Глава 21
На Рождество Мюллер взял отпуск на три дня. В сочельник побыл дома с семьёй и на два дня уехал в горы в сопровождении штурмбанфюрера фон Казена.
Это я так начинаю повествование о том, что бригадефюрер СС Генрих Мюллер решился попробовать снадобье деда Сашки.
В горы мы не поехали. Мы поехали на моей машине в имение типа хуторка, именуемое Либенхалле.
Так это есть ваше "унд Либенхалле"? - улыбнулся Мюллер. - А я всё представлял огромный замок, где стоят средневековые панцири, в которых ваши предки завоёвывали для себя лебенсраум.
Моя пожилая родственница любезно приняла нас и стала готовить для нас нехитрое угощение, но у нас с собой было достаточно продуктов и даже небольшой подарок для фрау. Я сказал ей, что у нас с моим товарищем будет очень срочная работа, показал, что у нас есть продукты и попросил не беспокоить нас столько времени, пока мы сами не выйдем из комнаты.
- У господ всегда какие-то свои причуды, подумала женщина, - но согласно кивнула головой.
Закрывшись в комнате, я достал два пузырька, в каждом из них был "айн триньк водка" 25 грамм и одна капля экстракта сон-травы.
- Коллега Казен, - ещё раз спросил Мюллер, - вы уверены в том, что всё пройдёт благополучно?
- Не волнуйтесь шеф, - сказал я, - я рядом с вами и совершенно спокойно выпью то же самое, что и у вас. Если хотите, давайте поменяемся пузырьками.
- Нет, - сказал Мюллер, - как есть так есть, пьём на счёт три…
Мы выпили. Ничего не происходило, затем у меня начали слипаться веки, как будто кто-то намазал их сиропом и они стали закрываться, унося меня в спокойный сон в тепло натопленной комнате.
Я проснулся первым от холода. Растолкал лежащего рядом Мюллера.
- Бригадефюрер, вставайте, что-то не так, - сказал я.
Мы лежали среди обгорелых брёвен, присыпанных лёгким снежком. Вдали светились какие-то огоньки, и была тишина. Главного дома Либенхалле не было. Не было моей машины. Дом сгорел. Мы вышли на дорогу. Смеркалось. Вдали по шоссе проезжали автомашины, а нам навстречу шёл какой-то пьяненький мужчина, распевавший традиционную рождественскую песню: "О танненбаум, о танненбаум, ви грюн зинд дайне блэттер…". Я присмотрелся и узнал полицайрата Пауля Мацке, начальника первого подотдела отдела IVC, занимавшегося обработкой информации, главной картотекой на объекты разработки, справочной службой, наблюдением за иностранцами и вопросами согласования выдачи виз.
- Добрый вечер, партайгеноссе Мацке, - приветствовал я его.
Мацке увидел нас и упал как подкошенный. Я схватился за пистолет, но вокруг была тишина, и вряд ли кто-то стрелял в нашего коллегу.
Мы бросились к нему. Мюллер поднял голову сотрудника на колени, а я стал растирать ему виски снегом. Мацке открыл глаза и снова отрубился.
- Что здесь делает Мацке в это время? - удивился Мюллер. - Со мной его отпуск не согласовывался и почему здесь всё сгорело?
- Эй ты, вставай, - я пнул лежащего Мацке ногой, - или мы тебе наподдаём так, что тебе не покажется этого мало.
Мацке начал шевелиться и вроде бы приходить в себя.
- Господин Казен, - попросил он, - пните меня ещё раз, а то я не поверю, что это вы.
- Что с вами, господин Мацке, как вы оказались здесь? - спросил Мюллер.
- Господин группенфюрер, - сказал Мацке, - ведь вас же похоронили на Кройцбергском военном кладбище Берлина. Ваше тело нашли в августе в здании Министерства авиации, вас опознали по документам на группенфюрера СС Генриха Мюллера.
- Меня? - удивился Мюллер. - Вы с ума сошли Мацке, какой август, какой группенфюрер, что вы несёте?
