Уже было понятно, что это спорят двое мужчин - хотя языка она не понимала, но отчетливо слышала горячность в интонациях. На стенах запрыгали пятнышки света. Она лежала, подглядывая меж полуприкрытых век, и молилась, чтобы эти двое, проходя мимо, не решили осмотреть покоящиеся в нишах тела.
Две темные фигуры вошли и, к ее ужасу, остановились посреди зала, подняв свечи.
Фидельма услышала, что один сказал что-то, что содержало слова "Аврелия Рестутус". Другой несколько раз произнес слово "кафир". Очевидно, они ждали. Она закусила губу, задумавшись. Неужели они ждали брата Ронана Рагаллаха?
Один из них - судя по всему, менее терпеливый, чем его товарищ, - пошел в следующий зал. Фидельма лежала неподвижно, зная, что он увидит там. Вскоре оттуда донесся отрывистый крик и какое-то слово - что-то вроде "Бисмилла!". Потом она услышала, как второй человек подбежал к своему товарищу и воскликнул: "Ма усбилла!"
Когда же пещера вновь погрузилась во тьму, Фидельма выскользнула из ниши, схватила лампу и потир и тихо и быстро вышла в другой коридор. За спиной слышались встревоженные голоса. Она не рискнула остановиться, чтобы зажечь лампу, и с надеждой двинулась вперед в темноту. Она повторяла про себя наставление Антонио, на этот раз в обратном порядке, и стала взбираться по короткой лестнице, переложив лампу и потир в одну руку, а другой ощупывая пространство перед собой. Ей удалось преодолеть ступеньки, лишь один раз оцарапав колено об острый камень.
Поднявшись, она приостановилась, чтобы отдышаться, а потом свернула направо, в длинный коридор. Как долго по нему идти? Через двести шагов коридор расширился, и она оказалась в богато украшенном склепе. Она снова остановилась, тяжело дыша, и склонила голову набок. Звуков погони слышно не было.
Фидельма опустилась на колени в совершенной темноте и поставила на пол перед собою лампу и потир. Потом порылась в сумке и вытащила коробочку с трутом. От волнения ей не сразу удалось зажечь светильник.
Когда помещение залил ровный теплый золотой свет, она глубоко вздохнула с облегчением и села, чтобы немного отдохнуть. Потом, подобрав потир и лампу, поднялась на ноги и пошла дальше по коридору в следующий зал, а оттуда - к длинной лестнице, что вела на уровень выше. Она шепотом клялась самой себе, что никогда больше ноги ее не будет в этом мрачном лабиринте.
Фидельма была уже в последнем длинном коридоре, длиною около ста шагов. Сдержав внутреннее желание броситься наутек, она спокойным шагом направилась вдоль его извилистых стен. Она чувствовала себя немного глупо. В конце концов, ясно, что эти двое незнакомцев не были убийцами Ронана Рагаллаха. Тогда чем они могли угрожать ей? Она корила себя за трусость, но не могла побороть неясного страха, который охватывал ее в этом темном, угрюмом подземелье среди могил. Она мучилась вопросом: вдруг они и вправду пришли, чтобы встретиться с Ронаном, и если это так, то кто они такие?
Вдруг новая мысль заставила ее вздрогнуть. Ронан Рагаллах встретил свою смерть точно так же, как Вигхард. Его удавили. Значит, это не Ронан удавил Вигхарда. Но тогда - и в этом была главная загадка, - если Ронан не убивал Вигхарда, тогда что же он делал с частью сокровищ, похищенных из Вигхардовых покоев?
Ронан отрицал свою вину и хотел встретиться, все объяснить ей. Что объяснить?
Она вспомнила о листке папируса в марсупии и подумала, не в нем ли можно найти ответ. Надо будет непременно найти субпретора Палаты Чужеземцев, брата Осимо Ландо, и попросить его перевести. Вот где заключена тайна.
Она подошла к перекрестку коридоров, повернула налево и подошла к ступеням, ведущим наверх, к свету и кладбищу.
