Я слишком поздно понял, что три иностранных господина смотрят в мою сторону. Пока я анализировал их, они, в свою очередь, начали проявлять гораздо более откровенное внимание к моей персоне. Внезапно самый высокий из них - руководитель, как я обозначил его для себя, - встал и подошел к моему столу.
- Добрый вечер, сударь, - начал он после вежливого поклона. - Меня зовут Гунтар Штольцен. Надеюсь, я вас не очень побеспокоил?
- Вовсе нет. Я уже закончил ужин, герр Штольцен, - сказал я, откидываясь на спинку стула и внимательно всматриваясь в собеседника. - Чем могу быть вам полезен, сударь?
- Мы с друзьями ювелиры, - начал он, кивнув через плечо в сторону товарищей. - Прислуживающий здесь мальчишка сказал нам вчера, что в городе было совершено несколько убийств, сударь, а также то, что вы приехали сюда, чтобы их расследовать.
Значит, Морик и с ними поработал.
- Простите меня, сударь, - продолжал Штольцен, - мне не хотелось бы, чтобы вы подумали, что я сую нос не в свои дела, но мы обеспокоены нашей безопасностью. Нам предстоит долгий путь, и… вы, конечно, понимаете. Мы везем драгоценные камни в Таллин. То, что мы слышали, нас очень обеспокоило. Быть ограбленными - это одно, но быть ограбленными и убитыми - совсем другое дело.
Я сделал небольшой глоток вина и задумался. Совершенно очевидно, Морик - большой сплетник. Ему без труда удалось напугать несчастных путешественников и пробудить подозрения даже во мне. Фрау Тотц, несомненно, права на его счет. Парень в самом деле просто возмутитель спокойствия.
- Вы французы, не так ли? - спросил я.
- Я сам немец, но мои спутники - французы. Нам уже много раз приходилось и прежде проезжать через Восточную Пруссию, и с нами ничего дурного не случалось. Но то, что мы узнали, нас очень напугало. Если эти преступления были совершены грабителями, нам, несомненно, угрожает реальная опасность. Вы согласны?
- И кто же вам сказал, что убийства были совершены с целью ограбления? - спросил я, ожидая вновь услышать имя Морика.
- Но какая же другая причина может быть у убийства ни в чем не повинного человека?
- Зачем убивать, если не получаешь от убийства никакой выгоды? Вы это имеете в виду?
Герр Штольцен улыбнулся и кивнул.
- Вас бы успокоило, если бы вы узнали, что убийства были совершены по политическим мотивам? - спросил я.
- Политическим? - Он нахмурился, явно удивленный подобным предположением. - Те люди были убиты по политическим причинам, сударь?
Я покачал головой.
- Вы предложили мне одну версию, я вам предлагаю другую, которая гарантирует безопасность вам, вашим спутникам и ценностям, которые вы везете с собой.
- Политический заговор? - задумчиво произнес герр Штольцен. - Но с какой целью, сударь?
Я пожал плечами и положил в рот кусочек хлеба, который тщательно прожевал и проглотил, прежде чем ответить.
- Представьте, что кто-то по неизвестным пока причинам решил посеять панику в Кенигсберге. Происходящие одно за другим необъяснимые убийства - вполне надежный способ этого добиться, не правда ли?
- Если имеющиеся у вас сведения указывают в сторону подобного замысла, мне остается только пожелать вам удачи. А теперь, сударь, я должен оставить вас и пожелать вам приятного аппетита, - произнес он с дружелюбной улыбкой и с намерением вернуться к своему столу.
- Значит, политический заговор вас не волнует? - спросил я, стремясь продолжить начатый разговор.
Герр Штольцен пристально взглянул на меня:
- Конечно, волнует, сударь, но для нас подобное объяснение означает, что простые торговцы вроде меня и моих спутников могут не опасаться неприятных неожиданностей на своем пути. С точки зрения коммерсанта, все правительства примерно одинаковы.
- Я рад, если мне удалось вас успокоить, - сказал я с улыбкой.
Герр Штольцен поклонился и улыбнулся в ответ.
