Методы низвержения, мы уверены, Щадов не обсуждал со Сталиным. Вождь не имел на подобное ни времени, ни желания. Да и необходимости тоже: есть в канцелярии высоколобый идейный специалист - ему и править бал. Но очередность расправы над столпами Сталин, вероятно, устанавливал сам.
У еврейской общины была три лидера. Один публичный, формальный - Михоэлс. Два фактических, реальных - Лозовский и Жемчужина-Молотова. Каждый из лидеров хоть и по-разному, но высоко ценился соплеменниками, и для деморализации общины Щадову было все равно - кого в политическое небытие послать сначала, кого потом. Сталин же на давно известных ему и обреченных им еврейских столпов взирал избирательно - к кому- то он испытывал больше неприязни, к кому-то - меньше. И личностное отношение Вождя к лидерам еврейства предопределило сроки их кары. Что на это указывает?
Наименее влиятельный в упомянутой троице - формальный лидер еврейской общины Соломон Михайлович Михоэлс - больше остальных в 1947-м досаждал Сталину. Чем? В том году его, Михоэлса, скромный научный работник Гольштейн познакомил с родственницами Надежды Сергеевны Аллилуевой - второй жены Сталина. Она, как известно, в 1932-м покончила с собой, а ее сестра Анна и супруга ее же покойного брата Екатерина жили-тужили. Тужили потому, что Сталин не только отказался с ними знаться, но и отлучил от номенклатурных благ. Обе здравствующие Аллилуевы пылали обидой на Вождя, и подбить их на рассказы о нелицеприятных качествах его характера и привычек любопытному Михоэлсу труда не стоило. Их задушевные беседы не могли понравиться Сталину. Но еще сильнее, вероятно, раздражало Вождя вмешательство Соломона Михайловича в личную жизнь его единственной и обожаемой им дочери - Светланы Аллилуевой.
В 1944-м Светлана без совета с отцом вышла замуж за еврея Григория Морозова. Сталин зятя, который уклонился от фронта, не признал, ни разу не пожелал с ним встретиться, но выделил молодым квартиру в правительственном Доме на набережной. Семейного счастья они там не нашли. В мае 1947-го о неладах между ними узнал брат Светланы - Василий Сталин - и дал указание избавить сестру от супружества. Добрые люди вывезли из Дома на набережной вещи Григория Морозова в его отсутствие, а сам он был доставлен в милицию, где у него отобрали паспорт и вручили новый - без отметки о регистрации брака со Светланой. Ей же паспорт поменяли не в милиции, а дома. Выдворение Морозова из семьи Вождя огорчило всех еврейских деятелей. Но все они с этим смирились. Все, кроме Михоэлса.
Приятель Соломона Михайловича, скромняга Гольштейн, дружил не только с Аллилуевыми, но и с Григорием Морозовым. Поэтому ему был известен круг общения Светланы. И Михоэлс через знакомых Гольштейна и через евреев-профессоров Звавича и Зубка, обучавших в аспирантуре Светлану истории, упорно пытался подтолкнуть ее вновь соединиться с Морозовым.
Личный ли интерес преследовал Соломон Михайлович Михоэлс в общении с родственницами жены Сталина и в потугах вернуть его дочери мужа-еврея? Маловероятно. Анна и Екатерина Аллилуевы поставляли, а Светлана, приняв опять в дом Морозова, могла поставлять информацию о Вожде, которая требовалась складывающейся против него еврейской оппозиции. Михоэлс не главенствовал в этой оппозиции, но он возней с Анной, Екатериной и Светланой чисто по-человечески гневил Сталина. С полгода Вождь гнев сдерживал, а на исходе 1947-го пригласил к себе нового сотрудника своей канцелярии полковника Щадова и, как осведомил нас один достойный человек, сказал:
- Надо решить проблему Михоэлса - он не нужен больше нашему государству ни как главный режиссер Еврейского театра, ни как председатель Еврейского антифашистского комитета.
