Жозеф добрался до набережной д'Орсэ, пройдя по улицам де Лилль и Бельшас. Он без особого труда забрался на росший на тротуаре клен, соскользнул по стволу и приземлился за оградой, ободрав ладони о колючки ежевичника. Уличные фонари освещали путь к развалинам дворца, Жозеф то и дело спотыкался, путаясь в зарослях плюща, и хвалил себя за то, что сообразил надеть походные ботинки. Он поднялся по лестнице и пересек квадратный зал с развороченным полом. Луна светила между железными балками, оплавившимися во время уничтожившего здание пожара. Жозефом овладел азарт покорителя Амазонии. Он шел по сводчатому коридору, топча проросшие сквозь пол сорняки, и строил грандиозные планы: "Как только доберусь до твоей территории, папаша Моску, окрещу ее, ну, скажем, островом Пиньо, жемчужиной архипелага… Святых Отцов!" Эти мечтания помогали ему отвлечься от мыслей об аппетитном запахе рагу мадам Валладье. Он споткнулся о нижнюю ступеньку лестницы и решил, что пора зажечь свечу. Язычок пламени трепетал на сквозняке, выхватывая из темноты лица на фресках. Ошеломленному Жозефу казалось, что они смотрят прямо на него. Женщина с приложенным к губам пальцем призывала его к молчанию. Полуобнаженный воин на противоположной стене отвязывал от дерева лошадей, нетерпеливо топчущих землю копытами. Жозеф осторожно пробирался наверх, вертя головой по сторонам, чтобы рассмотреть растрескавшиеся изображения. Названия на потускневших медных табличках едва читались: "Созерцание", "Закон, Сила и Порядок", "Война", "Мир, защищающий искусства и земледелие"… Он вспомнил фразу Теофиля Готье о художнике Теодоре Шассерьо: "Это индеец, учившийся в Греции". Живописные аллегории на темы античности пробуждали в Жозефе воспоминания о детстве, когда он запирался в отцовском сарайчике и читал волшебные сказки, объедаясь яблоками.
Бесконечно длинный коридор судебных исполнителей со сводчатым потолком и полуразрушенными перегородками, где на заросшем травой полу валялись ржавые железки, вывел Жозефа на открытую террасу. Подобно скалолазу, взирающему на мир с покоренной им вершины, он смотрел на крыши соседних домов, белые стены казармы на улице Пуатье и растущие во дворе частного особняка огромные платаны с птичьими гнездами. На горизонте тучи играли в догонялки с луной. Жозеф наклонился вперед, чтобы разглядеть парадный двор, и заметил, что стена заросла диким виноградом и плющом. У него закружилась голова, и он с трудом восстановил равновесие.
"Стоп, кратчайший путь нам не подходит!"
Он лег плашмя на живот, опустил руку со свечой вниз и разглядел отверстие в стене коридора, замаскированное выцветшей тряпкой.
"Будь я проклят, если это не убежище папаши Моску! Курс на первый этаж, вперед, марш!"
Проникнув за занавеску, Жозеф присвистнул от удивления: затейливый пейзаж острова Пиньо странным образом напоминал обстановку сарайчика на улице Висконти.
"Надо же, сколько в Париже чудес! Здесь так же здорово, как в слоне папаши Гюго! Вы только посмотрите на весь этот хлам! Военная ветошь, медали… Ух ты, книги! Так, посмотрим. Жюль Верн, "Вверх дном" - не читал. Ты нашел волшебное местечко, папаша Моску, за которое вряд ли платишь хоть су. Теперь надо оглядеться".
Юноша обошел помещение, пытаясь найти какие-нибудь указующие знаки, но не знал, на что именно обращать внимание. Свеча догорела, он зажег другую и обнаружил надпись, сделанную на стене над грудой одеял.
Где ты их спрятал?
А.Д.В.
Жозеф достал блокнот.
Обливаясь потом под теплой накидкой, папаша Моску брел по набережной д'Орсэ. Его одолевали сомнения, и он не знал, на что решиться.
