- Ты ведь смотрительница странноприимного дома, - продолжала Фидельма, - как ты распределяешь кельи между гостями?
- Многие гости поставили свои шатры вокруг монастыря. Но на диспут прибыло столь много людей, что и общие спальни заполнены до предела. Отдельные же кельи предназначены для особых гостей.
- Комнату настоятельнице Этайн отвела ты?
- Конечно.
- На каком основании?
Сестра Ательсвит нахмурилась.
- Я не понимаю.
- Была ли какая-либо особая причина, чтобы Этайн из Кильдара отвели именно эту келью?
- Нет. Гостевые кельи отводятся по чину. Епископ Колман, например, потребовал, чтобы тебе отвели отдельную келью в соответствии с чином.
- Понятно. Так кто же живет по обеим сторонам от кельи настоятельницы Кильдара?
Сестра Ательсвит без труда ответила:
- Ну, с одной стороны настоятельница Аббе из Колдингема, а с другой - епископ Агильберт, франк.
- Одна - твердый приверженец церкви Колумбы, - вставил брат Эадульф, - другой - не менее твердый сторонник Рима.
Фидельма подняла бровь и посмотрела на него вопросительно. Эадульф равнодушно пожал плечами.
- Я отметил это, сестра Фидельма, на случай, если ты ищешь виновников в этом деле среди сторонников Рима.
Фидельма раздраженно прикусила губу.
- Я ищу только истины, брат. - И, повернувшись к смущенной сестре Ательсвит, продолжала: - Проверяется ли, кто посещает кельи ваших гостей? Или всякий волен войти и выйти из гостиницы?
Сестра Ательсвит выразительно пожала плечами.
- Зачем было бы проверять это, сестра? В доме Господа нашего люди могут входить и выходить, как им угодно.
- Мужчины и женщины?
- В Стренескальке община смешанная. Мужчины и женщины вольны посещать кельи друг друга, когда им захочется.
- Так что ты никак не можешь знать, кто посещал настоятельницу Этайн?
- Я знаю только о семи посетителях, если говорить о нынешнем дне, - услужливо ответила старая монахиня.
Сестра Фидельма постаралась не выказать нетерпение.
- И кто они? - поторопила она.
- Брат Торон, пикт, и сестра Гвид, которая является секретарем настоятельницы, были поутру. Потом сама настоятельница Хильда и епископ Колман пришли вместе, это ближе к полудню. Приходил нищий, один из твоих соотечественников, сестра, который требовал встречи с ней. Он наделал столько шума, что его пришлось вывести. Пожалуй, это тот самый нищий, который был выпорот вчера утром по приказу настоятельницы Хильды за нарушение покоя в нашем доме.
Она замолчала.
- Ты говорила о семерых, - осторожно поторопила ее сестра Фидельма.
- Братья Сиксвульф и Агато. Сиксвульф - секретарь Вилфрида Рипонского.
- А кто этот Агато?
Ответил ей Эадульф:
- Агато - священник, состоящий на службе у настоятеля Иканхо. Нынче утром мне сказали, что он человек со странностями.
- Значит, один из сторонников Рима? - спросила Фидельма.
Эадульф коротко кивнул.
- Ну, так что? Можешь ли ты указать время, когда эти посетители виделись с настоятельницей? Например, кто видел ее последним?
Сестра Ательсвит потерла нос, вспоминая.
- Сестра Гвид побывала ранним утром. Я это хорошо запомнила, потому что они стояли в дверях кельи и о чем-то крепко спорили. Потом сестра Гвид расплакалась и пробежала мимо меня по коридору в сторону своей спальни. Чрезмерно пылкая молодая женщина. Полагаю, у настоятельницы были основания упрекнуть ее. Потом к ней пришел брат Торон. А настоятельница Хильда и епископ Колман, как я уже сказала, пришли вместе, а потом, когда колокол прозвонил к prandium, они все вместе направились в трапезную. Нищий появился после завтрака. Брат Сиксвульф побывал, вот только запамятовала, то ли после обеда, то ли до. Последний посетитель, как помню, был священник Агато, он пришел вскоре после полудня.