Ничего иного Щадов больше не услышал. Ему самому надлежало распорядиться судьбой Михоэлса. Каким образом? Соломон Михайлович не нужен Сталину ни на одной из двух должностей. Можно выставить его из театра и из ЕАК административным путем. Можно организовать ему приличную статью Уголовного кодекса и отправить за колючую проволоку. Но и увольнение, и арест вызовут страшный шум в мире - евреи из разных стран, которые жертвовали СССР миллионы долларов через Михоэлса, заорут: караул, наше кристально чистое доверенное лицо репрессировано.
Щадов располагал еще одним безобидным вариантом решения проблемы Михоэлса - отправить его в заграничную командировку и обратно не пустить. Но в этом случае невозвращенец Михоэлс стал бы популярным на Западе злостным обличителем СССР. А это Сталину надо? Нет, естественно. Так что должен был содеять полковник-особист Щадов, дабы выполнить установку Вождя без ущерба для интересов государства? Совершенно верно: угрохать Михоэлса невзначай и с почетом похоронить.
На свой страх и риск Щадов выходит на руководство Министерства госбезопасности и просит обеспечить тщательное прослушивание телефонов Михоэса и установить за ним наружное наблюдение. В первую неделю нового, 1948 года полковник-особист изучает отчеты о прослушке и наружке и находит решение поставленной перед ним Вождем проблемы.
10 января Михоэлс как член комитета по Сталинской премии выезжает в Минск для просмотра театральных спектаклей, этой премии достойных. Вместе с ним отправляется его товарищ - еврей-театровед Голубов- Потапов. Они благополучно добираются до белорусской столицы, удобно там устраиваются и в ночь с 12 на 13 января 1948-го успешно вдвоем попадают под грузовик. Руководивший наездом на них Щадов на следующий день возвращается в Москву и по правительственной связи названивает вершителям советской пропаганды: надобен в главной газете страны - "Правде" - некролог о Михоэлсе и желательно снять фильм о церемонии прощания с его телом. Обеим просьбам сотрудника канцелярии Сталина, конечно, внимают, его же пожелание присвоить Государственному еврейскому театру имя Михоэлса принимается к исполнению.
Все шито-крыто. За пристойно прикрытый террористический акт Сталин полковника Щадова не возблагодарил, но и не осудил.
Спустя ровно четыре месяца со дня похорон Михоэлса Еврейский национальный совет в Тель-Авиве провозгласил рождение Государства Израиль. Сталин первым из правителей в мире его признал. США и другие крупные державы медлили с признанием, Советский же Союз, как утверждалось в "Правде", не мог не согласиться с тем, что такой народ как еврейский должен "иметь право на свое независимое государство".
Для реализации сталинской операции "Чемодан - вокзал - Израиль" прежде недоставало последнего звена. С чемоданами, морскими и железнодорожными вокзалами в СССР не было напряженно, а Израиль существовал лишь в воображении евреев. Теперь же благодаря дипломатам Сталина он стал явью, и начавшуюся операцию надлежало форсировать.
С появлением Израиля на Ближнем Востоке в Москве исчезла из власти Советская Эсфирь - Полина Семеновна Жемчужина-Молотова. Пост начальницы главка Мин- легпрома РСФСР в мае 1948-го у нее отобрали, а никакой другой не предложили - зачислили в резерв министерства. Она спокойно ожидала нового назначения и не предвидела дальнейших неприятностей: ну не может быть серьезных осложнений у жены Молотова - второго человека в государстве.
Такого же мнения придерживался и Сталин: жена Молотова неприкосновенна. Но он, в отличие от Полины Семеновны, не считал, что ее семейные узы с Вячеславом Михайловичем - вечны.
И потому сотрудник сталинской канцелярии Щадов получил задание: найти аргументы, которые бы заставили Молотова развестись с ней до суда.
