- Все в порядке, товарищ старший лейтенант.
Никаких происшествий на заставе не произошло... Перепелица! - вдруг крикнул он начальственным голосом. - Застегни воротничок! Ра-а-спустились!..
- Зачем это вы так на него? Ведь жарко, - Тоня улыбнулась.
- Не положено, Антонина Кирилловна. Солдат обязан соблюдать правила ношения формы.
Завтра Бочкарев уже выходил на работу. Все эти дни повар Нестеренко, немного нескладный, вечно улыбающийся солдат в коротенькой белой курточке, с раскрасневшимся у плиты лицом, приносил на квартиру начальника судки с едой, но с завтрашнего дня Тоня решила готовить сама. Не сидеть же ей здесь без дела, когда все работают, не знают покоя ни днем ни ночью. И кроме того, ей хотелось, чтобы у начальника заставы все было точно так, как у семейного и многоопытного старшины. Там в доме была идеальная, безукоризненная чистота, а обеды такие вкусные и обильные, что можно было подумать, что Стародубцевы всякий раз ожидают в гости самое высокое начальство.
Тоня проснулась раньше мужа, чтобы приготовить завтрак. Бочкарев слышал, когда она вставала, но по тому, как осторожно шла босиком, выбирая половицы, которые не скрипели, он понял: Тоне очень хотелось, чтобы он не проснулся.
Он лежал, закрыв глаза и прислушиваясь, как она возилась на кухне с посудой, как, что-то уронив на пол, кажется ложку, тихонько и знакомо ойкнула и замерла, очевидно насторожившись - не разбудила ли его? В эти минуты Бочкарев чувствовал себя счастливейшим человеком на земле. Еще бы, о нем заботятся, его любят, черт побери! У него есть жена! Теперь он не соломенный вдовец, не мишень для насмешек остряков- офицеров, товарищей по отряду, с которыми, хоть и редко, но встречался то в Петропавловске, то во Владивостоке на совещаниях, а муж, настоящий муж!.. Конечно, завтра он встанет вместе с Тоней, чтобы помочь ей на кухне, но сегодня! - сегодня он может хотя бы раз доставить удовольствие себе и ей?
Из кухни вкусно пахло его любимыми оладьями.
- Вася! Завтрак на столе! - услышал он Тоню, и сама она, раскрасневшаяся, в пестром фартучке, который привезла с собой, вошла в спальню.
- Вставай, соня! - крикнула она и рывком стянула с него одеяло.
Он поймал ее и, хохоча, привлек к себе.
Завтракали они не на кухне, как обычно, а в столовой, прижавшись друг к другу, будто за столом не было места. Бочкареву все нравилось сейчас: белая скатерть (два года она лежала без употребления и вот пригодилась), вилка, тяжелая, а не легенькая алюминиевая, какую подавал к столу Нестеренко, натуральный горячий кофе со сгущенкой... На заставе к ужину тоже варили кофе, но разве можно было сравнить ту слабо-коричневую, пахнущую жженным ячменем жидкость с напитком, который приготовила Тоня!
- Как вкусно! - без конца повторял Бочкарев.
- Правда? Тебе на самом деле нравится? - переспрашивала счастливая от его похвал Тоня.
Уходя, он пугливо поцеловал ее - ему показалось, что их видят солдаты через открытое окно.
- Хочешь - не хочешь, а надо идти к войскам, - сказал он шутливо. - Приду в четырнадцать ноль- ноль.
- Буду ждать... Очень, - ответила Тоня.
Напевая модную песенку, она прошлась танцевальным шагом по всем трем комнатам, посмотрела на свое отражение в зеркале, осталась довольна и начала прибирать квартиру: мыть крашеный скрипучий пол, тоже скрипучие двери и стирать пыль с мебели. В буфете уже красовался привезенный ею обеденный сервиз, но Тоне показалось, что он стоит недостаточно эффектно, и она переставила тарелки. В кухонном шкафчике неожиданно обнаружила разбитую керамическую вазу для цветов и решила ее склеить. Клея дома не нашлось, и она, не закончив уборку, побежала через двор к Стародубцевым.
- Здравствуйте, Надежда Петровна! К вам можно?
