Они обошли вокруг одного крестьянского дома и направились к большой постройке позади него. Едва они миновали дом, как передняя дверь открылась и на улицу выглянули два маленьких ребенка с большими восхищенными глазами. Кто-то внутри остановил их на пороге и быстро закрыл дверь.
Когда путники достигли большой постройки, Сёкей понял, что это был склад для риса. Внутри юноша с немалым удивлением насчитал по крайней мере двадцать мужчин, переминающихся с ноги на ногу, чтобы согреться. Их одежда - грубые хлопковые брюки и соломенные накидки - показывала, что это крестьяне. Они принесли с собой мотыги, пики, топоры и лопаты. Почему-то у Сёкея сложилось впечатление, что сегодня эти орудия не предназначались для использования по прямому назначению.
- Мы не приглашали сюда чужаков, - громко сказал кто-то.
- Я им доверяю, - сказал лекарь Генко. - Они могут отнести наше ходатайство.
- Новому господину Инабе? - саркастически спросил другой голос. В комнате зазвучал горький смех.
- Вполне возможно, - сказал лекарь. - Или кому-то повыше господина Инабы. Они прибыли сюда по распоряжению человека в правительстве сёгуна.
Но это заявление только привело к тому, что в комнате раздалось угрюмое бормотание. Сёкей смог разобрать несколько отдельных слов:
- Шпионы. Кто послал их? Они лгут!
Один из мужчин вышел вперед. У него были могучие плечи, и выглядел он так, будто в одиночку мог выдернуть с корнем дерево.
- Для чего вы здесь? - спросил он.
Прежде чем Сёкей ответил, Татсуно выкрикнул:
- Проявляйте хоть немного уважения! Если вам нужна наша помощь, изложите нам все ваши обиды. Мы готовы поверить вам, и мы сообщим об этом Сёгуну.
В комнате все стихло. Сёкей мог поклясться, что эти люди хотят доверять ему.
- У меня умерло пятеро детей, - отозвался стоявший прямо перед ними мужчина, - и еще жена и мать. Мы потеряли весь урожай риса в этом году из-за саранчи. Потом приехали люди господина Инабы и потребовали налоги, которые, как они сказали, мы должны заплатить. Как человек может заплатить налоги, если ему нечем накормить собственную семью?
Татсуно подтолкнул Сёкея.
- Запиши, - скомандовал ниндзя.
Сёкей посмотрел на него с удивлением, а Татсуно слегка качнул головой.
Неохотно Сёкей достал комплект письма из своего кимоно и подготовил чернила. Крестьянам это показалось убедительным. Вполне вероятно, как догадывался Сёкей, никто из них, кроме лекаря Генко, не умел читать и писать. Для них письменный набор означал то, что Сёкей и Татсуно действительно являются важными людьми. По очереди они все выступали вперед, чтобы рассказать каждый свою историю. Рассказы были аналогичны и различались только деталями.
Но, конечно, молча размышлял юноша, каждая история была личной.
Кто-то назвал имена своих ребятишек, и после этого так стали делать остальные, как будто запись этих имен поможет накормить детей. Другие перечисляли имена членов семьи, умерших от голода или болезни. Один крестьянин даже упомянул кличку лошади, которую вынужден был забить на мясо. Он горько плакал, вспоминая о лошади, и, казалось, страдание его было безутешным.
Сначала Сёкею жаль было использовать драгоценную бумагу, чтобы записывать все это. Но пока он слушал истории бедняков, осознал, насколько важно все услышанное им. Юноша поверил, что благодаря ему кто-то прислушается к простолюдинам. Сёкею это казалось возможным.
12. Схватка
Крестьяне проводили Сёкея и Татсуно до главной дороги. Их настроение теперь улучшилось, как будто, сообщив свои заботы и жалобы Сёкею, они по крайней мере на какое-то время избавились от них.
- Вы дали им надежду, - сказал лекарь Генко, прощаясь с Сёкеем и Татсуно.
- Я постараюсь, чтобы их надежды сбылись, - искренне произнес Сёкей.
Татсуно и лекарь обменялись взглядами.
