Где-то после полудня луч света проникал в окна почтового отделения - солнце появлялось в проеме меж домами, но светило недолго, часа через два закатываясь за угол иной многоэтажки. Летом, вероятно, здесь не было и того, деревья, что росли вокруг дома, почти ничего не оставляли для обитателей почтового отделения.
Потом снова начиналась работа. Опять бесконечные тюки с почтой, обход почтовых ящиков, к металлу которых примерзают руки. А в них-то почти писем и нет - всякий мусор. То окурки, брошенные из хулиганства, или письма Деду Морозу, хотя Новый Год вот только отгремел, даже похмелья не осталось…
Глядя на кругооборот бумаги, Антон как-то сказал почтмейстеру:
- Все же пройдет время, и каюк почтам будет.
- Это из-за чего? - возмутился тут же начальник отделения связи.
- Да электронная почта вытеснит. Интернет всякий. Зачем писать письма от руки, если можно напечатать и послать через компьютер. Быстрей и дешевле.
- Глупости ты говоришь. Без работы не останемся. Военкомат, по-твоему, повестки будет рассылать по компьютеру? Или пенсионер как пенсию получит? Скажем, или вот посылочку как без нас передать?
- Насчет военкомата не знаю. Но вместо посылки можно деньги перевести - нынче везде и все продается. Это и пенсии касается - зарплату выплачивают через банкоматы…
- И все равно - дурак ты… Разве письмо твое электрическое…
- Электронное…
- Неважно. Разве оно заменит бумажное? Почерк человека - это ведь характер, это сам человек. Опять же - ты держишь в руках то, что держал человек за сотни километров, за тысячи. Нет, молодежь, нету у вас романтики ни на копейку.
***
Есть ли что горше, чем одиночество почтальона? Каково это - разнести сотни писем и телеграмм, но не получить ни единого самому? Читать адреса: страны, города, в которых ты не был никогда. Думать, что заключено в толстых постпакетах. Прикасаться к обертке чужих судеб, чужой любви, но лишь предполагать, что там внутри. Быть, сам того не зная, гонцом с дурными вестями. Не получить ни капли от чужой радости?
А, впрочем, барышни, не выходите замуж за почтальонов. Нет в этом никаких радостей и смысла.
***
А через два дня они опять встретились. Антон разносил пенсию в соседнем квартале. Как и квартал старика, у которого украли ведро, этот так же состоял из пятиэтажек. Едва зайдя во двор, заметил - возле одного подъезда стоит крышка гроба. Пока разносил почту по соседнему подъезду, думал - все же неудобные дома, неудобные подъезды. Лестницы узкие. Как тут развернуться с гробом на площадке. Разве что соседей попросить дверь открыть.
Когда зашел в подъезд, возле которого стояла крышка, то оказалось, что умер его клиент - пенсионер со второго этажа.
Почтальон поднялся, вошел в квартиру. Почти сразу увидел знакомого - старика Экзархо.
- А у меня тут приятель умер, - сообщил тот.
Антон кивнул: что тут поделаешь…
- От меня шел и помер. Инсульт что ли… И-эх - знал бы…
Экзархо смахнул слезу. Антон задумался: а вот, действительно, знал бы пенсионер о том, что видит своего друга в последний раз, чтобы он смог сделать? Не налил бы ему водки, проводил бы домой? Или, напротив, вдвоем бы упились вусмерть?
Вместе прошли в зал, где лежал покойный. Как и надлежит мертвому, выглядел неважно. В зале было душно - ходили какие-то люди, чадили свечи и лампады. Форточку открыли, но помогало это слабо.
- А вы про ведро мое помните? - спросил пенсионер.
Антон кивнул:
- Помню… Что, нашлось?..
- Да где там… Просто странности у меня как-то не прекращаются. Вы когда ушли, звонок в дверь. Открываю - в квартиру какие-то люди вваливаются. Меня к стенке прижали и по всей кухне, прихожей с пылесосом прошлись! Ты себе представляешь? А потом развернулись и ушли. Спрашиваю - вам может заплатить? Ты себе такое представляешь?.. Прямо какое-то Бюро Добрых Услуг.