- Заходи, заходи... Зачем спрашиваешь?
- Я на секунду... У вас бээфа нету?
- Чего, чего? - не поняла Надежда Петровна.
- Клея такого. В тюбике. Вазончик для цветов нашла. Битый. Хочу склеить.
- A-а... Нету такого. А ты возьми творог с нашатырным спиртом... Да я тебе сейчас сделаю. Ну-ка, неси свои черепки!
Надежде Петровне, как и ее мужу, было под пятьдесят, что в глазах Тони представлялось возрастом чрезвычайно почтенным, даже преклонным. Впрочем, Надежда Петровна выглядела старше своих лет. Она расплылась телом, у нее были толстые больные ноги, маленькие заплывшие глаза на добродушном лице и руки с короткими, распухшими от ревматизма пальцами. Этими руками Надежда Петровна не только в идеальном порядке содержала свою квартиру, но и без конца что-либо делала для заставы. Чинила прохудившееся обмундирование, учила повара вкусно готовить. Сейчас она шила накидки на солдатские подушки - купила, когда ездила в отпуск, недорогой хлопчатобумажный материал.
Надежда Петровна оставила шитье и развела клей, Тоня принесла черепки, которые тут же и были склеены. По мнению Тони ваза стала даже лучше, чем новая: благородный шов делал ее похожей на музейный экспонат, например, на греческую амфору, которую раскопали археологи и составили из множества кусочков.
- Сюда поставлю рябиновую ветку с ягодами, - сказала Тоня. - Или три цветка.
- А четыре не влезет? - спросила Надежда Петровна, добродушно посмеиваясь.
- Нет, три. Больше не надо.
У Стародубцевых вся квартира была в рукоделиях Надежды Петровны - бесчисленных вышивках, подушечках, салфетках, накидках, дорожках, ковриках. На стене висели такого же вида картинки - целующиеся голубки и две кошечки, нежно касающиеся носами друг друга.
Тоня решила, что свою квартиру она, конечно, уберет совсем иначе - строго, современно, никаких котиков и подушечек! Два-три пейзажа, которые нарисует Гоберидзе, на столе - японский букет из трех компонентов, несколько больших раковин и грубых, но красивых камней на книжной полке. Кстати, книжную полку тоже надо будет поставить не вдоль стены, а поперек. Недавно Тоня видела такую картинку в заграничном журнале, и ей понравилось.
- Чем кормить-то своего сегодня будешь? - спросила Надежда Петровна, отрывая Тоню от мыслей о квартире.
Обед Тоня готовила, то и дело поглядывая в поваренную книгу, которую привезла из Орла. Она долго листала ее, стараясь выбрать блюдо повкуснее из тех, что не надоели и что можно было приготовить из не очень богатого запаса продуктов. Вчера она получила их с продовольственного склада. Старшина Иван Иванович, гремя ключами, отпер большой висячий замок и растворил дверь. В нос ударил запах соленой рыбы, квашеной капусты, чудом уцелевшей еще с прошлого года, каких-то специй. Стародубцев отсчитал несколько банок консервов, отвесил крупы, муки, масла, после чего Тоня расписалась в ведомости. Сверх всего старшина дал изрядный кусок лосиного мяса, за которое уже не надо было расписываться, это был не предусмотренный порядком продовольственный паек, а некое дополнение к нему, такое же, как рыба или молоко от своих заставских коров.
Тоня решила угостить мужа клецками и голубцами, коронными блюдами, которыми ее мать всегда угощала дочку в первый день каникул. Она совсем отвыкла от плиты - ее надо было топить дровами, плита дымила...
Бочкарев несколько раз звонил ей, она стремглав бежала к трубке и слышала один и тот же вопрос, заданный вклюбленным голосом: "Ну, как ты там?" Она отвечала: "Все хорошо, Вася. Убираю квартиру". Или: "Все хорошо. Готовлю обед". Он говорил: "Смотри не переутомись... Ну, пока". Очевидно, в этот момент в канцелярию кто-нибудь входил, и Бочкарев поспешно клал трубку.