"Чертова погода то и дело меняется, утром - зима, к вечеру - оттепель. Что же мне делать? Черт бы побрал эту треклятую жизнь! Я проголодался и пошел бы к Маглон, но если Груши устроил засаду в темноте - а мерзавец на это способен, - я пропал!"
Он с тоской думал о светлой, наполненной запахами вкусной еды кухне мадам Валладье. На плите наверняка стоит котелок супа, вкусного густого горохового супа, который так славно согревает кишки и нежно предает в объятия Морфея. Старик направился к улице Пуатье, но страх снова скрутил ему внутренности. Он остановился под фонарем и подумал, что отдал бы сейчас полжизни за встречу с полицейским патрулем.
"Ишь, размечтался! Небось бьют сейчас баклуши в участке, попивают винцо, играют в картишки. Когда честному человеку нужен легавый, его днем с огнем не сыщешь! Куда все подевались? Ни фиакров, ни прохожих!"
Тут он заметил у стены дома замотанную в шали и платки фигуру, облегченно вздохнул и направился к ней со словами:
- Прошу вас…
- Чего тебе надо?! - завизжала в ответ женщина. - Неужели нельзя оставить человека в покое?
Она заковыляла прочь, тяжело опираясь на палку, а папаша Моску лепетал ей вслед:
- Эй, не бойтесь, я просто хотел… Да подождите же, черт бы вас побрал!
Женщина исчезла. Старик так и не решил, как поступить.
"Не стоять же мне тут всю ночь! Решено! Рядом с моей Океанидой я буду в полной безопасности! А завтра, чуть свет, схожу проверить могилку Жозефины под большим платаном, положу туда ломонос и сирень, ей понравится. Ну же, Моску, тра-та-та-та, вперед, это тебе не Березина!"
Он согнулся пополам, чтобы пролезть в замаскированную кустом акации расщелину: этот тайный вход вел прямо во двор Счетной палаты. Чтобы подбодрить себя, старик распевал во все горло:
Утри слезы, красотка Фаншон,
Я приду и утешу тебя.
У меня остался один глаз,
но слава меня нашла…
Жозеф услышал вопли папаши Моску, поспешно задул свечу и попытался найти убежище в нескольких метрах от парадной лестницы.
Старик поднимался по ступеням, освещая себе дорогу фонарем. Вдруг тишину развалин разорвал ухающий крик. Жозеф подпрыгнул, сердце у него зашлось от страха.
- Это я, чертова птица! Ты что, своих не узнаешь? Постыдилась бы так пугать старика!
Папаша Моску пошел дальше, цепляясь за перила, и остановился передохнуть рядом с Океанидой.
- Ну что, красотка, все в порядке?
Дама с обнаженной грудью смотрела сквозь него невозмутимым, как стоячая вода, взором.
- Что глядишь глазами, как у мороженого судака? Это я, Моску, твой дружок!
Вокруг царило полное безмолвие. Старик слышал, как стучит кровь у него в висках, и не шевелился, угадывая рядом чужое присутствие. Слева от него мелькнула какая-то тень, и в то же мгновение перед глазами разорвалась яркая вспышка. Он увидел бесстрастное лицо Океаниды и перевалился через перила.
Жозеф почувствовал сотрясение металла, услышал глухой удар, инстинктивно пригнулся и нырнул под лестницу. Из-за туч выглянула луна, и он смог разглядеть склонившуюся над неподвижным телом тень. Он попытался втиснуться поглубже в нишу, но под ногой у него скрипнула щебенка, и тень распрямилась. Жозеф втянул голову в плечи и затаил дыхание. Тень двинулась в его сторону, но передумала и скрылась а темноте. Юноша стоял, не в силах сделать ни шага и едва дыша от пережитого ужаса. Выждав несколько минут, он вылез из укрытия и, то и дело пугливо озираясь, подошел к тому месту, где лежало нечто.
Он не сумел сдержать крик, когда понял, что именно разглядывала тень:
- О нет, Боже, только не это!
Папаша Моску лежал на спине, глядя открытыми мертвыми глазами в пустоту, его рот был искажен предсмертной мукой.