- Всего лишь ребенок, - напомнил Татсуно лекарю.
Сёкей плотно сжал губы, чтобы ничего не ответить. Они еще увидят!
Дорога вилась к северу, к владениям господина Инабы - городу Канадзава. Около полудня путники прибыли к развилке, от которой вторая дорога вела на запад.
- Нам туда, - сказал Татсуно.
- Нет-нет, - заспорил Сёкей. - В Канадзаву ведет другая дорога, на север.
- Так, конечно, - согласился Татсуно, - но у нас нет ни малейшей причины идти туда.
- Но мы должны! Нам надо представить жалобы крестьян господину Инабе.
- И что ты думаешь, господин Инаба тогда сделает?
- А что… Не знаю. Он должен предпринять какие-то меры, чтобы уменьшить их страдания.
- Имею все основания полагать, что ты редкий дурень, - произнес Татсуно. Он не сердился, просто констатировал факт. - Твой кровный отец, торговец, должно быть, был счастлив избавиться от тебя.
Лицо Сёкея покраснело. Фактически так оно и было.
- Но теперь, - сказал он, - я самурай и изменил бы чести, если бы не сдержал слово.
- Тем крестьянам? Ты принесешь им больше пользы, если выбросишь свои бумаги. Лучше всего сожги их. Когда-нибудь слышал выражение "забить выпирающий гвоздь"? Если господин Инаба узнает их имена, то он приедет сюда и сделает их жизнь еще более тяжелой.
- Но если это правда, - недоумевал Сёкей, - тогда почему ты велел, чтобы я записал все жалобы?
- Поскольку я хотел, чтобы мы покинули то место в безопасности, - терпеливо пояснил Татсуно. - Ты разве не видел этих лопат да мотыг, которые они принесли с собой? А бамбуковые палки? Те крестьяне были как раз настроены опробовать их на ком-нибудь, и мы подходили как нельзя лучше.
- Мы же не работаем на господина Инабу.
- Ты, как я погляжу, не знаешь деревенских жителей. Мы были чужаками. Этого было вполне достаточно.
- Однако, - заметил Сёкей, - они доверились мне, и я их обнадежил. А следовательно, я иду в Канадзаву независимо от того, как намерен поступить ты.
Он решительно зашагал по правому ответвлению дороги. Его не заботило, последовал ли за ним Татсуно или нет. Пока вокруг не было никакой приметной опасности. И вообще, Сёкей когда-то прошел полпути по дороге на Токайдо один. Ладно-ладно, почти один! Надо признать, что Бунзо следовал за ним, переодетый в богомольца. Сейчас даже и сказать нельзя, где находится старина Бунзо.
Сёкей бросил взгляд через плечо - просто из любопытства. Позади, приблизительно в тридцати шагах от него, следовал выглядевший раздраженным Татсуно. Сёкей втайне почувствовал себя свободнее.
Через некоторое время путники увидели всадника. Он двигался быстро, так что они поняли - это самурай. Крестьяне использовали лошадей только для перевозки корзин или тюков.
Когда всадник приблизился, Сёкей различил эмблему на его кимоно. То была камелия - символ клана Инаба. Татсуно подтолкнул Сёкея, который вспомнил, что люди из низших классов должны отходить к обочине дороги, когда мимо проезжает самурай. Для выражения пущего почтения Татсуно опустился на колени, и Сёкей сделал то же самое.
Но всадник, вместо того чтобы проехать мимо, обуздал лошадь и повернулся так, чтобы стоять к ним лицом, будто ожидал нападения.
- Кто вы и куда идете? - грубо спросил он.
- Мы простые паломники, держим путь в Канадзаву, - ответил Татсуно, походивший более на побирушку, чем на человека со святой миссией.
- И у нас имеется сообщение для господина Инабы, - вставил Сёкей. Он почувствовал, что Татсуно съежился.
- Сообщение, да? - произнес самурай. - О чем оно?
Прежде чем Сёкей смог ответить, Татсуно еще более хныкающим голосом промолвил:
- Только наши скромные просьбы относительно его умершего отца, господин.
- Это так? Давайте мне сообщение. Я сам доставлю его господину Инабе.
