- Для этого потребуются рекомендации, которых я не могу представить.
- Разве мисс Найтингейл плохо о вас отзывалась?
- Нет, конечно… Зато руководство лечебницы…
- Будем надеяться, что Мюидоры не станут расспрашивать о вас в лечебнице. Думаю, главная задача - понравиться самой леди Мюидор…
- Полагаю, леди Калландра также могла бы замолвить за меня словечко.
Он облегченно откинулся на спинку стула.
- Уверен, этого было бы вполне достаточно. Так вы согласны?
- Если Мюидоры ищут сиделку - ну что ж, я готова… Но не стану же я стучаться к ним в дом и сама предлагать услуги!
- Конечно нет. Я постараюсь сам все устроить. - Монк не упомянул о кузине Калландры Дэвьет и вообще уклонился от подробных объяснений. - Письменных рекомендаций не требуется, о вас просто зайдет разговор, как это обычно принято в благородных семействах. Вы позволите? Вот и хорошо…
- Расскажите мне хоть что-нибудь об этой семье.
- Я бы предпочел, чтобы вы познакомились с ними сами… Ваше непредвзятое мнение будет для меня крайне ценно. - Он нахмурился озадаченно. - А что у вас вышло с лечебницей?
И Эстер поведала ему свою грустную историю.
Валентина Берк-Хэппенстолл явилась на Куин-Энн-стрит лично выразить свои соболезнования. Когда же Беатрис отказалась принять гостью, та, понимая всю глубину ее горя, посоветовала Араминте нанять матери сиделку, куда более сведущую в недугах, нежели служанки и камеристки.
Подумав несколько секунд, Араминта сочла эту мысль разумной. Действительно, среди обитателей дома не было никого, кто бы мог достойно справиться с такой задачей.
Так, может, Валентина порекомендует кого-то на это место, если, конечно, не сочтет такую просьбу слишком назойливой? Да, у нее есть на примете одна из соратниц мисс Найтингейл, молодая женщина редких достоинств, из хорошей семьи, которую не стыдно принять в дом.
Араминта была весьма обязана гостье. Она тут же захотела сама переговорить с этой особой.
И вот Эстер, принарядившись, отправилась в кебе на Куин-Энн-стрит, где предстала перед Араминтой.
- Леди Берк-Хэппенстолл посоветовала мне принять вас на службу, - со всей серьезностью сказала Араминта.
На ней было платье из черной тафты, шуршащее при малейшем движении. Прохаживаясь в заставленной мебелью комнате, Араминта беспрестанно задевала широкими юбками то стул, то угол дивана, то ножку стола. Торжественная мрачность ее наряда, а также черный креп на дверях и картинах напоминали о недавней смерти и замечательно оттеняли буйные рыже-золотые волосы молодой женщины.
Она с удовлетворением оглядела скромный наряд Эстер.
- В данный момент вы, как я понимаю, ищете работу, мисс Лэттерли.
Араминта изъяснялась прямо и без обиняков. В конце концов, это был деловой разговор, а не светская беседа.
У Эстер был уж готов ответ, который ей подсказала Калландра. Зачастую честолюбивые слуги искали себе титулованных хозяев. Превосходя многих своих нанимателей по части снобизма, они особенно ревностно следят за нравами и лексикой других слуг.
- Коль скоро я снова оказалась дома, в Англии, миссис Келлард, я бы предпочла предложить свои услуги какому-нибудь благородному семейству, нежели работать в общественной больнице.
- Я вас понимаю. - Араминта приняла объяснение, ни на секунду в нем не усомнившись. - Моя мать не больна, мисс Лэттерли, она просто глубоко потрясена недавним несчастьем. Нам бы не хотелось, чтобы у нее начались приступы меланхолии. Ваши обязанности необременительны. Она нуждается в приятной компании, в ком-то, кто бы следил, чтобы она нормально ела и спала, скрашивал ее добровольное одиночество. Вам подходит такая работа, мисс Лэттерли?
- Да, миссис Келлард. Я буду счастлива, если моя скромная кандидатура вас устроит.
Эстер буквально заставила себя надеть маску смирения, вовремя вспомнив о Монке и о той задаче, которая перед ней стояла.
