Из каюты донесся разговор по-французски на повышенных тонах, и Корбетт понял, что леди Иоланда наотрез отказывается беседовать с ним. Но все же дипломатическое искусство де Краона взяло верх, и леди Иоланда - точеная фигурка, закутанная в дорогие меха, - вышла на палубу и надменным жестом повелела Корбетту приблизиться. Корбетт еле заметно улыбнулся Селькирку, кивнул в знак благодарности и направился к ней. Надменная принцесса не пожелала разговаривать по-английски, и Корбетту пришлось пустить в ход все свое знание французского, чтобы вести разговор и при этом ненароком не оскорбить ее.
- Госпожа, - начал он, - у меня только один вопрос к вам, и прежде чем вы ответите, я должен сообщить вам, что мне прекрасно известны деликатные подробности о ваших личных отношениях с королем. - Он увидел, как глаза женщины широко распахнулись от удивления. - Уверяю вас, - поспешил добавить Корбетт, - всего один вопрос.
- Продолжайте! - проговорила она коротко. - Задавайте ваш вопрос! И покончим с этим делом!
- В ту ночь, когда умер король, - отозвался Корбетт, - пришло сообщение, что он прибудет в Кингорн. Стало быть, вы ожидали короля?
Иоланда кивнула, пристально глядя на Корбетта.
- Итак, - продолжал Корбетт, - король не прибыл, но Патрик Сетон, его спальник, приехал. Вы, разумеется, встревожились, ведь ваш муж не приехал вместе с ним, не так ли? Вы, надо полагать, решили, что случилось несчастье? Но если так, почему вы не отправили Сетона обратно навстречу его господину или ваших людей на поиски?
- Очень просто, - ответила французская принцесса. - Сетон приехал в Кингорн. Я никогда не любила его и знала, что он меня терпеть не может. Я отпустила его как можно скорее, а потом узнала, что он пошел и напился до полного бесчувствия. Что же до короля, - она придвинулась ближе к Корбетту, чтобы только он один мог ее слышать, и тот ощутил аромат ее приторно-сладких духов, как будто, подумал он, она хочет поцеловать его, - что же до короля, - прошипела принцесса, - я его ненавидела. Мне были противны его пьянство, его бесконечные любовницы, его грубое тело в шрамах. Мне было безразлично, что он лежит посреди какой-то дикой вересковой пустоши, истекая кровью. Вы меня поняли, мастер Корбетт? Мне было все равно! Меня это не тревожило! А теперь идите!
Корбетт, пораженный злобой и змеиной ненавистью, горевшей в глазах женщины, поспешно отступил. Иоланда повернулась и ушла в свою каюту. Корбетт же, окинув взглядом галеру, отыскал стоящих у дальних поручней Селькирка и де Краона.
- Вы закончили, мастер Корбетт? - сладким голосом окликнул его де Краон, как будто даже сочувствуя английскому чиновнику, встретившему такой прием.
- Я закончил, но у меня есть вопросы к вам, месье де Краон.
- Тогда задавайте ваши окаянные вопросы, - рявкнул де Краон. - Ради бога, задайте и отпустите нас!
Корбетт подошел к нему, радуясь, что Селькирк деликатно удалился на такое расстояние, с которого ничего не мог слышать.
- Ваши вопросы, месье? - раздраженно повторил де Краон. - Они готовы?
- Да, - резко ответил Корбетт. - Обсуждал ли покойный король с вами свой брак?
- Какое вам дело? - взвился де Краон. - Вряд ли разговоры между французским посланником и шотландским монархом касаются посланника английского короля Эдуарда!
Корбетт понял, что у него ничего не получится, если де Краон будет продолжать в том же духе; он подошел к мачте, к которой было прибито маленькое деревянное распятие, и положил на него руку.
