- Макарыч! - яростно заорал Витек. - Ты че там застыл, как обелиск! Хозяину первый… стул! Василиса Харлампиевна, как ваше ничего? Не стесняйтесь, пролетарии всех стран объединяйтесь!
И, вскочив со стула, протянул Мокрову и его теще широки, как ласты моржа, лапы.
- А мы с ним постоим, не велики особи! Верно, Санек? - дернул он за рукав фотокора и тут же с грохотом рухнул на стул. - Вот так-то, Макарыч! Шоковая терапия!!
Первым от шоковой терапии оправился, как ни странно, хозяин дома. Он приблизился вплотную к сидящему раскорякой Витьку и почти грубо спросил:
- Короче! Зачем пришли?
- Как?! - азартно хлопнул себя по туго натянутому брюху Витек и лихо подмигнул фотокору. - Разве я еще не сказал? Мириться, грю, пришли! То есть, я-то - мириться, а зачем приперся этот хер - знать не знаю, ведать не ведаю! Вот те крест - не знаю! - и он неправильно перекрестился. - Он мне, блин, всю дорогу талдычил че-то там насчет "вольвы" взамен папиной "копейки". Ты не в курсе? Макарыч! Мой тебе совет: ниче ему не давай! Или всем, или никому!
Мокров безо всякого удовольствия заглянул в глаза шурина. Но ничего там не разглядел. Ничего конкретного, кроме смертной тоски.
- Че я тебе пообещал, Лейкин?
- Как че? - внезапно ощетинился тот. - А "вольву"?!А валютных нюшек… на плинэре?! Я папину "копейку" за гроши загнал! И где моя "вольва"?!
При слове "плинэр" неожиданно возбудилась теща Мокрова.
- Ты че, придурок, - грозно запищала она, - при детях не по-русски ругаешься! Мясник, а не фотограф, мать твою нехай!
Жена Мокрова поначалу очень хотела выволочь наглых гостей за порог, но что-то в раскосых глазах Витька заставило ее повременить с исполнением приговора. Вместо этого, не долго думая, она бросилась на кухню, и скоро оттуда потянуло пережаренной картошкой и котлетами.
- Бум мириться! - повелительно крикнула она, внося все это в гостиную. - Какие там счеты между своими!
- А то! - захлопал в ладоши Витек. - Бум-бум, тещенька! Мир - хижинам, война этим самым…
- Дворцам, - услужливо подсказал Мокров.
- Вот именно! - восторженно прищурился зятек. - Дворцам, бунгалам, родничкам!..
Упоминание родного имени вызвало у генерального директора легкую изжогу. Он было хотел спросить: а почему собственно… но Витек опередил его:
- Выпьем под анекдот! Дохтур говорит больному в реанимации: можете расслабиться, самое худшее для вас уже позади: вы в коме!
Выпили под анекдот, потом под другой… Обрадованные неожиданным примирением Мокровы готовы были пить за все подряд. Они даже забыли отправить спать двойняшек. И теперь те, перевозбужденные, играли в прятки под столом между ног разгоряченных примирением взрослых, стукались лбами, дико визжали и делали вид, что не находят друг друга.
Настенные часы пробили десять. Мокровы торжествующе переглянулись, мол, гляди, как мы их! Жизнь снова стремительно побежала вперед, как сверкающая бегущая строка над площадью Павших революционеров.
"Все-таки здорово, - подумал генеральный директор, - иметь такую большую и верную родню! В любые времена, под любым соусом! Попетушились-помирились, а камушки на могилку принесут - будьте уверены!"
От избытка чувств он благодарно положил руку на неохватное плечо мужа своей Маруськи. И вот тогда тот вдруг начал медленно, как бы нехотя, вставать и рука Мокрова соскользнула с него и провалилась куда-то под стол. А Витек одернул куртку на груди так, что отчетливо зярябила старая тельняшка, и высоко поднял зажатую в косматом кулаке рюмку водки.
- Санек, не хнычь! Будет тебе новая "вольва"! Все будет! Или нет! Все херня! Всем или никому! Как это ты, Макарыч, тоды грандиозно изрек? Чтобы все и сразу?! По этому поводу я предлагаю грандиозный тост! Но только чур - пить до дна! Вмажем, хлопцы, за наш "Родничок"!
