- А! - перебил он себя жизнерадостно. - Заканчиваю свою историю, джентльмены. Когда он наконец пробился из темноты по тесному ходу, куда мог протиснуться лишь отчаявшийся мальчишка, оставив - к несчастью, но по необходимости - под землей двух своих компаньонов, он через некоторое время пробрался в дом Сэмюэла Додсона, владельца этой шахты. Там он перерезал глотки господину Додсону, его красавице жене и трем маленьким Додсонам, выбрив их из этого мира, после чего сгорел дом, где они лежали.
Он допил сидр, поднял чашку, как награду герою своей истории, и когда Грейтхауз выбил у него чашку из рук, и Джеймс снова залаял на Слотера пистолетными выстрелами, посмотрел на своего угнетателя испуганным взглядом.
- А что такое? - спросил он искательно. - Вы не любите истории со счастливым концом?
Мэтью не доел жаркое - на дне миски остался жирный коричневый кусочек, но желудок сводило при мысли о еде, и Мэтью пальцем отодвинул миску, пытаясь понять, сумеет он сохранить уже съеденное.
- Не будешь доедать? - спросил Том, и когда Мэтью покачал головой, потянулся через стол, взял миску Мэтью и поставил на пол, как дополнительный подарок Джеймсу.
- Благодарю за вашу исповедь, - хрипло проговорил преподобный Бертон. Костяшки сплетенных пальцев у него побледнели. - Я сочувствую вашей… тяжелой судьбе.
- Но кто сказал, что это случилось со мной? Я только пересказал историю, слышанную от давнего-давнего знакомого. - Слотер нахмурился. - Пастор, неужто я похож на чудовище, готовое съесть собственного отца?
- Ты безумен, как хромой козел, - сказал ему Грейтхауз. Краска медленно сходила с его лица. Он потер лоб, будто пытаясь избавиться от кровавых сцен, которые живописал Слотер, потом обратился к Бертону: - Мы весьма благодарны вам за гостеприимство. Если нам будет позволено переночевать в сарае, завтра утром мы двинемся в путь, не теряя времени.
- В Форт-Лоренс.
- Да, сэр.
- Тогда есть одна вещь, которую вы должны знать. - Мэтью подался вперед: в голосе старого священника он услышал интонации, не сулящие ничего доброго. - Форт-Лоренс опустел за… за много лет до того, как возникло Новое Единство. В Бельведере говорят, что причиной тому было столкновение с индейцами более тридцати лет назад. В результате ряда набегов жители были истреблены или уехали, а форт разрушен. И потому я не совсем понимаю, зачем вы везете заключенного в Форт-Лоренс, где сейчас одни развалины.
Ни Мэтью, ни Грейтхауз не нашлись, что сказать, но Слотер не задержался с ответом:
- Они меня везут в Форт-Лоренс - точнее сказать, в развалины Форт-Лоренса, - чтобы завладеть деньгами и безделушками, которые я там закопал. Мы договорились, что, если я отведу их к кладу и отдам им, они меня отпустят. Но вот такое дело, сэр: я думаю, что они лгут. Я думаю, что они возьмут деньги и либо оставят меня в оковах, либо, что вероятнее, убьют. - Он замолчал, давая время преподобному понять смысл сказанного. Оба его конвоира потеряли дар речи от удивления. - Я вижу у вас в том углу Библию, сэр. Не сделаете ли вы богоугодное дело и не заставите ли этих людей поклясться на Святой Библии, что они выполнят свое обещание?
Глава двенадцатая
Мэтью внутренне сжался, зная, что никогда не посмеет положить руку на Библию и произнести ложь. Подчеркивая, какая опасность ему грозит, блеснула белым за ставнями очередная молния и ударил над головой гром. Мэтью сидел, опустив голову, уставясь на пятно на столе.
Грейтхауз поскреб щетину на подбородке, но более никак своих чувств не проявил.
- Сделайте это, пастор! - настойчиво повторял Слотер, и брови его подергивались. - Заставьте их поклясться на Книге.