Фидельма следила за изложением Ательсвит с некоторым изумлением. Оказывается, эта старая женщина следит за каждым посетителем своего странноприимного дома, равно как и за их делами.
- Итак? Этот Агато, насколько тебе известно, был последним, кто видел настоятельницу Этайн живой?
- Если он действительно был ее последним посетителем за день, - поспешно вставил Эадульф.
Сестра Фидельма мягко улыбнулась.
- Вот именно.
Сестра Ательсвит жалобно переводила взгляд с одной на другого.
- Я не видела больше никаких посетителей после брата Агато, - твердо ответила она.
- А ты находишься в таком месте, что можешь видеть всех посетителей? - осведомился Эадульф.
- Только когда я сижу в своем закуте, - объяснила она, слегка покраснев. - Но у меня много дел. Быть хозяйкой странноприимного дома - большая ответственность. В обычное время мы принимаем четыре десятка паломников за раз. В помощниках у меня всего-то один брат и три сестры. А нужно убираться в спальнях и кельях, приготовить постели и смотреть, чтобы высокие гости ни в чем не нуждались. Так что я часто ухожу в гостевые покои, чтобы проверить, все ли сделано. Но если сижу у себя, то могу видеть, кто входит и выходит из гостевых келий.
Фидельма улыбнулась.
- И нам повезло, что ты занимаешься этим.
- А могла бы ты дать клятву, сестра, - напирал Эадульф, - что никто больше не посещал настоятельницу Этайн до того, как ее тело было обнаружено?
Сестра Ательсвит упрямо вздернула подбородок.
- Разумеется, нет. Как я уже сказала вначале, мы вольны входить и выходить, когда нам угодно. Я уверена только, что люди, которых я назвала, побывали в келье настоятельницы из Кильдара.
- А кто и когда обнаружил тело?
- Я сама обнаружила тело в половине часа после пяти сегодня вечером.
Фидельма была удивлена и не скрыла этого.
- Как ты можешь быть так уверена насчет часа?
Сестра Ательсвит прямо-таки раздулась от гордости.
- Среди обязанностей смотрительницы странноприимного дома в Стренескальке есть и такая - наблюдение за временем. Моя задача - следить, чтобы наша клепсидра действовала исправно.
Брат Эадульф не понял.
- Ваша… что?
- Клепсидра - греческое слово, - пояснила сестра Фидельма, позволив себе чуть покровительственный тон.
- Один из наших братьев привез ее с Востока, - гордо сказала сестра Ательсвит. - Это механизм, при помощи которого время измеряется расходом воды.
- А как именно ты узнала время? - не отставал Эадульф.
- Я только что проверила клепсидру, когда явилась сестра, гонец из храма, с вестью, что синод открылся, а настоятельницы из Кильдара там нет. Я пошла к ней в келью, чтобы позвать ее. Вот тогда-то я и обнаружила ее и сразу послала ту сестру обратно, прямо к настоятельнице Хильде. А наша клепсидра показывала, что до колокола, призывающего к вечерней молитве - а за этим делом я также должна следить, будучи хранителем времени в Стренескальке, - оставалась половина часа.
- Это в точности соответствует времени, когда сестра принесла эту весть настоятельнице Хильде, - подтвердил Эадульф.
- Да, - согласилась Фидельма, - я тоже тому свидетель. Но ты, сестра Ательсвит, ты ничего не трогала? В келье Этайн все осталось так, как было?
Domina кивнула.
- Я ничего не трогала.
Сестра Фидельма задумчиво покусывала губу.
- Ну что же, тени удлиняются. Полагаю, нам следует направить наши стопы обратно в монастырь, - сказала она после недолгого молчания. - Нам нужно отыскать этого священника, Агато, и послушать, что он скажет.
А навстречу им от монастырских ворот в густеющих сумерках уже поспешал какой-то человек. То был один из братьев, приземистый молодой человек с лицом как полная луна.
