- Мне нужен Фудзио.
- Он вот-вот начнет выступление в комнате для банкетов. Сано пошел по коридору на голоса и смех. В комнате для банкетов, удобно устроившись, болтали самураи и проститутки. Камуро подавали мужчинам жареные сардины, соленый папоротник, перепелиные яйца, приготовленных на пару моллюсков и разливали саке. Сано задержался у дверей. Через занавешенный вход в дальнем конце комнаты быстрым шагом вошел какой-то человек. В одной руке он держал самисэн, в другой - большой складной веер. Он закрыл веер с громким, отработанным щелчком, и все головы повернулись в его сторону.
- Спасибо всем вам за внимание, - поклонился Фудзио.
Собравшиеся весело зашумели. Пока актер опускался на колени, приспосабливал самисэн и перебирал струны, извлекая целый каскад звуков, Сано изучал хокана. Фудзио было лет тридцать пять. Это был высокий, стройный и вульгарно-красивый мужчина. Его озорные глаза дерзко мерцали, лоснящиеся волосы были собраны на макушке. Одет он был в традиционный для хоканов расписанный гербами черный хитон поверх бежевого кимоно.
- С вашего разрешения я исполню мою новую песню "Таинственное наводнение", - объявил он.
Зрители приготовились слушать. Фудзио заиграл веселую мелодию и запел мягким, вибрирующим голосом:
Один известный повеса из Осаки,
Пресытившись удовольствиями в родном городе.
Приехал со свитой в Ёсивару,
Чтобы сорвать несколько свежих цветков.Стремясь завоевать благосклонность,
Все мужчины принялись обхаживать лучших таю,
Саке лилось рекой, они вели игривые разговоры, но - увы! -
Гордые красотки лишь смеялись над ними.Но мужчины решили не огорчаться,
Тридцать ночей они заказывали одних и тех же проституток.
Пытаясь снискать их благосклонность,
Тридцать ночей их страсть оставалась неутоленной.В конце концов, они решили возвратиться в Осаку,
Но были так возбуждены,
Что остановились на Японской плотине,
Где каждый поиграл со своим мужским достоинством,
Излив могучий фонтан семени.Поток перелился через плотину,
Крестьяне в окрестностях забили в набат: наводнение!
И потом многие годы не переставали дивиться,
Что могло вызвать наводнение в ту сухую ночь?
Самураи в комнате захохотали, их дамы захихикали, Сано улыбнулся. Непристойные песенки были коронным номером Фудзио, и он исполнял их с озорным юмором. Хокан поклонился под громкие аплодисменты, увидел Сано, и явный страх стер с его лица улыбку.
- Прошу меня простить…
Бросив самисэн, он кинулся через занавешенный вход, не обращая внимания на возмущенные крики самураев. Сано поспешил следом, но его опередили проститутки, побежавшие к выходу с криками: "Вернись!"
Когда Сано выбрался в коридор, Фудзио уже и след простыл. Дверь осталась открытой в ночь. Сано выскочил наружу, в темный переулок, идущий вдоль восточной стены Ёсивары, и увидел хокана, бегущего мимо источающих зловоние дощатых туалетов на задворки квартала. Сано бросился вдогонку, скользя по влажным булыжникам мостовой.
Вдали показалась кучка женщин и с криками окружила Фудзио:
- Идем со мной, господин, я сделаю тебя счастливым!
Эта часть Ёсивары была известна как Нитомэ - Нечистый ручей. Это название пришло из легенды о воине, на которого напал великан-людоед. Здесь дешевые проститутки, отчаявшиеся заполучить клиентов, приставали к мужчинам, тащили их в убогие бордели и обслуживали в комнатах, куда набивалось множество пар. Теперь они вцепились в отчаянно сопротивлявшегося Фудзио.
Сано подбежал к хокану, схватил его за грудки, вырвал из рук женщин и прижал к стене. Проститутки в страхе разбежались. Фудзио вскинул руки, показывая, что сдается.
- Нет нужды причинять мне боль, сёсакан-сама, - сверкнул он улыбкой, которая очаровывала многих поклонниц. - Все можно уладить без драки.
Сано отпустил Фудзио, но был начеку.