За политически некорректное поведение - за участие в религиозном обряде в синагоге, за факты протекции евреям, за проиудаистские и сионистские высказывания Жемчужину можно было исключить из партии, но не осудить и не скомпрометировать в глазах Молотова. Отыскать аргументы для суда и развода можно было только в служебной деятельности Полины Семеновны. И Щадов направляет в главк Минлегпрома, которым она руководила, группу следователей. Подпадающие под Уголовный кодекс деяния бывшей начальницы главка - приписки в отчетности, незаконное премирование и незаконное же выбивание дополнительных бюджетных средств - следователи обнаружили сами. Вскрыть же аморальный облик Жемчужиной им помог Щадов - он нацелил их на добывание доказательств того, что Полина Семеновна, используя свое руководящее положение, заставляла подчиненных мужчин спать с ней.
Задание по дискредитации влиятельнейшей еврейской активистки было выполнено. Молотов, прочитав показания сослуживцев жены о принуждении ею их к сожительству, подал на развод. После развода Политбюро ЦК обязало Жемчужину-Молотову сдать партбилет. В январе
1949- го ее арестовали, посадили на скамью подсудимых и приговорили к пяти годам ссылки в Кустанайскую степь, где она, некогда первая леди СССР, стала регулярно накачивать себя алкоголем.
Участь главного лидера еврейства - Лозовского - Сталин увязал с участью ЕАК, превращенного Лозовским же в штаб еврейской общины. В ноябре 1948-го по поручению Вождя Щадов разрабатывает и направляет в Совет Министров СССР аналитическую записку, в которой доказывалось: Еврейский антифашистский комитет собирает и переправляет за рубеж антисоветскую информацию и снабжает иностранные разведки интересующими их сведениями. Бюро Совмина ознакомилось с запиской и постановило - ЕАК ликвидировать, его органы печати закрыть, дела изъять. Нет комитета, обронил тогда Сталин Щадову, не должно быть и Лозовского - как еврейского лидера.
Во исполнение сей установки особист сталинской канцелярии рекомендует сотрудникам госбезопасности взять под арест двух первых лиц ликвидированного ЕАК - поэта Фефера и актера Зускина. Их обоих с пристрастием допросили, и один их них, Ицик Соломонович Фефер, между прочим показал: с середины 1948-го президиум комитета планировал добиться создания в Крыму Еврейской Республики, которая бы составила с недавно провозглашенным Израилем демократический "общееврейский фронт". Главным вдохновителем крымского проекта выступал Соломон Абрамович Лозовский, и он же намеревался использовать свое членство в ЦК ВКП(б) и блат в высшей номенклатуре, для того чтобы пробить реализацию этого проекта. Прочитав протокол допроса Фефера, Щадов с удовлетворением потер руки: проблема Соломона Абрамовича Лозовского закрыта.
О Еврейской Республике в Крыму крепко возмечтали крупные еврейские финансисты из США. Возмечтали еще в ходе войны, когда Сталин в 1944-м выселил с благодатного полуострова его стародавних обитателей - золотоордынских татар. Татары не просто сотрудничали с немецко- фашистскими оккупантами, но и зверствовали в расправах над русскими и украинскими жителями Крыма. Их жалобы освободившим полуостров советским войскам и партизанским отрядам могли обернуться стихийной резней татарского населения, и Сталин, дабы не допустить резни, распорядился вывезти всех татар в Среднюю Азию.
Как только Крым с его теплым солнцем и морем сильно обезлюдел, американские евреи-банкиры вышли на дипломатов СССР в США с инициативой: ваше правительство позволяет переселиться на полуостров нашим советским соплеменникам и учреждает там Еврейскую Республику, а мы выделим огромные деньги на обустройство Крыма.
