизительно в десять минут седьмого. Если идти быстрым шагом, то дойти от кабинета Донтси до ворот можно как раз минут за десять. Привратник сказал неизвестному: "Всего хорошего, сэр!", а тот только кивнул в ответ. Интересно, почему это он ни разу рта не раскрыл?
- Может быть, он иностранец? Или говорит на диалекте? - предположил Бичем.
- Или у него ангина? - продолжил Пауэрскорт. - Или он вообще немой? Да нет, то и другое весьма сомнительно.
- А вы не думаете, сэр, что неизвестный мог приходить в связи с банкетом? - выдвинул свою версию сержант. - Например, выяснять что-нибудь насчет поставок?
- Если бы его визит касался поставок, - решительно отверг эту гипотезу старший инспектор, - то он отправился бы на кухню или даже в банкетный зал, но никак не в кабинеты юристов.
- А если это кто-то из клиентов Донтси? Клерк не заметил этого таинственного визитера?
- Нет, сэр.
Когда они закончили, самая большая стопка возвышалась возле карточки "7–8 вечера". Именно в это время участники банкета превратились в свидетелей убийства.
- Готово! - объявил старший инспектор за полчаса до полудня. - Теперь сержант Гибсон напечатает нам эту хронику. Я прослежу, лорд Пауэрскорт, чтобы вам завтра утром доставили копию.
Пауэрскорт велел подать в столовую кофе с бисквитами.
- Джентльмены, - сказал он, - мы отлично поработали. Но к сожалению, мне пока так и не удалось опросить целую группу очень важных свидетелей: дворецкого и обслуживавших банкет официантов. Дворецкий болеет, а без него и официантов не собрать, тем более что половину из них наняли со стороны специально для этого торжества.