Жозеф опустился на колено, склонился над телом и пощупал плащ старика: его пальцы стали липкими от крови. Мертв! Папаша Моску мертв! Голова пробита. Жозефа едва не стошнило, он лихорадочно тер ладонь об пол, объятый таким вселенским ужасом, когда мечтаешь только об одном - проснуться в собственной постели и сказать себе: "Это был всего лишь дурной сон!"
В конце концов он справился с дрожью и заставил себя еще раз взглянуть на тело старика. Тот зажимал в кулаке какой-то маленький блестящий кругляшок. Жозеф не сразу решился забрать его у мертвеца. Он сунул кругляшок в карман и вдруг почувствовал, что за ним наблюдают. Все происходило так стремительно, что его разум едва поспевал за телом. Он кинулся бежать по коридору, пересек квадратный зал, взобрался на груду обломков, не удержался, кубарем скатился вниз по лестнице и застыл, ожидая смертельного удара.
Через несколько секунд он с трудом поднял голову и не сразу смог сфокусировать зрение. От земли поднимались завитки тумана. Вокруг не раздавалось ни звука. Ему удалось встать на ноги.
"Нужно вернуться, я не могу бросить несчастного старика".
Хрустнула ветка, и Жозеф замер, прислушиваясь.
"Если бы патрон был здесь!.. Нет, мне никто не нужен, я справлюсь сам".
Азарт взял верх над страхом, Жозеф зажег свечу, развернулся и помчался назад к лестнице.
- О Господи! - выдохнул он.
Папаша Моску испарился.
Жозеф покачал головой, не веря своим глазам. Там, где он только что видел безжизненное тело, лежало что-то светлое и мягкое. Платок? Нет, перчатки.
Глава восьмая
Прикрывшись газетой, Кэндзи наблюдал за Виктором, разбиравшим тома Буффона.
- Я попрошу доктора Рейно осмотреть Жозефа. Его мать заходила рано утром - вы еще спали, и сказала, что у него сильный жар.
- Не беспокойтесь, мсье Мори, я сама предупрежу доктора, - пообещала спустившаяся в гостиную Таша.
- Как мило с вашей стороны… - буркнул японец.
Девушка подошла к Виктору и чмокнула его в губы, пристально глядя на Кэндзи. Тот спокойно выдержал ее дерзкий взгляд, а Виктор притворился, что его безумно заинтересовал атлас сетчатокрылых насекомых.
- До вечера, - шепнула Таша, взъерошив любовнику волосы.
Как только она вышла, Кэндзи отложил газету.
- У меня для вас хорошая новость, - сообщил он. - Я нашел вашей подруге жилье. - Если не ошибаюсь, ее попросили съехать?
- Э-э… не ошибаетесь.
- В таком случае, все улажено. Я побывал в одной старинной типографии - она как нельзя лучше подойдет для мастерской, да и арендная плата вполне разумная, хотя потребуется кое-какой ремонт.
- Но она не желает расставаться со своим кварталом! - огорченно воскликнул Виктор.
- Это в двух шагах от ее прежнего дома - номер 36-бис по улице Фонтен.
- Пойду взгляну на Жозефа, - проворчал Виктор, вскочив со стула.
Он так разнервничался, что не сразу попал руками в рукава пиджака.
Жозеф лежал на кровати под тремя перинами. Его мать и Таша провожали доктора. Мадам Пиньо заламывала руки, взывая к святым угодникам:
- Иисус-Мария-Иосиф! Я знала, что все это плохо кончится! Сегодня он вернулся заполночь, и я сказала себе: "Не в привычках моего мальчика шляться где ни попадя, что-то тут нечисто!" Так оно и оказалось! И вот вам результат. Он умирает, мой сын на пороге могилы! Он кончит, как его бедный отец, а меня запрут в Сальпетриер, с психами!
- Ну-ну, мадам Пиньо, успокойтесь, доктор сказал - это банальная простуда. Ингаляции, горячий суп, несколько порошков церебрина - и Жозеф поправится.
- Бродить по улице, в такую-то погоду! И он еще посмел заявить: "Не волнуйся, мама, я собираю материалы". Собирает - у кокоток, вот что я вам скажу!