- За чей, за чей "Родничок"?! - подмороженный голос Мокрова прозвучал еле слышно.
- За наш, Макарыч! За твой, за мой… за наш! Но если ты против, - почти безразлично пожал плечами Витек, - можешь, падла, не пить!
Глава 13
Мокров, как всегда близоруко, попытался заглянуть в татарские глазки Витька. Удалось это не сразу. Но, когда удалось, он готов был поклясться, что увидел в них две крошечные золотые рыбки. Они прыгали, плескались, широко разевая рты, и, что самое странное, Мокров разглядел у них во рту мелкие и острые, как обойные гвоздочки, золотые зубки.
И вдруг он явственно услышал похожий на божий глас голос Надежды Викторовны Коробейниковой:
- У вас много родственников?
- Достаточно, - кажется так ответил тогда ей он, - иногда кажется, даже слишком…
- Вздор! - зазвенело в ушах. - Вам больше не будет так казаться! За каждого вы будете благодарить Бога, как правоверный мусульманин, по пять раз на день!
- Вздор! - изо всех сил стараясь быть убедительным, сказал он Витьку, - "Родничок" не мой и не твой! Кто тебе об этом набрехал? А выпить можно… за че угодно! Отчего же! За "Родничок" - так за "Родничок"! - и твердо поставил на стол ненадпитую рюмку водки.
- Цак! - как бы обращаясь к фотокору, прицокнул языком Витек и обижено посмотрел на жену Мокрова. - А тещенька сказала, че вы позавчера приобрели "Родничок"! Так и сказала! На весь, понимаешь, выигрыш! И это, мол, только начало! Так, тещенька, так?
Жена Мокрова дьявольски хихикнула и стала лихорадочно собирать со стола посуду. Но гости поняли ее по-своему.
- Че ж это вы, тещенька, - как всегда посасывая жирные, как у моржа, губы усыпляюще промурлыкал Витек, - че ж это вы… гостей на новоселье приглашаете, а хозяина в известность не ставите? Слышь, Санек, приезжайте, грит, милки, к нам на отдых, встретим, понимаешь, как самых дорогих… с ахереной скидкой, то есть, па-родственному! Вот мы с тобой и поперлись через весь город в пургу…
- Ага, - вдруг загорелся фотокор, - по-родственному! Это ж все равно, что позвать всех родных и близких на похороны, а покойника не предупредить, че… а он возьми да и…
Витек глянул на него безо всякого интереса и тот мгновенно потух.
- Значит, тещенька, чет напутала. Быват. Значит, "Родничок" вы не прикупили. Тем лучше! Зачем он нам с его тайгой и озерами! Значит, бабки целехоньки! И где же тоды наши бабки?!
- Почему это ваши? - кураж зятька перекинулся на Мокрова. - Мои!
Теперь уже Витек положил на плечо маленького человечка в белой с закатанными по локоть рукавами свою ластоподобную ручищу и тот почувствовал на себе тяжесть могильной плиты. Он попробовал встать и не смог. А Витек со всхлипом втянул в себя воздух, прожевал его и сплюнул.
- А хоть бы, бля, и твои! Знаешь, как на святой Руси всегда говорили? Так знай: все мое - мое, а все твое - мое же! Во как!
Из-под стола показалась конопатая мордашка девчонки-двойняшки. Пацан по-видимому уснул под столом. Двойняшка щурилась от яркого света люстры и отчаянно терла глаза.
- У меня нет денег! - дернулся Мокров.
- Угу! - Витек вцепился пальцами в его плечо и оно слабо хрустнуло. - Ясненько! И где же они? Пропил? Потерял? Проиграл в катеринку? Где бабки?
- Дурак! - скривился от боли генеральный директор "Родничка". - Пусти! В тюрьме сгною! Какие бабки? Я че у тебя их занял? Все мое - мое! Сам сказал! Хочу - потеряю, хочу проиграю, хочу подарю… детскому дому!
- Ага! Детскому дому!
- Да! Детскому дому!
- Все?
- Все!
