Обвинение в романтичности огорчило Ричарда. Шлюзы вовсе не вызывали у него романтического подъема. А вот к Софи он питал самые романтические чувства. Каждый поворот ее головки заставлял его сердце биться сильнее. Но Ричард не знал, есть ли в душе девушки местечко для любовных переживаний. Она была настолько привержена идеалам женского движения, что, казалось, у нее ни на что больше не остается времени.
- Не следует тебе водить знакомство с такими девушками, Ричард, - покачала головой его мать, когда он рассказал ей о новой знакомой, живущей на дальнем конце их улицы. - Эти вертихвостки не знают, как ухаживать за мужчиной. Похоже, они и сами хотели бы быть мужчинами, ишь ведь - щеголяют в брюках, курят, да только и разглагольствуют что о выборах в парламент. Слыханное ли дело! Да твой отец такую и на порог бы не пустил.
- Но она очень хорошенькая, мама, правда очень.
- Ну, это их, этих новых женщин, ничуть не заботит, - возразила ему мать, вкладывая в слова "новые женщины" все накопившееся за жизнь презрение. - Они больше не думают о том, чтобы познакомиться с порядочным молодым человеком и зажить своим домом.
И сейчас его собственная "новая женщина" идет впереди него по тропинке. Ричард поспешил догнать ее.
- Подожди, Софи, - окликнул он, прибавляя шагу.
Девушка обернулась и улыбнулась ему.
- А вот это ново, Ричард: мужчины просят женщин подождать, чтобы догнать их!
Она повернулась и, словно противореча своим собственным словам, пустилась бегом вниз по тропинке, крича ему на бегу:
- Не поймаешь! Не поймаешь!
Но он все же настиг ее, как раз тогда, когда перед ними вырос тюдоровский фасад дворца Хэмптон-Корт, у ворот которого стояли на страже королевские звери - лев и единорог.
- Кардинал Вулси, верно? - задыхаясь, спросил Ричард. - Его построил кардинал Вулси в тысяча пятьсот каком-то году.
- Да, его построил кардинал Вулси, - подтвердила Софи, с легкостью преображаясь в учительницу и последовательную суфражистку. - А потом передал Генриху Восьмому. Подозреваю, что именно здесь тот сжил со свету нескольких своих жен. Скажите на милость: какое право имел он отрубать им головы только за то, что они не рожали ему наследника, который, когда вырос, тоже стал бы помыкать женщинами? Это ужасно! Только потому, что вся власть в руках мужчин, они возомнили, что имеют право относиться к женщинам не лучше, чем к кошкам или собакам.
Ричард простонал в душе. Задумывая прогулку, он и не предполагал, что между Хэмптон-Кортом и деятельностью суфражисток может существовать какая-то связь. И вот теперь эти разглагольствования грозят испортить весь день.
- Признай, что это нечестно, - настаивала Софи, глядя прямо в глаза молодому человеку. В этот миг она была особенно привлекательна. - Я пойду на собрание Лиги за избирательные права для женщин и напомню всем, что нас окружают, даже в истории, и прежде всего в истории, величайшие несправедливости, которые творили мужчины против женщин. Необходима еще одна петиция за право голоса для женщин. Уверена, что на этот раз мы получим еще больше подписей в нашу поддержку.
Ричард в отчаянье смотрел на свою подругу. Если она так относится к мужчинам, говорил он в сотый раз себе, то разве сможет проникнуться симпатией к одному из них? Что, если обычная любовь противоречит ее принципам? Может, его мать все же была права?
Внезапно девушка сжала его руку и пустилась бегом. Этот жест поразил сердце Ричарда, словно вспышка молнии.
- Я хочу того самого пирога, Ричард. Ну-ка, поймай меня!
День за днем угрюмая армия проходила по Лондонскому мосту. Каждый день рабы Денег и Рынка направлялись в свои храмы в Сити. Они ехали на поездах, на автобусах, на подземке, передвигались на лошадях и в экипажах или шли пешком.