- Клянусь, - проговорил Корбетт с нажимом, - что в мои намерения не входит слежка для английского короля. Клянусь на этом кресте. Также клянусь, что обо всем, что я делаю, полностью осведомлен епископ Уишарт! - И Корбетт вернулся к посланнику. - Месье де Краон, - подтвердил он, - я говорю правду. Я понимаю, что леди Иоланда благородная дама и что вы способствовали устройству ее супружества с покойным королем. Однако мне также известно, что супружество по вине леди Иоланды никогда не было осуществлено.
Французский посланник встрепенулся, готовый изобразить разгневанного придворного, но натолкнулся на твердый взгляд Корбетта. И переступил с ноги на ногу, поджал губы, пытаясь скрыть смущение и удивление, в которые поверг его этот опасный и умный английский чиновник. Де Краон пожал плечами и улыбнулся, втайне пожалев, что не убил этого человека, и поклявшись, что обязательно убьет, как только представится такая возможность. Корбетт со своей стороны, пристально следя за французом, понял, что не ошибся, и поэтому продолжал, чтобы захлопнуть ловушку:
- Вы говорили о леди Иоланде с королем Александром на собрании Совета в вечер перед его смертью?
- Вряд ли я стал бы делать это при посторонних!
- С кем разговаривал король?
- С лордом Брюсом, епископом Уишартом, своими приближенными, Сетоном и Эрселдуном, с Бенстедом. - Последнее имя он произнес с ненавистью, будто выплюнул.
- Но вы провели предыдущий день с королем?
- Да, - ответил де Краон угрюмо.
Ловушка вот-вот захлопнется, и Корбетт пытался совладать с волнением.
- Это тогда вы обсуждали вероятность брака с леди Маргаритой, сестрой Филиппа Французского?
Де Краон выпрямился.
- Сэр! - воскликнул он. - Вы заходите слишком далеко. Это не ваше дело! Леди Маргарита - принцесса крови. Вам не подобает… - Тут он осекся, взглянул на Корбетта и холодно улыбнулся. - Хорошо проделано, месье, - пробормотал он. - Очень хитро. Вы хороший чиновник, мэтр Корбетт. - Он отступил на несколько шагов и добавил: - Слишком хороший для этого мира, месье! Au revoir.
- Уверен, мы еще встретимся, - пробормотал Корбетт, но француз уже не слышал его, он отдавал приказы своим слугам и команде.
Без дальнейшей суеты Корбетт и Селькирк с их маленьким отрядом вернулись на свой корабль. Галера отошла, весла опустились на воду - она уходила вслед за отливом в открытое море. Возвращению в Лит на "Святом Андрее" сопутствовали те же неудобства, и Корбетт обрадовался, почувствовав наконец под ногами твердую землю набережной, и расслабился. Селькирк, однако, торопился. Они взяли своих лошадей из конюшни, и вскоре копыта уже гремели по мощенным булыжником улицам Эдинбурга - они возвращались в аббатство Святого Креста. Селькирк обещал оставить здесь обычный малочисленный отряд, а Корбетт, признательный ему за оказанную вовремя помощь на французской галере, начал было благодарить неразговорчивого шотландского рыцаря. Но сэр Джеймс прервал его:
- Не нужно благодарностей, - сказал он. - Чем скорее это дело будет закончено, господин чиновник, тем скорее вы уедете, а это для меня будет воистину великой радостью!
Корбетту оставалось только кивнуть, и он уже повернулся, чтобы ввести свою лошадь в ворота аббатства, когда Селькирк окликнул его:
- Знаете, Корбетт, если учесть, что вы чиновник, да еще и англичанин, вы не так уж и плохи, а это воистину похвала со стороны шотландца!
Корбетт усмехнулся в знак признательности и вошел в аббатство, радуясь тому, что путешествие наконец завершилось, и тому, что добытые сведения оказались весьма кстати.
Приор явился к нему в его келейку - сандалии выбивали барабанную дробь по каменному коридору, а серое одеяние развевалось на ходу.
- Как прошло ваше морское путешествие, вполне удачно? - полюбопытствовал приор. - Помог ли вам де Краон?
