- Томмазо, может, ты поиграешь для нас на лютне? - попросил он.
Томмазо послушно потянулся за видавшим виды инструментом и взял несколько аккордов. Затем Паоло вытащил игральные кости. Через минуту возле угасшего очага началась игра, в которой участники вместо денег ставили на кон черепки битых горшков.
Я не могла не порадоваться тому, что настроение моих товарищей заметно улучшилось. Добрый Константин вряд ли захотел бы, чтобы они долго предавались печали по поводу его безвременной кончины. Я ничуть в этом не сомневалась и даже стала подпевать Томмазо, который исполнял песенку о том, как юный паж ловко перехитрил всех господ, каких только встречал. Убедившись, что все предаются развлечениям, я сделала вид, будто мне нужно в уборную, и выскользнула из мастерской.
В дверь Леонардо я постучала тихонько, помня свой бесславный уход этим утром. И все же, мой утренний каприз помнила, по всей видимости, только я. Отец уже простил меня, да и мастер давно забыл о нем думать. Впрочем, проверить так это или нет, у меня не было возможности. Потому что дверь мне открыл не мастер, а мой отец.
- Хорошо, что ты пришла, - произнес он, высунув голову в дверь. Затем быстро огляделся по сторонам, и я вспомнила, что Тито точно также оглядывался по сторонам.
Удостоверившись, что поблизости нет никого из посторонних, он жестом пригласил меня войти внутрь, и закрыл за мной дверь. На его лице застыла печать тревоги.
Сев за рабочий стол Леонардо, на котором лежало несколько листов бумаги, он отодвинул их в сторону вместе с пустой миской из-под мясного рагу. Я отметила про себя, что миска на столе была всего одна. Обычное место Леонардо оставалось пустым.
Кровать мастера также была пуста и аккуратно застелена. На подушке, сжавшись в комочек, спал Пио. Пёс открыл сонные глаза, но, по-видимому, решив, что сон полезнее и нужнее приветствия в адрес запоздалого гостя, зевнул и снова уснул.
Жестом предложив мне сесть, отец заговорил:
- Я уже ломал голову над тем, как вызвать тебя, не привлекая внимания твоих товарищей. Кто-нибудь знает, что ты здесь? - Я отрицательно покачала головой. - То, что я тебе сейчас скажу, ты должна держать в секрете от других, включая и твоего друга Тито.
Кстати, от меня не скрылось, что дверь в личную мастерскую Леонардо закрыта и из-под нее не просачивается свет. Настал мой черед нахмурить брови. Если учителя нет ни в мастерской, ни в опочивальне, то он, скорее всего, сейчас в сарае, где хранится летательная машина. Или же он отправился навстречу ночным приключениям. Но почему его отсутствие именно в эту ночь вызвало у меня такое смятение?
Не в силах совладать с любопытством, я спросила:
- В чем дело, отец? Неужели что-то случилось с мастером?
- Не бойся, моя дорогая, синьор Леонардо жив и здоров, - поспешил заверить меня мой батюшка. - Однако смерть Константина по-прежнему не дает ему покоя, вот он и отправился сегодня вечером на поиски убийцы. Хотя он и не сообщил мне, куда идет, с его слов я понял, что он собирался туда, где состоится встреча герцога с послами французского короля. Синьор Леонардо намерен сообщить своему покровителю о том, что случилось в замке за время его отсутствия.
Я округлила глаза. Впрочем, ничего особо удивительного в словах отца для меня не было, хотя они и поселили в моей душе тревогу. Мастер привык сам справляться со своими делами. Если он опасается, что смерть Константина - лишь начало великих бед, то наверняка посчитал своим долгом по возможности их предотвратить. Если для этого нужно привезти Моро обратно в Милан, то он непременно это сделает.
Но что будет, если по пути он случайно столкнется с убийцей Константина?