- Жозефу двадцать лет - самое время крутить романы.
- Мой Жожо любит только меня! Что, если я поставлю ему банки?
- Нет, мама, только не банки! - взвыл Жозеф, приподнимаясь с подушек.
- О Боже, мне пора на работу, кто же сварит моему бедняжечке суп?
- Не беспокойтесь, мадам Пиньо, Жермена обо всем позаботится, а мы с мадемуазель Таша составим Жозефу компанию, - пообещал, входя в комнату, Виктор.
- Уж и не знаю…
- Прошу тебя, мама, оставь нас, мне нужно поговорить с патроном, - взмолился Жозеф.
- Могу я предложить вам помощь, мадам Пиньо? - поинтересовалась Таша, подталкивая толстуху к двери.
- Сама справлюсь, - пробурчала зеленщица. - Не забудьте добавить в суп сметаны! - Дав последние указания, она удалилась со своей тележкой.
- Она ушла? - опасливо поинтересовался Жозеф.
Виктор кивнул и протянул Таша вчерашнюю газету:
- Прочти.
Она пробежала глазами обведенную карандашом заметку.
- Боже мой, какой ужас! Бедная девочка! Но за что? Это имеет какое-то отношение к твоей подруге Одетте де Валуа?
- Мадам де Валуа исчезла, консьерж не знает, куда она могла отправиться… Среди вещей Денизы твоего ключа не нашли, Таша, и я очень обеспокоен. Потому-то и…
Виктор обнял девушку, она прижалась к нему и прошептала:
- Ты должен был мне все рассказать!
- К чему? Тебе хватает хлопот с подготовкой к выставке.
- Ты прав, но все это ужасно печально! Пообещай, что сегодня же сообщишь в полицию.
- Уже сообщил, но у них как всегда полно других дел, - ответил Виктор, вспомнив усталое лицо чиновника из бюро по поиску пропавших.
- Я запрещаю тебе встревать в это расследование! Не забывай, как ты мне дорог.
- Я тоже тебя люблю, моя милая, но женщины вечно волнуются по пустякам! Беги, а то опоздаешь.
Виктор смотрел, как Таша торопливо идет через двор к воротам, и хвалил себя за ловкость: он сумел не солгать, ничего не пообещав.
Жозеф сел в постели и попытался пригладить шевелюру влажной рукавичкой.
- Откройте окно, патрон, здесь можно задохнуться.
- И думать забудь. Что это за запах?
- Мама жгла эвкалиптовые палочки перед приходом доктора.
- Могу я закурить?
- Конечно, патрон. Послушайте, я должен вам кое-что рассказать. Вчера со мной приключилась неприятность. Я отправился в Счетную палату и… старик, папаша Моску, умер - его убили!
Спичка обожгла Виктору пальцы, он зашипел и уронил ее на кровать.
- Умер? Что значит - умер?
- А то и значит. Его сбросили с лестницы, и он разбился, но труп испарился. Я ничего не сказал полиции, ни словечка, но эта тайна не дает мне покоя, боюсь, убийца меня выследил…
- Вы видели убийство?
- Слышал грохот и видел склонившуюся над телом тень.
- А потом тело исчезло? Вы бредите, Жозеф!
- Клянусь честью, патрон, вы должны мне верить!
Жозеф разволновался и попытался встать, но Виктор не позволил.
- Какого черта вас туда понесло? Временное помрачение рассудка? Кто вас надоумил? Да отвечайте же, черт побери! - рявкнул он, яростно тряся юношу за плечи.
- Ай! Больно, патрон! Все случилось из-за вас!
Виктор опомнился.
- Ну хорошо, начните с начала и постарайтесь изложить все яснее.
- Дело в вас, патрон. Мадемуазель Таша попросила меня проследить за вами - боялась, что вы нарветесь на неприятности, она ведь вас знает! Я увидел, что вы ходите за стариком, и кое-что смекнул. Вы меня отстранили, вот я и решил показать, на что способен.
- И преуспели. Браво! Продолжайте.
"Итак, Таша установила за мной слежку", - думал Виктор, не зная, радоваться или негодовать.
