Щербаков был братом жены Жданова и под его покровительством сделал первые важные шаги в своей карьере в Горьком. Став после смерти Кирова первым лицом в городе на Неве, Жданов попросил Сталина назначить Щербакова на второй пост в Северной столице. Потом он, Щербаков, обладая крупными организаторскими способностями, покинул Ленинград и, уйдя из-под крыла влиятельнейшего мужа сестры в 1937-м, в 1941-м сравнялся с ним по значению во власти. Идейных разногласий между Ждановым и Щербаковым не было. Но если первого в партии считали умеренным русским национал-патриотом, то второго русским шовинистом. И, полностью забрав в свои руки Агитпроп, Щербаков в военные годы, во-первых, стал резко насаждать во всей пропаганде великодержавие и восхваление всего русского, а во-вторых, приступил к медленному вытеснению евреев из прессы, культуры и искусства.
Еврейский антифашистский комитет нужен был Сталину и, соответственно, Щербакову исключительно как советский рупор за рубежом. И только: товарищи из ЕАК, информируйте соплеменников-иностранцев о трагедии советских евреев, порожденной немецко-фашистской агрессией, рассказывайте о героизме евреев, сражающихся в Красной Армии, и тем самым вызывайте симпатии к СССР и склоняйте мировое еврейство к оказанию ему материальной и всякой прочей помощи. Этим в основном в Великую Отечественную ЕАК и занимался. И занимался успешно. В результате его пропагандистской деятельности евреи из разных страна мира пожертвовали Советскому Союзу где-то около 45 миллионов долларов.
Накануне капитуляции фашистской Германии Щербаков поставил перед членами ЕАК новую первоочередную задачу: теперь вам следует бороться за то, чтобы враждебные СССР силы на Западе не использовали там еврейское движение против нашей страны. Щербаков, в отличие, скажем, от маршала Жукова и некоторых других русских деятелей, не питал иллюзий о том, что наши союзники в войне с германским фашизмом продолжат дружить с нами после победы над ним: корыстному западному капиталу могучий и независимый СССР - опаснейший конкурент.
Щербаков вряд ли рассчитывал, что вверенный ему, антисемиту, Еврейский антифашистский комитет своей работой с соплеменниками за границей будет полезен Советскому государству так же, как и прежде. К концу войны в отношениях между этим государством и живущими в нем евреями наступило небывалое прежде охлаждение. И никто из руководителей страны не сделал для того больше, нежели Щербаков. Внедряемое им откровенное русофильство в пропаганде и его кадровый антисемитизм в подчиненных ему сферах - идеологической и культурной - вызывали у наиболее видных евреев острое недовольство Советским государством. Члены ЕАК, мы уверены, на дух не переносили Щербакова. Но он обеспечивал их номенклатурными благами, платил им весьма высокую зарплату, и они не могли отказаться от выполнения задачи, поставленной главой Агитпропа.
Всю послевоенную деятельность ЕАК Щербаков намеревался свести к тому, чтобы комитет глаголил на весь мир: евреям в СССР жить хорошо и весело, они любят партию с правительством и призывают еврейские организации в разных странах всегда и во всем содействовать братской семье народов Советского Союза. Эта и только эта обязанность предопределялась ЕАК в наступающем мирном времени. И ею и только ею комитет должен был озаботиться. И озаботился бы. Но в мае 1945-го полный сил 44-летний Щербаков, исправно исполнявший несколько должностей, вдруг умирает и перед Еврейским антифашистским комитетом открываются другие перспективы.
Загадочной смертью Щербакова и потом не менее загадочным уходом в мир иной Жданова заинтересуется в 1952- м наш герой - сталинский особист Щадов, что дорого ему станет. Но об этом - чуть позже.
Вместо Щербакова Совинформбюро, куда входил ЕАК, возглавил заместитель министра иностранных дел Соломон Абрамович Лозовский-Дридзо. Еврейский антифашистский комитет наконец-то обзавелся куратором-евреем. Причем евреем - истинным сыном своего племени.