- Почему вы побежали, увидев меня?
- Испугался, - смущенно признался Фудзио.
- Испугались, что вас привлекут за убийство правителя Мицуёси?
- Ну да. - Фудзио рассмеялся, подшучивая над своим неприятным положением, хотя Сано представлял, как он сожалел, не сумев убежать. - Если вы ищете убийцу, то напали не на того парня. - Его выразительное лицо казалось искренним. - Но буду рад помочь, чем смогу.
В Фудзио было что-то неодолимо привлекательное, и Сано не мог злиться на его явную попытку, заговорив зубы, выкрутиться из неприятности.
- В таком случае, - сказал он, - расскажите о своих отношениях с правителем Мицуёси.
- Он был моим покровителем. Я выступал для него и его друзей здесь и в городе. - Любой хокан живет на деньги покровителя и зависит от его рекомендаций другим клиентам. - Поэтому, как видите, правитель Мицуёси полезней мне живой, чем мертвый, - улыбнулся Фудзио и повернул руки ладонями вверх. - Я не стал бы его убивать и не убивал.
У него были гибкие, выразительные руки, и Сано вспомнил, что Фудзио некогда играл в кабуки.
- Но вы ненавидели правителя Мицуёси, поскольку тот был вашим соперником в любви к госпоже Глицинии, - напомнил он.
- Когда-то я действительно был безумно влюблен в Глицинию. Она заставляла меня ревновать, флиртуя передо мной с самураями. Но это история из прошлого. - В улыбке Фудзио мелькнула снисходительность. - Роман закончился, когда я женился на дочери владельца "Великого Миура". Теперь мне нет дела до Глицинии.
Он с равнодушным видом прислонился к стене.
- Странно, что она исчезла в ту самую ночь, когда любовник был убит в ее постели. Вы знаете, куда она подевалась?
- Я надеялся, что вы мне это скажете, - внимательно посмотрел на него Сано.
- Простите. Не имею ни малейшего представления.
- Не возражаете, если я обыщу ваш дом?
Брови Фудзио взлетели вверх.
- Вовсе нет.
На вопрос, где он живет, хокан с готовностью назвал Имадо, соседнюю деревню. Однако Сано чувствовал, что Фудзио что-то скрывает, пусть даже и не пропавшую проститутку.
- Где вы были ночью, когда убили правителя Мицуёси? - спросил он.
- Выступал на вечеринке. Ведь вам уже известно, что я был в том доме, где умер правитель Мицуёси, разве не так? Потому-то вы и пришли по мою душу. Здесь ничто долго не остается тайной. - Фудзио ссутулился с тоскливой отрешенностью; затем его лицо просветлело, и он поднял палец. - Но ведь я развлекал гостей с часа собаки, когда был подан обед, и до полуночи, когда мы все узнали, что правитель Мицуёси мертв.
- Вы выходили из комнаты?
- Нет, господин.
Оставаясь весь вечер в центре внимания, Фудзио имел хорошее алиби, но Сано снова ощутил, что тот хитрит.
- Вы уверены, что не прерывали выступления?
Странный огонек мелькнул в глазах хокана, словно он вспомнил что-то, одновременно смутившее и обрадовавшее его.
- Я ходил в туалет в задний переулок, - сказал он. - Это может подтвердить министр финансов Нитта. Он стоял в переулке у задней двери "Оварии" и видел меня.
Сано вздрогнул от удивления.
- Нитта навел вас на меня, не так ли? - продолжат Фудзио, не дожидаясь ответа. - Ведь это он поведал вам старую сплетню, чтобы насолить мне? Ага, я так и думал. Но готов спорить, он не сказал, что видел меня в заднем переулке, иначе ему пришлось бы себя выдать. Видимо, когда я на него натолкнулся, он только что убил правителя Мицуёси. - Фудзио торжествующе усмехнулся.
"Но, возможно, сам Фудзио убийца и старается свалить вину на Нитту, как это сделал Нитта", - подумал Сано.
- Зачем министру финансов убивать наследника сёгуна и пытаться вас подставить? - спросил он. - Потому что он любит Глицинию и ревнует и вас, и правителя Мицуёси?
