- Спасибо, коронер, - сдержанно сказал Гвин. - Но от этого клинка одни неприятности. Конечно, я благодарен вам за такой дорогой подарок, но, думаю, его нужно обменять на какое-нибудь другое оружие, поскольку считаю, что этот меч приносит мне только несчастье.
Будучи чистокровным кельтом, Гвин обладал завидным упрямством, и Джон хорошо знал, что спорить с ним бесполезно. В конце концов он согласился вернуть меч оружейнику Роджеру Трудогу и попросить взамен более подходящий клинок.
Де Волф покидал приорат с раздражением, поскольку его расследование пока не принесло никаких результатов. Возвращаясь в Эксетер, он тщательно обдумывал следующие шаги, которые могли бы развеять подозрения относительно его друга Гвина. Иногда его посещали весьма неприятные мысли о том, что верный слуга действительно мог убить этого суконщика, но Джон гнал их от себя, поскольку хорошо знал своего оруженосца. Он действительно мог наброситься с мечом на человека, но только в приступе ярости, однако никогда не напал бы на жертву в темной аллее, нанеся удар в спину.
Проблема заключалась в том, что шериф не оставлял попыток уязвить своего шурина, тем самым стараясь отомстить ему за давние разоблачения в качестве предателя и мятежника. Только благодаря своей сестре Матильде Ричард избежал позорного изобличения, смещения с должности и, возможно, ареста.
- Боже, как же мне убедить присяжных, что этот мошенник из борделя действительно является настоящим убийцей? - бормотал он себе под нос, проезжая сквозь те самые Южные ворота, где совсем недавно сидел в убежище его офицер. Он подумал, что можно было бы пропустить Элиаса через так называемый "суд Божий", то есть испытать огнем, мечом или кипящей водой, но этой жестокой пыткой можно установить виновность подозреваемого, однако добиться от него признания очень сложно. Возможно, это удастся сделать с помощью пыток, которые применяются к подозреваемым, отказывающимся отвечать на вопросы сыщика. Обычно несчастную жертву кладут на землю, а сверху придавливают тяжелым железом и увеличивают вес до тех пор, пока испытуемый либо признается во всем, либо погибнет от невыносимой тяжести груза. Однако все эти меры коронер может применять только с разрешения шерифа, но рассчитывать на это сейчас нет никаких оснований.
Де Волф приехал домой, поставил лошадь в конюшню и направился пешком в замок. Сначала он хотел зайти к оружейнику Роджеру Трудогу и договориться об обмене меча Гвина на что-нибудь более подходящее, но потом решил проверить, не случилось ли каких-нибудь убийств или других серьезных преступлений за время его отсутствия. Томас, как всегда, сидел на своем рабочем месте и переписывал документы для судов и королевских архивов. Увидев вошедшего коронера, он первым делом поинтересовался Гвином, а потом пересказал шефу последние слухи, которые собрал во дворе кафедрального собора.
- Вы же знаете, коронер, что я сплю на соломенном матрасе в коридоре одного из домов каноника. Так вот, сегодня утром там толпилось множество людей, чтобы попасть к заутрене, и я совершенно случайно подслушал разговор двух викариев каноника, которые сидели в соседней комнате, отгороженной от меня только грубой занавеской.
Джон снисходительно хмыкнул, хорошо зная, что Томас страдал непомерным любопытством и был самым осведомленным человеком западнее Уинчестера. Если он говорит, что "случайно подслушал", то на самом деле это означает - прильнул к занавеске и не пропустил ни слова.
- Один из них спрашивал у другого совета по поводу исповеди, которую выслушал от одного из своих прихожан, - продолжал клирик. - Он, конечно, не имел права пересказывать содержание исповеди даже своему товарищу священнику, но понял - дело настолько серьезно, что нужно проконсультироваться со своим каноником, а то и епископом насчет того, можно ли нарушить тайну исповеди и сообщить светским властям полученную информацию.