До 1917-го Лозовский, как выражается сегодня молодежь, немало лет тусовался в компании Ленина за границей. Должность генсека Соломону Абрамовичу досталась на год раньше, чем Сталину. В 1921-м он стал Генеральным секретарем Профсоюзного Интернационала и 16 лет тратил валюту и драгоценности СССР на распространение идей Коммунистического Интернационала среди профсоюзов мира. Сколько за эти годы осело на заграничных счетах самого Лозовского и его доверенных лиц - неизвестно. Но в 1937-м, когда высокопоставленных воров-евреев из ленинской гвардии пытали в НКВД на предмет возвращения из-за рубежа украденных средств, Соломон Абрамович благополучно переквалифицировался из генсека Профинтерна в директора Государственного литературного издательства в Москве. Что спасло Лозовского? Вероятно, он оказался самым благоразумным среди ленинских гвардейцев-евреев, сговорившихся сместить Сталина при исходящей от Гитлера смертельной опасности еврейству. Избавиться от этой опасности невозможно было без сильного Советского государства, а оно могло быть сильным только со Сталиным. И есть основания предположить, что Соломон Абрамович, вовлеченный в заговор против Вож- ^я, раскрыл ему планы заговорщиков. Раскрыл не из симпатий к Сталину, а ради выживания соплеменников.
Благоразумие Лозовского Вождь оценил и в 1939-м сделал его членом ЦК ВКП(б) и назначил заместителем министра иностранных дел. На этом посту Соломон Абрамович широко использовал заведенные через Профин- терн международные знакомства и всю Великую Отечественную не жалел сил в работе на благо Советского государства. Оно обеспечивало защиту евреев от Гитлера, и Лозовский был прежде всего слугой этого государства. Но Гитлер приказал долго жить, у еврейской общины СССР первостепенными стали ее собственные интересы, отличные от интересов государства, и в деятельности Лозовского на первый план вышла служба соплеменникам.
Приняв в мае 1945-го в свое ведение Совинформбю- ро, Лозовский не замедлил обновить в нем кадры. Самыми способными к обеспечению информацией советских граждан он посчитал людей одной национальности, и половину должностей в главной информструктуре страны заняли евреи. Власть же Лозовского над ЕАК позволила ему преступить ранее запретное и взяться за осуществление давно желаемого. Теперь комитет мог не только экспортировать пропаганду, но и вникать в проблемы еврейского населения СССР и решать их.
К офису Еврейского антифашистского комитета на Кропоткинской улице в Москве сначала потянулись евреи из элитарных столичных кругов, а затем - наиболее активные соплеменники из провинции. ЕАК и аккумулировал недовольство евреев текущей политикой, и генерировал взаимопомощь среди соплеменников. Накопление в едином центре фактов недовольства усиливало неприязнь еврейской общины к Советскому государству, организация взаимопомощи через тот же центр укрепляла мощь общины. А если учесть, что Лозовский благословил ЕАК представлять все советское еврейство за границей и получать там адресную материальную помощь, то не избежать вывода: Еврейский антифашистский комитет в СССР начал превращаться в штаб нации.
Новой ролью ЕАК под началом Лозовского Сталин заинтересовался не сразу. Шел 1945-й, страна лежала в руинах, вчерашние союзники на Западе затевали интриги против Советского Союза, и все внимание Вождя было сосредоточено на восстановлении жизнеобеспечения граждан СССР и англо-американских происках во внешней политике. Но минул год, до Сталина начали доходить сведения о переменах в деятельности ЕАК, и он, вероятно, рассудил: действующей властью евреи не удовлетворены и дать им возможность объединиться вокруг легального штаба - значит содействовать превращению их нации в легальноцентрализованную оппозиционную организацию - национальную по форме и политическую по сути. А надо ли ему, Сталину, чтобы еврейская община организационно сплотилась и свой разрушительный потенциал использовала против Советского государства так же успешно, как против Российской империи? Не надо. Следовательно, не надо в СССР и иметь ЕАК как штаб еврейства.
