- Конечно, правда. - Эстер заставила себя улыбнуться. - Неужели вы сами до сих пор ничего не заметили? Мы с доктором Помероем настолько расходимся во взглядах, что такой исход вполне можно было предвидеть с самого начала. Наши отношения никак не могли улучшиться. - Она разгладила простыню больного. - Берегите себя - и да исцелит вас Господь!
Эстер пожала ему руку и пошла прочь.
- Вопреки Померою, - еле слышно пробормотала она на ходу.
К тому времени, когда она оказалась дома, возбуждение уже прошло, и Эстер наконец осознала, что наделала. Мало того, что она осталась без работы, которой посвящала почти все свое время, без средств к существованию, - Эстер еще и подвела Калландру Дэвьет, поверившую ей и давшую самые лестные рекомендации.
Обедала она в одиночестве - и то лишь потому, что не хотела обижать хозяйку дома. Вкуса еды Эстер не чувствовала. Около пяти часов начало темнеть; газовые рожки были зажжены, шторы задернуты - и в комнате как будто стало еще теснее. Что она будет делать завтра? Нет у нее больше ни лечебницы, ни больных… Она никому теперь не нужна, жизнь утратила смысл. Такие мысли представляли серьезную опасность: они могли подавить волю и в конце концов привести к заключению, что лучше всего залезть в постель и провести там остаток жизни.
Однако из головы не выходило вполне трезвое соображение, что через неделю-другую деньги закончатся, придется покинуть этот дом и снова просить брата Чарльза предоставить ей крышу над головой, пока она… Пока что? Снова не устроится сиделкой? Теперь это практически невозможно. Померой наверняка об этом позаботится.
Эстер уже готова была расплакаться, хотя обычно слез не выносила. Нужно что-то делать! Все лучше, чем сидеть в этой убогой комнатенке, слушать шипение газа и жалеть себя. Кроме того, Эстер неминуемо предстояло одно крайне неприятное дело - объяснение с Калландрой. Лучше было, конечно, встретиться с ней лично, нежели излагать все в письменном виде. Тогда почему бы не отправиться к ней прямо сейчас? Право, не стоило оставаться наедине с собой и своими мыслями до поздней ночи, пока долгожданный сон поможет убежать от действительности.
Из двух пальто Эстер выбрала то, что получше, надела хорошую шляпку и вышла на улицу, где остановила кеб и назвала вознице адрес Калландры Дэвьет.
Прибыла она туда около семи, и, на ее счастье, оказалось, что хозяйка дома и гостей в данный момент не принимает, - возможность, о которой Эстер как-то раньше не подумала. Горничная, услышав, что мисс Лэттерли желает видеть леди Калландру, впустила ее в дом без вопросов.
Через несколько минут по лестнице спустилась Калландра в платье, фасон которого был моден года два назад. Ее волосы со свойственным им упрямством заметно растрепались, и даже заколки тут ничем не могли помочь. А ведь Калландра наверняка только что покинула гардеробную. Но Эстер, как всегда, поразило живое выражение умного лица подруги и ее радость встрече, несмотря на поздний час и неожиданность визита. Калландре, в свою очередь, достаточно было бросить всего один взгляд на Эстер, чтобы заподозрить что-то неладное.
- Что с тобой, моя дорогая? - спросила она без обиняков. - Что случилось?
Уклоняться от прямого ответа не имело смысла, тем более под столь проницательным взглядом.
- Я дала ребенку лекарство без разрешения доктора… И в его отсутствие. Мальчик, кажется, пошел на поправку, но меня за это уволили.
Главное было сказано. Эстер выжидающе вглядывалась в лицо Калландры.
- В самом деле? - Калландра слегка приподняла брови. - Ребенок, как я полагаю, был опасно болен?
- Горячка на грани бреда.
- А что за лекарство?
- Хинин, териак, гофманские капли и немного эля, чтобы было не так горько.
- Звучит весьма разумно. - Калландра направилась в гостиную. - Но при этом ты, конечно, превысила свои полномочия.
- Да, - тихо подтвердила Эстер.