Она заметила неясную фигуру впереди, еще заворачивая за угол. И фигура показалась знакомой, хотя Фидельма видела лишь силуэт, и тот краем глаза. Потом вдруг резкая внезапная боль в затылке, и все погрузилось в полную темноту.
Чей-то голос, словно за тысячу миль от нее, позвал ее по имени.
Фидельма поморгала и осознала, что ее тошнит и у нее кружится голова. Она застонала. Кто-то поднес к ее губам холодную воду. Она сделала глоток, вода попала не в то горло, она закашлялась и чуть не подавилась. Фидельма открыла глаза, и свет тут же ослепил ее. Она снова поморгала. Оказалось, что она лежит на спине, а над ней на синем куполе неба беспощадное желтое солнце немилосердно жжет ей лицо. Она снова застонала и закрыла глаза.
- Сестра Фидельма, вы слышите меня?
Голос был знакомый, и несколько секунд она лежала, пытаясь понять, чей.
На лицо ей закапала холодная вода.
Она застонала, всей душой желая, чтобы ее оставили в покое, наедине с головокружением.
- Сестра Фидельма!
Голос звучал настойчивее.
С великою неохотой она приоткрыла глаза и попыталась разглядеть темную фигуру, склонившуюся над ней.
Сфокусировав взгляд, она увидела желтоватое лицо Корнелия Александрийского. Смуглый медик был встревожен.
- Сестра Фидельма, вы меня узнаете?
Фидельма поморщилась.
- Да. Но как же у меня болит голова!
- Вы получили удар в череп, ушиб повыше виска, но кожа не разбита. Это скоро пройдет.
- Меня тошнит.
- Это от боли. Полежите немного и попейте еще воды.
Фидельма посмотрела по сторонам. За спиной грека стоял испуганный и взволнованный мальчик. Антонио. Слышались встревоженные голоса. Голоса… Чей это резкий, пронзительный голос неподалеку, не настоятельницы ли Вульфрун? Она попыталась подняться. Неужели ей показалось, что она слышит, как настоятельница приказывает сестре Эафе идти за ней?
Она попыталась сесть, но врач-александриец заботливо уложил ее обратно.
- Где я? - спросила она.
- У входа в катакомбы, - ответил Корнелий. - Вас вынесли оттуда без чувств.
Резко вернулась память.
- Кто-то оглушил меня! - заявила она и снова попыталась сесть, но Корнелий удержал ее.
- Будьте осторожнее, - предупредил он. - Вам не нужно делать резких движений. - Потом он замолчал, склонив голову набок. - Зачем кому-то было оглушать вас? - недоверчиво спросил он. - Может быть, вы просто ударились головой о выступающий камень, не заметив его в темноте? Так часто случается здесь.
- Нет! - Фидельма вдруг замолчала и пристально посмотрела на него. - А вы как здесь оказались?
Медик пожал плечами.
- Я проходил мимо ворот кладбища и услышал, как зовут врача. Мне сказали, что кому-то худо в катакомбах. У подножия ступеней я нашел вас.
Фидельма недоумевала.
- Кто позвал врача?
Корнелий пожал плечами и, убедившись, что ей уже лучше, помог ей сесть.
- Не знаю. Кто-то из паломников.
- Это правда, сестра. - Она повернулась и увидела Антонио, он кивал. - Из катакомб вышел человек и сказал, что там, внутри, кто-то сильно ушибся. Я увидел у ворот лектикулу врача и попросил сбегать за ним.
- Я пришел и увидел вас у подножия лестницы, - повторил Корнелий. - Нам показалось, вы ударились головой о стену. Мы вынесли вас наружу.
Видя, что Фидельме не так плохо, как они боялись, Антонио озорно улыбнулся:
- Вам не очень-то везет в этом месте, сестра.
Фидельма горько улыбнулась в ответ.
- Мудры твои слова, юноша.
Головокружение и тошнота немного отступили, и она уже могла встать на ноги.
- Кто же тот человек, которого я должна благодарить за помощь?
Собравшиеся зеваки, видя, что ничего страшного больше не происходит, разошлись по своим делам. А Фидельма все пыталась понять - действительно ли среди их голосов был голос настоятельницы Вульфрун?
Мальчик пожал плечами.