Корбетт улыбнулся:
- Де Краон - человек вспыльчивый и малость глуповатый. Мне пришлось схитрить, другого выхода у меня не было… Знаете, однажды я видел мозаичную картину - римскую мозаику. Вам не случалось видеть такие?
Приор покачал головой.
- Так вот, - продолжал Корбетт, - она была прекрасна. Женское лицо, смуглое и таинственное, с длинными, развевающимися черными волосами. Художник сотворил этот образ из мелких разноцветных камешков, но некоторые из них выпали. Я целый день раскладывал их по местам, глядя, как это лицо, которому уже сотни лет, оживает. - Он вздохнул. - Однако живопись и ваяние вас не очень интересуют. Травы, снадобья и яды - вот что занимает вас, не так ли? - Землистое лицо приора вспыхнуло. - Прошу прощения, отче, - усмехнулся Корбетт. - Если я смутил вас, то сделал это сознательно. Я вроде того художника, мозаичиста, раскладываю камешки по своим местам, и мне нужна ваша помощь. Скажите, существует ли такая трава, которая заставляет человека видеть сны наяву и в то же время обостряет его память? - И он обрисовал приору то, что пережил в Эттрикском лесу в деревне пиктов.
Приор выслушал его с серьезным лицом.
- Есть такие растения, - был его ответ. - Иные из них, коль скоро их растолочь, сделать вытяжку и оную дать человеку, могут одурманить его рассудок и вызвать видения в его душе. Таковые суть - белладонна, пурпурная наперстянка, но превыше всех цветы Гекаты - царицы ночи, черная чемерица. Масляная вытяжка горького миндаля или даже разжеванные лавровые листья, они тоже могут возбудить душу и вернуть забытые воспоминания. - Он остро посмотрел на Корбетта, его усталые, умные глаза впились в лицо англичанина. - Но вы упомянули яды, Хью, - спокойно продолжил он, - а все эти растения, мною перечисленные, способны убить человека, задуть в нем жизнь, как сквозняк задувает свечу.
Корбетт подался вперед и описал то, что видел. Приор дотошно расспрашивал его, и Корбетт отвечал настолько подробно, насколько мог. Приор помолчал, размышляя, и затем высказал свое заключение. Корбетт медленно улыбнулся, последний камешек лег на свое место, картина вполне завершилась, и перед его внутренним взглядом предстало лицо того, кто убил и Сетона, и Эрселдуна, и молодого воина, спутника Корбетта, и лодочника, но главное - убил помазанника Божьего, короля Шотландии Александра III. Корбетт попросил приора еще об одном, последнем, одолжении, необходимом для дела. Монах согласился и тихо выскользнул из комнаты.
XVII
На другой день Корбетт присутствовал на утренней службе. Он стоял на коленях и смотрел, как священник предлагает белое тело Христово, высоко подняв дискос и потир, прося Агнца Божия развязать грехи мира сего. Корбетт принял причастие, желая приобщиться силе его, ибо сегодня ему предстояла битва - битва со злом. После службы он послал последнего из своих гонцов на юг с устным сообщением, которое тот должен был передать только лорд-канцлеру Англии Роберту Бернеллу, епископу Бата и Уэльса, и никому иному. Канцлер - в этом Корбетт не сомневался - находится в аббатстве Тайнмут. Если же его еще нет там, гонец должен дождаться его приезда. Потом Корбетт дал некоторые указания приору, а также воинам Селькирка, все еще державшим стражу у ворот аббатства, и вернулся в свою маленькую келью.
Незадолго до наступления полудня послышались голоса и стук кожаных сапог по мощенному камнем двору. Затем постучали в дверь, и вошел Бенстед; приветливо улыбаясь, он похлопал Корбетта по плечу и оглядел унылую келью.
- Итак, - заговорил Бенстед, севши и устроившись поудобней, - вы хотели меня видеть?
Корбетт кивнул:
- Да. Я выяснил, кто и как убил короля Александра III. Но не узнал - зачем.