В июле 1946-го Сталин убрал Лозовского с поста заместителя министра иностранных дел, но оставил его начальником Совинформбюро и, соответственно, сохранил за ним руководство Еврейским антифашистским комитетом. Тем самым Вождь прозрачно намекнул Соломону Абрамовичу: я вами недоволен, но у вас есть шанс вернуть мое доверие, если вы добровольно откажитесь от превращения ЕАК в штаб еврейской общины и сосредоточите его деятельность лишь на том, что было при Щербакове. Лозовский, вероятно, намек понял, не мог не понять, но делать выводы не захотел, уперся. Еврейский антифашистский комитет по-прежнему креп как центр советских евреев. И в 1948-м Соломона Абрамовича попросили из Совинформбюро.
Его удаление оттуда ничего в корне не изменяло: можно лишить Еврейский антифашистский комитет матерого, верного своему племени куратора-еврея Лозовского, можно даже переподчинить комитет ЦК партии, но нельзя тем самым истребить влияние Соломона Абрамовича во власти и нельзя запретить ему тайно работать на сплочение еврейской общины вокруг ЕАК.
Теперь Лозовский занимал две скромные должности - заведующего кафедрой в Высшей партшколе и главного редактора "Дипломатического вестника". Но, потеряв высокие посты в МИДе и Совинформбюро, Соломон Абрамович не утратил ни статус члена ЦК ВКП(б), ни, главное, своих обширных дружеских связей в высшей номенклатуре. Через сановных друзей-приятелей он мог оказывать протекцию соплеменникам по самым разным их нуждам.
Не меньшим, если не большим, чем Лозовский, влиянием в верхах власти обладала Советская Эсфирь. Так евреи в СССР называли Полину (Перл) Жемчужину-Карповскую. Ее родители-портные, жившие при царе на юге России, одарили мир, как ныне модно говорить, двумя пассионарными детьми. Брат Жемчужиной под именем Сэм Карп стал акулой капитализма в США. Она же сама под именем Полина так успешно боролась за социализм, что за два с половиной года до начала Великой Отечественной ей вверили в управление Наркомат рыбной промышленности СССР. Единственная за всю сталинскую эпоху женщина в ранге союзного наркома-министра просуществовала десять месяцев. Осенью 1939-го Сталину доложили о контактах Полины Семеновны в заграничных командировках с соплеменниками-сионистами, и ее из рыбного наркома СССР понизили до начальницы главка Наркомата легкой промышленности РСФСР. Но не должности определяли политический вес Полины Семеновны. Ее боготворил муж - Вячеслав Михайлович Молотов. Страна знала его как члена Политбюро ЦК с 1926-го, как Председателя правительства СССР с 1930-го, как наркома иностранных дел с 1939-го. В мае 1941-го Молотов уступает пост главы правительства Сталину, но ничего при том не теряет. Он по- прежнему член Политбюро, он заместитель Сталина в правительстве, и он же - руководитель внешнеполитического ведомства. С начала войны главной инстанцией в стране становится Государственный комитет обороны. Председательствует в нем Сталин, замом его является Молотов. В честь Вячеслава Михайловича были названы несколько городов, Пермь в том числе, морской мыс и горная вершина. До, во время и после войны Молотов для страны - второе официальное лицо в государстве. Для своей же супруги он был просто Вячиком, которым она вертела как хотела. И именно этим Полина Семеновна обязана своей кличкой в еврейских кругах - Советская Эсфирь.
Библейская Эсфирь, как, думаю, вам известно, ублажила лаской жаркою царя Персии, и тот велел казнить главу его правительства Амана, замышлявшего якобы уничтожить всех евреев в Персидском царстве. Советская Есфирь - Полина Семеновна Жемчужина-Карповская- Молотова - далеко не многих враждебных Сталину евреев спасла, но многим, не замешанным в тридцатые годы в заговоре против сталинской власти, помогла в Советском царстве возвыситься. Один из таковых - еврей из белорусского Двинска Соломон Михайлович Михоэлс-Вовси.