Я не забыла о высказанном учителем предположении, что-де стрела, ставшая причиной смерти моего товарища, сделана заграничными оружейниками. Мастер - а, возможно, и сам герцог - рискует жизнью во время переговоров с французами. Понимая, что сколько ни беспокойся, этим горю не поможешь, я мысленно вознесла молитву небесам, дабы господь и святые угодники хранили его, после чего повернулась к отцу.
- А как в отсутствие мастера идет работа над летательной машиной?
- Работа идет успешно, ибо все мы заинтересованы в том, чтобы завершить эту дьявольскую машину как можно скорее, - ответил он с непривычной для него горячностью. - Если нам будет сопутствовать удача, машина получится такой, какой ей полагается быть, а значит, причуда Леонардо воплотится в жизнь.
Еле заметно улыбнувшись при слове "причуда" - так в народе называли изобретения мастера, - он добавил:
- Еще до ухода синьора Леонардо, я попросил его, чтобы он разрешил тебе отложить работу над фреской и вернуться в помощь мне и Тито. Он увидел мудрость в таком решении, ведь к работе присоединится еще одна пара рук, и ответил согласием.
Однако вместо того, чтобы обрадоваться, я нахмурилась.
- Отец, я не вижу в этом никакого смысла. Всего день назад вы с мастером настаивали на том, что я слишком слаба для такой работы. Более того, вы в один голос утверждали, что она якобы для меня опасна. Неужели за столь короткий срок ты изменил мнение?
- Похоже, что ты провела слишком много времени в обществе юношей и забыла, что такое уважение, - ответил отец. Впрочем, укоризненные эти слова скорее были произнесены шутливо, чем с упреком. - С каждым днем ты все больше и больше напоминаешь мне твою мать.
Далее его тон сделался более серьезным.
- Впрочем, ты права. Наверное, для тебя будет безопаснее, если ты останешься в мастерской с твоими товарищами. Они лучше смогут защитить тебя, чем мы вдвоем или втроем. Но пока твоего учителя нет, мне спокойнее, когда ты рядом со мной. Кроме того, - в глазах отца вновь промелькнула лукавая искорка, - работая моим помощником, ты получишь возможность узнать, оправданы ли жалобы твоих братьев, или это просто отговорки.
Услышав эти слова, я не смогла удержаться от улыбки.
- Обещаю тебе сказать правду. Но что мы скажем Тито, когда он увидит, что вместо синьора Леонардо с тобой работаю я?
- Юный Тито всего лишь подмастерье, а я - мастер, - напомнил отец строгим тоном. - Он удовлетворится любым моим объяснением. А теперь поцелуй отца на прощание и ступай, уже поздно.
Я сделала так, как мне было велено, и не размыкала объятий на минуту дольше обычного, молча благодаря Всевышнего, что не отец, а Леонардо отправился по ночным дорогам в поисках Моро.
- Сразу, как проснешься, приходи сюда, и мы пойдем в сарай, где хранится машина, - сказал мне вдогонку отец. - Начнем работу вместе с жаворонками и закончим вместе с совами.
Кивнув на прощание, я поспешила обратно в мастерскую, где продолжалась игра в кости, а Томмазо пел новую песню. Тито был в числе игроков и, судя по всему, был всецело увлечён этим занятием. Интересно, заметил ли он мое отсутствие? Увы, к определенному выводу я так и не пришла. Если даже и заметил, то не подал вида даже тогда, когда я подошла к товарищам, чтобы поинтересоваться ходом игры.
Как всегда, быстро догорела порция свечей, предназначенных на этот вечер, и Давид объявил:
- Всем ложиться спать!
Томмазо взял последний аккорд и убрал лютню. Паоло спрятал в карман игральные кости, а участники игры бросили на пол свой "выигрыш" - черепки. Пока Давид задувал огарки свечей, я улучила момент и шепнула ему на ухо о том, что мастер дал мне на завтра другое задание. Старший подмастерье одобрительно кивнул. После этого при скудном свете угасающего очага мы отправились по своим койкам.