Бертон постучал пальцами по столу. Он смотрел в сторону голоса, но ничего не говорил какое-то время, и Мэтью казалось, будто он в темном туннеле, а не в освещенной свечами комнате. Наконец проповедник сказал:
- Очевидным образом вы чувствуете, что отданы на произвол этих двух человек. Тем не менее я предполагаю, что эту… договоренность инициировали вы? Я не могу одобрить ничего подобного. Джентльмены, перед Богом умоляю вас оставить вашу алчность и поступить так, как будет лучше для общего блага. А именно - доставить вашего узника соответствующим властям в Нью-Йорк. Наградой за это вам послужит знание, что вы правильно поступили по отношению к своему собрату-человеку.
- Заставьте их поклясться! - прошипел Слотер. - С рукой на Книге!
- Этого не будет, - торжественно ответил проповедник. - Я, имея ограниченный ум, не понимаю их мотивов, однако Бог, ум неограниченный, знает их. Единственное, что я могу сказать: не дайте жадности завести вас в бездну разрушения. Отвезите этого человека, со всем должным к нему уважением, в Нью-Йорк, как вам было поручено, и расстаньтесь с ним. Помните, что Христос проявлял милосердие к самым жалким человеческим обломкам. Не следует ли и нам пытаться жить так же?
- Вот верно! - энергично закивал Слотер. - Милосердие! Слушайте проповедника, джентльмены, он дело говорит. Как по-вашему?
- По-моему, - сказал Грейтхауз, - пора тебе снова надеть цепи.
Обремененный кандалами, цепью и тяжелым ядром, Слотер опустился на пол спиной к стене и закрыл глаза. Джеймс понюхал воздух и зарычал в его сторону. Снаружи все так же непрестанно шумел дождь. Мэтью заметил, что кое-где протекает крыша, и Том расставил под протечками горшки. Преподобный Бертон попросил Грейтхауза принести к столу Библию и прочесть из Первого Послания к Тимофею, что Грейтхауз и сделал без каких-либо сетований. Том начал оттирать миски и ложки золой, и Мэтью стал молча ему помогать.
Когда посуда была вымыта, Том снял с книжной полки коробку и открыл ее перед Мэтью.
- Играешь? - спросил он, показывая набор грубо вырезанных, но вполне пригодных фигур из темного дерева и из дерева посветлее. Мэтью кивнул, удивляясь и радуясь, что в этих Богом забытых лесах нашлось одно из самых любимых его развлечений. Том притащил потертую шахматную доску из буфета в глубине комнаты, они с Мэтью сели друг напротив друга у камина, поставили доску с фигурами на маленький столик и начали войну.
Первую партию Мэтью выиграл легко. Вторая пошла труднее, чем ожидалась, и Мэтью понял, что Том учится быстро, потому что в процессе борьбы Мэтью потерял ферзя, оборона короля была под угрозой, а кони Тома угрожали устроить хаос. Но опыт взял свое, и Том, кивнув, перевернул своего короля, когда тому некуда было деваться.
Во время третьей партии Мэтью заметил, что Том то и дело наклоняется и почесывает или гладит собаку, лежащую у его ног. Между этими двумя явно была сильная связь, и в какой-то момент Том поднял Джеймса к себе на колени и чесал ему спину, пока Мэтью раздумывал над очередным ходом.
- Отпустишь его? - спросил Том тихо, чтобы не услышал ни Грейтхауз, занятый чтением Первого Послания к Тимофею, ни похрапывающий на полу Слотер.
Мэтью понял, что Том говорит не о слоне, к которому подкрадывались две ладьи.
- Нет, - ответил он так же тихо.
- Убьешь?
- Нет.
Том подождал, пока Мэтью сделает ход, а потом сказал:
- Может быть, придется.
Третья партия тоже завершилась победой Мэтью, но сперва многим солдатам всех рангов и родов войск пришлось пожертвовать жизнью ради своих генералов.
Грейтхауз закончил чтение, преподобный Бертон одобрительно кивнул, Джеймс соскочил с хозяйских колен и свернулся на своей соломенной постели. Мэтью полез в жилетный карман, достал кожаный мешочек с завязками, который купил, чтобы уберечь от стихий часы - подарок Кэтрин Герральд. Том с интересом смотрел, как он открыл мешок и посмотрел на циферблат, убедившись, что уже почти восемь вечера.
- Вставай! - Грейтхауз взял Шляпу и плащ и весьма чувствительно пнул Слотера в самый любимый кусочек людоеда - в ягодицу. - Спать пора.