- Мы с друзьями выпьем за ваше здоровье. С вашего позволения, сударь.
Он слегка щелкнул каблуками, вернулся к своим спутникам и что-то тихо сказал им. Все трое подняли пивные кружки и дружески улыбнулись мне.
В ответ я тоже поднял бокал.
Ну вот, я только что допросил первого подозреваемого, пронеслось у меня в голове.
Я выпил бокал до дна. Затем, поклоном распрощавшись с тремя торговцами, встал из-за стола и удалился наверх, в свою комнату. В камине догорал огонь, на поду стоял медный кувшин с теплой водой. Несмотря на смертельную усталость, я уселся за стол, чтобы закончить письмо жене.
"Перечитав все только что мною написанное, дорогая, я обнаружил, что не сумел с достаточной ясностью охарактеризовать ход моего расследования. Возможно, мне уже удалюсь отыскать верную нить, и я надеюсь, что надолго не задержусь в Кенигсберге. И на этом добром известии я хочу пожелать тебе благополучия и сказать: "До скорого свидания"".
Я добавил еще несколько нежных слов, предназначенных для детей, затем запечатал конверт и отложил его в сторону. Поставив свечу на стол у окна и переодеваясь для отхода ко сну, я выглянул на улицу, чтобы проверить, идет ли все еще снег. Небо было покрыто тяжелыми кучевыми облаками, луна практически не видна. Я был готов уже отвернуться и направиться к постели, когда какое-то движение в окне на противоположном конце двора привлекло мое внимание. Всматриваясь в запотевшее стекло, я заметил там темную фигуру какого-то человека, державшего свечу, прикрыв огонек рукой. Он наклонил голову набок, словно к чему-то внимательно прислушивался. В мерцающем свете лицо его приобрело гротескные очертания, глаза превратились в две разверстые черные дыры, лоб и нос были зловеще искажены падавшей на них тенью. Человек поставил свечу на подоконник, и в то же мгновение я узнал его. Это был Морик.
Но что мальчишка затевает?
Он поднял глаза на меня и помахал рукой. Парень знал, в какой комнате я остановился, и теперь, кажется, пытался привлечь мое внимание. Мысленно я вернулся к трем купцам, с которыми познакомился внизу. Неужели он пытается шпионить за ними? Нет, мальчишка действительно превращался в настоящую напасть. Я решил, что утром следует серьезно поговорить с ним по поводу его поведения. Рано или поздно из-за своего любопытства он обязательно попадет в беду.
Я задернул шторы, твердо решив больше никогда не слушать Морика и не попадаться на удочку его детской глупости. День для меня выдался длинный и тяжелый, и я жутко устал. Я поспешно умылся и нырнул в кровать. Поскрипывание свежего постельного белья, аромат недавней стирки и крахмала вызвали ощущение довольства и уюта, и я поплотнее укутался в тяжелое пуховое одеяло. Не пройдет и нескольких минут, подумал я, как я усну глубоким и сладким сном. Но в несколько мгновении перед тем, как нежный Морфей принял меня в свои объятия, я внезапно напрягся от ужаса. Приснилось ли мне это, или я на самом деле увидел странную тень, появившуюся вдруг за спиной у Морика? Бледное видение мелькнуло так быстро, что не успело запечатлеться в моем погружающемся в сон сознании.
В ужасе я подскочил в постели, выпрыгнул из нее и подбежал к окну. Отдернув шторы, бросил взгляд на противоположную сторону двора. Там все было темно. Никого и ничего.
Ни свечи. Ни Морика. Никаких признаков человека или призрака.