Сталин уполномочил дипломатов и разведчиков обсудить инициативу. Сумма, которую предлагали евреи-банкиры США на Крымскую Еврейскую Республику, его устроила. Но он поставил условие: миллионы и миллионы долларов, обеспеченных в ту пору золотом, должны поступить в бюджет СССР и, как их расходовать на предоставленный евреям Крым, Советское правительство решает самостоятельно. Условие не было принято. Американские евреи-банкиры соглашались доверить свои деньги только властям образованной Крымской Еврейской Республики. А это нарушало суверенитет СССР и в перспективе вело бы к обособлению республики евреев и отторжению Крыма от Советского Союза. Поэтому на переговорах с еврейскими финансистами из США Сталин поставил крест. Особист его канцелярии Щадов о причинах прекращения переговоров был осведомлен и потому сразу ухватился за показания Фефера: ага, попытка Лозовского после провозглашения Израиля вновь вернуться к закрытой Сталиным теме Еврейской Республики в Крыму есть попытка покушения на территориальную целостность Советского государства.
Щадов изымает копию показаний Фефера из его уголовного дела, соединяет их с отчетами о прослушивании разговоров Лозовского сотрудниками госбезопасности и набрасывает проект постановления ЦК ВКП(Б):
- Соломон Абрамович Лозовский за спиной партии и правительства сговаривался с Еврейским антифашистским комитетом о том, как выполнить план американского капитала об образовании в Крыму Еврейской республики- государства. Кроме того, Лозовский неоднократно принимал корреспондентов, Гольдберга и Новика, являющихся агентами спецслужб США, и снабжал их секретными материалами о состоянии оборонной промышленности СССР. Поведение С. А. Лозовского не совместимо с его пребыванием в ЦК ВКП(б) и в рядах партии.
Так это или не так - решить был полномочен Пленум Центрального Комитета. Но Сталин не посчитал нужным Пленум созывать. Проект постановления по персональному вопросу Лозовского разослали членам ЦК, и они его заочно одобрили. Исключение Соломона Абрамовича из партийного штаба и ВКП(б) означало для него потерю охранной грамоты, и 26 января 1949-го он был арестован по обвинению в замыслах умыкания Крыма и шпионаже.
За решетку Лозовский попал на три дня раньше Жемчужиной. Но если Полину Семеновну взяли под стражу как правонарушительницу-одиночку, то Соломона Абрамовича - как предводителя преступной группы. Двое из этой группы - Фефер и Зускин - уже обживали тюремные камеры, еще двенадцать посадили в тюрьму в конце января - начале февраля 1949-го. Среди свежих заключенных были литераторы и редактора, замминистра Госконтроля РСФСР и действительный член Академии наук СССР, начальник высших курсов Министерства путей сообщения и директор театрального училища. Некоторые новые арестанты входили в президиум Еврейского антифашистского комитета, некоторые - очень тесно с ним сотрудничали. Кому-то из сообщников Лозовского ставили в вину крайний национализм, направленный на отъем у СССР Крыма под независимую Еврейскую Республику, кому-то - шпионаж, кому-то - и то и другое.
Весь 1949 год арестованных по делу ЕАК интенсивно допрашивали и проводили очные ставки между ними. Следственные действия офицеров госбезопасности не ограничивались только теми активистами комитета, которые парились в камерах Лубянки. Круг подозреваемых в крайнем еврейском национализме и шпионаже из месяца в месяц расширялся и включал в себя многих известных евреев, так или иначе помогавших становлению ЕАК как штаба общины. Богемный цвет еврейства свободы не лишали - его заставили лишь дрожать и открещиваться от националистических амбиций комитета, от угодившего в тюрьму Лозовского с ближайшими сподвижниками.
Одновременно с разгромом ЕАК и стращанием виднейших евреев-гуманитариев пошел процесс истребления всего чисто еврейского в гуманитарной же сфере. Санкционировал этот процесс, разумеется, Сталин, а непосредственно управлял им особист канцелярии Вождя - полковник Щадов.