- Макарыч! - с какой-то искренней грустью прошептал Витек. - Тогда ты - покойник! Нет, хуже покойника! Уже завтра все, кого ты, сука, втянул в свою гребаную игру, придут к тебе за своим баблом. Они будут рвать тебя на куски. Не видал, как рэкетиры рвут на куски должника? По малюсенькому кусочку. Его рвут, а он орет, что у него нихера нет. И знаешь, че самое страшное? Если у него и взаправду нихера нет! Потому что рано или поздно ему обязательно захочется все отдать, а отдать будет нечего. И вот тогда-то и начнется тихий ужас: ты думаешь кто-то ему поверит? Поверит, что нихера нет, когда все знают, что все было! И его будут рвать до последнего кусочка, до кровавых соплей, а потом эти его сопли размажут по стенке. Это ж такой облом, когда клиент прав!!
Глава 14
Улучшив минуту, Мокров все же высвободился из-под родственной десницы. Заметив маячившую у края стола двойняшку, он хотел было приказать жене отослать детей спать. Мыслимое ли дело, время к полночи, а малыши за столом, точнее, под, да еще при такой вульгарной сцене!
Но вид пьяных родственников был настолько омерзителен, что он тут же напрочь забыл про всякую мелочь и сосредоточился на главном.
- Ты… это… че, Шариков, - бесстрашно ткнув пальцем в занявший все жизненное пространство дурной живот, крикнул Мокров, - чужое делить сюда приперся? Не я тебя породил, не тебе и меня… На-кася, выкуси! Заработай сперва, а потом дели! А ты, Лейкин, перед тем, как ко мне явиться, небось с папой-коммунякой посоветовался, как лучше частную собственность прикомуниздить? Кусочник! Хорош! Проехали!
И смешно вскинув кулак над головой голосом патриарха всея Руси погрозил:
- Не будет вам, черти, на то моего благословения!
И уж потом совсем по-детски, кривляясь:
- Забирайте, сволочи, свои игрушки и выметайтесь с моей песочницы!
От неожиданности голова фотокора крутанулась вокруг своей оси, как при появлении суперэффектной "нюшки".
- Ты это… че?! - бестолково замахал руками он. - Мы ж ничего такого! Просто зашли… проведать. Верно, Витек? Ты же теперь знаменитость! Как фотомодель! Меня все мои молят с тобой познакомить! А они, суки, знаешь какие… привередливые! А я им - ок! Только это дорогого стоит: натура плюс миллион сверху! Бабло, конечно - пополам, а "нюшек" тебе в придачу! А ты!.. Я чет, Витек, не догнал: мы, значит, сюда с добром, а нас… этим самым…ведром?!
- Ша! - по-боцмански прикрикнул на него Витек и двумя пальцами рванул тельняшку на груди. Рвануть по-настоящему, как красные матросы перед расстрелом, мешала куртка и сухопутное воспитание. Тельняшка затрещала по швам, но не подалась. - Дорогой наш Макарыч! Штоб ты сдох… в девяносто лет! Ты не злись, ты рассуди! Такую золотую рыбищу тебе одному из воды вовек не вытащить! Живот надорвешь! А, главное, уже завтра к тебе на помощь сбегутся все, кому тебя не жаль! Звать не будешь, а прибегут! Уж больно блестит, стерва… возбуждающе! А у нас, сам знаешь, одного, то есть, тебя с твоею старухой, прошу прощения, тещенька, только за смертью вперед пропустят. А за всем остальным - только скопом!
Витек обвел присутствующим всевидящим оком. Кажется, все слушали его с неподдельным интересом. Даже старая-престарая и потому особенно напряженная теща Мокрова не выказывала никакого желания идти спать, не перебивала и, вообще, изо всех сил вслушивалась в разговор.
Взор Витька наливался подлинным ликованием, как у Моисея по мере расшифровки божьих заповедей.
- Макарыч! - неуловимым движением руки он ухватил генерального директора и притянул к себе. - Ты даже не представляешь, до чего я тебя!.. Если бы не это, да пропади ты пропадом вместе с твоей золотой килькой! А раз так, то конечно! По этому случаю у меня к тебе есть эксклюзивное предложение! Но принять ты его должен прямо счас, не сходя с этого места. И шоб безо всякого там подвоха! А то я тебя имел… ввиду!