- Как что я несу? - взмолился Мацке, - Война закончилась пять с лишним лет назад, здесь английская зона оккупации, и я не Мацке, а Михель, мелкий служащий табачной фабрики. Если кто-то узнает, кем я был, то меня посадят лет на десять-пятнадцать. После Нюрнбергского процесса гестапо и СС названы преступной организацией. Всех наших коллег судят и садят по тюрьмам. Кого-то и расстреливают. Пойдёмте ко мне домой. Жена уехала к матери, и я дома один.
Мы пошли в домишко, где размещался Мацке.
- Я, господин Казен, - сказал он, - когда вы исчезли с господином Мюллером, решил податься в ваши края, потому что туда пришли англичане, они всё-таки не такие заклятые наши враги, как Советы, а ваше Либенхалле почти полностью сгорело во время бомбёжки. Нашёл место здесь. Документы у меня были припасены заранее, вот и живу мышкой маленькой.
- Крысы бегут с корабля, - презрительно сказал Мюллер.
- Знаете, господин Мюллер, а вот вы сами куда делись? - непривычным для него тоном заговорил Мацке. - И Борман сбежал из-под суда, и вас бы тоже судили, как и его, и как Кальтенбруннера.
- А Кальтенбруннера-то за что? - спросил Мюллер.
- Так он же после покушения на Гейдриха в июне 1942 года был назначен начальником РСХА, - сказал Мацке, удивляясь, почему мы спрашиваем об этом, так как сами должны прекрасно знать об этом.
- Где было покушение и кто в нём участвовал? - продолжил расспросы Мюллер.
- В Чехии, английские парашютисты-диверсанты, - с расстановкой проговорил Мацке.
- Мацке, налей-ка мне что-нибудь выпить, - сказал Мюллер и грузно опустился на табуретку.
Глава 22
- Что за суд был в Нюрнберге? - спросил Мюллер.
- Международный военный трибунал, - сказал Мацке, - чуть ли не весь 1946-й год заседали.
- И кого к чему приговорили? - спросил Мюллер, и было видно, что он ошеломлён всем происходящим.
Мацке не зря был ответственным за систематизацию всех данных и картотечный учёт. У него всё было разложено по полочкам.
- Гёринга, Риббентропа, Кайтеля, Кальтенбруннера, Розенберга, Франка, Фрика, Штрайхера, Заукеля, Зейсс-Инкварта, Йодля повесили, - начал перечислять он. - Бормана приговорили заочно. Гёринга уже мёртвого вешали. Успел отравиться. Говорят, жена во рту во время поцелуя ампулу с ядом передала. А мне кажется, что это наши охрану купили. Американцы на охране были, а они коммерсанты ещё те. Гессу, Функу, Редеру пожизненное. Шираху и Шпееру по 20 лет. Нейрату 15 лет. Дёницу 10 лет. А вот Фриче, Папена и Шахта оправдали. Оказались ни при чём.
- Ни при чём, - как эхо повторил Мюллер. - И фюрер с Гиммлером и Геббельсом тоже оказались ни при чём? - спросил он.
- Эти сами себя казнили, - сказал Мацке. - Фюрер женился на Еве Браун и они вместе отравились. Геббельс с женой сначала отравили своих детей, а потом их застрелили охранники. Трупы Гитлера и Геббельсов сожгли. Рейхсфюрер решил сдаться англичанам, здесь недалеко. А они заставили его раздеться догола. Вот он и раскусил ампулу, что у него была в коронке спрятана.
- Я так и думал, что этим всё и закончится, - пробормотал Мюллер.
Немного помолчав, он повернулся к Мацке и сказал:
- Пауль, расскажите мне, что произошло после нашего поражения?
- Хорошего мало, - начал рассказ Мацке, - 8 мая англичане, американцы и французы приняли капитуляцию от Кейтеля.
- И французы тоже? - вытаращил свои маленькие глазки Мюллер.
- А потом приехал маршал Жуков, - продолжил Мацке, - обложил всех русскими семиэтажными матюгами и заставил церемонию капитуляцию произвести по новой с участием русской стороны.
- Да, уж русские заслужили то, чтобы ставить свою подпись первыми, - вздохнул шеф гестапо.