Сёкей расслышал слабое проклятие Татсуно, произнесенное им на выдохе. Самурай тоже чертыхнулся.
- Что за сообщение? - обозлился всадник.
- Простая просьба, которая вам будет неинтересна, господин, - пропищал Татсуно.
- Я хочу видеть это сообщение, - настойчиво повторил самурай. - Доставайте его немедленно.
Сёкей полез в кимоно, но Татсуно помешал, схватив его за руку.
- Это священно, - объяснил он с отчаянием. - Это нельзя держать под открытым небом.
Рука всадника медленно опустилась на рукоятку длинного меча.
- Думаю, что вы двое - из тех крестьян, что напрашиваются на неприятности, - произнес самурай. - Меня как раз послали сюда разыскивать таких, как вы. Живее показывайте мне это сообщение, а не то…
С жалобным криком Татсуно бросился наземь перед лошадью.
- О, господин! - запричитал он. - Могущественный господин! Простите нас за то, что оскорбили вас, доставляя свое сообщение.
С каждым словом Татсуно продвигался вперед на коленях, подползая поближе к лошади. Лошадь, напуганная его воплями, отступила назад, но самурай направил ее вперед, так что оказался едва ли не над головой Татсуно.
Тогда стремительно, как голова змеи, Татсуно рванулся вперед, схватился за уздечку и изо всей мочи дернул ее вниз. Лошадь заржала от испуга и боли.
Гневно взревев, самурай извлек меч. Как только воин достает оружие, честь обязывает его использовать меч по назначению, так что Сёкей достал свой меч. Хотя тот был сделан всего лишь из дерева, он тоже мог пригодиться. Однако, прежде чем юноша успел шевельнуться, самурай с силой нанес удар по голове Татсуно, но тот внезапно исчез. Сёкей готов был посчитать ниндзя мертвым, но затем понял, что тот увернулся и спрятался под лошадью.
Самурай достал еще и короткий меч, так что в обеих руках у него было по мечу. Но теперь ему стало труднее удерживать равновесие. Татсуно по-прежнему удерживал уздечку и постарался пригнуть голову животного книзу и вбок. Хотя лошадь с силой сопротивлялась, у Татсуно хватило сил удержать ее. Когда Татсуно вынырнул из-под лошадиного брюха, он увернулся от удара копытом и затем, к удивлению Сёкея, отступил в сторону и пнул левую переднюю ногу лошади.
Дорогу покрывал снег, и даже при том, что на копытах лошади имелись соломенные чехлы, она скользила. Когда Татсуно пнул лошадь в ногу, животное потеряло равновесие и все трое - лошадь, самурай и Татсуно - с сильным глухим стуком повалились навзничь. Все так же молниеносно Татсуно первым поднялся на ноги, и это было весьма кстати, поскольку самурай удержал оба меча, хотя одна его нога и оказалась придавленной лошадью. Он попытался поразить ниндзя сначала одним мечом, затем другим. Проворно, точно акробат, Татсуно пригнулся под первым ударом, затем перекувыркнулся высоко в воздухе, уйдя от второго удара. Короткий меч самурая только прошел через кимоно Татсуно, разрезав подол. Татсуно сумел приземлиться, поставив ногу на левую руку самурая, и тем остановил его. Самурай сделал последний отчаянный выпад вторым мечом в направлении Татсуно, но тот придавил и другую руку. Балансируя на корчащемся самурае, ниндзя крикнул Сёкею:
- Давай свой меч!
Сёкей бросил ему оружие без раздумий, хотя самурай никогда не должен бросать свой меч. Татсуно, однако, воспользовался им благородно: схватив меч на лету, он нанес тяжелый удар по голове самурая лезвием плашмя.
Затем Татсуно освободил руки воина и отступил в сторону, давая лошади подняться. Сёкей подбежал, чтобы посмотреть на самурая.
- Ты убил его? - спросил он. Это было бы позорно, поскольку сам Сёкей никогда не использовал меч, чтобы уничтожить другого.
- Нет, - ответил Татсуно, - но скоро позабочусь об этом.