Когда я проходила мимо Тито, тот дружелюбно кивнул мне, но ничего не сказал, за что была ему благодарна. У меня не было настроения предаваться праздным разговорам. Сон тоже никак не шел ко мне, а все потому, что я не могла не думать о мастере, который в данный момент находится в пути, под открытым ночным небом, тогда как мы в относительном уюте лежим в собственных постелях.
Хотя я и поклялась не спать в эту ночь, сон, тем не менее, вскоре сморил меня, и когда я проснулась, над горизонтом уже восходило солнце. Остальные ученики еще спали, и я воспользовалась этим, чтобы затянуться в корсет и надеть чистую тунику. Поплотнее закутавшись в плащ, поскольку утро было прохладным, я поспешила к жилищу Леонардо, чтобы увидеть отца.
Когда я подняла руку, чтобы постучать в дверь, то заметила, что она слегка приоткрыта.
- Отец! - позвала я и тотчас почувствовала тревогу.
Затем я осторожно толкнула дверь и заглянула внутрь. В комнате все было так же, как и накануне вечером. На столе стояла пустая миска и лежала стопка бумажных листов. Пио продолжал безмятежно спать на кровати мастера, вытянувшись во всю длину. Одеяло по ним было аккуратно разложено, так что, судя по всему, Пио проспал на нем всю ночь.
Моего отца нигде не было видно.
Чувствуя, как испуганно бьется сердце, я попыталась заверить себя, что его отсутствие ничего не означает. Возможно, он заснул за бумагами и так и не ложился в постель. Возможно, он встал раньше меня и вышел на холодный утренний воздух, чтобы немного освежиться, и сейчас вернется. Не исключено, что он просто забыл, что я собиралась утром зайти за ним сюда, и сейчас находится в сарае, недоумевая, почему я задерживаюсь.
А если он где-нибудь лежит со стрелой в груди, истекая кровью? - испуганно спросил мой внутренний голос.
Я энергично встряхнула головой, чтобы избавиться от неприятной мысли.
- Глупости… Он где-то здесь, - пробормотала я себе под нос и в ответ на мои слова Пио сонно заскулил.
Хотя бы за пса можно не беспокоиться. Скоро сюда зайдет Витторио, чтобы дать ему еды и воды, после чего выпустит наружу, чтобы тот мог задрать лапу возле стены. Сделав свои дела, Пио побежит "наблюдать" за нашей работой. Совсем скоро, сказала я себе, ты услышишь отцовский смех. Он наверняка позабавится, услышав, что я решила, будто он куда-то исчез.
Приняв нарочито бодрый вид, я закрыла за собой дверь и отправилась на поиски отца.
Глава 9
Избыток ветра гасит пламя, умеренный ветер лишь подпитывает его.
Леонардо да Винчи. Атлантический кодекс
Обойдя весь двор и заглянув во все места, за исключением, пожалуй, личных покоев герцога, я была вынуждена сделать вывод, что Анджело делла Фациа в замке нет.
Первым местом, возле которого я остановилась, был сарай, где хранилась недостроенная летательная машина. Навесной замок на двери был заперт. Если отец и находится внутри, то двойные двери, скорее всего, закрыл кто-то другой.
Понимая, как глупо это смотрится со стороны, я, тем не менее, позвала отца сквозь щель между дверными створками. Ответа я не услышала, и когда посмотрела в ту же щель, не увидела ничего кроме теней, поскольку фонари, ярко горевшие в сарае вчера, были погашены.
Затем я заглянула и на кухню, и в уборные и даже взобралась на стену злополучного сада, но отца так нигде и не увидела. Когда я спросила у проходивших мимо слуг, не видели ли они часом отца, - а внешность у него надо сказать, была приметная, а кроме того его часто видели в обществе Леонардо, - никто не припомнил, что утром где-то его встречал.
В моей голове тотчас начали тесниться самые нелепые объяснения его отсутствия. Увы, мне не оставалось ничего другого, как вернуться обратно в мастерскую и при этом постараться не впасть в панику. Я представила себе отца лежащим в дальнем уголке замка, немощного или раненого, даже не способного позвать на помощь. Я представила себе, как на него напал вооруженный арбалетом мерзавец, который теперь гоняется за ним по лабиринту миланских улиц и каналов. Или, хуже того, я видела, как убийца настиг его в каком-то темном переулке, где нет никого, кто мог бы стать свидетелем такого злодеяния!
