Мы уже миновали Аппер-Торнбрук - скопление крытых соломой хижин, стоявших рядком по обеим сторонам от главной дороги из Истона, - и теперь входили в деревню Эвенвуд. Слева от нас простиралось общественное пастбище, спускавшееся к реке. Мы остановились в самом начале улочки, что пролегала между пастбищем и церковью с примыкающим к ней пасторатом, где жил Феб Даунт в пору служения своего отца в местном приходе, а ныне обитали мистер и миссис Трипп.
- Можно пройти здесь, - промолвил мистер Рандольф, указывая в сторону пастората. - Так быстрее, чем через ворота.
И вот мы прошли по улочке и вскоре вступили в парк. От калитки извилистая тропа отлого поднималась к главной подъездной аллее и смыкалась с ней на вершине возвышенности - там перед нами открылся великолепный вид на огромную усадьбу, чьи восемь купольных башен вырисовывались темным силуэтом на фоне зеленовато-голубого неба.
- Вы сейчас к матушке? - спросил мистер Рандольф, когда мы начали спускаться к реке.
- Нет. Леди Тансор уехала в Лондон.
- В Лондон, говорите? Странно. Она ничего мне не сказала - впрочем, я последний, кому она сообщает о своих планах. Какое-то важное финансовое дело, полагаю, хотя в последнее время она обычно посылает в город Персея.
Немного погодя мы останавливаемся на изящном каменном мосту, перекинутом через Эвенбрук. Мистер Рандольф показывает мне место чуть выше по течению, где он, страстный рыболов, частенько сиживает с удочкой и сетью по утрам, а потом вдруг умолкает на полуслове и поворачивается ко мне.
- Мисс Горст… - Он снимает шляпу и нервно ерошит волосы. - Я не хочу, чтобы вы плохо обо мне думали, и поэтому должен сказать вам кое-что… сделать признание.
Я выражаю удивление, что мистеру Рандольфу уже есть в чем признаться мне после столь непродолжительного знакомства.
- То-то и оно, - следует ответ. - Мне бы не хотелось, чтобы у вас с самого начала составилось неблагоприятное мнение обо мне.
Я даю позволение продолжать и с немалым любопытством жду, когда он заговорит.
Заметно покраснев, он снимает длинный сюртук и кладет на парапет рядом со шляпой.
- Дело в том, мисс Горст, - начинает он, - что наша сегодняшняя встреча была не совсем случайной, знаете ли. Я ехал верхом через деревню и заметил вас на дороге в Истон. Я немножко подождал, потом доехал до города окольным путем и увидел, как вы заходите в "Дюпор-армз". Я поставил лошадь в конюшню и стал ждать на улице, когда вы выйдете. Вы долго не показывались, и я решил зайти в гостиницу и отыскать вас там. Вот мое признание. Вы простите меня?
- За что? - спрашиваю я, позабавленная трогательно-серьезным выражением его лица, вдруг напомнившего мне серьезное личико Амели Веррон, выполняющей в нашей "классной комнате" заданный мной урок.
- Я подумал, вы можете счесть такой поступок… ну… довольно наглым для человека, едва знакомого с вами, - признается он, - а мне не хотелось бы произвести на вас плохое впечатление.
Я заверяю мистера Рандольфа, что вовсе не считаю его поведение наглым или в каком-либо смысле непристойным, но добавляю, что вот миссис Баттерсби, наверное, не согласилась бы со мной.
- Неужели? - говорит он, поворачиваясь, чтобы взять с парапета сюртук и шляпу. - Почему вы так решили?
Я отвечаю, что миссис Баттерсби, похоже, имеет самые строгие понятия о допустимом и недопустимом в отношениях между домашними слугами и теми, кто поставлен над ними.
Мистер Рандольф молча кивает, но на лице у него опять отражается непонятное облегчение.
Когда мы подходим к усадьбе, он обращает мое внимание на изысканную ковку ворот и ограды и указывает рукой на отдельные детали, достойные пристального рассмотрения, низко наклоняясь ко мне, чтобы правильно направить мой взгляд. Потом мы проходим через широкий усыпанный песком двор, мимо инкрустированного изображениями тритонов фонтана, весело плещущего посреди овального газона.
У переднего крыльца мистер Рандольф собирается откланяться, но я останавливаю его вопросом, который крутился у меня в голове с самого момента, как мы покинули мост: почему он последовал за мной в Истон?
- Да так, под влиянием момента. - Он беспечно улыбается. - Просто мне стало интересно, какие у вас могут быть дела в Истоне утром, когда вы должны прислуживать матушке. Любопытство, и ничего больше. Я только не хотел, чтобы вы подумали, будто я действовал исподтишка, когда поехал за вами, а потом якобы случайно с вами встретился. Ну вот мы и дома. Всего вам доброго, мисс Горст. Было очень приятно.