Бертон зажег новую свечу и вставил ее в жестяной фонарь с пробитыми отверстиями. Мэтью, держа пистолет под плащом, взял у него фонарь, и процессия, состоящая из Грейтхауза, Слотера и его самого двинулась в дождливую тьму навстречу тяжелой ночи, в которую ни один из конвоиров не поспал и на голландский пенс, зато арестант храпел, как на королевских простынях.
С рассветом дождь превратился в мерзкую морось, а серые тучи цеплялись за ветки деревьев. Том вышел из хижины в сопровождении Джеймса, чтобы помочь запрягать. Слотер без сопротивления позволил засунуть себя в фургон, где лег на пол в позе молчаливого наблюдателя. Грейтхауз поднял свой плащ, выжал и надел на плечи - мокрый плащ на мокрый сюртук на мокрую рубашку. Залез на свое сиденье и взял вожжи, в то время как Мэтью снова досталось следить за арестованным. Но если судить по виду, то от Слотера неприятностей ожидать не приходилось. Глаза у него опухли со сна, и зевал он так, что мог вывихнуть челюсть.
- Удачи вам! - сказал им вслед Том, повернулся и взошел на крыльцо хижины, сопровождаемый Джеймсом.
Фургон тронулся в темноватом тумане, стелющемся почти по самой земле. Миновав две заброшенные хижины, глинистая колея свернула к юго-западу, как и предсказывал Слотер. Лес по обе стороны дороги сделался гуще, дождь капал с деревьев, птицы затихли. Ветер тоже стих, и это было благом, поскольку все трое промокших путешественников и без того замерзли. Еще дальше ответвлялась новая колея на юг, и Мэтью решил, что это скорее всего поворот на Бельведер. Грейтхауз свернул на этот путь - назвать его дорогой было примерно то же, что белладонну назвать пряностью. Вскоре черная грязь налипла на колеса и копыта, еще больше замедляя продвижение, и дорога стала заметно подниматься в гору.
- Ну и колея, черт бы ее побрал! - сказал Грейтхауз мрачно, как будто Мэтью в этом виноват.
- Сэры! - вдруг заговорил Слотер. - Можно вас спросить, на что вы потратите деньги?
Ни Мэтью, ни Грейтхауз не были в настроении вести разговор. Слотер поправил цепи поудобнее, сел, насколько они ему позволяли, и подставил лицо жалящей мороси.
- Я вот первым делом побреюсь и приму ванну. Настоящую ванну. А потом новый костюм. Что-нибудь весьма респектабельное. И новую шляпу. Что-нибудь вроде вашей, Мэтью, этот стиль мне нравится. А потом - место на корабле. Уехать отсюда как можно быстрее. Берите эти колонии себе, джентльмены, делайте с ними что хотите. Ну кому в здравом уме и твердой памяти нужна такая вот… такая пустота? Скажите, мистер Грейтхауз, вы не скучаете по Лондону?
Ответа не последовало.
- А я скучаю. Не скажу, что собираюсь остановиться в Лондоне - нет смысла менять одну тюрьму на другую. Нет, я лишь загляну в Лондон, чтобы сориентироваться и лечь на курс. А затем, наверное, поеду в Европу. В любую страну, где нет войны, поскольку дни солдатской службы для меня уже позади. - Он встряхнул головой, рассыпав брызги. - Я постараюсь найти страну, - продолжал он, - где куплю себе титул. Лорд Слотер. Или барон Слотер, или маркиз де Слотер. Не сомневаюсь, что это возможно. В наши дни, в наш век, с деньгами не имеет смысла быть простолюдином.
Лошади тянули вперед и вверх, дорога продолжала идти на подъем. Дождь лил, не ослабевая, вода стекала с треуголки Мэтью, бежала полипу Грейтхауза, скатывалась со шляпы. Мэтью был уверен, что они уже две мили проехали с начала подъема, лошади шагали с трудом, и колеса то залипали, то скользили юзом.
- А вы ведь меня убьете.
Мэтью посмотрел Слотеру в лицо. Арестант глядел на него бесстрастно, слегка склонив голову набок.
- Я бы убил, - продолжал Слотер прежде, чем Мэтью успел сформулировать ответ. - В смысле, будь я на вашем месте. Получил бы деньги, а потом убил бы вас. Это если бы вы были на моем, конечно. - Он улыбнулся едва заметно. - И правда. Что такое пять фунтов, если у вас в руках пятьдесят или более? А я ведь - как вы меня назвали, мистер Грейтхауз? А, да. Обыкновенный преступник.