Хокан взмахом руки отмел это предположение.
- О, Нитта жаждет единолично пользоваться своими проститутками, но к любви это не имеет никакого отношения… это связано с деньгами. - Он позвенел кожаным кошельком, который носил на поясе. - Как, по-вашему, Нитта покрывает свои огромные траты в Ёсиваре? В нашу последнюю ночь Глициния сказала, что Нитта ворует из казны.
- Откуда она это узнала? - Сано поразило обвинение в растрате, являющейся государственным преступлением.
- Она мне этого не говорила, - пожал плечами Фудзио. - Но думаю, что Глициния шантажировала Нитту, и он убил ее, чтобы заставить молчать.
Шантаж был новым мотивом убийства, и Сано должен его проверить, хотя не исключено, что Фудзио все это только что придумал. Сано очень не хотел конфликтовать с Ниттой и страшился бури, которую вызовет в бакуфу расследование, связанное с казнокрадством. Однако эта версия объясняла пропажу дневника.
- Мне кажется, Глициния описала хищения Нитты в книжке, которую всегда носила с собой… Все говорят, что она исчезла, - озвучил Фудзио мысли Сано. - Вероятно, Нитта уничтожил дневник, чтобы его преступление не выплыло на свет после ее смерти.
Теперь Сано просто обязан был найти дневник.
- Интересный рассказ, - сказал он. - А при чем здесь правитель Мицуёси?
- Он был в спальне Глицинии и к тому времени, скорее всего, напился. Нитта решил, что Мицуёси спит, и убил Глицинию. Но потом обнаружил, что тот не спал и все видел. Глициния была простолюдинка, и ее убийство могло сойти Нитте с рук, но он опасался, что, если об этом узнают в бакуфу, может вскрыться и факт хищения. Поэтому, избавляясь от свидетеля, он убил и Мицуёси. - Фудзио кивнул, уверенный в логике своих рассуждений.
- Как он избавился от трупа Глицинии? - спросил Сано.
- О, возможно, позвал кого-то на помощь и приказал молчать об этом.
Версия была правдоподобной, хотя и основывалась на сомнительных посылках.
- А как вы объясните заколку, которой убили правителя Мицуёси? - решил подыграть ему Сано. - Почему Нитта не воспользовался своим мечом? Может быть, в убийстве Глицинии повинна яритэ, ведь заколка принадлежит ей?
- Нет, нет, нет! - замахал руками Фудзио. - Момоко этого не делала. Хоть она и противная старая ведьма, судя по тому, что о ней рассказывают. Знаете, что она творит, когда бреет проституток? - Закон Ёсивары требовал, чтобы все проститутки брили свои срамные места. - Выдергивает волос за волосом из самых чувствительных мест.
Он поморщился, и Сано последовал его примеру.
- А если кто-то начинает жаловаться, Момоко клевещет на нее и тем самым продлевает срок пребывания в борделе. По-моему, скорее ее саму бы убили, - сказал Фудзио. - Видимо, она обронила заколку в комнате Глицинии. А Нитта воспользовался этим, чтобы отвести от себя подозрение. - Хокан значительно посмотрел на Сано - Как пытается сделать со мной.
- А вы возвращаете должок, - отозвался Сано, охваченный разочарованием. То, что Фудзио и министр финансов стремятся выгородить себя, ставит под сомнение их показания друг против друга.
Глаза Фудзио зло сверкнули.
- Я всегда говорю, что всякое зло заслуживает возмездия. - Он отодвинулся от Сано. - Вы собираетесь меня арестовать, или я могу идти? Там целая комната посетителей, и они разозлятся на меня, если я им не сыграю.
- Можете быть свободны, - сказал Сано. - Пока.
Глядя на поспешно удалявшегося Фудзио, Сано не мог понять: то ли у него в руках оказался ключ к разгадке дела, то ли хокан обвел его вокруг пальца. Трудно было представить Фудзио в роли убийцы, но под располагающей внешностью могли скрываться лживость и смертельная злоба, поэтому Сано решил поручить детективам последить за хоканом. Как ни печально, сегодняшнее вечернее расследование не приблизило его к успеху, а лишь добавило работы. Теперь придется искать свидетелей, которые могли бы подтвердить или опровергнуть показания Фудзио и Нитты, к тому же переплетение личных взаимоотношений, так или иначе связанных с преступлением, стало еще запутанней.