Антон не верил в бескорыстность престарелых тимуровцев, но на всякий случай кивнул:
- А не спросили - они регулярно у вас убирать будут?
Этого пенсионер не знал.
***
…Казалось - день прошел без происшествий. Всего-то и оставалось, что затолкать газеты по ящикам в одном подъезде, занести квитанции на почту. А можно было и не заносить, а сразу идти в теплую общагу и уже завтра отчитаться…
Но нет: еще, когда спускался по лестнице, заметил - какие-то люди стоят у подъезда. Жмутся в темноту. Казалось, еще немного, пару шагов, и они будут в тепле, в свете. Но нет - они держались темноты.
Не за ним - подумал Антон. Что с почтальона можно было взять?.. Хотя его товарищи по работе уже успели испугать его рассказами о том, как перерезали глотку то одному, то другому листоноше.
Антон быстро спустился к выходу и, вжав голову в плечи, попытался проскользнуть мимо людей в темноте. Дескать, я вас не вижу, и видеть не хочу, и пусть это будет взаимно…
Но не тут-то было.
- А ну стоять!
Тогда он их увидел впервые. Один лысый, невысокий, не то чтобы толстый, скорей плотный, хотя под кожаной курткой сложение не разобрать. Выглядел прилично - мог сойти за владельца фирмы средней руки. Второй - высокий и сутулый. Прическа короткая, ежиком, вид - как у блатного из фильмов.
- Я не курю, - зачем-то ляпнул Антон.
- Мы, представь себе, тоже, - ответил лысый.
- Сымай куртку! - бросил высокий.
Куртку было жалко - покупали ее с матерью еще в родном городишке. Что делать без нее - Антон не представлял. Взять у завхоза общежития фуфайку?.. В ней тепло, но в институте все барышни на смех подымут. Конечно, до института можно добежать и в свитере, но как матери объяснить, куда делась куртка. И зарплаты почтальона совсем не хватит на новую… Вот ведь попал…
Медленно Антон расстегнул молнию, выполз из рукавов.
Думалось - еще немного и из дома выйдет кто-то спасет его. Но все было тихо. Кроме, пожалуй, самих грабителей:
- Свитер тоже сымай…
- Так холодно ведь!
- Поговори мне еще!
Антон пожал плечами и стянул свитер. Куртка еще куда не шла, но кому мог понадобиться его свитер. Таким разве что пол вытирать.
- Кошелек? - спросил второй.
Из кармана Антон извлек видавший виды бумажник - денег там почти не было.
Высокий лишь мельком взглянул в кошелек и тут же передал его лысому. Затем скомандовал:
- Лицом к стене!
Антон стал совсем как в криминальной хронике - положив руки на стену. И, действительно, тут же кто-то стал его обыскивать. Карманы, швы…
Голос высокого:
- Чисто. Шмонаем дальше?
Что-то происходило за его спиной, но Антон боялся обернуться, чтобы не узнать чего-то лишнего.
Тут заговорил Лысый.
- Все, кончаем, уходим…
Антон приготовился к удару в спину, но вместо этого его похлопали по спине:
- Все, парниша, свободен! Вякнешь кому… Ну ты сам понимаешь…
Стало слышно, как хрустит снег под ногами уходящих прочь людей.
Через четверть минуты, не веря в свое счастье, Антон обернулся. Его куртка лежала на снегу, поверх нее был брошен свитер, бумажник. Рядом была брошена и его сумка.
Быстро оделся. Одежда уже успела впитать холод и почти не грела. Проверил сумку - казенное имущество. Все будто было на месте. Открыл бумажник - тоже ничего не пропало.
То, что искали эти двое, у него, похоже, действительно не было. Осталось только почесать в затылке: а что они хотели? Тут в милицию идти смысла нет, даже на работе ничего не расскажешь: подошли двое, обыскали… И ничего не пропало.