- Мы не будем вас убивать, - ответил Мэтью.
- Но ведь и не отпустите? Вы не собираетесь держать слово, я знаю. Да, Мэтью, я это вижу у вас в глазах. Итак, если вы меня не отпускаете, но и не собираетесь убивать, что вы тогда расскажете своим нанимателям о деньгах? Потому что в Нью-Йорке я наверняка расскажу им, что вы завладели моим кладом, ибо зачем бы мне молчать? И они захотят от него долю, разве нет? И долю приличную, я бы сказал. Я-то знаю, что такое жадность!
- Заткнись, - бросил Грейтхауз через плечо. Кажется, телега добралась наконец, слава Богу, до вершины крутого подъема.
- Мне кажется, это проблема для вас обоих, - продолжал Слотер, ничуть не испугавшись. - И для меня тоже. Неужто вы хотите делиться деньгами с людьми, которые не осмелились даже панталоны запачкать, чтобы привезти меня? Вы двое сделали всю работу за вшивые пять фунтов? Стыд и позор, джентльмены.
- Мэтью, - мрачно сказал Грейтхауз. - Если он снова заговорит, вставь ему, будь добр, ствол пистолета в пасть.
- Ну-ну, вы же знаете, что молодой человек этого не сделает. Я разбираюсь в пистолетах, сэр, как разбираюсь в бритвах. Что если он выстрелит и выбьет мне мозги вместе с затылком? Прощайте, денежки! Мертвый Слотер, и ни пенни для Грейтхауза и Корбетта. Нет, сэр, разумнее всего было бы заверить меня, что вы меня отпустите после того, как я вам покажу ларец, а потом… если вы не лжец, молодой человек… я буду очень благодарен, если и вправду отпустите меня идти своей дорогой. Я буду вспоминать вас добром, лежа в Европе на шелковых подушках.
- Слушай, сделай нам всем одолжение, заткни свою чертову па…
Но тут сам Грейтхауз замолчал, потому что упряжка выехала на гребень холма, и открылся извилистый спуск. Справа рос густой лес. Слева - обрыв, уходящий в лесистую расщелину, где на глубине пятидесяти футов гуляли по дну клочья тумана.
- Боже мой, - сказал Слотер, перегибаясь через борт телеги. - Я совсем забыл про этот опасный спуск.
Грейтхауз крепко натянул вожжи - впрочем, необходимости в этом не было, лошади уперлись в землю, и одна из них переливисто заржала. Это ржание звучало так: "И не вздумайте меня туда гнать!"
Они молча сидели под дождем. У Грейтхауза поникли плечи, вода капала с подбородка. Мэтью протер глаза - руку с пистолетом он спрятал под защиту хлюпающего плаща. Слотер длинно-длинно вздохнул и сказал наконец:
- Чуть больше мили осталось до Форт-Лоренса, джентльмены. Как вам будет угодно поступить?
Когда Грейтхауз заговорил, голос его был натянут, как ирокезская тетива.
- Н-но, пошли!
Он хлестнул вожжами, лошади не тронулись с места. Он хлестнул сильнее, уже с некоторой злостью, и одна лошадь двинулись вперед, потащив за собой ту, которая выражала протест. Фургон покатился, перед ней бежали ручейки грязи.
- Поглядывай на обрыв, - велел Грейтхауз Мэтью, хотя мог бы и не говорить: Мэтью и так уже измерял расстояние между колесом и катастрофой. Копыта уверенно вспахивали грязь, но все время была опасность, что они накренятся влево. Если поедут, и Грейтхауз не успеет выправить фургон, он вполне может полететь с обрыва, и лес с туманом скроют кости на ближайшие сто лет.
Фургон спустился еще на шестьдесят ярдов, и стало ясно, что дорога, измученная временем и непогодами, сужается.
- Близко здесь, - сказал Мэтью. - Два фута, не больше.
И тут он с испугом понял, что на несколько минут полностью отвлекся от Слотера. Ему вдруг представилось, как Слотер вихрем налетает на него и бросает навстречу смерти. Но арестант сидел, ни на дюйм не сдвинувшись, и глаза закрыл, защищая их от мелкого дождя.
