- Прошли мы всю Балтику, Бискай, через Гибралтар завернули в Марсель. Там недалеко, налево за угол. Дело молодое, пошли по дамам. Дамы в Марселе, я вам скажу, ничуть не хуже петербурженок! - и Негода лихо закрутил ус.
"Левша" - автоматически отметил Путиловский.
- Верим! Верим! К делу! - закричали балетоманы.
- На судне я был ревизором. Ввечеру пошли в один приличный домик. Поцеловали ручки дамам - и понеслась! Только один Алексеев дамам ручки не целовал, а все в углу на роялях поигрывал да поигрывал... Ну, мы отстрелялись каждый по своей мишени, выпили, закусили да по второму кругу пошли. А тут англичане приперлись. Да еще какие-то торгаши! Первым делом Алексееву врезали, а потом пошли крушить весь дом! с прислугой! - Негода закатил глазки, вспоминая славное времечко. - Я недурно отмахался кортиком: двух в койку уложил наверняка.
- А что князь? - осторожно, дабы не прервать связующую нить времен, вопросил Франк.
- Молодой, здоровый! Только женился, кровь играет! Человек четырех ухайдакал лишь кулаком. В зеркало одного просто впечатал, аки в рамку! Ну, мы рассчитались благородно, прихватили Алексеева под мышки - ходить он не мог - и вернулись на корабль. Да... - Негода пустил в потолок мечтательную папиросную струю.
Воцарилась пауза.
- Ну и?! - не выдержал самый молодой из допущенных в полицмейстерский кабинет.
Все обратили на него взоры: дескать, не мешайте человеку наслаждаться воспоминаниями юности, это единственная драгоценность, что остается на склоне лет! Вопрошающий покраснел и стал жевать пустую булку.
- На следующее утро на корабль прибывает полицейская делегация, - вспоминал блаженно Негода,- и требует визита великого князя в управление. Грозят наложить арест на судно. Один англичанин отдал Богу душу, а хозяйка запомнила лишь великого князя - еще бы не запомнить! Великан!
- В каком смысле? - робко поинтересовался Франк.
- И в физическом, и в физиологическом. Так вот, наш Алексеев заявился в управление и заявил, что всех баб-с и всех мужчин попользовал он один, без сотоварищей, за что и должен нести заслуженную кару. Буйство, дескать, совершил он, Алексеев, а отнюдь не князь Алексей! Он так мастерски запутал французов - Алекс, Алексей, Алексеев, Алексей Алексеевич Алексеев! - что те ошалели и отпустили грех всем участникам. Наложили на него штраф, за который он потом и стал адмиралом.
- На его месте так поступил бы каждый,- съязвил Путиловский.
Негода окинул Путиловского ироничным взглядом и ответствовал:
- Натурально поступил бы! Однако мы все проспали с похмела - на корабле добавили изрядно, а этот не пил и прибежал в управление первым! Шустер был не годам.
* * *
Мужчина и женщина шли по заброшенному известняковому карьеру неподалеку от Берна. Мужчина был одет в черное длинное пальто и черный котелок. В руках он уныло нес плетеную корзину для пикника, в которой обычно находится пара бутылок красного вина для взрослых, оранжад для детей, стаканы и большие бутерброды с деревенской ветчиной и пармезаном.
Время для пикника было выбрано удачным - светило солнце и пахло весной. Но место определенно навевало тоску: ржавые вагонетки на ржавых же рельсах, недобитые глыбы почти белого известняка и полное отсутствие зелени.
Однако даму это не смущало. Она придирчиво выискивала одной лишь ей удобное местечко, руководствуясь при этом непонятными соображениями. Несколько горных синиц сопровождали парочку, надеясь на сытный обед из крошек от бутербродов.
Наконец дама выбрала самое подходящее место, с точки зрения синиц ничуть не годившееся даже для неприхотливой трапезы. Она остановилась на гребне холма, внизу которого на расстоянии нескольких саженей рыжели две пустые вагонетки.
- Вот отсюда и туда, - показала рукой на вагонетки Дора Бриллиант и достала из меховой куньей муфточки серебряный женский портсигар с монограммой "DB", выложенной мелкими зелеными изумрудиками по матовому полю.
Мужчина чрезвычайно аккуратно поставил плетеную корзинку и облегченно потер себе поясницу. Синицы поняли, что корзина тяжела и наполнена всякого рода вкусностями, из которых более всего они ценили маленькие кусочки сала, обычно отбрасываемые людьми в сторону. И подлетели поближе.
Алексей Покотилов (так значилось в российском паспорте мужчины) достал из кармана платок, отвернулся в сторону, снял котелок и аккуратно промокнул вспотевший лоб, изъязвленный нервной экземой. От возбуждения на его высоком челе проступили маленькие кровяные пятнышки, точно комары покусали, и платок покрылся мелким клюквенным узором.