Я решительно тряхнула головой, чтобы избавиться от этих пугающих видений. Самое простое объяснение тому, что я нигде не могу найти отца, было таким: по всей видимости, его вообще нет в замке. Быть может, он куда-то уехал, чтобы купить новые инструменты для работы над изобретением Леонардо. Как знать, вдруг он оставил для меня записку, которую я проглядела из-за собственной невнимательности. Это куда более разумное объяснение, чем те кошмарные картины, которые я рисовала в своем воображении.
Но как объяснить то, что он ушел, оставив дверь в комнату Леонардо открытой?
Если бы мастер был здесь, в замке, то он точно знал бы, что делать в таких случаях, в отчаянии подумала я. Но он сейчас где-то далеко от Милана - причем, никто не знает, где именно - и вернется не раньше, чем через несколько дней. Но хуже всего было то, что меня охватили подозрения в том, что исчезновение отца может быть каким-то образом связано с отсутствием Леонардо.
С этими мыслями я вернулась к жилищу Леонардо, дверь в которое по-прежнему оставалась заперта. Заглянув в единственное окно, я увидела, что Пио на кровати больше нет. По всей видимости, Витторио уже забрал его. Я уже развернулась, чтобы вернуться в главную мастерскую, когда во второй раз за несколько последних дней едва не натолкнулась на Тито.
- Вот ты где! - воскликнула я со смешанным чувством любопытства и облегчения. Из-за моих грустных мыслей я почти позабыла о нем. Слава богу, что хотя бы он никуда не исчез. Однако уже в следующее мгновение я нахмурилась.
- А почему ты здесь? - поинтересовалась я. При виде его растерянного лица в моем сердце шевельнулось неприятное подозрение. - Разве ты не должен быть сейчас в сарае и ждать моего отца?
Но тут до меня дошло, что Тито уже, возможно, побывал в сарае и пришел к выводу, что мастер Анджело куда-то исчез. Скорее всего, он, как и я, тщетно занимался его поисками. Однако прежде чем я успела что-то сказать, растерянность на лице моего друга сменилась стыдливой гримасой вины, что вызвало у меня новые подозрения.
Я схватила его за руку и резко встряхнула.
- Скажи мне, что происходит, Тито! По твоему лицу вижу, что ты что-то знаешь.
- Это не то, что ты думаешь, - запротестовал он, вырывая руку. Его щеки залила краска, и он попытался отвести глаза.
Когда я ничего не ответила, он сделал глубокий вдох и заговорил:
- Ну, хорошо, я во всем признаюсь тебе. Мастер сказал мне, сегодня я ему не понадоблюсь и велел помогать товарищам в работе над фреской. Но поскольку Давид и остальные не знали, что я должен им помогать, то я решил прогуляться по городу. Хотелось немного развлечься.
Пригладив тонкой загорелой рукой непокорные черные кудри, Тито опустился на скамейку возле окна мастерской.
- Утро было превосходным. Взошло солнце, и небо было похоже на фрески, которые рисует мастер. Но не успел я выйти из ворот замка, как мне стало стыдно - я понял, что обманываю нашего учителя. Поэтому я поспешил вернуться как можно скорее.
Тито замолчал и виновато посмотрел на меня.
- Честно тебе скажу, Дино, я уже шел к герцогской капелле, чтобы присоединиться к остальным, когда наткнулся на тебя. Умоляю тебя, никому не говори о моей минутной слабости.
Он должно быть неправильно истолковал мое молчание, потому что снова потупил взор. Но молчала я совсем по иной причине. Меня не столько заставила задуматься его откровенная попытка обмана, сколько утверждение, что мастер разрешил ему в этот день не помогать моему отцу. Как же такое может быть, если Леонардо уехал из Милана еще вчера?
