…Во время войны советский истребитель сбивает немецкую летающую лодку. Та только чудом не разбивается при посадке на воду. На берег выбираются немногие, но тут же попадают под атаку советской пехоты. На пляже остается тяжелораненый немецкий офицер - оберлейтенант танковых войск. Умирая, он протягивает советскому солдату пузырек с запечатанной в нем запиской. Прочесть написанное солдату не удается - содержимое оказывается зашифрованным… Речь идет о знаменитом "крымском золоте". Оно находилось на борту парохода "Принц", который затонул под Балаклавой в свое первое плаванье в 1854 году.
Содержание:
Марченко Андрей Михайлович - Письмо никому 1
Синопсис 1
Письмо никому 1
Марченко Андрей Михайлович
Письмо никому
Синопсис
Жанр: детектив с элементами истории.
…Во время войны советский истребитель сбивает немецкую летающую лодку. Та только чудом не разбивается при посадке на воду. На берег выбираются немногие, но тут же попадают под атаку советской пехоты. На пляже остается тяжелораненый немецкий офицер - оберлейтенант танковых войск. Умирая, он протягивает советскому солдату пузырек с запечатанной в нем запиской. Прочесть написанное солдату не удается - содержимое оказывается зашифрованным…
…Проходят года, и уже в наши времена старик жалуется молодому парнишке-почтальону на совершенно возмутительный случай: старик вышел выносить мусор, а него ведро выхватили и убежали. Особо печалит старика тот факт, что ведро было хорошим.
Почтальон не придает этому факт значения, но очень скоро снова встречается с этим стариком на похоронах приятеля последнего. Выясняется, что покойный заходил к приятелю как раз накануне кражи ведра. Старик также рассказывает, что после ухода почтальона какие-то люди ворвались в его квартиру и убрали ее с пылесосом.
Тем же вечером неизвестные задерживают почтальона и обыскивают. Что именно ищут - остается неизвестным.
Когда неделя уже почти заканчивается, и возникает перспектива провести выходные спокойно, приходит довольна странная телеграмма, которую также надлежит отнести почтальону. Действительно, телеграмма оказывается совершенно не нужна адресату - его больше интересует почтальон, и то что он может знать. Поскольку знания почтальона минимальны, действующие лица расстаются.
Но еще до окончания недели почтальон находит прилипший к своему ботинку маленький обрывок бумаги. На нем - шестнадцать будто совершенно несвязанных букв.
На следующий день почтарь заходит на ту квартиру, куда относил телеграмму, встречается с хозяином.
Во время беседы выясняется следующее: речь идет о знаменитом "крымском золоте". Оно находилось на борту парохода "Принц", который затонул под Балаклавой в свое первое плаванье в 1854 году. Золото затем пытались поднять многие, слишком многие, однако удалось это только в 1942 году одному итальянцу из группы боевых пловцов. Ему удалось золото поднять, и где-то спрятать.
Богатство не принесло итальянцу счастье - очень скоро он погиб, но бумага с координатами сокровищ попала в руки к командиру немецкого танка. Однако, тот скоро пропадает без вести. Его находят только через шестьдесят лет, во время оползня в Крыму. Золото, что ранее было семейной легендой, начинает будоражить мозги, и начинаются поиски. Немецкие семьи делают заказ в респектабельном детективном агентстве, семья итальянского ныряльщика нанимает дешевого, но словно честного частного сыскаря.
Именно с представителями московской конторы и сталкивался почтальон. Они же украли ведро и устроили уборку-обыск у одного старика и по неосторожности убили второго.
Умерший был сыном того самого солдата, получившего шифровку. Перед гибелью он зашел к другу и, порвав шифровку, выбросил ее в мусорное ведро.
Почтальон начинает работать вместе с частным сыщиком.
Возникает идея устроить обыск, как повод - все то же украденное ведро. Замысел срабатывает частично: доблестная милиция возвращает старику ведро, уводит хозяев квартиры. Почтальон и сыщик начинают обыск, но их застигают хозяева. После драки удается бежать, но квартира сыщика и общежитие студента оказываются под прицелом противника.