Глава 8
Первый бледный намек на рассвет коснулся штор моей комнаты, но к тому времени я уже не спал примерно час. Меня разбудил жуткий кошмар. Я проснулся, задыхаясь, вспотевшие волосы прилипли ко лбу, тело напряглось, сердце бешено колотилось, готовое вырваться из груди. И тем не менее страшный сон был гораздо менее тяжел и менее ярок, чем обычно. Камень лишь едва коснулся его черепа. Трава не окрасилась кровью. Остекленевшие глаза казались менее застывшими, в них чуть меньше, чем раньше, чувствовался укор. Впервые за все семь лет, в течение которых меня преследовали эти сновидения, я не был парализован ужасом. Я мог двигаться. Я пытался добраться до него, спрыгнув с высоченной скалы, сжимая в руке его спасение. На сей раз меня нельзя было обвинить в бездействии. Я извлек флакон из кармана, ощущая пальцами холод стекла. Луч солнца осветил содержимое, и оно замерцало, засверкало, словно растворенный янтарь…
Я попытался отделаться от неприятных воспоминаний о сне, выпрыгивая из постели. Дрожа от холода, я помешивал серые угольки в камине, подбрасывал в него щепки и лучины, что наколол накануне вечером Морик. Постепенно огонь разгорелся, и я подвинул медный кувшин поближе к нему, чтобы разогреть воду, которой умывался вчера перед отходом ко сну. Подойдя к окну, я выглянул на улицу. За ночь выпало еще больше снега, но в отличие от прошедшего дня на жемчужно-сером небе не было заметно тяжелых снеговых туч. День скорее всего будет морозным, подумал я, глядя на удивительно длинные сосульки, свисавшие с водостока над моим окном. Окно на противоположном конце двора, где я прошлой ночью видел Морика, было темно и пусто. В нем отражался только огонек моей свечи. Что там делал мальчишка? Кто-то наблюдал за ним? Возможно, какой-то сообщник? Или мне все это просто привиделось?
Я накинул на плечи покрывало с кровати и уселся за стол, чтобы составить список того, что мне необходимо сделать за сегодняшний день. Самым первым шло имя адвоката Тифферха. С момента его смерти миновало уже три дня, поэтому улики собрать будет довольно трудно. Сегодня мне нужно наконец начинать работу всерьез. Прошлой ночью я попусту потратил так много времени с некромантом.
Я только приступил к продумыванию плана на день, как вдруг услышат какой-то стук за дверью.
"Морик!" - подумал я, быстро вставая из-за стола и подходя к двери с намерением захватить маленького проныру врасплох. Мальчишка снова шпионит. На сей раз за мной.
Рывком я распахнул дверь.
В коридоре оказалась фрау Тотц, пристально вглядывающаяся в то место, где мгновение назад была замочная скважина. Она с воплем удивления опрокинулась на пышный зад, а ноги взлетели в воздух. Не прошло и секунды, как фрау Тотц приняла обычное положение с таким видом, словно ничего из ряда вон выходящего не произошло, и уставилась на меня с той жеманной улыбкой, что практически никогда не сходила у нее с лица. Она была как будто приклеена к ее физиономии.
- Доброе утро, герр поверенный, - проворковала она. - Надеюсь, я вас не очень потревожила? Мне показалось, что из-под вашей двери виднеется огонек свечи, и я не осмелилась постучать. Я хотела узнать, что вы пожелаете на завтрак.
- Вчера вечером я уже говорил вам, фрау Тотц, что хочу на завтрак, - ответил я резко. - Хлеб, мед и горячий чай.
Улыбка не исчезла с лица хозяйки и не померкла, несмотря на всю мою грубость. Она застыла у нее на физиономии с пугающей неподвижностью, жуткая, словно гримаса. А столь ранним утром она производила особенно неприятное впечатление.
- У нас в леднике имеются свежий сыр и великолепная ветчина, - продолжала она спокойным тоном. - Я подумала, возможно, вы захотите попробовать…
- Как-нибудь в другой раз, - оборвал я ее.
Хозяйка шпионит за мной. Вчера Морик шпионил за другими постояльцами. А кто-то еще шпионил за Мориком. Может быть, слежка - что-то вроде заразной болезни в доме Тотцев?
С ноткой сарказма в голосе я добавил:
- Ваша забота о моем благополучии весьма мне льстит, мадам. Если вас не затруднит, пришлите сюда Морика, пожалуйста.