Жозеф принял позу капризной примадонны, собирающейся спеть арию, потребовал стакан воды, четвертушку яблока и сигарету. Ему нравилось держать Виктора в нетерпеливом ожидании.
- Когда я вернулся к лестнице, тела старика там не оказалось. Я везде искал, проверил все углы и закоулки и спросил себя: "Во что ты вляпался, Жожо?" Я был уверен, что убийца меня подкарауливает. С вами никогда такого не было, патрон: вроде и нет никого вокруг, а ты чувствуешь, что кто-то за тобой наблюдает?
- Интуиция?
- Нет, патрон, уверенность. Я не чокнутый. Сказал себе: "Ты должен любой ценой от него оторваться, он ведь не знает твоего адреса". Перешел на другой берег, поднялся до Больших бульваров - где светло и много народу, покрутился там, а около полуночи прыгнул в фиакр и вернулся домой.
- Возможно, старик только прикинулся мертвым, - предположил Виктор.
- У меня пальцы были… в крови. Его перекинули через перила, а потом унесли труп - ловкий фокус, что и говорить. А зачем вы за ним следили, патрон?
Жозеф поежился, и Виктор с трудом скрыл улыбку.
- Эй, нечего на меня смотреть, словно я и есть убийца! Папаша Моску работает на Пер-Лашез, вот я и подумал, что он мог видеть там на прошлой неделе мадам де Валуа и Денизу.
- Ну конечно, - прошептал Жозеф. - Знаете, патрон, я много думал об этом деле. Во вторник утром, когда нас посетили графиня с племянницей, я слышал, как мадам де Гувелин говорила об одном ясновидящем, только имя она забыла. И я вспомнил, что Дениза на ярмарке бормотала о какой-то недоброй силе, будто бы витающей в квартире вашей бывшей лю… подруги. Она считала, что ясновидящая, к которой ходила мадам де Валуа, просто-напросто навела порчу на дом. Вам не кажется, что это след?
- Не знаю.
- Нужно все проверить. Дениза и вправду была напугана. Она даже не захотела погадать у феи Топаз, не показала ей ладонь, а когда я пошел взглянуть на реконструкцию знаменитых преступлений, осталась ждать снаружи. Ну, я настаивать не стал, зрелище и впрямь страшноватое…
- Ближе к делу.
- Думаю, я смогу найти эту самую ясновидящую. Она живет в доме рядом с панорамой, а на фасаде - голые тетки. Дениза говорила: "Мы поднялись на третий этаж". Господи, да будь я в форме, тотчас бы туда помчался.
- Никуда вы не пойдете! Принимайте лучше лекарства, вы нужны мне в магазине.
- Есть еще кое-что, патрон.
Жозеф пошарил под подушками, достал свой блокнот и показал Виктору загадочную фразу, обнаруженную на стене берлоги папаши Моску: "Где ты их спрятал? А.Д.В".
"Что означают эти буквы? - задумался Виктор. - Латинская надпись "Ad vitam" - "навечно"? Или "Ad valorem" - "в соответствии с ценностью"?"
- Внимание. Опасность. Мщение, - предположил Жозеф.
- Эта надпись может означать все, что угодно. Не исключено, что ее сделали много лет назад.
Делясь сомнениями с Жозефом, Виктор вдруг подумал о медальоне Одетты и вспомнил слова мадам Валладье: комнату папаши Моску разгромили, значит, некто что-то искал.
- Еще одна деталь, патрон. На том месте, где должно было лежать тело, я нашел вот это. - На лице Жозефа появилось самодовольное выражение.
- Перчатки? И что с того? Куда они могут нас привести?
- Это улика, патрон, никогда не следует…
- …Пренебрегать уликами, согласен. А сейчас мне пора возвращаться в магазин. Лечитесь хорошенько. Позже я принесу вам супу, и мы обсудим план действий. Если буду новости, сообщу.
- Обещаете, патрон? Не пренебрегайте моей помощью, ладно? Сами видите, голова у меня варит!
Как только Виктор ушел, Жозеф спрятал перчатку.