Оба беглеца прячутся в бункере у знакомого. Тот занимается историей, "черной археологией", управляет маленьким магазинчиком. Он и определяет, что обрывок скорей всего - часть шифра, набранного на немецкой шифромашине "Enigma". Приютивший беглецов уточняет, что было много вариантов исполнения этой машины, но код вроде бы поломали.
Примерно в тоже время, в столице, происходит передел сфер влияния, в город пребывают представители иной кампании, которые на снятой сыщиком квартире убивают предшественников.
Частный детектив попадает в розыск…
Выясняется, что покойный перед смертью успел отправить кому-то письмо, а отец покойного лет сорок назад вел переписку с каким-то математиком. Сыщик и почтальон отправляются по этому следу. Третий приятель остается в городе с заданием найти программу, которая могла бы дешифровать записку.
Однако, в далеком городе выясняется, что этот математик давно скончался. На его адрес никаких писем не приходило.
Но тут приходит мысль: а что если старик отправил письмо по адресу, указанному на почте в качестве образца? Тогда, не найдя адресата, письмо должно будет вернуться назад по адресу. Поскольку этого не произошло, надо положить, письмо все же попало кому-то в ящик.
После очередной поездки копия шифровки оказывается в руках друзей, они возвращаются назад, в город, где началось приключение. Шифровку удается дешифровать.
Чтоб избежать дальнейшего преследования, сыщик передает противнику тот самый обрывок шифровки из шестнадцати букв. У обеих сторон оказывается по копии шифровке.
Начинается извлечение сокровищ. Друзья отправляются в Крым, их противники - куда-то на Кубань. Перед тем как отдать шифровку, сыщик исправил в ней только одну букву.
…Если верить шифровке, то золото расположено в указанной могиле на кладбище. Друзья начинают раскопки, в указанном месте, но ничего сначала не находят.
В это же время их противники перекапывают иное кладбище. И находят ящик…
…Но в ящике оказываются ржавые гранаты - когда-то на этом кладбище шел бой.
Еще раз все продумав, друзья в Крыму начинают откапывать другую могилу и извлекают на свет искомое сокровище.
Их противники перерывают целое кладбище. Они находят захоронение одного из тех танкистов, которые когда-то завладели шифровкой итальянца. У противников создается впечатление, что именно его местоположение и было указано в бумаге…
Письмо никому
- Фильмов жизненных нету, - говорил майор, - казалось бы, столько проблем… Я вам расскажу факт… Выносила одна жиличка мусор… Появился неизвестный грабитель… Ведро отобрал, и привет!.. Почему кино такие факты игнорирует?
С.Довлатов "Дорога в новую квартиру"
Вместо предисловия
От удара об воду самолет разломался. Оторвало хвост, треснула обшивка, струи воды сразу ударили сквозь дыры, стали заливать пассажирский салон. Живые рванули к люкам, спеша выбраться наружу. Хватали под руки тех, кто к выходу сам не шел, не разбирая в спешке, раненые ли они или мертвы.
Когда стали открывать люки, воздух засвистел в открывшиеся щели. Вода стала прибывать быстрей. Пока самолет тонул, успели надуть резиновые лодки и отчалить от самолета, еще до того, как он окончательно ушел под воду.
Удивительно, что самолет удалось посадить хоть как-то. Пилот истребителя сбил стрелка в хвостовой турели, дал знак ведомому - смотри и учись: обрушился по двигателям, выбил из них пламя. Палил почти до упора, но в последний момент отвалил, посчитав врага уничтоженным.
Немецкий гидросамолет камнем пошел вниз. Но летчик-истребитель недооценил своего противника - тот водил самолет и над водами Атлантики, Средиземноморья, взлетал в Африке, во время искрящейся пустынной бури, сажал самолет в узких норвежских фиордах. И здесь он сумел вывернуться - почти у самой воды выровнял машину.