Телега шла вниз по скользкой глине. Мэтью с тревогой смотрел, как приближается к колесам левый край дороги, где дождевые потоки срезали приличный пласт земли. Лошади ржали и мотали головами. Грейтхауз посмотрел влево, увидел, сколь малое расстояние отделяет колеса от края. Меньше десяти дюймов - слишком близко, чтобы не беспокоиться по этому поводу. Потянув на себя вожжи, он крикнул:
- Тпру-у!
Слотер открыл глаза.
Грейтхауз поставил тормоз. Обернулся, стер плащом воду с глаз и мрачно посмотрел на арестанта.
- Что будем делать? - спросил Мэтью.
- Не нравится мне эта чертова дорога. Не хочу вести лошадей по ней слишком далеко - она может быть там еще сильнее смыта. - Он обернулся назад, на пройденный спуск. - И развернуться негде. Адова будет работа - поднять туда фургон задним ходом.
- Повторяю свой вопрос.
- Я его с первого раза расслышал. - Грейтхауз бросил на Мэтью взгляд, от которого кровь стыла в жилах. - Единственное, что мы можем сделать, если хотим добраться до этого форта, - идти пешком.
- Разумное предложение, - заметил Слотер и не успел вздохнуть, как на него налетел Хадсон Грейтхауз, а когда Грейтхауз на кого-нибудь налетал, человеку деваться было некуда. Одной рукой ухватив за рубашку, другой за бороду, Грейтхауз наклонился к Слотеру, и глаза его горели как лампы.
- Не раскрывай рта, - прошипел Грейтхауз. - Ничего не делай такого, что может мне не понравиться.
Голос у него дрожал, не от страха - от потери самообладания. Мэтью давно понял, что это было чуть ли не основным свойством его натуры.
Слотер подчинился. На его лице не отразилось никаких чувств.
Минута ушла у Грейтхауза на то, чтобы взять себя в руки, но рубашку и бороду арестанта он не выпустил.
- Да, мы пойдем пешком. Да, я разомкну твои оковы. Ведь ты же этого хочешь, да? Ты всю дорогу на это рассчитывал?
Слотер, подчиняясь предыдущему приказу Грейтхауза, не сказал ни слова.
- Я гарантирую, что тут еще больше мили идти, - сказал Мэтью, глядя на долгий спуск.
- И ты тоже тихо. Дай мне подумать.
Дурной признак, подумал Мэтью. Человека действия заставили размышлять.
- Сколько весит тот ларец? - Вопрос был адресован арестанту. Когда тот не ответил, Грейтхауз закрутил ему бороду сильнее: - Можешь отвечать.
В глазах Слотера не отразилось никакого беспокойства.
- Один человек вполне способен его нести.
- Ладно. Но не забудь, что я всю дорогу буду держать тебя под прицелом, и видит Бог, попробуй только учудить что-нибудь, что мне не понравится - получишь пулю в колено. Слышишь, что я говорю?
- Я вас слышу, сэр. Но зачем же мне что-либо делать такое, что вам не понравится, когда я желаю расстаться с вами даже больше, чем вы желаете увидеть мою спину?
Грейтхауз подержал его еще пару секунд, показывая, кто тут главный, - и отпустил. Полез в карман за ключом, отпер наручники и ножные кандалы, хотя Мэтью и смотрел на него с нарастающим напряжением. Тревожное ощущение работы, которая делается неправильно.
Слотер потер запястья:
- Не соблаговолите ли вы, сэр, - спросил он шелковым голосом, - выбросить этот ключ вниз, в лощину?
Грейтхауз покачал головой, зажав ключ в кулаке.
- Тогда у нас здесь проблема, и я знал, что мы к этому придем. - Едва заметная раздражающая улыбка мелькнула у Слотера на лице. - Ведь это же вопрос доверия? Я доверяю вам - вам обоим, - в том, что вы выполните свое обещание, хотя вас так легко отпустил этот простак-пастор. Зачем мне вести вас к ларцу, если не будет - хотя бы! - с вашей стороны какого-то доказательства, что я не окажусь опять в цепях, когда вы получите клад? - Грейтхауз не ответил, и на лице Слотера мелькнула гримаса раздражения. - Скажите ему, молодой человек, что я никуда не пойду, если он не выбросит ключ.
- Значит, долго нам тут придется просидеть, - ответил Грейтхауз.
- Значит, долго, - согласился Слотер.