- Не волнуйтесь, - низким голосом успокоила его Дора, раскуривая на слабом ветру дамскую пахитоску. - Ничего страшного не произойдет. Просто кинете в вагонетку и спрячетесь за бугор. Он вас прикроет от осколков. Мы здесь уже не раз кидали. Все элементарно.
- Да, - коротко ответил Покотилов, достал из внутреннего кармана плоскую фляжку и сделал несколько быстрых глотков, закидывая голову, точно воробей, пьющий из лужи. Пахнуло коньяком.
Дора прислушалась к окружающей их тишине и отбросила недокуренную пахитоску:
- Едут.
Она откинула крышку корзины.
Наиболее смелый синиц пролетел на бреющем полете над нутром корзины и - увы! - ничего интересного там для себя не узрел. Всю корзину плотно заполняла крупная стружка, среди которой чернели три чугунные сферы, каждая весом в добрых десять фунтов. Поэтому Покотилову так ломило спину.
Из-за поворота, плавно покачиваясь на рессорах, показалось длинное острорылое авто, ведомое тощим шофером в клетчатой кепке и очках-консервах. Не доезжая до мужчины и женщины, авто остановилось. Шофер покинул свое насиженное место, не торопясь обошел машину и открыл дверцы с обеих сторон.
Несколько секунд никто из авто не появлялся, наконец вылез пожилой почтенный господин в касторовой шляпе - седой, бородатый, с внимательными и печальными библейскими глазами. Вслед за господином, сопя и слегка чертыхаясь на узость дверки, показался Евно Азеф.
ДОСЬЕ. АЗЕФ ЕВНО ФИШЕЛЕВИЧ (ЕВГЕНИЙ ФИЛИППОВИЧ).
Родился в 1869 году в местечке Лысково Гродненской губернии, в многодетной семье портного. С 1874 года семья проживает в Ростове-на-Дону. В 1890 году закончил гимназию. В 1892 году под угрозой ареста за распространение революционной прокламации уехал в Карлсруэ (Германия), где поступил в политехникум. С июня 1893 года - секретный сотрудник Департамента с окладом 50 рублей в месяц, кличка "Раскин". В 1899 году получил диплом инже-нера-электротехника.
С 1903 года руководитель Боевой организации (ВО) партии эсеров, партийная кличка "Иван Николаевич", "Толстый". Женат, воспитывает двоих детей.
Господин в касторовой шляпе бросил шоферу короткую фразу по-английски, тот послушно наклонил голову, сел в машину и отъехал метров на пятьдесят.
- Кто из них бомбист? - тихо вопросил господин. По-русски он говорил правильно, но медленно, с неустранимым южно-местечковым акцентом.
- Мужчина, - ответил Азеф.
Все это время господин внимательно следил за движениями авто. Видно было по всему, что он не отдает инициативу никому, даже в самой малости, все планирует тщательно и на долгий срок.
- Я доверительное лицо консорциума выходцев из России. Но мы не желаем, чтобы наша... - господин замялся, подыскивая русское слово, - инисиэйшн... инициатива! да, инициатива где-нибудь и когда-нибудь стала известна широкой публике. Ни слова никому, иначе наши дальнейшие контакты и, возможно, будущие контракты будут мгновенно разорваны. Сейчас, если результаты испытаний меня удовлетворят, вы получите половину оговоренной суммы. Вторая - после успешного завершения нашей договоренности. Меня и моих соучредителей не интересует распределение денег между лично вами, вашими людьми и вашей партией. Нас интересует только конечный результат. Вы меня понимаете?
- Разумеется. - В речи Азефа зазвучал тот же южный акцент. - Я не новичок в серьезных делах. У нас очень строгая конспирация и такая же строгая дисциплина. Мои люди умрут, но ничего не скажут!
- Вот умирать зря никому не надо. - Взгляд господина стал еще печальнее. - И без того слишком много смертей. Нам нужна только одна. Око за око, зуб за зуб.
- Скажите... - Азеф замялся. - В Кишиневском погроме у вас погибли родственники?
- Да. Пять человек.
Господин замолчал, приводя свои мысли и чувства в порядок. Азеф деликатно молчал.
- Вы хотите наличными или чеком в нашем банке в Сан-Франциско?
- Если можно, наличными.
- Хорошо. Откуда я могу смотреть на все это? Я хочу стоять как можно ближе.
Тем временем подошли к Покотилову и Доре. Азеф обошелся без представлений.
Дора прикоснулась к рукаву господина:
- Встаньте сюда. От осколков вас прикроет насыпь, но взрывную волну вы почувствуете.
- Вы еврейка? - неожиданно спросил господин, бесцеремонно оглядывая Дору с головы до ног.
- Да, - ответила Дора. - Но это не имеет никакого значения.
Обратившись к Покотилову, господин невозмутимо продолжил статистический опрос:
- А вы?
- Я русский, - с достоинством ответил По-котилов. - Дворянин.
Взгляд господина стал чуть менее печальным:
- Очень хорошо.