- Ах, брат, ах, сестры! Настоятельница Хильда послала меня немедля отыскать вас.
Он остановился на миг, чтобы перевести дух.
- Ну? - поторопила его Фидельма.
- Я должен сообщить вам, что убийца настоятельницы Этайн найден и посажен в монастыре под надежный затвор.
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
Фидельма вошла в покой настоятельницы Хильды, Эадульф за ней по пятам. Настоятельница сидела. Перед ней стоял высокий молодой человек, белокурый и с шрамом на лице. Фидельма сразу же узнала его - это был тот самый человек, которого брат Торон в храме назвал сыном Освиу, Альфритом. Увидев его вблизи, она тут же подумала, что шрам этот ему очень идет, ибо лицо его, хотя и красивое, почему-то кажется жестоким - может быть, потому, что губы у него тонкие и насмешливые, а взгляд льдисто-голубых глаз холодный и безжизненный.
- Это Альфрит из Дейры, - сообщила настоятельница.
Брат Эадульф тут же низко поклонился по обычаю саксов, ибо так приветствуют саксы своих королевичей, но Фидельма, спины не согнув, только едва кивнула в знак почтения. Она поступила бы так же, встреться ей какой-нибудь властитель, не исключая даже самого верховного короля.
Альфрит, сын Освиу, бросил на сестру Фидельму короткий безразличный взгляд, а потом обратился к брату Эадульфу на языке саксов. Фидельма немного понимала этот язык, но говорил он слишком быстро и с таким произношением, что она не поняла ни слова. Она подняла руку и прервала престолонаследника Нортумбрии.
- Было бы лучше, - проговорила она на латыни, - если бы мы прибегли к языку, общему для всех нас. Я не владею языком саксов. Если мы не будем говорить на одном языке, в таком случае, Эадульф, тебе придется переводить.
Альфрит прервал свою речь, раздраженно хмыкнув. Настоятельница Хильда опустила голову, пряча улыбку.
- Поскольку Альфрит не говорит по-латыни, я предлагаю ирландский, ибо все мы им владеем, - проговорила она по-ирландски.
Альфрит обратился к Фидельме. Брови его были насуплены.
- Я немного знаю ирландский. Меня обучили монахи Колумбы, когда принесли христианское учение в эту землю. Если ты не знаешь языка саксов, я буду говорить на этом языке. - Говорил он медленно и с сильным акцентом, но вполне правильно.
Фидельма жестом предложила ему продолжать. К ее неудовольствию, он повернулся к Эадульфу и продолжил разговор, обращаясь к нему:
- Нет никакой надобности в дальнейшем расследовании. Мы посадили преступника под замок.
Брат Эадульф собрался было ответить, но снова вмешалась сестра Фидельма:
- Сообщат ли нам, кто преступник?
Альфрит удивленно нахмурился. У саксов женщины знают свое место. Но у него был кое-какой опыт касательно дерзости ирландок, и он знал от своей приемной матери, Фин, кое-что об их надменности, проистекающей от сознания равенства с мужчинами. Колкость вертелась у него на языке, но королевич смолчал, лишь глаза его сузились, когда он посмотрел на Фидельму.
- Разумеется. Некий нищий из Ирландии. Некто по имени Канна, сын Канны.
Фидельма вопросительно подняла бровь.
- Как его обнаружили?
Брат Эадульф смутился, услышав некий вызов в голосе напарницы. Он привык к манерам ирландских женщин на их родине, однако его смущало таковое поведение среди его народа.
- Обнаружили его довольно просто, - холодно ответил Альфрит. - Этот человек шатался по округе, предсказывая время и день смерти настоятельницы Этайн. Он либо великий колдун, либо убийца. Как христианский король, преданный Риму, - сказал он нарочито твердо, - я не верю в колдовство. Стало быть, единственным способом в точности предсказать день и час смерти настоятельницы было совершить преступление самому.
Эадульф медленно кивал, соглашаясь с этими доводами, но Фидельма скептически улыбалась, слушая королевича саксов.