Калландра пропустила ее вперед, вошла сама и прикрыла дверь.
- И ты об этом не жалеешь, - добавила она. - Я имею в виду: случись все снова, ты бы поступила точно так же?
- Я…
- Только не лги, моя милая. Я в этом просто уверена. Как жаль, что женщинам не разрешают изучать медицину! Из тебя вышел бы отличный доктор. Ты умна, рассудительна и способна на решительные действия. Но коль скоро ты женщина, то и говорить об этом нечего. - Хозяйка села на широкую софу и жестом предложила присесть гостье. - И что ты теперь намерена делать?
- Понятия не имею.
- Так я и думала. Тогда для начала не пойти ли тебе со мной в театр? Раз уж ты пострадала сегодня от грубой действительности, для контраста стоит посетить царство фантазии. А потом мы обсудим, как тебе лучше всего поступить в твоем положении. Прости меня за несколько неделикатный вопрос, но у тебя хватит денег платить за квартиру в течение ближайших двух недель?
Эстер невольно улыбнулась житейской практичности подруги, столь далекой от морального осуждения и запугиваний, коими ее встретили бы в любом другом доме.
- Да… Хватит.
- Надеюсь, что это правда. - Калландра сдвинула брови. - Хорошо. Тогда у нас еще есть немного времени. В противном случае ты могла бы пожить у меня, пока не подвернется что-нибудь подходящее.
Лучше было сказать ей всю правду сразу.
- Я превысила полномочия, - призналась Эстер. - Померой пришел в бешенство и объявил, что не даст мне никаких рекомендаций. Я буду очень удивлена, если он не оповестит всех своих коллег о моем поведении.
- Наверное, оповестит, - согласилась Калландра. - Если его попросят. Но поскольку ребенок выжил и поправляется, вряд ли он сам начнет болтать на эту тему. - Она окинула Эстер критическим взглядом. - По-моему, ты, дорогая, одета не совсем подходяще для вечернего выхода в свет. Впрочем, сейчас уже поздно что-либо менять, так что уж иди как есть. Может быть, моя камеристка еще успеет сделать тебе прическу. Поднимись наверх и передай ей мою просьбу.
Эстер колебалась. Все происходило слишком уж быстро.
- Ну, что же ты стоишь! - подбодрила ее Калландра. - Ты обедала? Мы, конечно, можем перекусить и на месте, но лишь слегка.
- Да… Да, я ела. Спасибо…
- Тогда - марш по лестнице и приведи свои волосы в порядок! Живее!
Другого выхода у Эстер не было, и она повиновалась.
Театр был полон. Модницы щеголяли в широких юбках с кринолинами, соревнуясь в яркости цветов, кружев, бархата, оборок, лент и прочих женских ухищрений. Платье Эстер по сравнению с этим великолепием казалось до смешного простеньким, а мысль о том, что ей, возможно, придется любезничать с одним из толпящихся вокруг молодых идиотов, лишила ее последних остатков самообладания. Только чувство долга и привязанность к Калландре заставляли Эстер держать язык за зубами.
К счастью, у Калландры была отдельная ложа, в которой они и разместились вдвоем. Пьеса ничем не отличалась от доброй дюжины точно таких же модных в те дни поделок. Молодая достойная женщина уступает голосу плоти, поддается соблазнениям пустого человека и лишь ближе к финалу, когда ничего уже нельзя поправить, осознает всю свою греховность и жаждет возвратиться к законному мужу.
- Надутый самодовольный дурак! - пробормотала Эстер, когда глядеть на сцену стало уже совсем невмоготу. - Интересно, не было ли в судебной практике случая, когда мужчину судили за то, что он надоел женщине до смерти!
- В этом нет греха, моя милая, - шепнула в ответ Калландра. - Ведь мнением женщин еще никто не интересовался.
Эстер отпустила словцо из солдатского лексикона, часто слышанное ею в Крыму. Калландра сделала вид, что не поняла, хотя наверняка тоже слышала его не раз и прекрасно знала, что оно значит.