Он вынул из руки самурая длинный стальной меч и высоко занес оружие, готовясь срубить воину голову.
- Стой! - закричал Сёкей. - Ты не можешь сделать это! Он беззащитен.
- Конечно, - ответил Татсуно. - Именно поэтому самое время убить его. Я сделал бы это и раньше, но как ты, возможно, заметил, он пытался убить меня.
- Но какой прок от того, что мы убьем его? - спросил Сёкей. - Он один из самураев господина Инабы. Мы не хотим оскорбить князя. Мы должны передать ему сообщение.
- Я повторно предлагаю то, что предлагал некоторое время назад: мы держимся от господина Инабы как можно дальше, - произнес в ответ Татсуно. - Только ты один хочешь посетить его.
- Судья одобрил бы наш поход в Канадзаву, - сказал Сёкей. - Мы должны попытаться найти того, кто, возможно, был врагом старого господина Инабы.
- Склонен считать, что мы уже нашли достаточно многих из них, - проворчал Татсуно.
- У меня идея, - сказал Сёкей. - Мы возьмем лошадь самурая. Так мы доберемся до Канадзавы быстрее.
- Я заодно возьму его косодэ, - сказал Татсуно. - Так будет честно, раз он порубил мое.
Татсуно понравилось, что косодэ подошло по размеру, так что он на радостях прихватил еще и два самурайских меча, которые спрятал под свой оби. Сёкей не одобрил этого, но должен был признать, что Татсуно добыл оружие в честном бою. Сёкей едва поверил в то, как Татсуно поборол самурая.
- Я и не знал, что ты так умеешь драться, - сказал он.
- Никогда не надо недооценивать противника, пока не проверишь его на деле, - ответствовал Татсуно, завязывая свои волосы по-самурайски. - Он мог знать джиу-джитсу.
- Что это такое? - спросил Сёкей.
- Стиль борьбы, придуманный ниндзя, - произнес Татсуно.
Лошадь, разумеется, отшатнулась от Татсуно, но вот Сёкея послушалась. После того как юноша проехал на ней немного, Татсуно осторожно уселся позади него.
- Такими темпами мы должны без помех добраться до Канадзавы в сумерках, - сказал Сёкей.
- Вот это меня и волнует, - отозвался Татсуно.
13. В замок
Они приблизились к городским стенам, и Сёкей спешился. Он пошел рядом с лошадью, изображая слугу Татсуно. Тот нашел это более забавным, чем показалось Сёкею. С Татсуно, одетым в косодэ самурая, путники быстро смешались с толпой на улицах Канадзавы. Каждый третий здесь, казалось, носил эмблемы клана Инаба. Сёкей хотел немедленно направиться к замку. Татсуно посмеялся над ним.
- Думаешь, что мы просто зайдем и потребуем представить нас господину Инабе? - спросил ниндзя.
- Я уже встречал его, - подчеркнул Сёкей. - Он видел меня с судьей и знает, что я работаю на него.
- Однако лучше осмотреться, прежде чем мы помчимся навстречу неприятностям, - сказал Татсуно. - Давай-ка хорошенько подкрепимся для начала.
- Мы должны собирать информацию для судьи.
- Трактиры - лучшие места для изучения обстановки, если только у тебя острый слух, - произнес Татсуно.
Сёкей не мог отрицать, что он как-то раз узнал много, работая дежурным в чайной. Итак, они остановились около трактира. Татсуно передал узду лошади мальчику-слуге, ожидающему снаружи. На крыльце стояли три самурая, которые вели между собой разговор. Татсуно и Сёкей попытались пройти мимо них, но один из них поприветствовал Татсуно.
- Я вроде знаю вас, так? - спросил он. Речь мужчины была нечленораздельной, и Сёкей мог поклясться, что тот был слегка хмельным.
- Не думаю, - ответил Татсуно.
- Нет, стойте, - произнес другой воин. - Разве не вы отправлялись с новым господином в область Ямато в прошлом месяце?
- Нет, - сказал Татсуно. - А вы?
- О, да! Он не пошел бы без меня, - сказал подвыпивший самурай. - Странные дела там. Вообще-то, предполагается, что об этом нельзя говорить.