Скажут - выдумываешь…
Телеграмма
Телеграмма была короткой - всего два слова. Да и те будто бы случайно вырваны откуда-то. Конечно, и раньше попадались послания с дурацким текстом, но эта была верхом нелогичности: "Сорок два". И все.
- Кто-то здорово сэкономил деньги, - подытожил почтмейстер. - Эй, молодой… Как там тебя…
- Рудич… - отозвался Антон.
- Ну да… - согласился начальник. - Между прочим, твой участок. Сбегай, отдайся…
- Не хочу… - буркнул все еще испуганный Антон. - Странная телеграмма. Ее не по адресу надо снести, а в милицию.
Начальник отделения хохотнул:
- Мир гораздо проще, чем то, что тебе кажется. В году этак восьмидесятом был почти аналогичный случай. В одну квартиру стали приходить телеграммы. А в них вместо слов - цифры. Неделю приходят, вторую. На четвертую я не выдержал - прихожу, говорю, мол, еще одна телеграмма придет с шифровкой, сдам в милицию…
- И чего?
- А ничего… Говорят, мол, не шифровка это. У них приятель придумал систему в спортлото играть. Ну и как, спрашиваю, работает? А как же, отвечают, уже двести рублей выиграли… А двести рублей по тем временам - ого-го-го!!!
- Ну а дальше?..
- Дальше-то?.. Дальше и я стал в спортлото играть. Телеграммку пока несу, номера-то и выпишу. Ну и значит, рублей пятьдесят таки выиграл. А затем они с нашего района съехали.
Почтмейстер замолчал, задумался. Надо же - четверть века прошло, а он все на том же месте, только должность немного поменялась…
- Короче… - подытожил он. - Одевайся и уматывай. Назад можешь не заходить - все равно день заканчивается… Можешь так и сказать ему, мол, после работы телеграмму вам принес, сверхурочно. Может, какую лишнюю копейку заплатят…
Он еще раз всмотрелся в текст телеграммы:
- Хотя, за такую хорошо бы чтобы хоть как-то заплатили…
Уже одеваясь, Антон спросил:
- А кто там живет, не знаете? В квартире той?.. Не знаете?
- Не-а… Раньше старушка жила. Померла прошлой весной… А кто теперь - не знаю.
***
Как-то сразу на проспекте пропал свет.
Только что горел, но вдруг на протяжении нескольких кварталов лампы мигнули и теперь едва теплились в плафонах. Горели окна в тепле чужих квартир, водители, проезжая этот участок дороги, ставили фары на дальний свет, слепили прохожих, спешили проскочить этот участок побыстрей.
Идти по тротуару можно было без труда, но в трех шагах уже лица не разобрать, знакомого встретишь - разменешься.
Неуютно на улице, - думал Антон, - но ведь не заговор же это всеобщий? Не могут же свет отключить специально из-за почтальона, который несет телеграмму? Чтоб он не увидел тень за своей спиной? Не услышал шагов?
Свернул меж домов, немного постоял в нише, ожидая, что кто-то появится за ним - но нет, пусто. Прошелся вдоль здания к нужному подъезду. Дверь подъезда оказалась открытой. По узкой лестнице поднялся на третий этаж. Снова дверь, но попроще, деревянная, даже без глазка и звонка. Постучал раз - в ответ тишина.
Антон решил: постучать еще дважды. Если не будет ответа - уходить… Но уже после следующего удара из квартиры откликнулись:
- Открыто!
Антон толкнул дверь сильней, она распахнулась.
В квартире было темно, только за окном светили лампы уличных фонарей - свет на проспекте уже включили.
Все тот же голос:
- Проходите в зал.
Впрочем, невелика беда: обычная однокомнатная квартира. В этом районе практически все такие, и если видел одну - видел все. По такой Антон мог пройти с закрытыми глазами.
- Наверное, - спросил он с порога зала, - я не должен включать свет?
- А?.. - спросил его собеседник голосом сонным.
- Я говорю, свет выключен специально?
- В некотором роде. Я сижу здесь с сумерек. В темноте лучше думается, и я, похоже, задремал. Кстати, который час?
- Около пяти.