Джон нахмурился, не понимая толком, зачем выслушивает всю эту чушь, касаемую исключительно церковных властей. Обычно подобные проблемы затрагивали вопросы морали в такой же степени, в какой касались нарушения закона, к чему, например, относятся кровосмесительные связи, совращение девушек или даже малолетних детей.
- Томас, какое отношение все это имеет к коронеру? - не выдержал наконец Джон.
Маленькие глазки клирика ярко заблестели, когда он перешел к самому главному.
- Они говорили не о каком-то неизвестном вам человеке, а о Мартине Нотте! - прошептал он заговорщицким тоном.
Коронер шагал так быстро, что его накидка из волчьей шкуры развевалась на ветру, как огромные крылья летучей мыши с большой черной головой. Томас семенил следом и далеко отстал от хозяина. Он прекрасно понимал, что коронер настроен весьма решительно, и хотя понятия не имел о его планах, одно знал совершенно точно - главного клирика сукновальной мануфактуры ждет жесткий разговор.
А де Волф, в свою очередь, напряженно размышлял над словами Томаса и энергично расталкивал прохожих на оживленных улицах, пробираясь к Западным воротам. Что могли означать эти слова? Или они не имели к делу никакого отношения? Возможно, признание клирика содержало лишь самую обыкновенную супружескую неверность, но это вряд ли могло так сильно обеспокоить викария.
Мог ли Мартин Нотт узнать нечто действительно серьезное насчет взаимоотношений Серло и Кристины? Может быть, он совершенно случайно обнаружил, что кто-то из них имеет непосредственное отношение к смерти Уолтера Тайрелла? И преданность хозяину вступила в противоречие с общественным долгом?
- Есть только один проклятый путь! - проворчал он себе под нос, приближаясь к мануфактуре. - Вытрясти всю правду из этого толстого ублюдка! - Де Волф всегда предпочитал прямые решения любой проблемы.
Добравшись наконец до предприятия, он сразу же направился в хижину старшего клирика, а Томаса оставил снаружи, опасаясь, что в присутствии свидетеля тот не станет говорить с ним начистоту. Войдя в хижину, он увидел склонившегося над большим столом Мартина с пером в руке. Мужчина выглядел совершенно больным, и даже его круглое лицо приобрело странный восковой оттенок.
Увидев коронера, он вскочил и услужливо пододвинул ему стул. Когда де Волф садился, его длинный меч, чиркнув ножнами по деревянному полу, соскочил с ремня, поскольку такое оружие не было предназначено для воинов, коротающих время внутри помещения. С нескрываемым раздражением Джон прислонил меч к столу напротив себя и пристально посмотрел на клирика, уже успевшего занять свое место.
- Ну, что скажешь теперь, Нотт? - грозно спросил коронер. - В чем твои проблемы? Совершенно не важно, откуда мне это известно, но до меня дошли слухи, что какая-то информация доставляет тебе массу беспокойства. Может, это нечто такое, о чем должен знать я или даже шериф?
Если бы в этот момент клирик мог побледнеть еще больше, то непременно сделал бы это. С трудом сдерживая дрожь в теле, он упрямо отрицал наличие серьезных проблем в своей жизни, но волнение выдавало откровенную ложь. Де Волф продолжал давить на него, требуя ответа и даже угрожая всевозможными карами, настаивая, что тот обязан сообщить все, о чем должен знать офицер правопорядка, но Мартин Нотт хранил стойкость, начисто все отрицая.
- Это священники нарушили тайну исповеди, - с горечью произнес он. - Откуда еще вы могли узнать?
- Ха! Значит, тебе есть что скрывать! - восторжествовал де Волф. - И сейчас ты признаешься?
Нотт упрямо покачал головой:
- Это мои личные проблемы, коронер, и касаются только меня одного. К вашему делу это не имеет никакого отношения, и я не понимаю столь настойчивого преследования!
Джон поднялся, уперся руками в крышку стола и сурово посмотрел на клирика сверху вниз:
- А это имеет отношение к твоему хозяину Серло? Или, возможно, к вдове Кристине?