- Посещали обитель, верно? - спросил Татсуно.
- О-Мива, - с поклоном ответствовал мужчина. Затем, он запнулся и зло посмотрел на Татсуно. - Я же сказал, что мы не должны говорить об этом.
- О, я забыл, - сказал Татсуно. - Прошу прощения. Вы позволите мне угостить вас чашечкой саке?
Мужчина закивал.
- Мы как раз направлялись туда, - произнес он.
Но два попутчика остановили его.
- Он все позабыл, - сказал один из них Татсуно. - Мы, наоборот, уезжаем.
- Значит, в другой раз, - смирился ниндзя.
- Так о чем же шла сейчас речь? - спросил Сёкей, после того как они вошли в гостиницу. Путники встали на циновки, которые лежали перед длинным низким столом, за которым женщина подавала еду.
- Новый господин Инаба, сын почившего князя, совершил поездку в обитель О-Мива, - отозвался Татсуно. - О чем это тебе говорит?
- Это то место, где, как сказал бумажный мастер, сделана бабочка, - вспомнил Сёкей.
Татсуно кивнул. Взгляд женщины упал на него, и ниндзя указал на горшок с супом из лапши, а затем на извивающихся креветок в большой посудине. Женщина кивнула и посмотрела на Сёкея, который попросил то же самое. Вскоре перед ними стояли две миски с горячим супом и креветками. Сёкей размешивал кушанье палочками, чтобы дать креветкам провариться, а Татсуно немедленно поднял миску ко рту и захлюпал, втягивая лапшу и креветок. Он откусывал креветкам головки и выплевывал их на столик.
Пока они ели, Сёкей думал об обители, которую упомянул самурай. Та же самая, откуда появилась бабочка… Но какая тут связь?
Юноша доел суп, затем спросил Татсуно:
- Думаешь, господин Инаба пошел в обитель О-Мива, чтобы купить бумажную бабочку?
- И какое предназначение он бы нашел для бумажной бабочки? - удивился Татсуно.
- Хорошо… возможно, он был с тем, кто оставил ее рядом с телом его отца.
- С какой целью?
- Не знаю. Ты сказал мне, что она предназначалась для того, чтобы прогнать злого ками. Это похоже на человека, который любил своего отца. Почему убийце это понадобилось?
Татсуно наклонил миску, чтобы вылить остатки супа в рот.
- Потому что ниндзя близки к ками, - сказал он.
Это так возмутило Сёкея, что он не удержался, чтобы не нагрубить.
- А мне кажется, что ниндзя обычные преступники, - сказал он.
Татсуно посмотрел на пустую миску, как будто подумывая, не заказать ли еще. Потом он обратился к Сёкею.
- Может быть, и да, потому что ты никогда не страдал от несправедливости, у тебя не забирали землю, не похищали дочь. А в такой ситуации никто бы и пальцем не пошевелил, чтобы помочь тебе… кроме ниндзя.
- Это неправда! - воскликнул Сёкей. - Я помогаю таким людям, но я не ниндзя.
Это возражение заставило Татсуно улыбнуться. Сёкей не припоминал, чтобы тот прежде улыбался.
- Ну, ладно, - сказал он, - давай побыстрее закончим наше дело. Полагаю, ты все еще хочешь доставить тот список жалоб новому господину Инабе?
- Да, - ответил Сёкей, поднимаясь на ноги. - И ты увидишь, как поступает благородный муж-самурай. Когда он узнает о страдании тех, кто зависит от него, он примет меры.
- Уверен, что примет, - произнес Татсуно.
Они пробивались через переполненные улочки к замку. Сёкею показалось, что жители города выражали недостаточно уважения к памяти их недавно почившего князя. Нигде не было никаких признаков траура, который должен соблюдаться в течение сорока девяти дней со смерти господина. Уличные актеры - жонглеры, акробаты, музыканты и борцы - выступали на потеху проходящих мимо бесчисленных зевак. Даже те, кто носил самурайские мечи, смеялись, громко разговаривали и затевали игры типа го или утагай.