Чепец на голове у госпожи Тотц был ей явно мал и не мог удержать непослушные рыжеватые кудряшки, которые упорно рвались на свободу. Он медленно сползал к правому плечу хозяйки, гротескная улыбка тоже почти исчезла у нее с лица, и на нем осталась лишь жалкая бледная тень прежней улыбки.
- Морик? - пробормотала она. - Парень должен был уже целый час как работать на кухне, но я его до сих пор не видела. Я подумала, что, возможно, он пошел вас будить, сударь.
- Морик? Будить меня? - Может быть, в этом заключался истинный мотив ее подглядывания в замочную скважину? Несколько мгновений я пребывал в нерешительности, думая о том, в какой отвратительный бордель меня поселили. - Его комната находится на противоположной стороне двора, не так ли?
Фрау Тотц нахмурилась.
- О нет, сударь, конечно, нет, - ответила она. - Морик спит на кухне за плитой. - Она вздохнула. - Думаю, мне лучше пойти и выяснить, что он там новое затеял. С вашего позволения…
- Кто же в таком случае живет в той комнате?
- В той комнате, сударь? - переспросила хозяйка с удивленным выражением лица, бросив взгляд в сторону окна напротив. - Никто, сударь. С прошлого четверга, когда там останавливались два коммерсанта из Ганновера, там никто не живет.
- Но прошедшей ночью я видел там кого-то. И готов поклясться, что это был Морик.
- Вы наверняка ошиблись, сударь, - поспешно ответила хозяйка, и на лице у нее снова, подобно карнавальной маске, появилась обычная улыбка, только теперь она была какой-то напряженной, неподвижной и еще более фальшивой. - Но я должна извиниться, меня ждут на кухне.
- Как только найдете Морика, фрау Тотц, пришлите его, пожалуйста, сюда вместе с моим завтраком.
Хозяйка поджала губы с видом непослушного ребенка, решившего не произносить вслух фразу, за которую, как ему хорошо известно, он будет наказан. Вместо этого она просто сказала:
- Как пожелаете, герр Стиффениис.
Я вернулся к столу, добавил еще несколько пунктов к списку первоочередных дел, которые собирался осуществить сегодня, затем умылся, тщательно побрился, надел чистую рубашку, свой лучший коричневый костюм, а из саквояжа извлек парик. Несмотря на всю спешку, сопровождавшую мой отъезд, Лотта не забыла его положить. Я страшно не любил носить парик и по возможности избегал этого - из-за него у меня горела и чесалась кожа на голове, - однако в нынешних обстоятельствах я не мог себе позволить прихоти частного человека. Жители Кенигсберга будут ожидать соблюдения всех формальностей от чиновника, которому вверено спасение их города. Копна серебристых локонов, как я рассчитывал, придаст моей персоне ту важность, которой ей недоставало из-за молодости. А кроме того, как я здраво заключил, предохранит уши от мороза…
Раздался стук в дверь, и в комнате вновь появилась фрау Тотц с моим завтраком на подносе.
- Я его не нашла, сударь, - сообщила она мрачно.
На сей раз хозяйка даже не пыталась улыбаться. Зеленые глаза шныряли по комнате, словно она полагала, что парень играет с ней в прятки и я, по-видимому, тоже принимаю участие в упомянутой игре.
- Вы полагаете, он спрятался у меня под кроватью? - спросил я.
- О нет, сударь! Как только вам могла прийти в голову такая мысль?! - Тем не менее фрау Тотц снова бросила подозрительный взгляд в сторону моей кровати с пологом. - Он уже давно должен был находиться на кухне и заниматься завтраком, - медленно проговорила она.
- Вероятно, его послали куда-нибудь с поручением, - сказал я, чтобы положить конец обсуждению этой темы. - Ну а теперь могу я получить завтрак?
Фрау Тотц залилась краской и воскликнула:
- О Господи! Простите меня, сударь!
Я взял поднос из рук хозяйки и пристально взглянул ей прямо в лицо. Крошечные капельки пота выступили у нее на лбу вдоль линии рыжеватых волос.
- Чем вы напуганы, фрау Тотц? - спросил я.