Внезапно заторопившись, он дотрагивается до шляпы и быстро уходит в сторону конюшни.
Лишь тогда я замечаю, что в двери одной из башен кто-то стоит. Миссис Баттерсби. Она провожает взглядом мистера Рандольфа, выходящего со двора, а потом смотрит в мою сторону, но с совершенно бесстрастным, даже холодным выражением лица. Через несколько секунд она удаляется обратно в дом и затворяет за собой дверь.
II
Разговор за чаепитием
Я провела день за выполнением разнообразных дел, порученных мне миледи перед отъездом в Лондон, - и, бог ты мой, в каком же раздражении и негодовании я пребывала под конец!
Туфли, туфли, туфли! Всех фасонов и видов - в таком количестве, что и не счесть. И каждую пару требовалось достать, до блеска начистить щеткой, или поваксить, или протереть смоченной в молоке губкой, а затем завернуть в ткань и положить на место.
Потом шляпы, шляпки и прочие головные уборы - тоже бесчисленные. Все нужно было извлечь из картонок одну за другой, чтобы смахнуть с них пыль перьевой метелкой или разгладить щеточкой ворс бархата, а где необходимо - привести в порядок смятые украшения (правда, пришлось обойтись без щипчиков для шляпных цветов: я не захотела спуститься вниз и спросить о них миссис Баттерсби, как велела миледи).
Убрав последнюю картонку, я взялась за иголку с ниткой, чтобы зашить прорешку на вчерашнем платье, а потом принялась за уборку в спальне: все там намыла, начистила, вынесла "ночную вазу" и наполнила графины свежей водой.
Наконец, когда ясный свет дня уже начал меркнуть, я рухнула на диван в гостиной миледи, изнуренная, грязная и в самом скверном расположении духа.
Должно быть, меня сморила дремота, ибо спустя какое-то время я, вздрогнув, очнулась и осознала, что уже почти половина пятого, а миссис Баттерсби приглашала меня на чай к четырем. "Господи, опять опоздала!" - с отчаянием думала я, чуть не бегом спускаясь в столовую для слуг.
Комната домоправительницы - маленькая и уютная, с двумя окнами во двор, где я накануне утром столкнулась со Сьюки, - находилась прямо напротив комнаты старшего дворецкого, в другом конце зала, и к ней вела короткая изогнутая лестница. Перед разожженным камином там стояли удобный диван, кресло с простеганной пуговицами спинкой и низкий столик. Старинный дубовый буфет, заставленный посудой; стол с раздвижными ножками и откидной крышкой в простенке между окнами и два стула рядом; книжная полка с Библией ин-фолио и еще несколькими томиками; два цветных эстампа на стене возле буфета. Довершала обстановку детская лошадка-качалка, выглядевшая здесь несколько несуразно.
Когда я вошла в сопровождении одного из лакеев, миссис Баттерсби сидела с книгой в кресле у камина.
Я извинилась за опоздание и призналась, что заснула от усталости после того, как выполнила все поручения миледи.
- Пожалуйста, не берите в голову, мисс Горст, - промолвила миссис Баттерсби, откладывая в сторону книгу ("Дикий Уэльс" мистера Борроу, сразу заметила я). - Работа горничной, как и работа домоправительницы, зачастую бывает весьма утомительной. Вдобавок ко всему, вы ведь еще с утра сходили в Истон и обратно.
Я только сейчас заметила в ее голосе своеобразную певучесть, протяжность - вероятно, последние остатки незнакомого мне акцента. Но - о! - эта неулыбчивая улыбка! Такая двусмысленная, многозначительная, раздражающе загадочная! Миссис Баттерсби видела, как я возвращаюсь домой с мистером Рандольфом; она знает также, куда я ходила, но вряд ли знает зачем. Она, вне всяких сомнений, не одобряет, что мистер Рандольф сопровождал меня на обратном пути из Истона, как не одобрила бы, что Сьюки называет меня по имени, если бы услышала такое. Однако она само радушие и дружелюбие, когда подает мне полную чашку, принесенную одной из кухонных служанок, и на лице у нее ни тени осуждения. Только к концу чаепития, в ходе которого наша беседа сводилась к обмену самыми банальными общими фразами, я начинаю чувствовать скрытое неудовольствие домоправительницы.
- Ну что ж, мисс Горст, - говорит она, когда служанка с подносом удалилась, - надеюсь, вы славно прогулялись в обществе мистера Рандольфа Дюпора. Похоже, погода сегодня располагала к прогулкам - хотя сама я из дома не выходила, занятая своими хозяйственными обязанностями.