Из своего окна Тоня иногда видела мужа, когда он направлялся куда-то через двор или встречал у крыльца вернувшийся с границы наряд. Ей казалось забавным и в то же время нравилось, что все, кто служил на заставе, первыми приветствовали ее Васю и делали так, как он говорил. Это было непривычно и даже несколько возвышало ее самое в собственных глазах.
В половине второго у Тони было все готово, накрыт стол, и тарелки на нем стояли не казенные, а свои, от парадного сервиза, глубокие и мелкие. Тут же на столе в склеенной вазе красовалась большая рябиновая ветка с пурпурными листьями и тяжелой гроздью крупных красных ягод. Пахло голубцами, было слышно, как они тихонько кипели на плите. Клецки она решила опустить в бульон, как только увидит, что Бочкарев уже идет домой.
Без пяти два она подошла к окну и уже не отходила от него, глядя на дверь дома напротив. Там шла своя жизнь, в беседку возле крыльца забегали пограничники, торопливо курили и бросали окурки во вкопанную в землю бочку с водой. Несколько раз прошел туда-сюда старшина. "Спидола" то умолкала, то начинала петь с новой силой.
Бочкарева не было.
В половине третьего заскрипел зуммер, и Тоня подбежала к телефону.
- Тонечка, услышала она виноватый голос мужа.- Прости, пожалуйста, но я немного задержусь.
- Как же так... У меня все готово. Перестоится... - пробормотала в ответ Тоня.
- Ничего, съедим и перестоенное... Извини, пожалуйста... Очень занят.
Через полчаса он позвонил снова.
- Тонечка, ты не очень ругаешься?.. Я еще не освободился...
- А когда же? - спросила она упавшим голосом.
- Не знаю... Ты меня не жди, обедай сама. И не...
Тоня бросила трубку, побежала в спальню, уткнулась лицом в подушку и заплакала.
Кого пригласить на пир по случаю приезда Тони, у Бочкарева не было никаких сомнених. Он мог позвать только старшину с Надеждой Петровной да Невиномысского. Вообще вечеринки на заставах устраивались очень редко и не поощрялись начальством, которое почему-то не верило, что, собравшись вместе на какой-либо праздник, приглашенные ограничатся чаем или молочным коктейлем.
На самом же деле офицеры на заставах, как и все люди, поднимали рюмки на Новый год или за чье-нибудь здоровье.
Бочкарев рассказал Тоне, как к ним на Курилы прилетел в прошлом году корреспондент столичной газеты и привез в подарок бутылку кока-колы и как они втроем с начальником и корреспондентом, замкнувшись в канцелярии, быстро и без удовольствия опорожнили даже эту бутылку, спрятали посуду в сейф и пошли в столовую.
- Ни тебе аванса, ни пивной - трезвость, Тонечка, - продекламировал Бочкарев, весело усмехаясь.
- Значит, моя бутылка "Плиски" таки будет стоять нераспечатанная? - спросила Тоня.
- Ничего, геологи выпьют! - утешил ее Бочкарев.
- А ты совсем не будешь? - допытывалась она.
Он отделался шуткой.
- Ты представь: на заставе объявили боевую тревогу, а твой муженек лежит и даже "мама" выговорить не может.
- Но выходной тебе полагается? - наседала Тоня. - Когда ты можешь на весь день уйти с заставы, например в ресторан...
- Прекрасная идея, Тонечка! Твой приезд отметим в ресторане. Снимем банкетный зал... Официанты, метрдотель...
- Ты все смеешься!..
- А как же иначе? Смех помогает людям жить.
- Ну ладно... А может быть, пригласим еще Гоберидзе? - робко спросила Тоня.
- Нет, это совершенно невозможно! - возразил Бочкарев.
- Но ведь он вытащил меня из пещеры! - Тоня укоризненно посмотрела на мужа.
- Я понимаю, Тонечка... Но видишь ли... это... ну как бы тут выразиться поделикатнее, не принято, что ли. Не рекомендуется... Конечно, не будь я офицером, Вано был бы первым гостем после Кудринского.
- Даже опальный солдат Шевченко, которого считали политическим преступником, и тот запросто бывал у своего командира. Сидел и пил с ним чай. На веранде... А ты не можешь Пригласить человека, которому обязан!
- Не могу, Тонечка... Начальник отряда объявил ему благодарность. Это не мало.