Сумрак опускался на квартал; небо на западе горело медью. Сано шел вдоль борделей в сторону Агэятё, и фонари в сгущающейся тьме казались ярче, шум громче, а музыка веселее Он увидел ёрики Ямагу и еще несколько полицейских чиновников, которые, вероятно, искали те же улики, что и он. Сано подумал о Рэйко, которая утром отправилась на поиски информации о месте пребывании Глицинии. Он надеялся, что Глициния еще жива, потому что она могла оказаться единственным человеком, способным ему рассказать, что же на самом деле произошло в той спальне.
10
Во дворе имения Сано носильщики поставили паланкин на землю, и Рэйко вылезла в морозный сумрак. Из особняка вылетела Мидори и, рыдая, побежала к ней.
- Что случилось? - спросила та, обнимая подругу.
- О, Рэйко-сан, это было просто ужасно! - Мидори торопливо выложила историю своего миаи, и Рэйко испуганно вскрикнула, услышав, как правитель Ниу оскорбил отца Хираты и мужчины начали драться. - Они теперь враги, - причитала Мидори. - Они ни за что не разрешат мне выйти замуж за Хирату-сан.
Хотя Рэйко опасалась, что так и будет, она постаралась утешить подругу:
- Не отчаивайся раньше времени. Я попрошу мужа поговорить с вашими семьями и восстановить мир.
- О, спасибо вам! - Улыбнувшись, Мидори утерла рукавом нос и обняла Рэйко. Но не смогла удержать слез. - Я провела весь день в имении отца. Он кричал, что семья Хираты-сан пытается уничтожить его и надо защищаться, а потом заперся в спальне. У меня не было возможности просить его помириться с отцом Хираты и разрешить наш брак.
Рыдания душили Мидори.
- И я не видела Хирату-сан с того момента, как он ушел из театра. Никто не знает, где он сейчас. Почему он не пришел ко мне? Я боюсь, что он меня больше не любит.
- Конечно же, любит, - старалась успокоить ее Рэйко. - Хирата-сан честный человек. Он понимает, что поведение твоего отца не твоя вина. Возможно, он просто занят на работе. А теперь взбодрись… ты же не хочешь, чтобы он застал тебя в таком виде.
Мидори прикусила губу и несколько раз глубоко вдохнула, пытаясь успокоиться.
- Простите, что нагружаю вас своими проблемами, едва вы переступили порог. Вы занимались расследованием убийства правителя Мицуёси?
Кивнув, Рэйко почувствовала, как ее охватывает отчаяние.
- И много улик нашли? - Мидори высоко ценила способности подруги.
- Если бы так, - вздохнула Рэйко. - Я объездила кузин, тетушек и приятельниц, беседовала со служанками и лавочниками. Все так боятся говорить о насильственной смерти наследника сёгуна, что невозможно вытянуть слово о правителе Мицуёси. Что касается госпожи Глицинии, то всех просто распирает от сплетен по поводу ее одежды и роскошных вечеринок. У каждого своя версия, как ей удалось выбраться из Ёсивары - обратилась в птичку и улетела; выпила волшебное снадобье, от которого сделалась маленькой и прошмыгнула под воротами. Но на самом деле никто не знает, куда она делась.
- О, Рэйко-сан, это очень плохо, - сказала Мидори.
Рэйко боялась признаться Сано в неудаче. Но она так замерзла, устала и проголодалась, что была не в силах раздумывать об этом.
- Пойдем в дом, там тепло, - позвала она. - Ты уже ела? Можем вместе перекусить, пока ты ждешь Хирату-сан.
После недолгого колебания Мидори с сожалением покачала головой:
- Лучше я пойду. Госпожа Кэйсо-ин станет меня искать.
Они расстались, и Рэйко прошла в дом. Маленький Масахиро ковылял к ней по коридору.
- Мама, мама! Пойдем, посмотришь, что я сделал. - Он потянул ее за руку.
Одна из нянек, девушка по имени О-хана, вышла следом.