- Очень хорошо, считайте себя принятой. Вы можете привезти сюда ваши личные вещи и приступить к работе с завтрашнего дня. Всего хорошего.
- До свидания, мэм. Благодарю вас.
Таким образом на следующий день Эстер прибыла на Куин-Энн-стрит со всеми своими пожитками, уместившимися в одном чемодане, и постучалась в дверь черного хода. Положение у нее было теперь весьма необычное: на общественной лестнице она занимала место чуть выше горничной, но куда ниже гостьи. Она выполняла работу, требующую определенной квалификации, будучи при этом чем-то средним между рядовой служанкой и доктором. Проживая в доме, она была вынуждена придерживаться местного распорядка и выполнять указания хозяйки. При слове "хозяйка" Эстер невольно стискивала зубы.
Но какое, собственно, она имела право обижаться? У нее не было ни денег, ни видов на будущее, а с того момента, как вскрылось, что Эстер дала лекарство Джону Эйрдри вопреки указаниям Помероя, она утратила и возможность устроиться на работу в какую-нибудь лечебницу. Кроме того, в ее обязанности сейчас входила не только забота о здоровье леди Мюидор, но также выполнение опасной и интересной задачи, которую поставил перед нею Монк.
Эстер отвели весьма приличную комнату, прямо над спальнями семейства и снабженную колокольчиком, при первых звуках которого она должна была бежать к леди Мюидор. Во внеслужебное время, если таковое возникнет, Эстер могла читать или писать письма в комнате камеристок. Ей прямо и без экивоков объяснили, где кончаются ее обязанности и начинаются обязанности камеристки Мэри, черноволосой стройной девушки с выразительным лицом, лет двадцати. Такое же объяснение последовало и относительно горничной Энни, шестнадцатилетней сообразительной девчушки.
Эстер провели на кухню и познакомили с кухаркой миссис Воден, служанкой Сэл, судомойкой Мэй, посыльным Вилли, а потом еще с прачками Лиззи и Роз, которые будут теперь обстирывать и Эстер. Другую камеристку, Глэдис, Эстер видела лишь мельком; она обслуживала миссис Мюидор и мисс Араминту. Горничные Мэгги, Нелли и красавица Дина занимались своими делами и тоже остались пока вне поля зрения Эстер. Маленькая желчная экономка миссис Уиллис не имела власти над сиделкой, и это сразу внесло некую натянутость в их отношения. Экономка привыкла повелевать и распоряжаться служанками и горничными, беспрекословно выполнявшими все ее приказы. Личико миссис Уиллис постоянно выражало недовольство. Она напомнила Эстер старшую сестру из лечебницы, и подобное сравнение отнюдь не льстило экономке.
- Есть будете в обеденном зале для слуг вместе со всеми, - сухо проинформировала ее миссис Уиллис. - Если, конечно, ваши текущие обязанности вам не воспрепятствуют. После завтрака в восемь часов мы все… - она подчеркнула последнее слово, многозначительно посмотрев в глаза Эстер, - собираемся вместе на молитву под руководством сэра Бэзила. Я надеюсь, мисс Лэттерли, вы в лоне англиканской церкви?
- О да, миссис Уиллис, - не задумываясь, ответила Эстер, хотя, честно говоря, вопросы веры ее мало занимали.
- Хорошо. - Миссис Уиллис кивнула. - Обедаем мы между двенадцатью и часом - в то время, когда у господ ленч. Что касается ужина, то он проходит в самое разное время. Званые вечера подчас затягиваются допоздна. - Она высоко вздернула брови. - У нас бывает добрая половина знати Лондона. Наш дом славится своей кухней. Но в связи с трауром мы сейчас воздерживаемся от приемов, а к тому времени, когда траур завершится, я полагаю, вы уже закончите свою службу. Вы, думаю, можете покидать дом на полдня каждые две недели, как и все прочие. Но тут все зависит от того, что скажет их светлость.
Поскольку уход за леди Мюидор не являлся постоянной работой, у Эстер не было особых причин заботиться о выходных, разве что иметь удобную возможность докладывать Монку о своих наблюдениях.