Тоня вздохнула, и разговор прекратился.
...Гостей ждали к пяти часам. Хотели за ними послать моторную лодку, но не позволила погода - океан снова ходил ходуном - и геологи передали с проходившим мимо нарядом, что придут пешком.
В то утро Тоня примеряла платья, бегала советоваться к Надежде Петровне, но быстро убедилась, что вкусы у них совершенно разные, и надела мини-юбку, которую сшила перед отъездом на Камчатку, блузку и яркую японскую кофточку из тех, которые Бочкарев хранил для нее в шифоньере.
- Как я тебе нравлюсь? - спросила она у мужа.
- Очень... Но ради меня ты, между прочим, никогда так не прихорашивалась, - ответил он ревниво.
В отличие от мужа, который ни разу не пришел вовремя обедать, геологи появились ровно в пять, вместе с сигналом времени, о котором оповестила "Спидола" младшего лейтенанта.
- Вася, ты теперь видишь, у кого надо учиться точности? - нарочито громко спросила Тоня. Вместе с Бочкаревым она вышла на крыльцо встречать гостей.
- Когда топаешь пешком, а не летишь самолетом или не едешь автобусом, точность соблюсти не так уж трудно, - ответил начальник отряда Николай Павлович. - Здравствуйте, товарищи!
Вместе с ним пришли Анна Михайловна, Иван и ослепительно красивая Наташа, остальные геологи не смогли - готовились к совещанию, которое через неделю должно было состояться уже на базе в Петропавловске.
Пограничники с любопытством смотрели на новых людей, особенно на красавицу Наташу, и старались лишний раз пройти по двору, пока гости стояли на крыльце. Наташа тоже изредка стреляла в них своими большими глазами, но чаще всего поглядывала на Бочкарева, который понравился ей с той поры, когда ее под конвоем привели к начальнику заставы.
- А вам не скучно тут жить, Василий Иванович? - спросила Наташа.
- Скучать, Наталья Ильинична, некогда, - ответил Бочкарев. - Только успевай поворачиваться.
- Хотя теперь вам веселей будет, - она чуть заносчиво посмотрела на Тоню. - Семейный очаг и прочее.
- С милой рай и в шалаше, - сказал Иван, деливший свои взгляды между Наташей и Тоней.
- Тогда прошу в шалаш! - Бочкарев подхватил поговорку.
Широко раздвинутый стол сиял обилием закусок, в числе которых были такие лакомства, как только что вынутый из печи хлеб и свежие помидоры с огорода Стародубцевых. Пузатая бутылка "Плиски" стояла в окружении других бутылок с домашним вином, которое делала все та же Надежда Петровна.
- А у вас стало хорошо, - сказал Николай Павлович, оглядывая комнату. - Сразу чувствуется женская рука.
- Простенько, но со вкусом, - насмешливо похвалила Наташа.
Тоня не поняла иронии.
- Правда?
- Правда, Тонечка, правда! - поспешно ответила Анна Михайловна.
Пришли Стародубцевы. Старшина был подтянут, он уже успел переодеться в парадный мундир с орденами и медалями, которые глухо позвякивали, когда Иван Иванович, здороваясь, тряс руку. Надежда Петровна держалась с незнакомыми людьми скованно, руку протягивала осторожно, прижимая к боку, будто боялась, что ее оторвут.
Невиномысский появился с включенной "Спидолой", сияя широкой, от уха до уха, улыбкой, которая делала его румяное, полудетское лицо даже не круглым, а приплюснутым сверху.
- Мой заместитель, - представил его Бочкарев Анне Михайловне.
Остальные были знакомы с Невиномысским и даже знали о его слабости к джазовой музыке.
- А громче нельзя? - язвительно спросила Наташа.
- Никак нет, - простодушно ответил младший лейтенант. - На полную катушку пустил.
- Жаль, а то у нас в лагере плохо слышно.
Потолкавшись несколько минут в комнате, Невиномысский ушел на заставу дежурить.
- Кого же мы выберем тамадой? - спросил Николай Павлович, когда все уселись за стол. - Эх, нет среди нас того грузина, вот тост бы учинил.