В понедельник мог возникнуть слух, что в Южной Африке обнаружено новое месторождение золота. В среду могли обсуждать вероятность большого займа на строительство железной дороги в отдаленные уголки России. В пятницу - изменение курса акций значительного промышленного предприятия, цена на которые должна взлететь в ближайшие дни и принести небывалый доход тем, у кого хватит ума или глупости приобрести их заранее.
Опознан ли труп, выловленный в Темзе, по-прежнему не было ничего известно. Бульварные газеты печатали всяческие домыслы, пока не истощилась и их неуемная фантазия. Толпы охотников за удачей продолжали осаждать полицейские участки, возмущаясь тем, что попирается их право на опознание трупа, и едва скрывая свое алчное желание добраться до денег страховых компаний.
Пауэрскорт, как и просил комиссар, поговорил с обитателями Мэйфэйр и Белгравии. Леди Люси, которую можно было считать бывалым специалистом по подобным операциям, придумала историю о своей тетушке, жившей в горах Шотландии, которая якобы пропала однажды зимой, и ее потом месяц искали. Когда же наконец труп бедняжки выловили из реки, он оказался совершенно обезображенным. Леди Люси умело переводила разговор на эту историю, встречаясь со всеми своими многочисленными знакомыми, но так ничего и не выведала. Сестры Пауэрскорта, которых также привлекли к сбору информации, старались, как могли, но тоже безрезультатно.
Лишь шурин Пауэрскорта - финансист Уильям Берк - слегка его обнадежил.
- Мне давно известно, что люди время от времени пропадают: груз долгов, страх обанкротиться на бирже, - объяснял он Пауэрскорту, пока они сидели в клубе, наслаждаясь превосходным красным вином. - А еще больше я знаю таких, которые скрывались заблаговременно и тем самым спасали свои состояния. Но все же несколько странно отрубать себе при этом голову, если, конечно, речь не идет о наследстве.
Иногда у полицейских начинала теплиться надежда. Время от времени им казалось, что они обнаруживали подходящий случай: потерявшегося или исчезнувшего человека. Тут же для выяснения обстоятельств посылали констеблей в дом на Мусвелл-Хилл или Мортлейк, в Кэмден или Кэтфорд. Но всякий раз выяснялось, что, хотя человек действительно пропал, его возраст или рост не соответствуют искомым приметам. А труп тем временем преспокойно лежал в холодильнике морга больницы Святого Варфоломея под приглядом пары сторожей и компании непоседливых студентов-медиков.
И вот ненастным апрельским вечером в доме Пауэрскортов на Маркем-сквер раздался решительный стук в дверь. Леди Люси была в это время поглощена чтением Джуда Незаметного. Пауэрскорт дремал у огня, и ему снилось, как поздним летом он играет в крикет и делает отличные подсечки.
- Мистер Уильям Берк, милорд, миледи, - возвестил лакей.
Утомленный финансист вошел в комнату и с облегчением опустился в кресло у камина.
- Я только что с континента. Спешу домой к Мэри и детям, если они еще не уснули.
- Чаю? Или бокал вина? А может, лимонад? - Леди Люси всегда спешила облегчить страдания путника.
- Лимонад - это было бы замечательно, леди Люси. В этих поездах такая пылища! Лимонад - именно то, что нужно.
- Фрэнсис, ты еще не забыл про тот труп, что выловили у Лондонского моста? Кажется, у меня есть кой-какие новости, хотя я и не уверен. Я был по делам в Германии, в Берлине. Такой ужасный город - совершенно прусский! - Берк покачал головой. - А еще во Франкфурте и парочке других мест. Единственный из известных мне людей, кто соответствует вашему описанию… Ах, спасибо большое!
Берк умолк и стал с жадностью пить лимонад.
- Какая удивительная забота об усталом путнике! - улыбнулся он леди Люси. - Может, это нам пригодится… Так на чем я остановился?
Он огляделся, словно не был уверен, во Франкфурте он или в Челси.