- Нет, сударь, я вовсе… вовсе не напугана, - неуверенно пробормотала она. - Но Морик ведь такой шалопай! Его башка полна каких-то безумных идей.
Ее манера говорить раздражала обилием недомолвок и полунамеков.
- Безумных идей по поводу чего, фрау Тотц?
- Ну я ведь вам говорила, сударь. И я пыталась предупредить вас вчера вечером. Он такое может выдумать! - Она перевела взгляд на свои пухлые руки. Чувствовалось, что ей некуда их деть. - На уме только одни шалости, - продолжала фрау Тотц. - Мой Ульрих вчера сказал мне, что наш племянник после вашего приезда совсем спятил, сударь. Постоянно задает вопросы, кто вы такой, зачем сюда приехали. Морик считает, что если вы остановились здесь, а не в городской гостинице, значит, вам поручено за нами следить.
Она нервно оглянулась по сторонам, затем снова перевела взгляд на меня. Я почувствовал, что мое появление в "Балтийском китобое" пробудило живое любопытство не в одном лишь Морике.
- У вас нет никаких причин для беспокойства, фрау Тотц, - заверил я хозяйку, решив любыми способами поскорее отделаться от нее. - Просто ваш дом гораздо удобнее и уютнее Крепости. А теперь, если вы будете так любезны, я бы хотел отведать вашего чудесного завтрака, пока чай еще не остыл.
Она подскочила так, словно ее кто-то сзади уколол иголкой.
- О, простите меня, ради Бога, сударь! - воскликнула она. - Растрачивать свое драгоценное время на болтовню со мной, когда у вас так много гораздо более важных дел! Если вам что-то понадобится, просто позвоните. Вы совершенно правы относительно Морика, сударь. Он вернется, ничего с ним не сделается.
И она удалилась с низким поклоном, словно покидая королевскую аудиенцию. Десять минут спустя, покончив с завтраком, я спустился вниз, где у камина уже ждал Амадей Кох.
- Доброе утро, Кох, - произнес я, подходя к нему. - Рад вас видеть.
Я был совершенно искренен. Еще день назад я не мог и вообразить, что буду настолько рад увидеть снова это суровое бледное лицо.
Кох почтительно поклонился.
- Надеюсь, вы хорошо спали, сударь? Я доставил вашу записку в дом господина Яхманна полчаса назад, - сообщил он.
- Он прислал ответ?
- Нет, сударь.
Я удивился.
- И не попросил ничего передать на словах?
- Ничего, сударь. Я бы вам сразу сказал. Его слуга взял записку и закрыл дверь. Я подождал минут пять или даже больше, но безрезультатно.
- Да, конечно… я… спасибо, сержант.
Я всматривался в огонь в камине, думая, что могло означать молчание Яхманна. В записке я объявлял ему о намерении посетить его сегодня в двенадцать часов. Означало ли отсутствие ответа согласие?
- Экипаж ждет, - сказал Кох, прерывая мои размышления. - Вы намерены ехать в Крепость, сударь?
- Клистерштрассе далеко отсюда? - спросил я.
Кох взглянул на меня:
- Примерно миля, сударь, не больше. В деловой части города.
- Сегодня погода, кажется, лучше, чем вчера, не так ли?
- Снегопад прекратился. Вы это имеете в виду, сударь?
- Ну что ж, тогда отправимся туда пешком, Кох. Прогулка нам обоим пойдет на пользу, а кроме того, мне нужно познакомиться с городом.
Фрау Тотц стояла у кухонной двери, пожирая меня пристальным взглядом, который я был не в силах объяснить.
- Уверен, что Морик скоро появится! - крикнул я, обращаясь к ней.
Застывшая, словно приклеенная улыбка вновь материализовалась на ее физиономии, подобно жуткой гримасе на лице этрусской скульптуры.
- Конечно, появится, герр Стиффениис, - откликнулась хозяйка и мгновенно опустила голову.
На мгновение мне показалось, что фрау Тотц готова расплакаться. Но она просто пожала плечами, повернулась и исчезла за кухонной дверью.