Юному еврейскому националисту Соломону, мечтавшему о театральной карьере, Октябрьская революция не только легко открыла путь из Двинска в Москву, но и зажгла зеленый свет для национально-культурного служения нахлынувшим в столицу соплеменникам. ГОСЕТ - Государственный еврейский театр в Москве - зародился при активном участии Михоэлса. Творческим и административным лидером этого театра был некий еврей по фамилии Грановский. Но на исходе двадцатых годов он не пожелал возвратиться в СССР из путешествия по Западной Европе. Освободившееся место лидера ГОСЕТ в 1929-м досталось Михоэлсу.
Славно ли он играл Тевье-молочника по Шолом-Алейхему, блистал ли он актерскими находками в роли короля Лира по Шекспиру, удивлял ли публику своими режиссерскими открытиями - массовой театральной Москве не было ведомо. Спектакли ГОСЕТа шли на идише, и смотрела их лишь еврейская публика. Был ли Михоэлс крупно даровит как актер и режиссер - не важно. Важно, что его талант высоко оценила Полина Семеновна Карповская- Жемчужина-Молотова. Исключительно благодаря ее стараниям Михоэлс к концу тридцатых годов обрел звание "народный артист СССР", получил высший орден страны - орден Ленина, стал депутатом Моссовета и членом комитета по Сталинским премиям в области культуры.
Титулы-награды и, стало быть, широкую известность еврейскому националисту Михоэлсу обеспечила еврейская же националистка Перл-Карповская, она же Полина Семеновна Жемчужина-Молотова. А наработанным ею рекламным капиталом Михоэлса воспользовался русский националист и откровенный антисемит Александр Сергеевич Щербаков. Именно он в феврале 1942-го ангажировал Михоэлса председательствовать в Еврейском антифашистском комитете, учрежденном в Совинформбюро. Отведенную ему Щербаковым роль Михоэлс сыграл как должно народному артисту - о пользе СССР от ЕАК мы уже говорили.
В пропагандистских акциях комитета в военные годы участвовали практически все видные советские евреи. Но, скажем, Эйзенштейн, Маршак, Эренбург как были деятелями культуры до создания ЕАК, так и остались таковыми к окончанию войны. Актеру же и режиссеру Михоэлсу к победному 1945-му в сфере культуры стало тесновато. Жажда творчества в нем вряд ли иссякла. Но еврейской общине СССР он теперь был надобен прежде всего не как руководитель национального театра, а как председатель Еврейского антифашистского комитета. У общины проснулись политические амбиции, она хотела, чтобы ЕАК превратился в ее политический ЦК и глава ЕАК Михоэлс взялся играть роль политического лидера советского еврейства.
Повторяю три слова из последнего предложения: играть роль лидера. Лидер - это тот, кому тьма народа добровольно подчиняется и кто способен сделать то, что другим не по силам. Авторитет Полины Семеновны Жемчу- жиной-Молотовой и Соломона Абрамовича Лозовского в еврейской элите СССР не шел ни в какое сравнение с авторитетом Соломона Михайловича Михоэлса. Слово Жемчужиной и Лозовского ценилось соплеменниками гораздо выше, чем слово Михоэлса, и они с их связями в высшей номенклатуре могли оказывать отдельно взятым евреям такие услуги, какие он не мог. Но ни Полина Семеновна, ни Соломон Абрамович свою преданность и верность еврейству никогда не афишировали. Соломон же Михайлович состоял начальником официальной еврейской организации. И когда после смерти Щербакова ЕАК начал превращаться в штаб советского еврейства, то председатель комитета Михоэлс стал в глазах масс соплеменников главным евреем страны. Но он на самом деле лишь играл роль лидера еврейской общины, ибо линия ее поведения в послевоенных условиях определялась не им и не подчиненными ему сотрудниками ЕАК, а Лозовским и Жемчужи- ной-Молотовой. Тем не менее именно Михоэлс окажется первой жертвой нашего героя - особиста сталинской канцелярии полковника Щадова.