До берега было совсем недалеко.
Солдаты выбрались на узкий пляж, осмотрелись, пересчитались. Из экипажа не хватало стрелка, убитого на задней турели самолета. Были потери и среди пассажиров - перед вылетом самолет взял на борт десять солдат. На берег выбралось восемь. Из них трое оказались ранеными. Больше всего досталось оберлейтенанту танковых войск. Снарядом ему разворотило левое плечо, рука висела только на сухожилиях.
Он стонал, но был в сознании.
Но бой, начатый в воздухе, не был закончен. Война продолжалась.
Сначала лицом в песок рухнул фельдфебель. Закрутился юлой и упал пилот, тот самый, что спас жизни дюжине солдат.
Секундой позже воздух наполнился свинцом и шумом выстрелов: советские солдаты, прикрываясь за камни, стреляли редко, но прицельно. Немцы выпускали патроны пачками - вдруг кого-то заденет, заставит спрятаться.
По узкой полоске пляжа немцы стали отходить.
Двое, было, схватили оберлейтенанта, но тут же одного срубило выстрелом. Второй выпустил свою ношу, но успел возле раненого положить пистолет-пулемет и пару гранат. Дескать, хочешь - отстреливайся. Хочешь - подпусти и подорви.
Но танкисту было не до того - он умирал.
Время замедлилось, чувства стали острыми - выстрелы оглушали, песок колол как иглы. Солнце светило ярко, ветер холодил рану.
Впервые за четыре года войны он никуда не спешил.
Ну да, действительно, то же место, что и два года назад. Обломки самолета, на котором он прилетел, сейчас лежат, вероятно, рядом с тем самым кораблем, на который нырял тот итальянец… Как там его звали…
…Теперь вместо солдат, облеченных в "фельдграу", по пляжу ходили иные, одетые в зеленую форму.
Старшина подошел к немцу. Носком кирзового сапога отбросил гранату и пистолет-пулемет. Крикнул остальным:
- Смотри-ка, тут фриц додыхает. Пристрелить его, или пусть сам кончается?
- Да ну его… Патроны тока переводить, - отозвался кто-то издалека.
Немец не понял ничего из сказанного - он знал несколько фраз из солдатского разговорника, но этих в нем не было. Поэтому он не испугался.
Он больше не боялся советских солдат. Смерть примиряла, он стал понимать, что среди них есть наверняка славные ребята. Захотелось сделать что-то хорошее для них.
Он полез в нагрудный карман рубашки, достал пузырек будто из-под духов, протянул его ближайшему советскому солдату.
Немец боялся, что его жест останется незамеченным. Однако этого не произошло.
- Смотри-кось, чего тянет… - проговорил старшина будто сам себе.
Из слабеющих пальцев немца он забрал флакончик. Духов там не было - вместо них в пузырьке лежала трубочка тонкой папиросной бумаги.
Солдат покрутил бутылочку на свет:
- А что там… - начал он.
Но тут, увидев немца, осекся - тот уже успокоился навеки.
- Эй, рядовой, - окликнул он проходящему рядовому, - лови!
Старшина бросил флакон. Тот поймал, рассмотрел пузырек.
- Что это?.. - спросил у старшины.
- А бес его знает! От немчуры подарок. Когда тебя пришибут, найдешь его на том свете - спросишь.
Старшина громко засмеялся своей шутке и из кобуры убитого немца вытащил иной трофей - вполне приличный "Вальтер".
Смеялся он совершенно напрасно. На следующий день старшины не стало - его срубили пулеметной очередью при атаке на высоту, коей только и успели, что придумать номер.
Зато мальчишка прошел всю войну, сам был демобилизован старшиной. Флакончик с бумажкой носил в своем вещмешке. Порой, выбивал или вытаскивал бумажку. Читал ее - не мог понять: какие-то буквы в столбец по пять. Шифр какой-то. Сначала думал отнести ее особисту. Да побоялся лишних вопросов, еще самого на карандаш возьмут.