- Да, миссис Уиллис, - ответила она, так как экономка, видимо, ждала ее реакции.
- Вам придется редко заглядывать в гостиную, а скорее всего - вообще не придется. Но если уж возникнет такая необходимость, я думаю, вы догадаетесь воздержаться от стука в дверь? - Экономка впилась глазами в лицо Эстер. - Стучать в двери гостиной в высшей степени неприлично.
- Конечно, миссис Уиллис, - поспешно сказала Эстер. О таких тонкостях она, признаться, никогда раньше не думала, но раз так принято - значит, принято.
- Горничные, естественно, будут убирать вашу комнату, - продолжала экономка, окидывая Эстер критическим взглядом. - Но передники будете гладить сами. У прачек и так слишком много работы, да и у камеристок тоже. Если вам придет письмо… У вас есть семья? - спросила она вдруг чуть ли не вызывающе.
Люди, не имеющие семьи, теряли в ее глазах всякую респектабельность. Безродная особа могла оказаться кем угодно.
- Да, миссис Уиллис, есть, - просто ответила Эстер. - К несчастью, мои родители недавно скончались, а один из моих братьев погиб в Крыму, но другой брат, слава Богу, жив. Я поддерживаю с ним и с его женой самые теплые отношения.
Миссис Уиллис была удовлетворена.
- Хорошо. Очень жаль, что вашего брата убили в Крыму, но в этой войне погибло много славных молодых людей! Умереть за страну и королеву - честь для солдата. Мой отец тоже был военным - прекрасный, достойный уважения человек. Семья - это очень важно, мисс Лэттерли. Каждый служащий в этом доме должен иметь безукоризненную репутацию.
С большим трудом Эстер удержалась от замечания относительно Крымской войны и бездарности развязавших ее политиков и генералов. Ей даже пришлось потупиться с самым скромным видом, избегая смотреть экономке в глаза.
- Мэри покажет вам лестницу для женской прислуги.
Миссис Уиллис завершила расспросы личного характера и вновь вернулась к делу.
- Прошу прощения?
Эстер на миг растерялась.
- Лестницу для женской прислуги, - резко повторила миссис Уиллис. - Вам же придется подниматься и спускаться с этажа на этаж, милая! В этом доме соблюдают приличия; не собираетесь же вы пользоваться той же лестницей, что и слуги-мужчины! Бог знает, что из этого может выйти! Я надеюсь, вы далеки от подобных мыслей?
- Разумеется, мэм. - Эстер уже сообразила, что к чему, и поспешила объясниться: - Просто я еще не привыкла к таким просторным помещениям. Я недавно вернулась из Крыма, - добавила она на тот случай, если миссис Уиллис наслышана лишь о сомнительной репутации сиделок в Англии. - Там, где я работала, не было мужской прислуги.
- В самом деле. - Похоже, миссис Уиллис вообще не имела понятия, о чем идет речь, но невежественной показаться не хотела. - Ну, у нас тут пять слуг вне дома, и с ними вы вряд ли встретитесь, а в самом доме - мистер Филлипс, дворецкий, Роудз, камердинер сэра Бэзила, Гарольд и Персиваль, лакеи, и Вилли, посыльный. С ними вам тоже не придется иметь дела.
- Да, мэм.
Миссис Уиллис фыркнула:
- Очень хорошо. Тогда вам самое время пойти представиться леди Мюидор и посмотреть, что вы можете для нее, бедняжки, сделать. - Она порывисто разгладила свой передник; зазвенели ключи. - Как будто недостаточно ей горя! А тут еще полиция лезет во все углы, мучит людей вопросами. Куда катится мир! Если бы они как следует несли службу, ничего бы подобного не случилось!
Предполагалось, что Эстер еще ни о чем не знает, а то бы она обязательно ввернула, что вряд ли можно требовать от полиции, даже самой старательной, предотвращения семейных драм.
- Благодарю вас, миссис Уиллис, - сказала Эстер и направилась к леди Беатрис Мюидор.
Постучав в дверь и не получив ответа, она вошла в спальню без приглашения. Это была очаровательная комната, оформленная в чисто женской манере: множество вышивок, картины и зеркала в овальных рамах, легкие удобные стулья. Сквозь незашторенные окна лился холодноватый дневной свет.