- Он ушел некоторое время назад.
- Кто это был? Может ли быть, что я знаю его - или ее?
Мальчик покачал головой.
- Нет, это был просто какой-то паломник. По-моему, на нем было восточное платье.
Фидельма вытаращила глаза. Неужели это был один из тех смуглых мужчин, которых она видела в катакомбах Аврелии Рестутус?
- Антонио, сколько чужеземцев побывало здесь с тех пор, как я приехала?
Мальчик снова пожал плечами.
- Было несколько, включая вас. Обычно смотреть на мертвых приходят только чужестранцы. И потом, есть еще входы, кроме этого.
Она улыбнулась, подумав, как наивно было с ее стороны полагать, что для мальчика есть разница между нею и теми двумя темнолицыми людьми из катакомбы.
- А сколько людей из…
Корнелий перебил ее, ворча:
- О благодарностях вам лучше подумать потом. На моей лектикуле вас отнесут в Латеранский дворец, где я смогу должным образом обработать ваш ушиб. Потом вам лучше полежать в покое до конца дня.
Предложение не обрадовало Фидельму, и она попыталась возразить, но стоило ей сделать несколько шагов, как волна головокружения накрыла ее снова, и Фидельма поняла, что врач, наверное, прав. Она тут же опустилась на ближайший камень, застонав от звона в ушах.
Она видела, как Корнелий дал знак рукой, и через кладбище к ним зашагали двое крепких мужчин с креслом странной формы, которое они несли - один впереди, другой за ним - на длинных шестах. Фидельма уже видала такие на улицах Рима и знала, что они называются лектикулами. Среди средств передвижения в ее родной Ирландии она не встречала ничего похожего на эти странные кресла, в которых люди ездили на плечах слуг или рабов.
Она хотела было отказаться, но поняла, что сама до Латеранского дворца она сейчас не дойдет. Со вздохом забираясь в носилки, Фидельма вдруг вспомнила.
- Антонио, твоя лампа, должно быть, осталась у подножия лестницы, там, где я упала, - крикнула она мальчику.
Мальчик только улыбнулся, взял стоявшую возле него лампу и показал ей.
- Когда мы несли вас наверх, я подобрал ее, - успокоил он ее.
- А серебряный потир, который был у меня в руках?
Антонио глядел на нее с неподдельным изумлением.
- Я не видел никакого потира, сестра. Да и у вас я его не видел, когда вы спускались.
В панике Фидельма схватилась за сумку-марсупий. Там была и коробочка с трутом, и кошелек, но папирус брата Ронана пропал. Однако обрывок мешковины был на месте.
Она заметила, что Корнелий подозрительно смотрит на нее.
- Погодите немного, - сказала она, слезла с лектикулы и неверной походкой подошла к мальчику. Присев рядом с ним на колени, сказала тихо: - Антонио, в катакомбах Аврелии Рестутус труп. Нет, - поспешно добавила она, увидев, что мальчик улыбается - надо же, как странно: труп в катакомбе. - Там человек, которого только что убили. Я нашла его. Как только я вернусь в Латеранский дворец, я вышлю людей, и они его заберут…
Антонио взирал на нее круглыми серьезными глазами.
- Об этом нужно доложить в канцелярию претора урбаниса, - посоветовал он.
- Не беспокойся. Я извещу всех, кого нужно. Но я хочу попросить тебя, чтобы ты следил за всеми, кто входит и выходит отсюда. Видишь ли, я нашла там серебряный потир и лист папируса, которые, видимо, кто-то взял, пока я лежала без сознания. Так что, если ты увидишь кого-то подозрительного, а в особенности - двух мужчин восточного вида, говорящих на непонятном языке, - я хочу, чтобы ты запомнил в подробностях, как они выглядели и куда направлялись.
- Я сделаю это, сестра, - обещал мальчик. - Только есть еще много других входов в эти катакомбы.
Сестра Фидельма, сдержав стон, все же порылась в сумке-марсупии и бросила в корзинку мальчику несколько монет.