Вот оно! Завуалированное порицание и обвинение, тонкая шпилька в мой адрес, отпущенная с величайшей ловкостью.
- Да, очень славно, - отвечаю я с самым простодушным и безмятежным видом. - Мистер Дюпор чрезвычайно приятен в общении, и погода сегодня, как вы верно заметили, чудесная.
- Вы правы, - говорит она, беря свою чашку. - Мистер Рандольф и вправду весьма приятен в общении. Такой непринужденный, такой искренний - и такой не похожий на брата. Окружающие в большинстве своем считают мистера Персея высокомерным и неприступным, каковые качества напрочь отсутствуют у младшего брата.
Пауза. Маленький глоток. Улыбка.
- Вы ходили в Истон по собственному почину, полагаю?
- Да. Миледи любезно отпустила меня на все утро, поскольку дела призвали ее в город.
- Поздравляю вас, мисс Горст. Подумать только - не успели вы приехать в Эвенвуд, а леди Тансор уже отпускает вас на целое утро! Беспрецедентный случай, я бы сказала. Ваша предшественница не пользовалась такими милостями.
- Мисс Пламптр?
- Ну да. Мисс Дороти Пламптр. Конечно, она была начисто лишена обаяния, что шло ей во вред.
- Но я слышала, она плохо служила миледи, - неискренне говорю я. - Еще я слышала, здесь вышла какая-то неприятная история, ставшая причиной ее увольнения. Надеюсь, я не позволяю себе лишнего?
- Ничуть. Все разговоры, происходящие между нами двумя здесь, в этой комнате, носят сугубо частный характер, и вы совершенно верно слышали: действительно, имел место прискорбный инцидент - кража одной из брошей ее светлости. Я лично в жизни не поверила бы, что мисс Пламптр способна на такое. Она так и не призналась в краже, хотя в конечном счете брошь нашли в ее комнате. Но все это осталось в прошлом. Теперь место мисс Пламптр занимаете вы, мисс Горст, и вас ждет совсем другое будущее, я уверена.
Я улыбаюсь, словно польщенная комплиментом, но помалкиваю.
- Мистер Покок прав, - добавляет она. - "Умница-разумница" - так он вас назвал, кажется? В любом случае, вы очень хорошо осведомлены о здешних событиях - прямо-таки маленькая лазутчица! Сначала профессор Слейк, теперь мисс Пламптр - не говоря уже о том, сколь быстро вы снискали расположение и леди Тансор, и мистера Рандольфа. Мистер Персей Дюпор, несомненно, будет следующим - или вы и его уже покорили? Вот это была бы настоящая победа! Все-таки сам наследник!
К вечной полуулыбке теперь добавляется тихий смех и добродушно-лукавое выражение лица. "Мы с вами уже стали друзьями, - словно говорит чарующий взгляд миссис Баттерсби, - а друзья могут говорить друг другу подобные вещи, не боясь обидеть". Но я не верю. Она не питает ко мне приязни и не хочет подружиться со мной, хотя я понятия не имею, каким своим поступком я настроила ее против себя. Неужели она не может простить мне невольную дерзость, выразившуюся в том, что я - простая горничная - позволила мистеру Рандольфу Дюпору проводить себя до Эвенвуда? Или дело в ревности к миледи, благоволящей ко мне? А может, считая меня равной по общественному положению, она опасается соперничества с моей стороны?
В разговоре с леди Тансор я назвала миссис Баттерсби "весьма толковой особой" - и да, она явно обладала умом и способностями, ставившими ее выше всех прочих слуг. Я не сомневалась, что она занимала в Царстве Прислуги особое положение (практически заместительницы или полномочной представительницы леди Тансор), которое страстно желала сохранить за собой. Какой бы ни была причина ее недоброжелательного отношения, мне хотелось выяснить, в чем именно она заключается. Пока же я знала лишь, что неожиданно для себя обзавелась врагом.
Тут в дверь постучала служанка, подававшая нам чай, и доложила, что в сухую кладовую проникли крысы - не может ли миссис Баттерсби прийти сейчас же?
- Что ж, долг зовет, - со смиренным вздохом промолвила домоправительница, когда служанка удалилась. - Он постоянно зовет. Сейчас у меня законный час отдыха - и вот вам пожалуйста. Боюсь, нам придется закончить нашу в высшей степени интересную беседу и мистеру Борроу придется подождать до моего возвращения - а вернусь я, скорее всего, ближе к полуночи. Как всегда.
Еще один вздох.