- Есть ли свидетели того, что он предсказал точный час и как умрет настоятельница Этайн?
Альфрит указал, чуть-чуть слишком подчеркнуто, на настоятельницу Хильду.
- Свидетель есть, и свидетель безупречный.
Сестра Фидельма повернулась к настоятельнице.
Та слегка смутилась.
- Правда состоит в том, что вчера утром этого нищего привели ко мне, и он предсказал, что в этот день прольется кровь.
- Он говорил об этом подробно?
Альфрит раздраженно зашипел, когда Хильда покачала головой.
- По правде говоря, он сказал только, что кровь прольется в тот день, когда солнце затмится на небе. Один ученый брат с Ионы сказал мне, что это небесное явление действительно произойдет в тот самый день ближе к вечеру, когда луна пройдет между нами и солнцем.
На лице Фидельмы выразилось еще большее сомнение.
- Но говорил ли он о настоятельнице Этайн и о точном времени? - не унималась она.
- Мне - нет… - начала Хильда.
- Но есть другие свидетели, которые клянутся, что он говорил им об этом, - вмешался Альфрит. - Зачем мы теряем время? Ты сомневаешься в моем слове?
Сестра Фидельма повернулась к саксу с обезоруживающей улыбкой. Только внимательный взгляд мог бы определить, что улыбка эта напускная.
- Твое слово не есть свидетельство в законном смысле, Альфрит из Дейры. Даже по законам саксов нужен непосредственный очевидец преступления, а не только слухи и догадки. Насколько я понимаю, ты просто сообщаешь то, что кто-то сказал тебе. Ты не слышал слов этого человека сам.
Лицо Альфрита побагровело от обиды.
И тут наконец заговорил брат Эадульф:
- Сестра Фидельма права. Твое слово не может быть принято в расчет, поскольку ты не очевидец и не можешь давать показания о речах этого человека.
Фидельма постаралась скрыть удивление, вызванное поддержкой монаха-сакса. Она снова обратилась к настоятельнице Хильде:
- То, что у нас появился подозреваемый, не отменяет порученного нам расследования, мать настоятельница. Это верно?
Настоятельница Хильда согласилась, хотя явно была недовольна тем, что вынуждена пойти против своего молодого родича, да еще прилюдно.
- Это пустая трата времени. - Альфрит дал выход раздражению. - Ирландка была убита одним из своих соотечественников. Чем быстрее эта новость будет объявлена, тем лучше. По крайней мере, это прекратит слухи и ложные обвинения в том, что ее убили, чтобы не дать выступить на диспуте на стороне Рима.
- Если это правда, об этом будет объявлено, - заверила его Фидельма. - Но прежде нужно установить, правда ли это.
- Не можешь ли ты, - поспешил вставить брат Эадульф, увидев, что королевич саксов нахмурился, - сообщить нам, кто свидетельствует против этого человека и как случилось, что его арестовали?
Альфрит колебался.
- Один из моих танов, Вульфрик, слышал, как этот человек похвалялся на рынке, будто-де предсказал смерть Этайн. Он нашел трех человек, которые готовы поклясться, что слышали, как нищий заявил об этом, прежде чем стало известно о смерти настоятельницы. Вульфрик стережет этого узника, и сейчас идут приготовления к сожжению его на костре за то, что он посмел насмехаться над законами Господа нашего, оглашая зловещие предсказания.
Фидельма внимательно посмотрела на Альфрита из Дейры.
- Ты уже приговорил этого человека, не выслушав его?
- Я выслушал его и приговорил его к смерти на костре! - бросил Альфрит.
Сестра Фидельма раскрыла рот, чтобы возразить, но тут вмешался Эадульф.
- Это соответствует нашим обычаям и закону, сестра Фидельма, - поспешно сообщил он.
Глаза у Фидельмы были холодные.
- Тот самый Вульфрик? - медленно и тихо проговорила она. - Я уже встречалась с Вульфриком из Фрихопа по дороге сюда. Вульфрик, тан Фрихопа, который повесил одного из братии Колумбы на придорожном дереве по одной только причине - ради собственного удовольствия. Он готов свидетельствовать против любого, кто принадлежит к нашему народу и церкви.