На этот раз генеральный директор не стал вырываться из цепких лап зятя. Он только плеснул себе в стакан из-под чая на глоток водки, но пить не стал, а накрыл его ладонью, как ломтем хлеба с солью стакан водки покойника на его же поминках, и устало вздохнул:
- Ну хер с тобой! Валяй! Только…
- Только покороче, - с лету уловил его мысль Витек. - Ок! Короче так короче! Короче не бывает! Короче только хвост у этой как ее… черепахи! Или член у кастрата! Все! Все! Все! - заспешил он, глянув в помутневшие глаза тестя. - Давай по схеме! Ты поделишься с нами, не поровну, упаси Бог, а мы скажем нашим, да всем подряд, что ты, взаправду, убухал все бабки… ну хош и в детдом! Считай, што мы - твоя крыша. Без нас тебе никто не поверит. А с нами - пускай попробуют! И будешь ты в глазах мировой общественности, как праведник, в белых одеждах, то есть, в натуре, гол, как сокол. Но… нашу долю попрошу наличкой и прям счас!
Неизвестно, что хотел ответить господин Мокров, но все усложнила госпожа Мокрова.
- Ну вот че, родственнички, - звонко завопила она в самое ухо зятька, - покуражились и будя! Макарыч, гони-ка их всех взашей!
Глава 15
Похоже, ярость тещи Витька не обескуражила.
- Взааашей? - сладко зевнул он. - Отчего же нет, тещенька! А вот и шея! Пажжалуста!
Он похлопал себя по жирному загривку, как бы приглашая всех желающих последовать его примеру.
- Ну че ж, родные и близкие! Как говорится, было бы предложено! А предложено было! Санек!
Он низко завис над фотокором и что-то быстро прошептал. Тот не сразу понял, задергался, но потом согласно закивал головой.
- Угу? - как бы уточнил Витек.
- Без проблем! - подтвердил фотокор. - Сделаем!
Через секунду он исчез из гостинной, а еще через секунду глухо чмокнула прикрытая дверь в соседнюю комнату, вяло рыкнула во сне Соня…
- Пошел в сортир, - неизвестно зачем пояснил Витек, хотя его никто ни о чем не спрашивал. - Всю дорогу маялся. Засранец!
Часы на стене пробили одиннадцать раз.
- Ни хера себе! - на этот раз удивленно откликнулся Витек. - Как время бежит!
Наступил коленом на стул. Щелкнул по носу подвернувшуюся конопатую двойняшку и по-хозяйски пригласил:
- Присядем на дорожку! Макарыч! Не дрейфь, все путем! Мы счас исчезаем! Как говорится, подведем итоги и на… дроги.
Мокровы нехотя опустились на краешки одного и тоже стула. Последние слова зятька, кажется, успокоили их. Действительно, какого хера! Его право - предложить, а их - послать его нахер! Да и какая в нем таком корысть, какая там крыша! Так, крышка от консервной банки. Главное, не порезаться о ее края!
Мокров рассеянно глянул на часы, потом на живот зятя и снова на часы. А Витек взял со стола принесенную им же недопитую семисотку, одним глотком осушил ее до дна, на прощанье прошелся вокруг стола, на миг задержался за спиной престарелой тещи Мокрова и уже вполоборота к двери без всякого интереса бросил:
- Значит, не договорились… жаль.
- Шагай, шагай! Бог подаст! - хотел крикнуть ему вдогон генеральный директор, но только раздраженно махнул рукой.
И в ту же секунду, круто развернувшись, Витек опустил уже пустую бутылку на голову задремавшей старухи. Отчетливо хрястнули кости черепа и красные осколки посыпались на стол, пол и уже безжизненные плечи и колени.
Глава 16
С минуту все с каким-то дьявольским любопытством разглядывали зазубренное горлышко в руке Витька. Больше всех, казалось, был удивлен сам Витек. Он болезненно щурился, кривил жирные губы, пожимал плечами и был очень похож на космонавта только что по неосторожности перерезавшего трос, соединявший его с космическим кораблем.
В сознание Витька вернула двойняшка. Она весело дернула толстяка за рукав:
- Дядь Вить! Ты бабушку понарошку убил, да? Дай теперя я тебя понарошку!