- Точно задремал. А вы, вероятно, почтальон?
- А вы ждете телеграмму?
- Около того…
- Хотите ее прочесть? Включить свет?
- Это необязательно. А, впрочем, включайте… Вам, вероятно, неудобно в темноте. Выключатель около двери.
Кнопку удалось нащупать почти сразу. В люстре загорелась одинокая лампочка, она осветила комнату. Вся ее обстановка состояла из журнального столика, на потрескавшейся, видавшей виды столешнице стоял выключенный ноутбук. Возле стола стояло пара стульев. В дальнем углу, возле батареи стояло кресло-кровать. В нем, укрывшись пледом, сидел мужчина лет тридцати. Он тер глаза, ослепленные светом лампы.
- Так что делать с телеграммой?
- Бросьте ее на стол…
Антон так и сделал.
- Вы как хотите, так с ней и поступайте, но вы должны расписаться в получении.
- Ах да, простите… Давайте вашу бухгалтерию…
Подпись на квитанции хозяин квартиры черканул, не вставая с кресла. Книгу под бумагу положил толстую, но вверх ногами. Рассмотреть ее название Антону не удалось. Затем из кармана хозяин вытащил бумажник, приложил купюру за труды.
- Я пойду? - спросил Антон.
Хозяин кивнул.
Антон действительно прошел всю комнату, но остановился у стола.
- Я вам ее, все же прочту…
- Бесплатно?
- Бесплатно.
- Валяйте…
Почтальон кивнул и еще раз вчитался в текст. За время путешествия с почты он не изменился:
- "Сорок два". Это все.
Собеседник кивнул:
- Замечательно.
- Я свободен?
- Ну да, свободен, как Африка.
- А что значит "Сорок два".
- Много чего. Например, два раза по двадцать один. Или семь раз по шесть. В вашем случае - это просто тест на любопытство.
- Хм… И текст телеграммы для вас ничего не значит?
- Ничего. Я просто позвонил другу в другой город и попросил отбить мне телеграмму. С любым содержанием. Ему в голову пришло "Сорок два".
Антон пожал плечами: мир явно сходит с ума. И если его уже уличили в любопытстве, то неужели он не имеет права еще на один вопрос.
- Тогда какой смысл в этой телеграмме вообще?
- Я хотел увидеть вас…
- В самом деле?.. А по какому поводу, позвольте узнать?
- В последнее время вокруг вас происходят странные вещи. Это даже если не брать во внимание мою выходку с телеграммой.
- Это какие такие странные?
- Вам напомнить? У одного милейшего старичка воруют ведро с мусором. Затем в его квартире неизвестные доброжелатели устраивают уборку, которая на самом деле является ничем иным, как обыском. Ведь это совсем не странно? В этом городе такое поведение в порядке вещей?
- А вы как это узнали?
- Да полно вам! Со стариком вы разговаривали у гроба усопшего. На похоронах иногда довольно много людей, которые не имеют отношения к событию, и с усопшим знакомятся непосредственно на похоронах. Почти никогда нельзя проверить кто друг покойнику, а кто просто зашел погреться.
- И вы тоже так зашли?
- Ага. И не я один. Я сыграл приблудного похоронного агента, которого опередили конкуренты. Работает безотказно.
- Часто пользуетесь этим?
Хозяин квартиры неопределенно кивнул:
- Приходилось.
- А если вы не опоздали? Если похоронный агент нужен?
- Тогда сообщаешь: наша специализация - похороны по иудейскому обычаю. Покойник разве не был иудеем? Нет? Ах, какая жалость… Кстати, я там видел иных посторонних… Наши общие знакомые. Они, вероятно, под шумок осматривали квартиру усопшего.
- Знакомые?.. Общие?..
- Ну да. Те самые, которые вас после обыскали. Их, среди прочего, интересовал ваш бумажник, но не деньги в нем.
Антон судорожно сглотнул и кивнул.
- Вы уж простите, что я не пришел к вам на помощь… Толку бы с этого все равно не было, только навредил. Опять же старичка они убили…
- Какого старичка? Как убили?