Мартин отчаянно покачал головой:
- Почему это должно иметь к ним отношение? Нет, они здесь ни при чем.
- Ты и сейчас пытаешься хранить им верность? - заорал Джон. - Ложно понятая преданность не спасет тебе шею, если твоя информация может быть использована против власти короля!
И снова смертельно напуганный клирик с пепельным лицом наотрез отказался поделиться с коронером своей тайной. Он упрямо качал головой и повторял, что его хозяин не делал ничего предосудительного.
В конце концов де Волф потерял терпение.
- В таком случае я найду Серло и вырву из него всю правду! И тебе будет очень плохо, если обнаружится, что ты скрыл от меня важные сведения!
С этими словами он опрометью выскочил из хижины и приказал поджидавшему его Томасу быстро обойти территорию предприятия и отыскать хозяина. Мартин так его расстроил, что он забыл спросить о местонахождении Серло и сейчас вынужден был искать того сам. Мимо проходил рабочий с тяжелым тюком сырой шерсти на спине, и Джон поинтересовался, где он может найти хозяина предприятия.
- Посмотрите в нижнем цеху, сэр. Я видел его там примерно час назад.
Они обошли несколько хижин, пересекли большой двор и увидели внушительное деревянное строение. Томас показал Джону навес с правой стороны здания.
- Похоже на хижину второго клирика. Возможно, хозяин сейчас там.
Но Серло не оказалось ни там, ни в самом здании предприятия, где множество мужчин и подростков, причем часть из них были совсем детьми, напряженно трудились у огромных чанов и бочек с водой. Они промывали сырую шерсть, постоянно стряхивая с себя остатки грязи и жира, и регулярно подбрасывали в чаны горсти глины, чтобы хоть как-то облегчить процесс обработки шерсти.
В цеху стоял невероятный шум, но Томасу все же удалось перекинуться парой слов с рабочими, после чего он вернулся к де Волфу, удрученно покачивая головой.
- Говорят, он куда-то ушел, но не знают, куда именно.
Они торопливо покинули раскаленный водяными парами ад, который был местом постоянной работы для многих жителей Эксетера.
- Черт бы побрал этого мерзавца, он всегда куда-то исчезает, когда я пытаюсь его найти! - в сердцах бросил коронер.
- Вряд ли он сбежал из страны именно сейчас, когда может стать полноправным владельцем всего этого предприятия, если женится на вдове Кристине, - резонно заметил Томас.
- Ну ладно, пошли отсюда, - проворчал де Волф. - На сегодня с меня достаточно. - Затем вдруг остановился и похлопал себя рукой по левому боку, ощущая непривычную пустоту. - Черт возьми, я оставил меч Гвина в хижине клирика! Я хотел на обратном пути вернуть его оружейнику.
Они быстро повернули назад и прошли несколько сотен ярдов по направлению к верхнему цеху. Джон подошел к двери хижины и дернул ее, но та не поддавалась.
- Странно… Похоже, заперто изнутри, - недоуменно пробормотал он и нажал на нее плечом, но с таким же результатом.
- Здесь нет замочной скважины, значит, она действительно заперта изнутри, - подтвердил его догадку Томас.
С трудом подавляя нарастающую тревогу, Джон заколотил кулаком по доскам, громко призывая Мартина Нотта открыть дверь. Поскольку ответа изнутри не последовало, он изо всей силы ударил ногой в створ, дверь затрещала, но не поддалась. Тогда он нанес еще несколько мощных ударов и выбил несколько досок. Этого оказалось достаточно, чтобы просунуть внутрь руку и открыть засов.
Когда дверь со скрипом распахнулась, Джон ворвался внутрь, изрыгая проклятия в адрес клирика:
- Ты еще поплатишься за это, парень!
И вдруг замер на месте как вкопанный, не понимая, что здесь произошло. Томас тоже застыл за его спиной, не в силах вымолвить ни слова. Мартин Нотт стоял на коленях в дальнем углу хижины, будто застыв в нескончаемой молитве. Его правое плечо упиралось в стену, поддерживая на весу тело, и по всему было видно, что он уже мертв. Клирик словно нанизал себя на меч Гвина, причем острие клинка вошло в нижнюю часть груди, а рукоять уперлась в угол между стеной и полом. Вокруг бездыханного тела разлилась большая лужа крови, каплями стекавшей из перекошенного предсмертной судорогой рта.