- Иные просто не могут позволить себе такую роскошь, как проводить время в свое удовольствие. Вечно появляются какие-то дела - вот теперь крысы!
Продолжая говорить, миссис Баттерсби поднимается с места и ставит мистера Борроу обратно на книжную полку.
- Но не беда. Было очень приятно, мисс Горст. Тут, в Эвенвуде, вы подчиняетесь только ее светлости и никому больше - как и я. Но если вам на первых порах, пока вы привыкаете к здешним порядкам, понадобится моя помощь или совет, я полностью к вашим услугам. Все считают меня довольно строгой особой, знаете ли. Возможно, я и вправду такая. Но я держусь иначе с теми, над кем не имею власти, а потому на вас моя строгость никогда не распространится, мисс Горст.
Миссис Баттерсби уже отворила передо мной дверь. Наши взгляды встречаются.
- Надеюсь, вы еще как-нибудь зайдете ко мне? - спрашивает она, когда я переступаю через порог.
- Конечно, миссис Баттерсби, с превеликим удовольствием, - говорю я с самой любезной улыбкой. - Если выдастся свободная минутка.
III
Акт милосердия
Миледи вернулась из Лондона только к семи и тотчас вызвала меня, чтобы одеться к ужину. Она выглядела усталой и подавленной после хлопотного дня.
- Вы исполнили вашу небольшую епитимью? - холодно осведомилась она, едва я вошла.
- Да, миледи.
- И сразу отправились обратно в усадьбу, как я велела?
Заметив мои колебания, она сурово поджала губы.
- Вам есть что сказать мне?
Памятуя о необходимости любой ценой завоевать доверие госпожи, я почла за разумное сообщить о своей встрече с "Б. К.". Услышав, что я не только видела получательницу письма, но и разговаривала с ней, леди Тансор заметно взволновалась и тотчас отошла к окну, где стала спиной ко мне, нервно теребя черную бархотку на шее.
- Так значит, вы пообщались с ней? - спросила она, продолжая смотреть в окно.
- Очень коротко, миледи, - просто сказала, что мне надо незамедлительно вернуться в Эвенвуд.
- И больше ничего?
- Ничего, миледи.
- А она сказала вам что-нибудь?
- Нет, миледи. Ничего существенного.
После этих моих слов баронесса испустила протяжный вздох, и поза ее стала менее напряженной.
- Какое у вас составилось мнение о ней? - спросила она далее.
Не желая случайно оконфузиться, я заметила лишь, что женщина эта, похоже, стеснена в средствах, и затем осмелилась высказать предположение (на самом деле единственное, пришедшее мне в голову относительно личности "Б. К."), что прежде она работала в услужении, а ныне впала в нужду.
- Да! - воскликнула леди Тансор, внезапно просветлев лицом. - Вы угадали! Вы сущее чудо, Алиса. Вижу, впредь мне придется быть поосторожнее, иначе вы раскроете все мои маленькие секреты! Вы правы: она служанка, бывшая няня, одно время смотревшая за моей сестрой и мною. Милая, славная миссис Кеннеди!
- Значит, ее зовут Кеннеди? - спрашиваю я.
- Да, - отвечает миледи и после непродолжительной паузы добавляет: - Миссис Берта Кеннеди - в детстве мы называли ее Би-Кей.
- А муж у нее есть?
- Она вдова, увы, и оказалась в крайне стесненных обстоятельствах. Разумеется, я почитаю своим долгом выдавать ей небольшое вспомоществование, когда она обращается ко мне, что она делает крайне неохотно и с полным пониманием необходимости сохранять наши сношения в тайне. В сегодняшнем письме я послала немного денег, дабы облегчить ей нынешнее бедственное положение. Вот почему я велела вам тотчас же возвращаться обратно - чтобы не ставить дорогую миссис Кеннеди в неловкое положение. Бедняжка! Увидеть ее в такой нужде спустя долгие годы - это стало для меня настоящим потрясением.
- Так значит, вы виделись с ней, миледи?
Она на миг смешалась, но быстро овладела собой.
- Разве я сказала "увидеть"? Я имела в виду, разумеется, узнать о ее жизненных невзгодах из письма, недавно полученного от нее.
Баронесса медленно опустилась на приоконный диванчик - с тихой улыбкой, которая, полагаю, долженствовала выражать умиление, вызванное мыслями о бывшей няне, но в которой мне, при воспоминании о противной неряшливой старухе с грязными цепкими руками, почудилось скорее облегчение.
Одев миледи к вечерней трапезе, я наконец вернулась в свою комнату, подробно записала в Секретном дневнике все события дня и немного почитала мистера Уилки Коллинза, пока мне самой не настало время спуститься к ужину.