- Вот и получилось, что союзники закончили войну до полуночи 8 мая, а Россия закончила войну после полуночи 9 мая, - сказал Мацке. - Если бы на Россию не напали, то мы бы вместе с ней завоевали весь мир.
- Ладно, а дальше что? - подгонял его Мюллер.
- Дальше? - почесал свой затылок Мацке. - Да много чего произошло, может, чего-то и не упомню, а что помню, расскажу. В 1946 году японский микадо отрёкся от своей божественности. Проиграли они войну американцам после того, как те на японцев сбросили две атомные бомбы, разрушив подчистую Хиросиму и Нагасаки. В июне 1945 года была создана Организация объединённых наций и вот в 46-м состоялась первая сессия Генеральной Ассамблеи этой организации. Бывший английский премьер Черчилль после солидной рюмки армянского коньяка в Фултоне в Америке призвал западные страны к борьбе с СССР. От Германии отделили Кёнигсберггэбит и передали её СССР. Те её назвали Калининградской областью, немцев оттуда выселяют и все дома заселяют русскими. Говорят, чтобы прусский милитаризм в Германии не мог возродиться. В 1947 году Индия получила полную независимость от Британии. Генеральная Ассамблея ООН приняла план раздела Палестины на еврейское и арабское государства.
- Еврейское государство в Палестине? - чуть не закричал Мюллер.
- Да, еврейское. В 1948 году евреи официально провозгласили создание этого государства и назвали его Израилем, - продолжил Мацке. - Так, что ещё было в 1948 году? Ага, была первая арабо-израильская война, в ходе которой израильтяне отбили у арабов морской порт Хайфа. И ещё ООН ратифицировала "Конвенцию о предупреждении преступления геноцида и наказании за него". А вот в 1949 году из зон оккупации Англии, США и Франции создали Федеративную Республику Германию, а из советской зоны оккупации создали Германскую Демократическую Республику. В этом же году образовался коммунистический Китай. Советский Союз испытал свою ядерную бомбу. США, Великобритания, Франция, Канада создали блок НАТО для борьбы с СССР.
- Значит, дело Гитлера по борьбе с СССР не умерло? - несколько оживлённо спросил Мюллер.
- Не умерло, живёт, и ещё долго будет жить, - сказал удовлетворённо Мацке - Вот, пожалуй, и всё, если не упомянуть подписание сепаратного Сан-Францисского договора о мире между Японией и рядом государств во главе с США и Великобританией в обход России. Так что, наш фюрер может спать спокойно, его дело находится в надёжных руках.
- Кто к нам нормально относится? - спросил Мюллер.
- Да почти все, группенфюрер, - ответил Мацке, - только сами немцы провели денацификацию и все фашистские проявления пресекают с такой жёсткостью, что и гестапо фору дадут в некоторых вопросах.
- Вот как? - задумчиво произнёс Мюллер. - Немецкий народ против…
- Вот так, группенфюрер, - как эхо отозвался Мацке, - не заслужили немцы таких руководителей.
- Спасибо, Пауль, просветил, - сказал Мюллер. - Пойдёмте коллега Казен, проводите меня на улицу, что-то стало душно.
Я встал, взял Мюллера под руку и вывел на улицу.
- Что скажете, коллега? - спросил меня Мюллер.
- Я это предполагал и кое-что уже знал, бригадефюрер, - сказал я.
- Знали и ничего не сказали? - возмутился шеф.
- А вы бы мне поверили, если бы я что-то вам рассказал такое? - спросил я.
- Пожалуй, не поверил бы, а приказал вас арестовать, - со вздохом произнёс Мюллер. - Что будем делать?
- Если вам достаточно информации, то пора возвращаться домой, - сказал я.
- Как мы это будем делать? - спросил шеф.
- Очень просто, на счёт три вы щиплете за руку меня, а я вас, - сказал я и начал счёт.
Глава 23
Мюллер очнулся первым и толкнул меня в плечо.
- Что-то я задремал, - сказал он, - смотрю, и вы тоже задремали. Как думаете, не пропустить ли нам по рюмочке по случаю Рождества, а то я что-то продрог, как бы не простудиться на праздник?