Потом вернулась туда, где стоял Корнелий, раздраженный, что ему пришлось ждать, и забралась в лектикулу. Двое мужчин, крякнув, подняли носилки на плечи и зашагали вперед к воротам, рядом быстрым шагом шел Корнелий.
Было странно и непривычно ехать так, но Фидельма была очень благодарна за это. У нее болела голова, во лбу стучала кровь. Она закрыла глаза, чтобы не встречаться с любопытными взглядами - хотя лектикула на улицах никого не удивляла, было необычно, что в ней несут монахиню.
Фидельма постаралась расслабиться и обдумать все происшедшее за этот час.
И только когда они вошли в город через ворота Метронии и свернули на тенистый холм Целий, ее осенило. Не иначе как от головокружения она решила, что это кто-то из двух незнакомцев догнал ее, оглушил и забрал папирус и потир. Но ведь они были позади нее. Фидельма вспомнила, что, как только она завернула за угол и оказалась перед лестницей, ведущей наверх, она увидела знакомую фигуру. Это был один человек, который явно ждал ее. Этот человек ее ударил. И она его знала. Кто это был?
ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
Фидельма сидела в отведенном для них с Эадульфом оффициуме, обхватив голову руками. Голова по-прежнему болела. Тошнота прошла, но осталась ноющая боль. Эадульф, сведущий в лекарствах, настоял, чтобы Корнелий Александрийский передал ее под его опеку. Корнелий никак не проявил недовольства тем, что саксонский монах посягнул на его дело. Наоборот, казалось, он был благодарен, что может теперь поспешить по своим делам. Еще со времен обучения в Туайм Брекайне Эадульф всегда носил с собою "пера", или, как говорили ирландцы, "лес" - лекарскую сумку с целебными травами. Он обработал ушиб и приготовил напиток из вытяжки сухих цветков розового клевера, который, как он уверял, постепенно снимет головную боль.
В чем Фидельма ничуть не сомневалась, потягивая его зелье: Эадульф уже однажды помог ей таким образом - это было в обители Хильды в Витби, что в Нортумбрии. Тогда он сходным отваром исцелил ее от спазмов в голове, после того как она упала в монастыре и потеряла сознание.
Пока Эадульф хлопотал над ней, она рассказала им с Лицинием обо всем, что случилось этим утром. Выслушав, что произошло, Лициний тотчас созвал декурию стражи и отправился на христианское кладбище. Фидельме же пришлось еще немного потерпеть заботливое ворчание Эадульфа, обдумывая сегодняшние события и пытаясь догадаться, что за всем этим стоит. Но она поняла, что разрозненных сведений, которые у нее есть, не хватает, чтобы увидеть целое - а без него они не имеют смысла.
- Нужно послать за Осимо Ландо, - внезапно сказала она, перебив Эадульфа, который тем временем упрекал ее за то, что она пошла в катакомбы одна, не предупредив его и вообще никому не сказав о том, куда идет.
- Осимо Ландо? - нахмурился Эадульф.
- Он подтвердил, что хорошо знаком с Ронаном. Мне кажется, что он знает о нем гораздо больше, чем говорит. Теперь, когда Ронан умер, может быть, он сможет сказать больше.
Дверь внезапно распахнулась, и вошел встревоженный военный комендант Марин. Он обратился сразу к Фидельме:
- Это правда? Это правда, я слышал, что Ронан Рагаллах мертв?
Фидельма кивнула.
Лицо суперисты помягчало, он улыбнулся и удовлетворенно вздохнул.
- Значит, убийство Вигхарда наконец раскрыто.
Фидельма и Эадульф озадаченно переглянулись.
- Мне неясен ход вашей мысли, - холодно сказала она.
Марин развел руками с таким видом, как будто это было очевидно.
- Преступник пойман и убит. Не нужно больше тратить время на это дело.
Фидельма медленно покачала головой.
- Рискну предположить, что вам просто известны не все факты, Марин. Брата Ронана Рагаллаха задушили, пока он ждал встречи со мной. Перед этим он прислал мне записку, в которой писал, что он не убивал Вигхарда и хочет объясниться. Его задушили точно таким же образом, как Вигхарда. Тот, кто убил Вигхарда, убил и Ронана. Как вы видите, дело еще далеко не решено.