- Господи Иисусе, что все это значит? - с трудом выдавил де Волф, а его клирик лихорадочно крестился, бормоча под нос молитву за упокой души.
Коронер подошел к мертвому телу, дабы убедиться, что тому уже действительно не нужна помощь, и повернул труп, чтобы вытащить меч.
- Неужели еще одно убийство, сэр? - прошептал Томас.
- Нет, не думаю, Томас! - недоверчиво хмыкнул коронер. - Этот человек в отчаянии бросился на меч в запертой изнутри комнате. Но почему, ради всего святого?
Пока Джон вынимал из груди Нотта шесть дюймов стали, Томас с ужасом отвернулся и вдруг увидел кусок пергамента на самом краю большого дубового стола. Коронер все еще возился с телом покойника, а Томас уже схватил записку и быстро читал.
- Господин коронер, полагаю, вам нужно прочесть это послание! - произнес он дрожащим от волнения голосом.
В полдень следующего дня Гвин уже сидел на своем обычном месте в таверне Несты напротив Джона де Волфа, который расположился у камина. Рядом с Гвином уселся Томас де Пейн, и оба они наслаждались общением после долгой разлуки, как, впрочем, и сама Неста, пристроившаяся на скамье рядом с любовником.
- У меня всего лишь пять минут, а потом придется проверить, как там моя новая глупая кухарка готовит баранину, - сказала она. - Поэтому быстро расскажите, что случилось.
- Сегодня я наконец-то сбежал из этого проклятого приората, - самодовольно прогудел Гвин. - Их эль не так уж плох, но монахи питаются одной рыбой! Останься я там еще на какое-то время, и у меня бы выросли плавники.
- Но как тебе удалось вырваться оттуда, вот в чем вопрос? - не отступала хозяйка с выкрашенными в рыжий цвет волосами.
В разговор вмешался де Волф, сообщив ей о своих подозрениях относительно сводника из борделя, затем рассказал о Серло и Кристине, а самое главное - как их объединило неожиданное самоубийство Мартина Нотта.
- Я дважды ошибался в своих расчетах, - честно признал Джон. - Но у меня не было абсолютно никаких причин подозревать этого толстяка клирика из сукновальной мануфактуры. - Он сделал паузу, чтобы отхлебнуть из большой кружки глоток-другой превосходного эля. - До тех пор пока Томас не прочитал мне послание Мартина Нотта, написанное им перед тем, как он пронзил себя мечом Гвина.
- Нет, коронер, отныне это уже не мой меч, - энергично запротестовал корнуоллец. - Слава Богу, вы уже вернули его Роджеру Трудогу. На этом чертовом клинке написаны не просто какие-то слова на латыни, а самое настоящее проклятие!
Проигнорировав вмешательство своего офицера, Джон продолжил рассказ:
- Серло и Кристина, несмотря на свои тайные амурные отношения, на самом деле не имели никакого отношения к смерти Уолтера. И хорошо, что так получилось, иначе вся эта история имела бы совсем другой конец.
- А что этот ужасный сводник из местного борделя? - допытывалась любопытная Неста. - Ты говорил, именно он украл у мертвого Уолтера полный кошелек денег?
- Этот мошенник сказал правду - он взял деньги у мертвого человека. Когда эта шлюха Бернис сообщила ему, сколько золотых монет заметила в кошельке на поясе Уолтера, он бросился за ним, вероятно, чтобы напасть и ограбить в темной аллее. Но кто-то уже сделал за него эту грязную работу, и все, что ему оставалось, - это сорвать кошелек с ремня и броситься прочь.
- Его все равно повесят за грабеж, даже если он не убивал несчастного Уолтера, - проворчал Гвин.