Напомню: сведения о формировании еврейской оппозиции с центром в ЕАК дошли до Сталина летом 1946го. Встревожили они его? Разумеется, встревожили. Но не особенно глубоко. Ведущего творца этой оппозиции Лозовского Сталин выставил тогда только из МИДа, но не из Совинформбюро, потому что еще надеялся - актив еврейской общины образумится и поймет: на дворе иное, чем в 1917-м, время и не надо мечтать о втягивании государства в новую смуту и о новом триумфе в ней еврейства. Но ни Лозовский, ни его сподвижники не прекратили объединения евреев вокруг ЕАК. То есть не прекратили выстраивать оппозиционное власти национально-политическое движение. Как это должен был воспринять Сталин? Думаю, так: раз вам, товарищи евреи, неймется лезть в политику - значит мою Советскую империю, спасшую вас от Гитлера, вы ненавидите так же, как и империю Российскую. Но я вам - не благодушный царь Николай II, я знаю, какой горючий материал ваша ненависть, и изливать ее вы будете не в нашей стране, а у горы Сион - на исторической Родине.
В марте 1947-го Сталин запускает кампанию по борьбе с космополитами, считай - с непатриотичными советскими евреями, и вменяет своим дипломатам склонить ООН к образованию Государства Израиль. Надежд на мирное сосуществование с еврейским активом Сталин уже не питает. Осенью 1947-го он окончательно решает произвести операцию "Чемодан - вокзал - Израиль" и принимает в личную канцелярию специалиста по проведению этой операции - полковника Щадова Тихона Лукича.
Евгений Петрович снова открыл папку, где на первой странице красовался на фото Тихон Лукич:
- Интересного нам полковника накануне зачисления в сталинскую канцелярию тщательно проверили и испытали. Он все проверки и испытания выдержал и был наделен широкой самостоятельностью и правом пользоваться огромной властью от имени Вождя. Знающие люди говорили моим помощникам, что даже секретари ЦК и министры меняли начальственный голос на услужливый, услыхав в телефонной трубке правительственной связи:
- Вам звонит сотрудник по особым поручениям товарища Сталина.
Серьезная власть, доставшаяся полковнику Щадову, накладывала на него и колоссальную ответственность. Какая цель перед ним поставлена - известно было только Сталину и Жданову. А после смерти последнего в августе
1948- го - только Сталину. Для высших партийных и государственных чиновников полковник Щадов - особа с неведомыми функциями. Но он приближен к Вождю и его просьбы и пожелания - закон. Короче говоря, Щадов от имени Сталина мог творить все что ему угодно, но в случае если результат содеянного им не устраивал Вождя, то рисковал поплатиться головой.
План сталинской операции "Чемодан - вокзал - Израиль" был рассчитан на несколько лет. Полковнику Ща- дову предстояло осуществить комплекс мер, которые бы медленно и верно деморализовали еврейскую общину, посеяли в ней растерянность-безысходность и подтолкнули евреев к массовой миграции из СССР на Землю обетованную.
Карьеру в кремлевской канцелярии Щадов начал с того, что взял под контроль суды чести - суды по обличению в госучреждениях космополитов, другими словами, не патриотично настроенных евреев или ожидовленных русских. За отсутствие патриотизма полагалось увольнение. Сколько всего космополитов под нажимом Щадова расстались с должностями в разных министерствах и ведомствах, мы не выясняли. Но у нас есть данные, что именно ему, Щадову, Госплан СССР обязан освобождением почти от ста евреев.
Вскоре после назначения в канцелярию Сталина наш полковник-особист наряду с увольнениями солидных слу- жащих-евреев занялся низвержением столпов еврейской общины. Без этого растерянность и безысходность в общине невозможно было вызвать.