По подсказке Щадова, звучавшей как директива, прихлопнули еврейские литературные организации и издания.
По настоянию Щадова отказали в дотационном финансировании и закрыли ввиду убыточности еврейские театры в Минске, в Черновцах и в Москве.
По рекомендации Щадова, выглядевшей как инструкция, соответствующие органы под разными предлогами одну за одной упраздняли синагоги - единственные, по выражению московского раввина Шлифера, "легальные места единения и спайки еврейского народа".
По персональным ориентировкам Щадова евреев-на- ционалистов энергично изгоняли из газет-журналов, из Союза писателей, кинематографа, музыкального искусства, образования и так называемых общественных наук - философии, истории, права.
Сталинская санкция на истребление еврейского духа распространялась не только на культуру и идеологию, и только ими полковник Щадов свое внимание не ограничил. Его усилиями деликатно выставили из Минлег- прома СССР второе там лицо - жену члена Политбюро ЦК Андреева Дору Моисеевну Хазан. Затем потеряли свои посты министр промышленности стройматериалов Гинзбург и министр заготовок Двинский. Вслед за Гинзбургом стены Минпромстроя пришлось покинуть четырем его соплеменникам - одному замминистра и трем начальникам главков.
Дора Хазан, Борис Двинский и Семен Гинзбург, в отличие от Соломона Лозовского, Полины Жемчужиной-Мо- лотовой и Соломона Михоэлса, ни явно, ни тайно не обозначали, что они преданы еврейской общине больше, нежели Советскому государству. Поэтому Хазан всего-навсего спровадили на заслуженный отдых, а Двинского с Гинзбургом лишь спустили вниз по служебной лестнице.
Против члена Политбюро Лазаря Кагановича, его жены Марии Марковны - председателя ЦК текстильного профсоюза - и министров Бориса Ванникова, Давида Райзера и Льва Мехлиса козней вообще не случилось. Данных особ Сталин запретил Щадову ущемлять хоть как-то. Нетленность супругов Каганович показывала Западу, что в СССР по-прежнему нет антисемитизма. Дважды Герой Социалистического Труда Ванников отменно работал на мощь советского оружия. Райзеру как незаурядному инженеру предстояло достраивать крупные объекты, здание МИДа на Смоленской площади в том числе. А доблестно послуживший Сталину министр Госконтроля Мехлис тяжело болел - и не хорошо его, хворого, трогать для нагнетания антиеврейской истерии.
Глава 6 Пик операции "чемодан - вокзал - Израиль"
Евгений Петрович открыл вторую оставленную ему помощником папку:
- Собрали мои коллеги сведения и о дальнейшей деятельности полковника Щадова. Эти сведения изложены на десяти листах. Пока вы, Николай Михайлович, ознакомитесь с ними, мы с Сергеем Григорьевичем в другом кабинете пошепчемся по проблеме кредита.
Они ушли. Я приступил к чтению переданного мне текста под заголовком "Пик операции "Чемодан - вокзал - Израиль"…
"Кроме Кагановича с супругой, Ванникова, Райзера и Мехлиса, евреев в верхнем слое номенклатуры к началу
1950- го не осталось. Еврейский дух основательно был выветрен и в партийном аппарате столицы и провинций. Настала пора чистки кадров в управлении производством. Ведь именно руководители предприятий конкретно распоряжались людьми и собственностью - они, пусть и под контролем сверху, решали - кому какую должность и зарплату иметь, кто заслуживает премии, а кто - нет, кого в первую очередь осчастливить ордером на бесплатную квартиру и дармовой путевкой на курорт.
Позиции евреев в руководстве заводами-фабриками за военную и послевоенную пору не ослабли, а окрепли.
А при обилии своих у руля предприятий деморализовать еврейскую общину было невозможно. И наш герой - полковник Щадов - уйму сил расходует на насаждение антисемитизма в сфере производства.