- Ах да, единственный знакомый мне человек, соответствующий описанию, сообщенному Фрэнсисом, - это старый мистер Харрисон из Банка Харрисонов. Кажется, его крестили Карлом Хайнцем, но в наших краях его знали как Карла, так вот он как раз подходит по возрасту.
- А сколько, ты сказал, ему было лет? - спросил Пауэрскорт.
- Может, за восемьдесят или около того. Я тайно навел справки в Сити - ты не представляешь, какие последствия для частного банка может иметь тот факт, что его основателя нашли в Темзе, да еще без головы! - и мне доложили, что старик якобы находится в Германии, во Франкфурте или в Берлине.
И вот… - гость снова улыбнулся леди Люси и, вспомнив их первую встречу, подумал, что пять лет замужества лишь усилили ее очарование, - все же довольно странно, что человек в таком возрасте отправляется в Германию, да еще в это время года. Ну, скажем, через пару месяцев - другое дело. Впрочем, этот Харрисон всегда был страшным упрямцем. Но все же, - Берк подался вперед и взглянул леди Люси прямо в глаза, - я попытался еще кое-что разведать, пока был в Германии. Я сказал, что слышал, будто старый мистер Харрисон в городе, и мечтал бы с ним отобедать. Так вот, я отовсюду получал один и тот же ответ. Карла Харрисона не было в Берлине. Карла Харрисона не было во Франкфурте. Не было его и в Гамбурге. Выходит, меня не верно информировали. Итак, - Берк встал, прищелкнул каблуками на немецкий манер и поклонился, - старика Харрисона нет в Германии. Старика Харрисона нет в Лондоне. Но зачем тогда было говорить, будто он в Берлине, если его там нет? Как ты думаешь, Фрэнсис?
Пауэрскорт рассматривал кончики своих пальцев, осторожно растирая их. Первой заговорила леди Люси.
- А не мог он уехать куда-нибудь еще? На итальянские озера или куда-то на побережье Рейна. Ужасно, если труп окажется этим самым бедным стариком.
- Ну, вряд ли его можно назвать бедным, - весело рассмеялся Берк, - поговаривали, что он способен тягаться с десятью главными воротилами Сити, - такой уж точно не бедняк.
- Будь вы богачом из богачей, вряд ли бы захотели закончить свою жизнь подобным образом. Если, конечно, это на самом деле был старый мистер Харрисон, - вступилась за покойного леди Люси.
- Не представляю, что теперь делать, - пробормотал Пауэрскорт. - Вряд ли новые расследования в Сити дадут какие-то результаты. Может, попробовать что-то выведать в их загородном поместье. Ты, кажется, говорил, оно находится в Оксфордшире, Уильям?
- Верно, - подтвердил Берк, снова напуская на себя деловитость. - Только постарайся действовать с максимальной осторожностью и конспирацией. Харрисонам могли сообщить, что я наводил о них справки на Ломбард-стрит. И уж конечно, им донесут, что я справлялся о них в Германии. Нам следует действовать очень осторожно.
А теперь мне пора домой. Еще раз спасибо за лимонад. Вы не забыли, что приглашены к нам за город на выходные, чтобы присутствовать на введении в должность моего нового викария? Вот уж не представлял, что, приобретая дом и землю, я в придачу возлагаю на себя дополнительные обязанности! - Уильям Берк рассмеялся, радуясь своему новому приобретению. - Тебе придется прочесть отрывок из Библии, Фрэнсис. Не забудь. Я еще и епископа пригласил. "Не возвещайте об этом на улицах Гефа", как говорят пасторы, - Берк улыбнулся хозяевам, - три года назад я спас его епархию от банкротства. Впрочем, это уже другая история.
С этими словами Уильям Берк, финансист и новоявленный владелец имения, скрылся в ночи.
- Фрэнсис, - окликнула леди Люси, - очнись, очнись!
Пауэрскорт погрузился в свои мысли. Жена привыкла к этому. Она с улыбкой наблюдала, как ее муж невидящим взглядом смотрит на гаснущий огонь в камине.