Глаза у Альфрита округлились, рот раскрылся, но ни звука не было слышно - он оторопел от ее дерзости.
Настоятельница Хильда взволнованно поднялась со скамьи. Даже у брата Эадульфа вид был удивленный.
- Сестра Фидельма! - Хильда первой оправилась от удивления, вызванного намеком, прозвучавшим в ее словах, и проговорила резко: - Я знаю, что ты почувствовала, увидев мертвое тело брата Эльфрика из Линдисфарна, но я уже говорила тебе, это дело расследуется.
- Именно так. - Ответ Фидельмы звучал столь же резко. - И расследование это имеет отношение к надежности Вульфрика в качестве свидетеля. Тана Фрихопа вряд ли можно признать беспристрастным свидетелем в этом деле. Ты говорил о трех других. Независимы ли они или этот тан принудил их угрозой или подкупил?
Лицо Альфрита исказила ярость.
- Я не останусь здесь, чтобы меня оскорбляла какая-то… женщина, не важно, каково ее положение, - бросил он. - Не будь она под защитой моего отца, за такое оскорбление я бы велел ее выпороть. И коль скоро это зависит от меня, клянусь, этот нищий будет сожжен на костре завтра на рассвете.
- И не важно, виновен он или невиновен? - пылко возразила Фидельма.
- Он виновен.
- Господин. - Спокойный голос Эадульфа остановил короля Дейры в полушаге от двери. - Господин, возможно, все так, как ты сказал - нищий виновен. Но нам следует довести до конца наше расследование, ибо здесь многое неясно. Такова воля короля, твоего отца. Внимание всего христианского мира устремлено на это маленькое аббатство Витби, и многое поставлено на кон. Вина должна быть установлена и доказана несомненно, иначе может случиться, что война погубит королевство и тень кровавых крыл ее ворона накроет не одну только Нортумбрию. А мы присягнули и поклялись подчиняться королю, твоему отцу. - Последнюю фразу он произнес особенно веско.
Альфрит остановился и посмотрел на брата Эадульфа, потом на настоятельницу Хильду, на этот раз нарочито не обращая внимания на сестру Фидельму.
- До завтрашнего рассвета ты должен доказать, что нищий совершенно не виновен… либо он будет сожжен на костре. И поостерегитесь этой женщины. - Он кивнул в сторону Фидельмы, не глядя на нее. - Есть предел, которого я не позволю переступить.
И дверь захлопнулась за рослым сыном Освиу.
Настоятельница Хильда с упреком посмотрела на Фидельму.
- Сестра, ты, кажется, забываешь, что ты уже не у себя на родине. Наши обычаи и законы - иные.
Сестра Фидельма склонила голову.
- Я постараюсь не забывать об этом и надеюсь, что брат Эадульф даст мне совет, когда я буду неправа. Однако моя первейшая цель - добыть правду касательно этого дела, а правде следует служить больше, чем королевичам.
Настоятельница глубоко вздохнула.
- Я сообщу королю Освиу о таком повороте событий, а вы пока продолжайте расследование. Но помните, что Альфрит - король Дейры, земли, на которой находится этот монастырь, а слово короля - закон.
В коридоре брат Эадульф остановился и улыбнулся Фидельме, как будто даже с восхищением.
- Настоятельница Хильда права, сестра. Ты немногого сможешь добиться от наших правителей-саксов, если будешь говорить с ними непочтительно. Я знаю, в Ирландии все обстоит по-другому, но сейчас ты в Нортумбрии. Тем не менее ты заставила молодого Альфрита кое о чем задуматься. А он, похоже, весьма мстительный юноша, так что мне придется позаботиться о тебе.
Фидельма поймала себя на том, что улыбается.
- А ты должен предостеречь меня, когда я стану делать что-то не так, брат Эадульф. Однако возлюбить человека, подобного Альфриту, дело трудное.