Ну а потом, когда вроде бы осмелел, то подумал - а что толку с той бумажки? Ведь наверняка все устарело. Окажется в шифровке какой пустяк, кому по шапке дадут за то, что старших по званию отвлекал?
Вернувшись домой, к жене, поставил этот пузырек в сервант. К тому времени старший уже пошел в школу. Жена раз в два месяца стирала с флакончика пыль. Потом, на правах молодой хозяйки - жена старшего сына…
Ну а затем…
Кража ведра
- …А у меня ведро-то украли. Точно тебе говорю. Мусорное… С мусором вместе и украли. Вышел из подъезда, тут какой-то мужик будто ждал. Выхватил ведро из рук - и деру! Мусор - тот не жалко, все равно выбрасывать шел. А вот ведра жаль. Я еще когда в НИИ секретном работал, его вынес… Нет, ты не смейся - я знаю, чего говорю. Там охрана была - мышь не проскользнет. Ну дак они что охраняли - чтобы чертежи ракет не выносили. А вот ведро-то пропустили.
Старичок был совсем невредным. С иными измучишься, пока объяснишь кто ты, зачем пришел. Бывает, и в квартиру час не пустят, затем еще с полчаса объяснять, кто ты, зачем пришел, отчего раньше не приходил. И вместо благодарности - вопросы, отчего так мало принес пенсии.
Этот был в здравом уме, в трезвой памяти. Вроде бы присмотренный, ухоженный. Проблем с ним почти не возникало.
Почтальон выложил перед ним пенсию, рядышком положил ведомость:
- Пересчитайте и распишитесь тут.
Старичок деньги пересчитывать не стал, взял ручку, прищурился даже в очках, в надлежащей графе аккуратно вывел свою фамилию: "Экзархо".
Затем посмотрел на почтальона:
- Не угодно ли будет чайку?
Почтальон посмотрел в окно: там шел снег. Вопреки примете, что при снегопаде холодно не бывает, оттепель не намечалась. Этот пенсионер был последним на участке, можно было вернуться на почту в сомнительное тепло. Но к чему спешить?
- А отчего бы и нет. Очень даже угодно.
Старик поставил на печку видавший виды чайник, выставил сахар, заварник с трещинкой на боку, корзинку с пряниками. Чай получился стариковским - с дешевой заваркой, зато сладкий. Впрочем, дело было не сколько в качестве напитка - хотелось погреть руки о теплую чашку.
- А что в ведре было? - спросил почтальон все больше для приличия.
- А что там было, кроме мусора? Картошку чистил - шкорки стало быть. Приятель заходил. Ну, мы с ним чекушку и бахнули. Только я так скажу - что за смысл был из-за мусора ведро воровать. Я бы все равно мусор выбросил. Из-за ведра воровали!
- Ну и кому оно надо было?
- Хорошее ведро - всегда в хозяйстве пригодится. Я же не знаю, кто это был.
Только со спины и видел. Ведра, конечно, жаль… Пробовал участковому жаловаться - тот только смеется. Мол, начнут воровать ведра в крупных размерах, тогда среагируем.
Участковый, действительно, имел право посмеяться. Но покупка нового ведра могла пробить в бюджете старика брешь.
- А ведь ведро-то опознаю! Оно у меня приметное! - все запальчивей грозился в сторону окна кому-то старик.
- Да не беспокойтесь вы так… Найдем вам другое ведро, - возразил Антон.
Где именно и как, он сам не знал. Но надо же было что-то сказать.
Старик Экзархо, вероятно, страдал от одиночества. Чай он почти не пил, зато все время что-то рассказывал почтальону. И когда тот все-таки засобирался, не хотел его отпускать. Грозил налить еще чашку чая, отсыпать пряников.
Но Антон все же постарался уйти.