- Извини, Люси. Я размышлял о том, что теперь делать. Мне кажется, надо найти того, кто бы мог все хорошенько разведать в доме Харрисонов. В деревне, в окрестностях, на почте - повсюду.
- Я знаю, кто тебе нужен. - Леди Люси склонилась к плечу мужа и обняла его. - Тебе надо послать за Джонни Фицджеральдом, так? Только предупреди его: пусть будет поосторожнее. В прошлый раз его чуть из-за тебя не убили, а это случилось в глубине Нортгемптоншира. Вряд ли Оксфордшир окажется более безопасным.
Леди Люси вспомнила еле живого шафера на их свадьбе, полицейского, охранявшего входную дверь, и раненого Фицджеральда, перебинтованного, словно мумия, и едва не лишившегося чувств у самого алтаря.
Пауэрскорт улыбнулся жене, вспомнив речь Джонни Фицджеральда на их свадьбе.
- Мы будем осторожны, Люси. Мы будем очень осторожны.
4
- Кларендон-парк построил один набоб на деньги Ист-Индской компании, - объяснял Уильям Берк Пауэрскорту, указывая на свой дом в стиле Палладио недалеко от Марлоу.
Мужчины поджидали свои семейства, пока дамы в последний раз приводили в порядок шляпки и детей перед тем, как совершить небольшую прогулку до церкви, где предстояло ввести в должность нового викария.
- Его построил некто по имени Фрэнсис Ходж. Он сколотил состояние в Индии и вернулся домой, чтобы на старости лет пожить в мире и покое на берегу Темзы. Увы, его мечтам не суждено было сбыться.
- А что стряслось? - спросил Пауэрскорт. Всякий раз, когда ему предстояло читать отрывок из Библии, он немного волновался.
- Беднягу - в конце концов он и впрямь стал бедняком - обвинили в алчности и коррупции. Это было связано с его делами на Востоке, почти как в случае с Уорреном Гастингсом. Куча денег ушла на адвокатов. Ходжу пришлось несколько месяцев кряду таскаться в Вестминстер, чтобы отвечать на вопросы парламентских ханжей и все это время наблюдать, как обесцениваются его акции в Ист-Индской компании. Кажется, в какой-то момент они стали падать на пятьдесят тысяч в неделю.
Пауэрскорт понимал, что дом, судьба которого столь тесно связана с лондонским Сити, не мог не привлечь внимания его родственника-финансиста.
- Уж не опасаешься ли ты, Уильям, - заметил Пауэрскорт, - что история дома как-то отразиться на твоих делах? Тебе-то не грозят ежедневные разбирательства в палате общин. Вряд ли даже самые оголтелые члены парламента станут копаться в твоих делах.
- Да уж вряд ли, - со значением подтвердил Уильям Берк и рассмеялся.
Пока они сидели в маленькой церкви бок о бок с арендаторами и членами их семей, Пауэрскорт думал о своих сестрах. Конечно, они нежно любили друг друга, но было в их отношениях и какое-то соперничество. Элеонора, младшая, выбрала в мужья необыкновенного красавца, но у того почти не было денег. Мэри, средняя сестра, поступила весьма благоразумно, выйдя замуж за Уильяма Берка. А Розалинда, старшая из трех, пожалуй, обошла всех, заключив брачный союз с лордом Пембриджем, аристократом, обладателем солидного состояния и владельцем шикарных особняков на площади Сент-Джеймс и в Хэмпшире. И вот сейчас он наблюдал какую-то натянутость в отношениях сестер, а в поведении Мэри заметил некоторое высокомерие. Демонстрируя гостям достоинства нового дома и рассуждая вслух о том, сколько слуг и садовников им теперь придется нанять, она держалась со старшей сестрой почти покровительственно. И Розалинда словно почувствовала, что ее положение самой удачливой из сестер, королевской пчелы в ее собственном улье, пошатнулось.
Пауэрскорт поднялся, настал его черед читать отрывок из Библии. Он покосился на свое семейство, желая удостовериться, что дети ведут себя прилично.