Пьеса закончилась, и под восторженные аплодисменты занавес пополз вниз. Калландра встала. Эстер, бросив напоследок быстрый взгляд в партер, последовала ее примеру. Они вышли в быстро заполняющееся публикой просторное фойе, где уже вовсю обсуждали достоинства пьесы, сплетничали и просто болтали, что взбредет на ум.
Эстер и Калландра нырнули в толпу и, раз десять обменявшись вежливыми приветствиями со знакомыми, столкнулись лицом к лицу с Оливером Рэтбоуном, сопровождавшим молодую темноволосую женщину с серьезным выражением на хорошеньком личике.
- Добрый вечер, леди Калландра! - Рэтбоун слегка наклонил голову, затем повернулся с улыбкой к Эстер. - Мисс Лэттерли! Разрешите мне представить вам мисс Ньюхаус!
Они обменялись приличествующими случаю церемонными фразами.
- Не правда ли, великолепная пьеса! - вежливо сказала мисс Ньюхаус. - Очень трогательная.
- Очень, - согласилась Калландра. - И на весьма популярную в наши дни тему.
Эстер молчала. Она чувствовала, что Рэтбоун с удовольствием разглядывает ее своим пытливым взглядом, знакомым ей еще по их первой встрече перед судом. Эстер не имела ни малейшего желания поддерживать светскую беседу, но, будучи гостьей Калландры, изобразила на лице вежливый интерес.
- Я невольно испытываю сострадание к героине, - продолжала мисс Ньюхаус. - Несмотря на ее слабость. - На секунду она потупилась. - О, я прекрасно понимаю, что в итоге она погубила себя. Но благодаря искусной драматургии зритель порицает поступки героини и в то же время оплакивает ее участь. - Она повернулась к Эстер. - Вы не согласны со мной, мисс Лэттерли?
- Боюсь, я сочувствую героине даже больше, чем входило в планы драматурга, - призналась Эстер с виноватой улыбкой.
- О? - Мисс Ньюхаус смутилась.
Эстер поняла, что ей необходимо объясниться. Рэтбоун смотрел на нее с возрастающим интересом.
- Мне кажется, муж ее был настолько скучен, что вполне понятно, почему она… утратила к нему интерес.
- Это вряд ли оправдывает нарушение данной ею клятвы! - Мисс Ньюхаус была шокирована. - Все-таки как легко женщине сбиться с пути из-за нескольких льстивых слов, - сказала она серьезно. - Мы видим приятное лицо, внешний блеск и совсем не замечаем сути!
Эстер ответила не думая. Героиня была хорошенькая, но муж, похоже, и не пытался разглядеть в ней нечто большее, чем смазливую внешность.
- Чтобы сбиться с пути, мне, например, ничья помощь не требуется! Я способна с этим и сама справиться!
Мисс Ньюхаус уставилась на нее в замешательстве. Калландра закашлялась, поднеся к губам платочек.
- Какая же радость сбиваться с пути в одиночку? - сказал Рэтбоун, с трудом сдерживая улыбку. - Вряд ли это можно будет назвать удачным путешествием!
Эстер повернулась и посмотрела ему в глаза.
- Я могу путешествовать одна, мистер Рэтбоун, но абсолютно уверена в том, что необитаемых мест мне не найти.
Он широко улыбнулся, обнажив удивительно белые зубы, и предложил ей руку.
- Вы позволите? Только до экипажа, - произнес он с бесстрастным лицом.
Эстер не смогла удержаться от смеха, а тот факт, что мисс Ньюхаус ничего смешного в сказанном не увидела, лишь добавил ей веселья.
На следующий день Калландра послала лакея в полицейский участок с запиской, в которой просила Монка прибыть к ней, и как можно раньше. При этом она не объяснила, чем вызвана столь настоятельная просьба, и даже не намекнула, о чем она собирается с ним говорить.
Тем не менее Монк постучал утром в ее дверь и был встречен должным образом. Насколько Калландра могла судить, инспектор всегда относился к ней с большим уважением.
- Доброе утро, мистер Монк, - вежливо сказала она. - Пожалуйста, присаживайтесь и располагайтесь поудобнее. Не желаете ли чего-нибудь? Могу предложить вам чашку горячего шоколада. Утро выдалось непогожее - по сезону.