Впервые Корбетт увидел на лице Бенстеда настоящий страх. Кровь отхлынула, взгляд утратил лукавую насмешливость, рот приоткрылся.
- Кто? - хрипло прошептал он.
- Как же так, мастер Бенстед? - отвечал Корбетт. - Вы же его прекрасно знаете. Убийца Александра III - вы!
Долгое время Бенстед сидел, словно потеряв дар речи, и взирал на Корбетта.
- Вы не можете… - начал он, запнулся и сглотнул. - У вас нет никаких доказательств. Вы просто возлагаете вину на меня, тогда как ее следует возложить на де Краона и его шайку убийц.
Корбетт видел, как рука Бенстеда подбирается к ножу, заткнутому за пояс.
- Мастер Бенстед! - резко предостерег он. - Держите руку подальше от вашего кинжала и не пытайтесь прибегнуть к насилию, а также кричать или звать на помощь ту злую тень, что следует за вами повсюду. Ваш человек, очевидно, в той же мере, что и вы сами, повинен по меньшей мере в четырех убийствах в Шотландии. Да, - продолжал Корбетт, - кое в чем вы правы. Доказательства, которые у меня имеются, скудны, и застань я вас даже на месте преступления, вряд ли какой-нибудь суд в Шотландии посмел бы судить вас. Я разговариваю с вами просто потому, что полагаю должным так поступить - этого требует справедливость. Посему в ваших интересах сидеть спокойно и выслушать то, что я собираюсь сказать. - Корбетт встал и заходил по келье. - В 1278 году, - начал он, - Александр III присутствовал при коронации нашего суверена и повелителя, английского короля Эдуарда. Его просили принести присягу за свои земли в Англии, на что он тут же согласился, но решительно отказался принести присягу за шотландское королевство, заявив, что получил его от самого Бога. Наш государь распространил пределы своей власти настолько, что подобного в этой стране не бывало со времен Римской империи. Он притязает на обширные земли во Франции. Он покорил Уэльс, сокрушил внутренних врагов, имеет виды на Ирландию и, как выяснилось во время его коронации, имеет такие же виды на шотландское королевство. Я вовсе не хочу сказать, - поспешно добавил Корбетт, - что наш суверен и повелитель приказал убить короля Александра или хотя бы как-то замешан в этом деле. Но вы, мастер Бенстед, - его верный слуга. Вы знаете его душу, его тайные желания и стремления, - говорил Корбетт. - Вы весьма похожи на рыцарей, убивших Томаса Бекета в Кентербери. Они сделали это по собственному почину. Генрих Ангевинский не приказывал им этого, но смерть Томаса Бекета была тайным желанием его души. - Корбетт помолчал, отпил вина, после чего продолжал: - Я полагаю, Эдуард послал вас в Шотландию прощупать, какие здесь имеются возможности для осуществления его планов. В конце концов, все наследники Александра III умерли, его жена-англичанка вот уже десять лет как в могиле, а сам король стареет. Если бы Александр умер, не оставив наследника, это определенно дало бы нашему королю необходимое пространство для маневра. Но Александр смешал все карты. Он вступил в тайные переговоры с французами, а затем усугубил свой грех, женившись на их молодой принцессе. Александр женился - Эдуарда это беспокоило. Шотландский король вполне мог прожить еще немало лет и произвести на свет здоровых сыновей, которые в свое время пришли бы ему на смену. Более того, эти сыновья были бы наполовину французами, и впервые монархия Капетингов получила бы зависимых от нее королей у самого порога Эдуарда. Мне думается, что Александр возлагал надежды на более тесные узы с Францией, и именно это было темой его долгих тайных бесед с де Краоном. И тогда вы решили действовать. Александр славился полным пренебрежением к своей жизни и здоровью - он носился по Шотландии в любую погоду, невзирая ни на какие опасности. С таким монархом - особенно учитывая то, что после долгого и успешного царствования у него было мало оснований опасаться врагов, и зачастую его сопровождало не более двух человек, - с таким монархом вполне мог произойти несчастный случай. И вот, как я полагаю, вам представилась такая возможность. Принцесса Иоланда не соглашалась осуществить брачные отношения с Александром. По какой причине, не знаем ни вы, ни я, но этот отказ молодой принцессы подсказал вам некий план. Вы, очевидно, попросили Сетона уговорить короля созвать Совет поздним вечером восемнадцатого марта. Повод для собрания был довольно незначительный - помещение в английскую тюрьму какого-то шотландского барона. Вероятно, Александр скучал, и ему захотелось собрать Совет, который мог бы освободить одного из его подданных, особенно если это обсуждение было предложено не кем иным, как личным посланником Эдуарда в Шотландии. На собрании Совета вы отвели Александра в сторону и сообщили ему важную новость: королева Иоланда срочно желает видеть его этой ночью, шлет свои извинения за недавнее дурное поведение и призывает короля прибыть к ней в Кингорн незамедлительно.