- Первый отрывок, - начал он своим ясным тенорком, - взят из двадцать первой главы Евангелия от Матфея.
"И вошел Иисус в храм Божий и выгнал всех продающих и покупающих в храме, и опрокинул столы меновщиков и скамьи продающих голубей".
Новый викарий, рыжеволосый господин тридцати с лишним лет, держался очень солидно. Епископ, столь величественный в своем пурпурном одеянии, клевал носом. В шестой или седьмой раз после прихода в церковь Пауэрскорт с недоумением задавал себе вопрос, как удалось епископу довести свой приход почти до полного разорения? Может, он вот также спал на скучных собраниях приходской финансовой комиссии? Или неудачно вложил пожертвования прихожан в биржевые бумаги?
"И говорил он им: написано: "дом Мой домом молитвы наречется; а вы сделали его вертепом разбойников".
Послышался легкий скрип двери: запоздавший прихожанин пробрался на заднюю скамью и раскрыл молитвенник. Вновь прибывший подмигнул Пауэрскорту. Это был Джонни Фицджеральд.
"И пришли к Нему слепые и хромые… и Он исцелил их". На этом кончается первый отрывок.
Пауэрскорт и лорд Джонни Фицджеральд выросли вместе в Ирландии. Потом они вместе служили в армейской разведке в Индии и не раз спасали друг другу жизнь. Джонни был шафером Пауэрскорта на обеих его свадьбах.
- Я пришел отчитаться, Фрэнсис. - Фицджеральд шутливо козырнул своему бывшему офицерскому начальнику. Они брели по лесу Уильяма Берка, направляясь к Темзе. - Помнишь, ты предупреждал, что я должен действовать с особой осторожностью и без спешки? Я именно так и поступил. Надеюсь, что не превысил в конце концов своих полномочий.
- Неужели ты нарушил приказ, Джонни? - улыбнулся Пауэрскорт.
- Ну, скажем так: я вел себя как Нельсон, когда тот потерял глаз. Кажется, это случилось под Копенгагеном или на Ниле? Небольшая жертва во имя великого дела.
- Полагаю, что должен выслушать твое донесение, прежде чем принять решение, Джонни.
- Именно так. - Фитцжеральд наклонился, поднял с земли внушительных размеров ветку и оперся на нее, как на палку. - Мой рассказ начинается в Вэллингофорде, в "Королевском гербе" в Вэллингфорде, если быть точным. Я там остановился на пару дней. У них отличное пиво, Фрэнсис, просто великолепное, с фруктовым вкусом. Я сказал, что покинул Англию несколько лет назад и стал банкиром в Бостоне, в Америке.
- Банкиры - люди серьезные и респектабельные, они вряд ли бы польстились на местное пиво, Джонни, даже если у того фруктовый привкус, - заметил Пауэрскорт, подкидывая носком ботинка шишки, валявшиеся на тропинке.
- Американские банкиры совсем не похожи на английских. Они любознательны, и душа у них нараспашку. Итак, я объяснил, что был по банковским делам в Лондоне, а потом в Германии, и сказал, что разыскиваю старого мистера Харрисона, который научил меня азам банковского дела, а было это лет двадцать назад, в ту пору у них еще была контора в Бишопгейте. Видишь, Уильям, я предусмотрительно навел справки.
- И что же сообщили тебе о старике завсегдатаи "Королевского герба"? - спросил Пауэрскорт.
- Ну, большинство почти ничего не знало. Дом Харрисонов в паре миль от гостиницы, совсем рядом с рекой. Добропорядочное семейство, трудолюбивое, у таких господ и служить приятно. Мне посоветовали еще порасспрашивать в "Блэкуотерском гербе", что расположен на границе имения - он как бы под опекой Харрисонов, вроде семейной церкви мистера Берка. Все же разумнее заводить паб, а не церковь, как считаешь, Фрэнсис?
- Не знаю, но полагаю, что из тебя скорее вышел бы землевладелец, чем викарий, Джонни.