- А что говорилось в послании Мартина Нотта? - нетерпеливо перебила его Неста.
Де Волф кивнул на Томаса:
- Пусть теперь он сам все расскажет. Он здесь единственный человек, который мог прочитать его!
Маленький клирик смущенно заерзал, явно польщенный вниманием к своей скромной персоне.
- Это было весьма откровенное признание в содомском грехе, - многозначительно начал он.
- Ты хочешь сказать, он любил мальчиков-содомитов? - опешил от неожиданности Гвин. - В таком случае этот проклятый меч сделал хоть одно полезное дело, избавив мир от такого извращенца!
- Похоже, он с давних пор страдал этим извращением, но каким-то образом скрывал это от окружающих вплоть до трагической смерти Уолтера, - продолжал Томас. - Будучи женатым человеком, он использовал свою хижину на предприятии для своей грязной похоти, а в тот вечер к нему неожиданно нагрянул Уолтер.
- И застал его врасплох с каким-то парнем из Бретани, - сказал Джон, объяснив, что Бретань - это район трущоб возле западной стены города.
- Хозяин был вне себя от ярости и пообещал разоблачить его на следующий день как перед женой, так и перед священнослужителями кафедрального собора.
- Но почему именно перед ними? - не унималась Неста. - Ведь такое нарушение закона находится в компетенции шерифа?
Томас покачал головой:
- Будучи клириком, он вполне мог претендовать на милость духовенства. А значит, суд за прегрешения из рук светских властей перешел бы к духовному начальству.
- И если бы епископский суд консистории объявил Мартина виновным, они могли бы передать его шерифу для казни через повешение, - добавил Джон с нескрываемым удовлетворением.
- Записка заканчивалась признанием в убийстве хозяина. Его охватил панический страх перед разоблачением, и он отправился к борделю, чтобы подождать там Уолтера. Будучи его клириком, он хорошо знал, что тот должен был встретиться в таверне со своим клиентом и получить от него большую сумму денег за поставку шерсти. Он пошел за ним и в темной аллее на Уотербир-стрит убил ударом ножа. - Томас сделал паузу и перекрестился при упоминании столь ужасного события. - Для этого он прихватил с собой длинный нож, который обычно использовался на предприятии для обрезания толстых веревок, которыми связывали огромные тюки шерсти. Он вонзил его в шею Уолтеру и убежал.
- Да, но все это было несколько дней назад, - возразила Неста. - Почему же он ждал до вчерашнего вечера, чтобы покончить с собой?
- Его довело до этого рокового шага измученное сознание, - пояснил клирик. - Он знал, что шериф арестовал Гвина по ложному обвинению и может повесить за преступление, которого тот не совершал. Затем коронер откровенно заявил, что хочет возложить вину за убийство на его хозяина Серло, а обвинения в адрес Кристины стали последней каплей. Он понял, что, если не признается сам, из-за него пострадают невинные люди. Даже если Мартин Нотт был мерзким извращенцем, у него все же осталось некоторое чувство собственного достоинства.
В зале воцарилась мертвая тишина, прерванная зычным басом Гвина:
- А что сказал второй негодяй, Ричард де Ревелле, когда вы показали ему этот кусок пергамента?
- Пыхтел, сопел, отказывался верить собственным глазам и все время твердил, что это сфабрикованное письмо! - произнес Джон, усмехаясь при воспоминании об идиотском положении шерифа. - И только увидев мертвое тело Мартина, сорванную с петель дверь его хижины и окровавленный меч, наконец-то признал, что именно так все и было.
- Да, действительно кровавый меч! - грустно заметил Гвин. - Интересно, какие приключения ждут его в будущем?
Джон де Волф залпом опустошил свою кружку.
- Роджер Трудог говорит, что, возможно, снова попытается продать его кому-нибудь. Мне кажется, до нас этот клинок приглянулся какому-то рыцарю и он просил оружейника сообщить, если у него в продаже появится что-то подобное. Ему нужен отменный клинок для очередного Крестового похода, того самого, который, по слухам, должен начаться в Венеции.