- А что же мой отец? - спросила я, стараясь сдержать волнение. - Он согласился с тем, что ему не понадобится твоя помощь?
Тито пожал плечами.
- Я думаю, что мастер предупредил его.
В следующий миг он вновь нахмурился и, посмотрев на меня, густо покраснел.
- А почему ты спрашиваешь? Я ведь уже сказал тебе, что поступил нечестно и раскаиваюсь. Что еще ты хочешь знать?
Я силилась придумать что-нибудь умное, чтобы ввести Тито в заблуждение… если он, конечно, виноват в чем-то большем, нежели желание провести день в неправедном безделье. В конечно итоге я просто выпалила:
- Тито, он исчез. Его нет нигде в замке!
- Что?
Тито растерянно поморгал глазами, но затем расплылся в широкой улыбке.
- Дино, чего ты так испугался? Ты же знаешь, у Леонардо такая привычка - он уезжает, когда ему вздумается. Наверное, он отправился в город в мастерскую, которую делит с другим художником. Вот увидишь, что он скоро вернется и…
- Нет, я не о Леонардо, - оборвала я его. - Я знаю, что он уехал и вернется через несколько дней. Пропал мой отец!
- Мастер Анджело? - улыбка тотчас слетала с лица Тито. - Ты в этом уверен?
- Еще как! Неужели ты думаешь, что я стал бы придумывать такую историю только для того, чтобы позабавиться? Скажи мне, когда ты видел его в последний раз?
- Вчера, перед вечерней трапезой. Мы с мастером Анджело закончили наше дневное задание и заперли сарай, после чего вместе отправились в мастерскую. Тогда мы и расстались… он пошел в комнату Леонардо, а я отправился на кухню.
Я смерила Тито подозрительным взглядом.
- А я видел его позднее, когда все играли в кости, - сообщила я. - Именно тогда отец сказал мне, что Леонардо уехал на несколько дней из Милана, но перед этим разрешил мне помочь вам в работе над летательной машиной. Мы с отцом договорились встретиться утром в мастерской. Но когда я пришел, то не обнаружил его там. Дверь была открыта. Тогда я осмотрел все вокруг, но выяснил, что утром никто его в замке не видел.
Говоря эти слова, я едва не разрыдалась, однако усилием воли взяла себя в руки. На мое счастье, Тито этого не заметил, потому что устремил взгляд на окно мастерской, как будто желая увидеть подтверждение тому, что я только сказала, а затем вновь повернулся ко мне.
- Ты говоришь, что мастер исчез. Что ты хотел этим сказать? - резко спросил он, и его изрытое оспой лицо как будто потемнело.
Помня о том, что отец взял с меня слова никому не рассказывать о внезапном отъезде Леонардо, я помедлила с ответом. Впрочем, в данных обстоятельствах это не так важно, потому что Тито и так мог что-то знать от самого мастера.
- Он отправился разыскать Моро, чтобы сообщить ему о том, что Константин был убит при попытке предотвратить заговор против Милана. И что из этого? Ты сам признался мне, что Леонардо сказал тебе прошлой ночью, что твоя помощь завтра, то есть уже сегодня, не потребуется. Как же тогда мастер мог покинуть стены замка, если ты утверждаешь, будто он говорил с тобой?
Вопрос повис в воздухе, и несколько мгновений ответом ему было молчание. Затем что-то в выражении лица Тито неуловимо изменилось. Теперь на нем читалась тревога.
- Я… мне… об этом мне сказал не мастер, - признался он каким-то сдавленным голосом. - Я узнал об этом от одного пажа, который принес мне записку от синьора Леонардо.
К горлу тотчас подкатил комок страха.
- Но какой в этом смысл, Тито! Зачем мастеру идти в замок и посреди ночи будить пажа, чтобы тот разбудил тебя, когда он сам мог разбудить тебя? Быстро, признавайся, что случилось, потому что от этого может зависеть судьба моего отца!
Тито снова сел на скамью.