- Ну, если вдруг мое ведро увидите, - наставлял его на пороге старик, - дайте знать. Такое оно эмалированное, с ручкой проволочной.
Но затем переходил на шепот и доверительно сообщал:
- А если и не мое, не эмалированное… Ты эта… Все равно мне тащи… Без ведра - оно неважно. А я тебе пряников отсыплю.
Несмотря на голод, дешевые мятные пряники были противны Антону.
Он думал - еще месяц до следующей пенсии, до следующего визита к старику. За месяц что-то случится - то ли старик забудет про ведро, то ли помрет, то ли он уволится с почтальонской должности.
В любом случае - о ведре им больше не разговаривать.
В этом он сильно ошибался…
***
После того, как положенная почта была разнесена, Антон прошелся по магазинам. Традиционно пенсионеры давали почтальону за полученную пенсию червонец денег. И эти неучтенные деньги грели сердце, их хотелось срочно потратить. Зайдя в парфюмерный отдел, посмотрел, сколько стоят лезвия на бритву… Пришла мысль, что дешевле отпустить бороду… В самом деле - ему с пенсионерами не целоваться. А с бородой будто теплей.
Впрочем, лезвия ему в любом случае нужны были не сильно. Все равно его бородка была пренебрежимо мала. Росла она тогда с такой скоростью, что для того чтоб она начала согревать, должно было пройти лет двести. Антон скоблил бородку исключительно для самоутверждения.
Так ничего и не купив, Антон вернулся на почту.
В помещении почты, что размещалась в торце пятиэтажного дома, было холодно. Батареи грели, но казенного тепла на всех не хватало. В отместку за холод почтальоны не экономили, казенное же электричество. Постоянно горела печка, на которой, согласно регламенту, требовалось растапливать сургуч.
Не таясь горела спираль иной печки, более тяжелой, древней, вероятно, более древней, чем это отделение связи. Ибо никто не мог сказать, откуда эта печь взялась, кто ее принес.
На этой печке грели бесконечные чайники, разогревали обеды, от спирали прикуривали, роняя серый пепел дешевых папирос на ржавое основание печки.
Здесь все было дешевым - папиросы, чай, еда. Да и люди здесь сходились не то, чтобы плохие, просто многими забытые.
Платили здесь откровенно мало, оттого народ сюда не шел. Были какие-то старушки-почтальонки, кои, вероятно, помнили, как захватывали почту и телеграф в Октябрьскую революцию…
Люди постоянно приходили и уходили - как в долгосрочном, так и сиюминутном значении. В первом случае, переходили на новую работу, во втором - разносили кипы газет, телеграммы срочные и не очень.
Из-за постоянной ротации почтмейстер уже не старался запоминать фамилии:
- Эй, Гондурасов… - звал он иного почтальона, - который час?
- Гондусов моя фамилия… - отвечал почтальон возраста неопределенного и примерно таких же склонностей.
- Ты тут эта… К словам не придирайся.
Тот показывал на древний хронометр, который висел в аккурат над головой почтмейстера.
- Без восьми минут перерыв.
В перерыв на печку ставили большой и важный чайник - такой же старый, как и печь. Он касался спирали, бил электричеством каждого, кто пытался взять его голыми руками. Рядом грелись баночки с обедами тех, кто здесь работал. У женщин обед был основательным, мужчины питались скромней: тормозки собранные женами, или же серый холостяцкий рыбкин суп.
Обеда у Антона не было, он пил совершенно жуткий кофейный напиток - даже не кофе.
- Кофе вот… Растворимое, - тушуясь, угощал он сотрудников.
- А если не секрет, чем именно оно растворимое? - спрашивал все тот же Гондусов.
- Серной кислотой?
- Кипятком…
- Да нет, кипятком пробовал - не помогает. Растворял его, растворял… Кофе не тонет. Липнет в зубах.
- Две вещи не люблю: свою работу и кофе, - говорил почтмейстер.
Но от кофейного напитка не отказывался, да и работу бросать пока не собирался.