- Сейчас, бригадефюрер, - сказал я, открыл дверь и попросил фрау сварить нам кофе.
Когда я вернулся с бутылкой шнапса и нарезанной ветчиной, Мюллер сидел в кресле и обнюхивал свой свитер, осматривая его и свои ботинки.
- Вам ничего не снилось на Рождество, коллега Казен? - спросил шеф.
- Снились всякие рождественские истории, - улыбнулся я.
- Давайте выпьем за то, чтобы наши сны не становились явью, прозит, - и мы выпили.
Пережёвывая ветчину, Мюллер внезапно спросил меня:
- Дитмар, о ком я сейчас думаю?
Понятно, проверка. Шеф решил проверить, реальны ли были события, которые произошли с нами в течение нескольких последних часов. Можно включить дурака и сказать, что он думает о Марлен Дитрих, только, как мне кажется, Мюллер поймёт, что я веду с ним нечестную игру.
- О Пауле Мацке, бригадефюрер, - доложил я.
- Налейте ещё, - сказал Мюллер и придвинул ко мне свою рюмку.
По второй выпили молча, и не чокаясь.
- Наливайте ещё, - сказал шеф.
Выпили по третьей.
- Значит, всё это было? - спросил он.
- Было, бригадефюрер, - сказал я. - Если болит ребро левой ладони, то было, и Пауль Мацке был, и развалины дома были, и то, что он рассказал - всё было.
- Мацке прав, - сказал Мюллер. - С Россией нам не нужно было воевать. Бисмарк был опытным государственником и, хотя он не любил Россию, но воевать с нею не хотел. Россию лучше иметь в друзьях, чем во врагах. Выгоднее во всех отношениях. Мы как могли, разваливали Россию, и нам это почти удалось, а пришёл грузин Сталин и собрал всю Россию такой, какой она была до большевиков.
- Сталин тиран, - сказал я.
- Как и любой другой глава государства, - сказал Мюллер. - Как можно назвать Гитлера, который провёл Nacht der langen Messer ("Ночь длинных ножей")? Да, его можно назвать тираном. Но он обеспечил стабильность государства и одним махом устранил всех врагов германского Рейха. Достаточно было устранить чуть побольше тысячи членов НСДАП и в стране воцарился порядок и единодушие. Но Россия не Германия.
Я вам скажу, коллега, что когда мы готовились к реализации плана "Барбаросса", то я внимательно изучал материалы по России.
Кстати, открою вам небольшой секрет, название "Барбароссса" не имеет никакого отношения к Фридриху Барбароссе, императору Священной Римской империи. Название "Барбаросса" состоит из двух частей - "barbari" как римляне называли всех неримлян и финского "рюсся", как они презрительно называют русских. Из сочетания этих двух слов сначала получилось "Барбарирюсся", а потом оно было стилизовано в "Барбаросса", так как первое название уже говорило само за себя и тайное делало явным. Вот и получился план войны с русскими варварами "Барбаросса".
Надо отдать должное Паулюсу. Кто бы поверил, что его ждёт такая судьба? Так, о чём я начал говорить? О Сталине. От Ленина ему достался огрызок России. По Брест-Литовскому договору от 1918 года Россия потеряла почти миллион квадратных километров своей территории, заключила мир с Украинской Радой, как с суверенным государством, отказалась от Крыма, Финляндии и Прибалтики, вернула Турции Батум, Карс, Ардаган. В порядке возмещения убытков Германии выплатила 2,5 миллиарда золотых рублей по курсу 1913 г.
Пока шли переговоры в Брест-Литовске, от России отделились и провозгласили независимость Литва, Латвия, Эстония, Польша, Галиция, Украина. После этого в России ещё два года шла гражданская война. И Россия выстояла, экспериментируя на своих гражданах, как на стаде обыкновенных баранов, которые знают, что их шкуры пойдут на шубы, а мясо на шашлыки.