Потрясенный комендант только хлопал глазами.
- Мне сказали только, что он мертв, - ответил он, лицо его опять помрачнело. - Я решил, что его убили или что он сам покончил с собой, потому что понял, что рано или поздно мы его найдем.
- Фидельма была права, а мы ошибались, - вступил в разговор Эадульф. Фидельма смотрела на него, удивленная и позабавленная его неожиданно почтительным тоном, словно он был доволен, что она доказала его неправоту. - Она все это время подозревала, что Ронан - не убийца.
Марин сжал зубы.
- Тогда нам нужно как можно скорее найти правду. Этим утром со мною связался scriba aedilicus Его Святейшества и сообщил, что Его Святейшество недоволен, что решения еще нет.
- Мы жаждем решения не меньше, нежели Его Святейшество, - раздраженно ответила Фидельма. - Дело будет решено, когда мы поймем, как его решить. А сейчас, - она поднялась, - нас ждет много работы. Не могли бы вы послать за братом Осимо Ландо? Нам нужен его совет.
Марин вздрогнул, он не ожидал, что его столь бесцеремонно выпровадят. Он приоткрыл было рот, чтобы возразить, но осекся и жестом показал, что приказ принят.
Эадульф хитро улыбнулся Фидельме.
- Готов поклясться, что ты с Его Святейшеством будешь обращаться так же пренебрежительно.
- Пренебрежительно? - Фидельма помотала головой. - Я вовсе не презираю Марина. Просто я считаю правильным, если каждый будет разбираться в своем деле и в своей области и развивать в себе те же качества, каких ожидает от других. Самоуверенность человека, который не знает, - это так же неправильно, как излишняя скромность того, кто знает.
Глаза Эадульфа стали серьезны.
- Теперь, когда Ронан умер, я не вижу путей из этого лабиринта, Фидельма.
Она наклонила голову.
- Хотя Ронан Рагаллах в своем письме отрицал свою причастность к убийству, и я в это верю, тем не менее у него были при себе некоторые из пропавших драгоценностей, когда его убили. - Она рассказала Эадульфу о том, как нашла серебряный потир и лоскут мешковины, зажатый в мертвой руке. - Но теперь, конечно, я уже не смогу это доказать.
- Как ты думаешь, кто ударил тебя по голове и украл потир и папирус?
- Не знаю. - Фидельма глубоко вздохнула. - Я только на мгновение различила в темноте силуэт, и мне тогда показалось, что я его знаю… - Она пожала плечами.
- Но, по крайней мере, это был мужчина?
Фидельма снова нахмурилась. Да, она говорила "его" - но подумав, поняла, что не знает.
- Я и в этом не уверена.
Эадульф задумчиво почесал кончик носа.
- Не представляю, каким может быть наш следующий шаг. Основной подозреваемый мертв, причем убит, как ты говоришь, тем же способом, что и Вигхард…
- Кто были эти чужеземцы, которых я видела в склепе? - перебила Фидельма. - Вот что должно быть следующим шагом. У Ронана Рагаллаха была остальная часть того папируса с арабскими буквами, которые прочитал брат Осимо Ландо. Я расслышала несколько слов из того, что говорили эти чужеземцы, и могу попытаться повторить их. Наверное, Осимо Ландо сможет перевести их, потому что мне кажется, что это были арабы.
- Но зачем было брату Ронану Рагаллаху встречаться с арабами?
- Если я смогу ответить на этот вопрос, то, думаю, мы будем недалеки от разгадки всей тайны, - с уверенностью ответила Фидельма.
В дверь постучали, и вошел стражник и отсалютовал.
- Мне приказано доложить, что брата Осимо Ландо нет на рабочем месте. Он в настоящее время не во дворце.
- Можно ли послать кого-нибудь к нему домой и узнать, что его задерживает?
Молодой человек вытянулся в струнку.
- Будет сделано! - отчеканил юный стражник и развернулся на пятках.
Эадульф был обеспокоен.
- Что-то все не складывается.
- Ну что ж, наверное, во дворце есть кто-нибудь еще, кто знает арабский.