- Благодарю вас, - принял он предложение с несколько озадаченным видом, так и не уяснив, зачем она его пригласила.
Калландра позвонила и отдала распоряжения появившейся горничной. Затем повернулась к Монку с очаровательной улыбкой.
- Как продвигается следствие?
Она понятия не имела, каким именно случаем Монк сейчас занимается, но в том, что он расследует очередное преступление, можно было не сомневаться.
Он замешкался, не зная, является ли этот вопрос частью светской беседы, которую им надлежит вести, пока горничная занята на кухне, или же Калландра действительно интересуется его делами. Последнее показалось ему более вероятным.
- Собираю по кусочкам свидетельства об одном убийстве, - ответил он. - Но пока их явно недостаточно, чтобы сложилась полная картина.
- Так бывает часто?
Монк усмехнулся.
- Случается, но на этот раз кусочки все какие-то разрозненные. А имея дело с семейством сэра Бэзила Мюидора, нужно действовать особенно осмотрительно.
Из этих слов Калландра выяснила все, что хотела.
- Да, конечно. Должно быть, это и впрямь весьма трудная задача. А публика, если судить по газетным сообщениям, да и власти, наверное, требуют от вас быстрых решений.
Она сама разлила шоколад, немедленно отпустив горничную. Напиток был горячим и изумительно вкусным. Калландра видела, с каким удовольствием Монк прихлебывает из чашки.
- И еще, наверное, трудность заключается в том, что вам приходится работать с людьми, очутившимися в исключительных обстоятельствах. - продолжала Калландра, видя в его глазах молчаливое согласие. - Как вы можете получить от них искренние ответы, если каждый заботится и прежде всего желает обезопасить самого себя? Одна надежда, что кто-нибудь запутается в собственной лжи.
- Вы знакомы с Мюидорами?
Монк все пытался понять причину ее интереса к этому делу.
Она неопределенно махнула рукой.
- Иногда встречаемся в обществе. Лондон, как вам известно, весьма невелик, и все благородные семейства так или иначе знакомы между собой. И почти все - в родстве. У меня, например, есть кузина, которая приходится родственницей одному из братьев Беатрис. Должно быть, леди Мюидор тяжело переживает свою потерю.
Монк поставил на секунду свою чашку с шоколадом.
- Очень тяжело, - ответил он, снова припоминая все то, что тревожило и сбивало его с толку. - Какое-то время она держалась весьма мужественно. Потом вдруг словно надломилась, почти не выходит из своей спальни. Мне сказали, что она больна, но так ли оно на самом деле - не знаю. Я ее совсем не вижу.
- Бедняжка, - посочувствовала Калландра. - И какое затруднение для вас! Вы полагаете, она что-то знает?
Монк пристально взглянул на собеседницу. Глаза у него были замечательные - темно-серые, ясные, пронизывающие, бросающие многих людей в дрожь. Однако Калландра могла бы выдержать и взгляд василиска.
- Мне приходило это в голову, - осторожно отозвался он.
- Вам просто необходимо, чтобы в доме был кто-нибудь из ваших людей, на кого ни слуги, ни домочадцы не обращали бы никакого внимания, - сказала она так, как если бы эта идея только что пришла ей в голову. - Причем это должен быть человек, не имеющий отношения к следствию и в то же время наблюдательный, умеющий судить о людях по их поведению. Он бы сообщал вам в удобное время обо всех замеченных им тонкостях и деталях.
- Чудес не бывает, - сухо заметил Монк.
- Отчего же! - в тон ему ответила Калландра. - Женщина вполне могла бы справиться с такой задачей.
- У нас в полиции женщины не служат. - Он поднял чашку и бросил поверх нее взгляд на Калландру. - И даже если бы служили, как бы она проникла в дом?
- Разве вы не упомянули, что леди Мюидор слегла в постель?
- Что это меняет? - Монк широко открыл глаза.