Большевики как никто грабили свою страну, а народ безмолвствовал. Так этому народу и надо. В России всё покрыто тайной, зато весь мир с подачи "Нью-Йорк Таймс" знал, что в 1921 году на иностранные счета поступило: От Троцкого - 11 млн. долларов в банки США и 90 млн. швейц. франков в Швейцарский банк; от Зиновьева - 80 млн. швейц. франков в Швейцарский банк; от Урицкого - 85 млн. швейц. франков в Швейцарский банк; от Дзержинского - 80 млн. швейц. франков; от Ганецкого (казначей РСДРП Фюрстенберг Я.С.) - 60 млн. швейц. франков и 10 млн. долларов США; от Ленина - 75 млн. швейц. франков. Можно сказать, что это газетная "утка". Можно, но ни один банк не выступил с опровержением, никто даже слова не сказал, чтобы разуверить читателей в том, что это неправда. Что бы вы сделали с такими людьми, коллега Казен? А ведь не они одни только грабили Россию.
- Была бы моя власть, я бы знал, что с ними сделать, - сказал я.
- Вот и Сталин думал точно так же, - сказал Мюллер. - Он устроил в России ночь длинных ножей. Только ночь эта растянулась и не закончилась до сих пор. Сталин собрал всю Россию, и будет держать её в руке, пока не умрёт. А после него на Россию налетит новая свора большевиков и будет её грабить и грабить, как и некоторые наши правоверные наци.
До июня этого года мы были близнецами с Россией, и было непонятно, кто оригинал, а кто отражение в зеркале, кто Курт, а кто Трук. Но с июня Сталин стал нас переигрывать, как жертва нашего нападения. И мы, в конце концов, получим по заслугам, а он будет пушистенький с нашими методами управления государством и подконтрольными территориями.
Мюллер задумался. Сидел молча и я.
- Кстати, коллега Казен, - сказал в своей непринуждённой манере Мюллер, - вы не знаете, зачем я всё это рассказывал вам?
- Я могу только догадываться, бригадефюрер, - сказал я, - но не вполне уверен, что разгадал ваш ход мыслей.
- Всё вы знаете, коллега Казен, - улыбнулся с прищуром мой шеф. - Вы знаете, что любое неосторожное слово о наших с вами приключениях может стать частью вашей надгробной надписи. На карту поставлено практически всё и ответ за ставку не меньше, чем сама жизнь. Вы меня поняли?
- Так точно, бригадефюрер, - по-военному ответил я.
- Вот вам и образец вербовочной беседы, коллега Казен, - засмеялся Мюллер, - учитесь, пока я жив. Как выйду на пенсию, так сразу сяду писать мемуары, типа "Дневники папаши Мюллера" или "Вербовочные беседы" в качестве учебного пособия для юных гестаповцев. Готовьте машину, едем домой, уверен, что меня ждёт хороший новогодний подарок.
Глава 24
В отношении подарка Мюллер оказался прав. Указом фюрера ему было присвоено звание группенфюрера СС и генерал-лейтенанта полиции.
Зима и весна на российско-германском фронте прошли относительно тихо и спокойно. Моя информация о направлениях главных ударов и ловушек для советских войск была рассмотрена, только вот реакция была совершенно мне не понятна. Я сижу и читаю донесение агента с приказом Сталина от 1 мая 1942 года за N 130.
Приказ Сталина:
Приказываю всей Красной Армии добиться того, чтобы 1942 год стал годом окончательного разгрома немецко-фашистских войск и освобождения советской земли от гитлеровских мерзавцев.
И этот приказ подписал автор статьи "Головокружение от успехов" в газете "Правда" за 1930 год. История не учит, история наказывает. И крупные деятели, взявшиеся переделывать историю, всегда наступают на те же грабли, что и их предшественники.
Любой солдат в русской армии мог сказать:
- Война шла хорошо, пока в неё не вмещался ЦК ВКП (большевиков).
Так и любой немецкий солдат мог тоже сказать:
- Война шла хорошо, пока в неё не вмешалась НСДАП.
Как только появляются партайгеноссе, так сразу начинается низвержение авторитетов и военная стратегия заменяется генеральной линией. Немцам было хорошо, у них не было Членов Военных советов, комиссаров, сующих нос во все дела и не отвечающих ни за что.