Сама леди Беатрис в шелковом пеньюаре лежала на кровати, скрестив ноги и закинув руки за голову. Взгляд ее был устремлен в потолок. Появления Эстер она не заметила.
Будучи сестрой милосердия, Эстер привыкла иметь дело с мужчинами, страдающими от ран и тяжелых болезней, но она понятия не имела, как себя следует вести с охваченной горем и страхом женщиной. Ей показалось, что леди Беатрис и впрямь напутана до такой степени, что боится шевельнуться, - как затаившееся в ужасе животное.
- Леди Мюидор, - тихо произнесла Эстер.
Услышав незнакомый голос, вдобавок лишенный свойственного слугам подобострастия, Беатрис повернула голову и посмотрела на вошедшую.
- Леди Мюидор, меня зовут Эстер Лэттерли. Я - ваша сиделка и буду ухаживать за вами, пока вы не почувствуете себя достаточно окрепшей.
Беатрис медленно приподнялась, опершись на локоть.
- Сиделка? - переспросила она со слабой усмешкой. - Я не… - Она решила не заканчивать фразы и снова легла. - В моей семье есть убитые, но нет больных.
Стало быть, Араминта даже не удосужилась предупредить мать. Или та просто забыла?
- Да, - согласилась Эстер. - Я бы назвала ваш недуг душевной раной. Когда я работала в Крыму сестрой милосердия, мне приходилось иметь дело с разного рода ранами, сопряженными с горем и потрясениями. Даже чтобы ощутить в себе силы оправиться от удара, необходимо время.
- В Крыму? Мечтали принести пользу?
Эстер удивилась. Реакция была необычной. Она всмотрелась повнимательнее в чувственное лицо леди Беатрис: большие умные глаза, длинный нос, нежные губы. Внешность леди Мюидор явно не соответствовала классическим канонам красоты, да и современным тоже. Такое выразительное лицо могло даже отталкивать многих мужчин, мечтающих о более приземленной спутнице жизни.
- Да, - согласилась Эстер. - А поскольку родители мои умерли и семья не имеет возможности меня содержать, мне уже волей-неволей приходится приносить пользу.
Беатрис снова приподнялась.
- Должно быть, это доставляет вам глубокое удовлетворение. Мои дети выросли, у них свои семьи. Мы часто даем балы - во всяком случае, давали; моя дочь Араминта весьма искусно составляет список гостей, с которыми можно интересно провести время; наша кухарка - предмет зависти многих семейств Лондона; а дворецкий знает, кого нанять, если в том возникнет нужда. Слуги вышколены. Экономка настолько ревниво относится к своим обязанностям, что страшно обижается, если я вмешиваюсь в ее дела.
- Да, могу себе представить. Я уже беседовала с ней. Вы полдничали сегодня?
- Я не голодна.
- Тогда вам следует поесть немного супа и что-нибудь из фруктов. Обезвоживание организма может иметь нежелательные последствия, а пребывание в глубоком отчаянии - сильно повредить здоровью.
- Вы довольно бесцеремонны, - удивилась Беатрис.
- Я просто не хочу быть понятой неправильно.
Леди Мюидор невольно улыбнулась.
- Не думаю, чтобы такое часто случалось.
Эстер напомнила себе, что прежде всего ее обязанность - заботиться о здоровье Беатрис и лишь потом - выполнять поручение Монка.
- Разрешите, я принесу вам суп и фруктовый пирог или заварной крем?
- Боюсь, что вы принесете его и без разрешения. Кстати, а вы сами-то не голодны?
Эстер улыбнулась, еще раз окинула взглядом комнату и отправилась на кухню.
Тем же вечером Эстер имела возможность поближе познакомиться с Араминтой. Она спустилась в библиотеку - подыскать что-нибудь интересное для своей подопечной в надежде, что вечернее чтение улучшит ее сон. Пройдя мимо полок с объемистыми историческими трудами и еще более объемистыми трудами философскими, Эстер добралась наконец до стихов и романов. Они располагались в самом низу. Подобрав юбки, Эстер опустилась на колени, и в этот миг вошла Араминта.