- Много вопросов… Давайте, что ли, по очереди: убили старика, на похоронах которого мы присутствовали. Как? Думаю, по неосторожности. Они пытались его припугнуть, но переборщили с мерой, поэтому старикан натурально умер со страху. Поскольку ран на теле не было, вещи не пропали, в милиции решили, что старик скончался от естественных причин. Инфаркт, инсульт, апокалипсический удар - так много хороших диагнозов… Да и возни им меньше.
- А кто они?
- Эти?.. Которые?.. Да неважно, в общем. Вы узнаете все в свое время. Если такое, разумеется, настанет. Я окончил свою историю. Ничего не желаете к ней добавить? Что-то такое, чего мне неизвестно. Что я вам не сказал?
Антон пожал плечами:
- Хорошо, - кивнул хозяин, - задам вам наводящий вопрос. Из-за чего вас обыскивали?
В ответ почтальон опять пожал плечами.
- Ну, в таком случае, и мне вам больше нечего сказать. Если вы действительно здесь ни при чем, то и так вы знаете больше, чем надо. Это для вашей же безопасности.
- Я, пожалуй, все же пойду?.. - спросил Антон.
- До свидания. Если вдруг что-то захотите мне сказать - не стесняйтесь, заходите. Или пишите письма.
- Письмо-то я все равно вам сам и принесу…
- В этом все и дело…
Второй визит
Почта, на которой работал Антон, имела выходными воскресенье и понедельник.
Субботу почтальон просидел как на иголках, ожидая, что опять произойдет нечто. И когда рабочий день закончился, ушел с работы поспешно, не оглядываясь.
Думал выходные дни провести дома, в общежитии. Может, за его стенами в эти два выходных дня все перешумит, успокоится. А во вторник жизнь продолжится - спокойная и размеренная, какая была доселе.
Стены общежития казались ненадежным укрытием. Но здесь ты всегда на виду - и это сейчас Антон считал преимуществом. Случись что-то, кто-то придет на помощь или хотя бы подымет тревогу.
Тут на кровати повернешься - в двух комнатах вокруг будет слышно.
Его комната была пуста - друзья на каникулы разъехались по домам.
Антон разделся, поставил ботинки на батарею, включил чайник. В углу тихо мурлыкало радио.
Почти во всех комнатах жило по четыре студента. Но эта комната была нетиповой - переделанная из актового зала или "целовальника". Целоваться все равно было некому - практически мужской институт. А комната получилась неплохая. На пару квадратных метров меньше, чем остальные, потому и селили в нее не четверых, как везде, а только троих.
Общага только и того, что была теплой. Особенно антонов, пятый этаж. Грели батареи, по лестницам тепло со всех этажей подымалось наверх, и если на третьем спали в свитерах, то здесь в самые морозы некоторые ходили в футболках и шортах.
И днем и ночью на печах в двух кухнях горел синим цветком газ. В любое время суток на печке кипел чей-то закопченный чайник. Казалось, возьми его, отмой - и сам хозяин его не узнает. Спички были не у всех, потому все конфорки не тушили. Когда надо было зажечь новую, то огонь переносили на бумажке, или вовсе открывали газ и отходили подальше. Полминуты времени, хлопок, и уже новый огонь зажегся.
Есть нечего. Денег тоже было немного.
Чтобы хоть немного заработать, Антон на каникулы устроился на почту. Людей там не хватало просто катастрофически - начальник отделения связи закрыл глаза на молодость и студенчество нового почтальона. Да и в будущем говорил, мол, ничего не имеет против, если Антон будет после занятий работать.
Деньги обещались совсем небольшие - побольше, чем стипендия, но меньше, гораздо меньше, чем кто-то получал, работая в фирме, или хотя бы на заправке…
С полки Антон снял книгу, взятую по случаю в библиотеке, толстенный том монографии о Наполеоне. Написано было нескучно. Часто примерял события на себя - порой хотелось славы, богатства, командовать дивизиями, армиями. Казалось, время успеть еще было… Но…