Свободной рукой Витек смахнул с лица наваждение и, сунув под нос Мокрову окровавленный осколок, горячо выдохнул:
- Ну че, падла, доигрался?!
Потрясенные Мокровы молча жались друг к другу. Только теща Витька инстинктивно протянула руку к сидящей на корточках внучке.
- Не трожь! - прошипел Витек. - Всем сидеть!
Потом с безжалостностью средневекового палача он оторвал Мокрова от жены и ткнул лицом в мокрый от крови его же, Мокрова, тещи.
- Макарыч! - жутко, со всхлипом, захохотал он. - Смотри, чем твои шутки пахнут!
От всего увиденного жене Мокрова стало по настоящему худо. Вид беспомощной головы мужа прижатой железной рукой к затылку мертвой матери, довел ее до сердечного приступа. Рыхлое тело безжизненно расползлось по стулу, и только крупно дрожащие на груди руки и полные слез глаза говорили о том, что она скорее жива, чем мертва.
Но Витьку было уже не до этих тонкостей. Он, как всегда, во всем видел подвох, а в поведении своей горячо нелюбимой тещи и подавно. И еще. Именно в этот миг, глядя на как будто уходящую в небытие тещу, ему открылся первобытный смысл бытия: жизнь одного, нужного тебе, человека можно спасти только ценой жизни другого, ненужного. Главное, не ошибиться, кто тебе нужнее. Так вот, жизнь тещи была ему сейчас нужна, как никогда, потому что внутренний голос до хрипоты повторял ему, что именно эта баба, а не ее глупый муж, держит за хвост, случайно пойманную им золотую рыбку.
Не долго думая, Витек бросил на тещу онемевшего от ужаса генерального директора "Родничка".
- Тещенька! - ласково прорычал он. - И где бабки? У меня, бля, охиренное предчувствие, что вы знаете, где они! И не вздумайте притворяться умирающей! Знаете, че такое контрольный выстрел? Детектор лжи!
Из коридора не доносилось ни звука. Старая Соня крепко спала. А Санек, тем не менее, намертво припер плечом дверь в ее комнату, пытаясь звериным чутьем уловить происходящее в гостиной. Но там, похоже, ничего не происходило.
Глава 17
- Тещенька! - глаза Витька задумчиво сузились. - Вы мне счас отдадите отнятое у народа бабло. Тихо-тихо, па-родственному. Иначе… вот этой стекляшкой я выколю вашему дражайшему супругу глаз. Станет одноглаз, как циклоп! Хотя… кажется, у того придурка не было жены. Или была? Нет, точно не было! Ну это… не проблема! Вы меня понимаете?
По всему, тещенька все поняла, потому что отчетливо привстала со стула и открыла рот, но молчавший до этого Мокров вдруг извернулся и ладонью припечатал рот жены.
- Не смей, дура! - взахлеб заорал кумир "Надежды-прим". - Ззззятек! Экспроприатор херов! Обломишься! Я человек с подвохом! Все обломитесь!
При слове "подвох" Витек судорожно дернулся, а держащая Мокрова рука напряглась до предела. В следующую секунду дико взвизгнула перепуганная насмерть женщина, а Мокров повис на руке зятя, даваясь каким-то нутряным воем.
- Ну вот, Макарыч, - тупо глядя на залитый чужой кровью собственный кулак, деловито заповторял Витек, - а ты говорил: с подвохом! И никакого подвоха! Все честно! Все честно! Как обещал!
Потревоженный странными криками в гостинницу вбежал фотокор. От увиденного у него позеленело лицо и по-собачьи затряслась голова. Но скотоподобный дружок не позволил ему расслабиться.
- Ко мне! - голосом инструктора-собаковода безжалостно приказал он. - Держи!
И сбросил на руки подбежавшего Фотокор а полуживого Мокрова, как только что забитую тушу. Фотокор тяжко охнул, но тело удержал.
Какое-то время Витек внимательно рассматривал пустой кулак. Осколка в нем уже не было. Толстяк удивленно поджимал губы и странно улыбался. Потом схватил со стола острый кухонный нож. Тусклое лезвие замелькало перед глазами обезумевшей тещи.
- Че ж вы натворили, тещенька! - абсолютно спокойно прочмокал Витек. - Теперь чего уж! Колитесь! Не томите душу!