Бенстед насмешливо фыркнул.
- Но это смешно, - вставил он. - Я - последний, кому королева Иоланда стала бы доверяться.
- Разумеется, - согласился Корбетт. - Но вы ведь посетили ее накануне Совета? Вы, очевидно, осыпали ее всякими витиеватыми любезностями. И королева произнесла нечто такое, что потом вы превратили в нежное любовное приглашение. Если бы ваш план не удался, вы всегда смогли бы заявить, что это королева ввела вас в заблуждение, что, в свою очередь, только усилило бы гнев и разочарование Александра. Видите ли, я знаю от личного духовника короля, отца Джона, что Александр настолько устал от вздорных протестов и отказов королевы, что надумал послать своего духовника в Рим просить Папу расторгнуть его брак по причине неосуществления брачных отношений и разрешить ему, Александру, жениться снова, на сей раз на другой французской принцессе, более сговорчивой. Возможно, вы даже знали об этом. Я почти уверен, что знали, и поэтому торопились осуществить свой план. Вы передали королю приглашение, попросив никому не говорить об этом, и подстрекнули его как можно быстрее оставить Совет и отправиться на мыс Кингорн. Сами же вы в сопровождении вашего презренного слуги сразу же уехали. Вы поспешили к Квинзферри, но для переправы через Ферт воспользовались услугами не обычного перевозчика. Вы наняли другого человека и обманули его, заставив поверить, будто вы - француз. Он перевез вас в бурю, высадил в тайном месте, где у вас уже стояли стреноженные лошади, и поскакали в ночи на вершину мыса Кингорн. Там, как раз в том месте, где начинается спуск, вы натянули веревку и засели в кустах по другую сторону дороги. Надо полагать, то было долгое ожидание, вы озябли и промокли, но в конце концов король появился.
- Вздор! - вмешался Бенстед. - Откуда мне было знать, что король будет без свиты? Как мог я увидеть его в темноте? Как мог я отличить его от кого-либо из его слуг?
- О, это было очень просто, - ответил Корбетт. - На вершине мыса Кингорн было бы темно в любую мартовскую ночь, а то, что бушевала буря, только помогло делу. Что же касается свиты короля, то вы прекрасно были осведомлены о привычках и повадках Александра. В лучшем случае он взял бы с собой двух или хотя бы трех человек. Один, Патрик Сетон, действительно благополучно миновал это место. Но его лошадь не споткнулась о ваши силки, потому что веревка была не натянута, лежала на земле. Когда же появился король, скачущий сломя голову, вы или ваш слуга, Аарон, резко натянули веревку, и лошадь, несшаяся галопом, попросту споткнулась и упала с обрыва, увлекая с собой короля. - Корбетт глубоко вздохнул и выглянул в единственное узкое окошко кельи. - И разумеется, - продолжал он, - вы без труда могли отличить короля. Стояла кромешная тьма, но лошадь-то у него была белая. Вы же сами и устроили, чтобы лошадь, приведенная королевским управляющим к Инверкейтингу, была светлой масти.