Тоня незаметно вздохнула. Ей не хотелось говорить, что ее муж не пригласил человека, вытащившего ее из пещеры.
- Он на службе, Николай Павлович, - заметил Бочкарев.
- А мы как-нибудь без мудреных тостов, по-простому, - сказал старшина. - Нальем и выпьем за хозяйку этого дома, за нашу Антонину Кирилловну... Вот коньячок, винцо своего приготовления, прошу попробовать. Вино слабенькое, так что и нам грешным можно по одной пропустить.
- По одной? - Наташа, прищурясь, посмотрела на Бочкарева.
- Мы на службе, Наталья Ильинична. В любую минуту могут по тревоге поднять.
- Нарушитель... вроде меня? - она весело и, как показалось Тоне, вызывающе рассмеялась.
- Но тогда, могу открыть тайну, обошлось без тревоги.
- Не считая душевной.
- Будет вам! Соловья баснями не кормят, - сказал старшина, поднимая стопку с вином. - За молодую хозяйку, чтоб ей хорошо жилось в этом доме!
- Принято единогласно, - поддержал тост Иван.- Ну, вздрогнули!
"Вздрогнуть", однако, не удалось: запищал зуммер телефона. Бочкарев подошел к аппарату и взял трубку.
- Начальник заставы слушает... Понятно. - Он посмотрел на Стародубцева. - Иван Иванович, штормовое предупреждение получено. Надо выдать дополнительно три комплекта резиновых сапог и плащей.
- Есть, товарищ старший лейтенант... Извините. - Последнее слово старшина сказал, обращаясь ко всем сразу, поставил на стол стопку с вином и торопливо вышел.
- А нам что, так и держать свои сосуды? - поинтересовалась Наташа.
- Зачем же? Надо срочно выпить, - ответил Бочкарев.
- Авось успеем, - добавил Иван.
На этот раз ничто не помешало, все дружно выпили, Николай Павлович похвалил коньяк, Анна Михайловна - самодельное вино, вызвав благодарную улыбку на лице Стародубцевой.
- Что-нибудь интересное нашли за этот сезон? - спросил Бочкарев, обращаясь к геологам.
- Нефтью попахивать стало, Василий Иванович, - ответил начальник отряда. - И, что самое любопытное, вот этот муж, - он кивком головы показал на Ивана, - умудрился обнаружить ее в термальных источниках. Можно сказать, впервые не только на Камчатке, но и вообще впервые.
- Это очень важно? -спросила Тоня.
- Для теоретиков. Возможно, что Менделеев все- таки прав, отстаивая свою теорию неорганического происхождения нефти.
- Бог с ней, с теорией! - Бочкарев весело махнул рукой. - Давайте наполним бокалы. Меня, как начальника заставы, больше всего интересуют практические вопросы, точнее, не увеличится ли с будущего года число людей на моем участке?
- С будущего - нет. Кроме нас, пожалуй, никто не рискнет сунуть нос в эти благословенные места. А вот годика через три, пожалуй, нагрянут к вам в гости геофизики, человек тридцать.
- Через три года... - Тоня вздохнула.
- После геофизиков, - продолжал Николай Павлович, - если подтвердится прогноз, буровую поставят. Ну, до этого еще лет пять ждать.
- Ой, как долго!.. Сколько ж мне тогда будет?
Тоня смешно задумалась, подсчитывая в уме.
- Тонечка, не надо! - ласково сказала Анна Михайловна. - Все равно и через пять лет вы останетесь таким же очаровательным ребенком.
- У нее самой ребеночек будет, - подала голос Стародубцева.
Тоня смутилась.
- Да ну вас, Надежда Петровна.
- А что, дело житейское. Нянчить тебе помогать буду.
- А вы что, еще и эти пять лет думаете здесь жить? - Тоня не то испуганно, не то удивленно посмотрела на Стародубцеву. - И мы тоже через пять лет будем здесь жить? Да?
- Ну, ну, Тонечка, - пробормотал Бочкарев.
- Что ж тут такого, милая?.. Чем плохо тут? - спросила Надежда Петровна. - Правда, поначалу поерепенишься малость, а потом обвыкнешь, будто так и надо... - Она чуть помолчала. - Доля у нас с тобой такая. Солдатки ведь...