- Может, ей стоило бы принять на работу сиделку? Она ведь действительно заболела от потрясения после смерти дочери. Вполне вероятно, она догадывается о том, кто убийца. Неудивительно, что она слегла, бедняжка! Любая женщина на ее месте не выдержала бы такого горя. Я думаю, что присмотр ей просто необходим.
Монк, забыв о шоколаде, внимательно глядел на Калландру.
- Эстер Лэттерли в данный момент без работы, а она превосходная сиделка, одна из питомиц мисс Найтингейл. Я могу дать ей отличную рекомендацию и уверена, что она ее оправдает. Эстер весьма наблюдательна, как вам известно, и отважна. Тот факт, что в доме недавно произошло убийство, вряд ли ее отпугнет.
- А как же лечебница? - медленно проговорил Монк, и в глазах его зажглись искры интереса.
- Она там больше не работает, - с невинным видом ответила собеседница.
Он слегка вздрогнул.
- Не сошлась во взглядах с доктором, - пояснила Калландра.
- О!
- А доктор - дурак, - добавила она.
- Разумеется.
Монк постарался подавить улыбку, но глаза его выдали.
- Если вы не возражаете, - продолжала она, - Эстер могла бы временно устроиться на службу в семейство сэра Бэзила Мюидора в качестве сиделки при леди Мюидор. Я бы ей поспособствовала в этом. На вашем месте я бы не обращалась в лечебницу. И буду вам очень признательна, если вы не станете при Эстер упоминать мое имя, разве что в крайнем случае.
Монк широко улыбнулся.
- Я понял вас, леди Калландра. Отличная идея. Я весьма вам обязан.
- Не стоит благодарности, - с невинным видом сказала она. - Право, не стоит. Я поговорю с моей кузиной Валентиной, которой будет весьма приятно оказать услугу Беатрис, порекомендовав ей в сиделки мисс Лэттерли.
Эстер была настолько захвачена врасплох приходом Монка, что даже не задумалась, откуда полицейский мог узнать ее адрес.
- Доброе утро, - удивленно сказала она. - Вы… - и замолчала, не зная, о чем, собственно, хочет его спросить.
При необходимости Монк мог действовать весьма осмотрительно. Искусство это, правда, давалось ему нелегко, но во имя собственного честолюбия он научился обуздывать и свой вспыльчивый характер, и даже гордость.
- Доброе утро, - довольно любезно отозвался он. - Нет, ничего серьезного не произошло. Я пришел просить вас об одном одолжении, если вы не против.
- Меня? - Она взглянула на него изумленно и недоверчиво.
- Если позволите. Разрешите мне присесть?
- О… конечно. - Эстер указала на стул возле едва тлеющего камина в гостиной миссис Хорн.
Монк сел и, опасаясь, что светская беседа об общих знакомых неминуемо коснется Калландры Дэвьет. решил сразу приступить к делу.
- Я расследую убийство дочери сэра Бэзила Мюидора, случившееся на Куин-Энн-стрит.
- Мне приходило в голову, что его должны были поручить вам, - вежливо ответила Эстер, глядя на него. - Газеты до сих пор шумят об этом деле. Но я никогда не встречалась с Мюидорами и ничего о них не знаю. Они каким-то образом связаны с Крымской войной?
- Только косвенно.
- Тогда что же я могу…
Она остановилась, выжидая.
- Ее убил кто-то из домашних, - сказал Монк. - Возможно даже, член семейства…
- О… - В глазах Эстер возникло понимание. Она еще не знала уготовленной ей роли, но уже могла себе представить, в каком сложном положении оказался сам Монк. - И как же вы ведете расследование?
- Аккуратно. - Он улыбнулся уголком рта. - Леди Мюидор слегла. Не знаю, от горя ли, - до недавнего времени она держалась весьма стойко. Не исключено, что она каким-то образом узнала, кто именно из ее близких имел к этому отношение.
- Что я могу сделать?
Внимание Эстер было теперь целиком приковано к Монку.
- Как вы отнесетесь к такому предложению: устроиться сиделкой к леди Мюидор, присмотреться к семейству и, возможно, установить, чего же она все-таки боится?
Эстер была несколько смущена.