- Вы что-нибудь потеряли, мисс Лэттерли? - спросила она с ноткой легкого неодобрения в голосе.
Действительно. Эстер находилась в несколько рискованной позе. А уж для человека служащего такая поза и вовсе неприлична.
Эстер поднялась и оправила юбки. Обе стояли теперь и смотрели друг на друга, разделенные столиком для чтения. Серо-голубому платью и белому переднику Эстер было так же далеко до великолепия черного шелка и бархата, как и ее светло-каштановым волосам до пылающих рыжих волос Араминты.
- Нет, миссис Келлард, - серьезно ответила она. - Я пришла подыскать леди Мюидор какую-нибудь книгу для чтения перед сном. Возможно, ее сон от этого улучшится.
- В самом деле? Я всегда думала, что в таких случаях проще принять настойку опия.
- Настойка опия - крайнее средство, мэм, - ровным голосом ответила Эстер. - Если часто принимать ее от бессонницы, это может привести к неприятным последствиям.
- Полагаю, вам уже известно, что моя сестра была убита в этом доме меньше трех недель назад?
Араминта держалась очень прямо, взгляд ее был тверд. Эстер невольно восхитилась самообладанием этой женщины, способной так спокойно говорить о постигшем ее несчастье.
- Да, знаю, - печально отозвалась она. - Неудивительно, что ваша матушка слегла от горя. Да еще, насколько мне известно, вас часто беспокоит полиция, задавая самые бестактные вопросы. Потому-то я и решила, что чтение на сон грядущий немного отвлечет леди Мюидор от несчастий и послужит лучшим лекарством. Я понимаю, что исцелиться от такого потрясения нелегко. Поверьте, я говорю об этом не понаслышке. Я сама потеряла обоих родителей и брата и знаю, каково это - переживать утрату.
- Вероятно, именно поэтому леди Берк-Хэппенстолл вас и рекомендовала. Было бы весьма желательно отвлечь мою мать от горестных мыслей о смерти Октавии, моей сестры, и от размышлений о том, кто ее мог убить. - Все это Араминта выговорила, даже не дрогнув. - Я рада, что вы не боитесь остаться у нас в доме. Бояться не стоит. - Она слегка приподняла плечи. Так обычно ежатся от холода. - Вполне вероятно, что причиной трагедии были какие-то неясные для нас отношения Октавии с ее убийцей. Если вы будете вести себя осмотрительно, не привлекать к себе повышенного внимания и не слишком любопытствовать на этот счет…
Дверь открылась, и вошел Майлз Келлард. Сначала Эстер поразила привлекательность лица вошедшего и оригинальность его выражения. Мужчины с такими лицами обычно любят смеяться, петь, рассказывать страшные или забавные истории. Если бы рот Майлза не был таким капризным. Эстер решила бы, что перед ней мечтатель.
- …то никаких неприятностей у вас не возникнет, - закончила Араминта, даже не повернув головы в сторону мужа и вроде бы и не заметив его появления.
- Предупреждаешь мисс Лэттерли насчет нашего бесцеремонного и нахального полицейского? - спросил Майлз, явно позабавленный услышанным обрывком разговора. Он глянул на Эстер и одарил ее очаровательной улыбкой. - Не обращайте на него внимания, мисс Лэттерли! А если он станет совсем уж назойлив, обратитесь ко мне, и я мигом поставлю его на место. Кого бы он там ни подозревал…
Глаза его изучали Эстер с таким интересом, что она даже пожалела немного о своем простеньком наряде и об отсутствии средств. Ей не так часто приходилось видеть, чтобы у мужчины при одном лишь взгляде на нее загорались глаза.
- Он не может подозревать мисс Лэттерли, - сказала Араминта мужу. - Ее еще не было здесь, когда все это случилось.
- Конечно, нет, - согласился он, поднимая руку, чтобы обнять жену. Легко и как бы неумышленно Араминта уклонилась от его прикосновения.
На секунду Майлз замер, а потом продолжил движение, сделав вид, что он с самого начала собирался всего лишь поправить криво висящую картину.