- Молодой господин сегодня много трудится, - сказала она. Это была девятнадцатилетняя симпатичная девушка со светящимися умом глазами и озорно улыбающимся ртом в форме перевернутого треугольника. О-хана носила подобающее служанкам индиговое кимоно, но всегда добавляла столичное, модное. Сегодня это была бумажная бабочка, приколотая к забранным наверх волосам.
- Пойдем? Посмотрим, что ты сделал, Масахиро-тян, - позвала Рэйко.
Они прошли в детскую. На полу из разноцветных кубиков был сложен дом.
- Великолепно! - воскликнула Рэйко; гордость за сына смягчила огорчения дня.
- Теперь молодой господин - хозяин собственного замка, - ласково сказала О-хана.
Масахиро смеялся и подпрыгивал от радости. Рэйко тоже мечтала добиться успеха, чтобы было чем гордиться. Она так боялась подвести Сано и оказаться недостойной его доверия.
- Простите, хозяйка, - вошла в комнату экономка, - но у вас гости.
- Кто? - удивилась Рэйко - она никого не ждала.
- Госпожа Янагисава и ее дочь Кикуко.
- Милостивые боги!
Рэйко не думала, что жена канцлера придет так скоро. Она вскочила, засуетившись от волнения, поскольку ей еще не доводилось принимать столь высоких гостей. По пути в гостиную она пригладила волосы, поправила одежду; госпожа Янагисава и Кикуко рядышком сидели в комнате для приемов.
- Добрый вечер! - Рэйко опустилась на колени напротив них и поклонилась.
Госпожа Янагисава также поприветствовала ее. На ней была мрачная, лиловато-коричневая одежда; плоское лицо, как обычно, хранило строгость.
- Прощу меня простить, что пришла без предупреждения, - тихо проговорила она. - Надеюсь, я не доставляю вам неудобств?
- Нет, вовсе нет, - поспешно ответила Рэйко. - Я рада вашему приходу. Привет, Кикуко-тян. О, какая ты красивая.
Девочка хихикнула и спрятала лицо за рукавом кимоно цвета морской волны.
- Скажи: "Вы слишком добры ко мне, досточтимая госпожа, - я не заслуживаю вашей похвалы", - мягко наставила дочь госпожа Янагисава.
Кикуко послушалась, с трудом выговорив нужные слова. Когда Рэйко выставила закуски, девочка шумно отхлебнула чай, пролив немного на кимоно. Она набила рот сладостями, испачкав лицо засахаренными крошками и просыпав их на пол. Госпожа Янагисава вытерла ей лицо платком, собрала крошки с пола и бросила на Рэйко извиняющийся взгляд, в котором читалось смущение.
- Нынешняя зима такая суровая, - завела разговор Рэйко, помогая гостье успокоиться.
- Да…
Госпожа Янагисава держала чашку обеими руками; ее взгляд скользил по комнате от фрески на стене и ниши, где над вазой с сухими цветами висел свиток с иероглифами, к полке со статуэтками. Рэйко подумалось, что она либо не склонна поддерживать разговор, либо не может придумать, что именно сказать, либо перекладывает это бремя на других.
- Я просто не знаю, чем заняться, когда приходится из-за мороза сидеть дома, - пожаловалась Рэйко. - А как вы проводите время?
- Читаю стихи. Шью одежду для Кикуко. Пытаюсь научить ее хоть немного писать и читать. Мы с ней играем. - Фразы госпожи Янагисава перемежались длинными паузами. - Иногда мы ходим в храм.
- Как хорошо… - Видимо, госпожа Янагисава ведет скучную и одинокую жизнь. Возможно, она просто не хочет показывать Кикуко людям, которые могут ее обидеть.
Госпожа Янагисава то смотрела на Рэйко, то отводила глаза, но неизменно возвращалась взглядом к хозяйке дома, внимательно изучая ее волосы, фигуру, одежду и лицо. И хотя Рэйко не чувствовала недоброжелательности с ее стороны, она все больше ощущала себя не в своей тарелке.
- Ваш муж разделяет наш интерес к поэзии? - спросила Рэйко.
- Мой муж очень занятой человек.