ДОСЬЕ. ПОКОТИЛОВ АЛЕКСЕЙ ДМИТРИЕВИЧ.
1879 года рождения. Сын генерала, студент Киевского университета, близкий друг С. В. Балмашева, убийцы министра внутренних дел Сипягина. За участие в демонстрации у Казанского собора (Санкт-Петербург) в 1901 году выслан в Полтаву, откуда скрылся. В том же году Покотилов собирался убить министра просвещения Боголепова, но его опередил Карпович. Страдает хроническим алкоголизмом (начальная стадия). Партийная кличка - "Алексий".
- В будущем, за которое мы отдадим свои жизни... - Покотилов прочистил горло (по всему было видно, что он волнуется), снял пальто, сюртук и остался в романтической белой рубашке.- В этом счастливом будущем не будет ни сословий, ни национальностей!
- Дай Бог, - коротко и сухо ответил господин.
- Ну-с, давайте приступим, скоро стемнеет. - Азеф широким жестом руки пригласил всех поучаствовать в испытаниях, но сам отступил далее всех. - Алексий, вперед!
Покотилов покраснел, лоб его покрылся испариной, руки нервно задрожали крупной дрожью. Он наклонился к корзинке. Кончики пальцев у него стали мокрыми, и бомбу он достал только со второй попытки.
- Алекс! - прикрикнула на него Дора. - Осторожнее!
Покотилов нервно улыбнулся и в знак своего душевного спокойствия покачал бомбу в руке. Азеф на всякий случай отошел подальше, господин же стоял как каменный.
- Закройте уши. - Дора прикрыла ладонями свои маленькие розовые ушки. - Кидайте!
Размахнувшись левой рукой ("Я и не знал, что он левша!" - удивленно подумал Азеф), "Алексий" с гребня молодецки метнул бомбу во внутренности дальней вагонетки.
Черный шар летел неправдоподобно долго и медленно, нарушая своим полетом все мыслимые Божьи и человеческие законы свободного падения черных тел. За бомбой летела пара бойких синиц, ожидая от падения такого увесистого предмета каких-то своих, сиюминутных синичьих выгод...
* * *
Лету снарядам от "Асамы" до "Варяга" было несколько коротких секунд, но и они растянулись во времени, так что мичман Нирод всем своим существом и фибрами ощущал каждую секунду, точно представляя, сколько еще их осталось до того мгновения, когда станет ясно, будет попадание в "Варяг" или нет.
Опытный дальномерщик, он знал, что при удачном освещении и траектории можно увидеть снаряды в виде чрезвычайно маленьких черных точек, удаляющихся от корабля, с которого произведен залп. Вот и сейчас он с восторгом наблюдал за полетом шести снарядов, плотным строем приближавшихся к "Асаме". Чутьем боевого офицера он понял, что залп удался и "Асама" будет накрыт по корме, где у него чудовищными грибами росли башни орудий главного калибра.
Но в первый раз в его короткой морской жизни стреляли и с противоположной стороны. Как он мог об этом позабыть! Нирод стал шарить острым взглядом вблизи предполагаемой траектории японских снарядов. И сразу увидел их! Шесть черных блох медленно перемещались во внезапно замершем поле зрения, быстро увеличиваясь в размерах от геометрически малой точки до заметного макового зерна. Ошибиться было невозможно. Он стал смотреть, стараясь не упустить ни малости в этой редкой для каждого артиллериста картине.
В какое-то мгновение зрение его разделилось и боковым своим лепестком стало ожидать судьбы варяговских снарядов, выпущенных чуть ранее или летевших чуть быстрее. Но основной взгляд по-прежнему был прикован к шести ангелам смерти, уготованным провидением для Ни-рода и его милых товарищей.
Любого моряка с азов учат: если пеленг на опасность не меняется, значит, вы с ней сближаетесь. В первые доли секунды он видел, что японские болванки, начиненные пироксилином, уходят чуть левее от него. Но потом это движение влево остановилось и вдруг исчезло совсем. Черные точки лишь увеличивались в размерах.
Это означало одно: надеяться можно было лишь на перелет или недолет. Если этого не случится, снаряды лягут точно в "Варяг"! И мичман стал бешено быстро молиться Богу, чтобы этого не произошло, потому что жизнь после такого попадания стала бы невозможной.
Он мысленно произнес несколько слов молитвы и замер - точки стали стремительно расти, при этом расходясь веером. И только одна из них стояла на месте, заслоняя собой все видимое и мыслимое. Боковым зрением Нирод отметил черные разрывы на "Асаме", но понять то, что снаряды уже достигли японского крейсера, не успел. Центральный снаряд пришел в соприкосновение с верхним мостиком. Удара не было, он стал входить в дальномерную, как горячий нож входит в брусок масла.
Если бы не взрыватель, тонко чувствующий все толчки, снаряд с японскими иероглифами на обгоревших от выстрела боках пробил бы стенки, оборвал крепления фок-мачты и ушел в воду цвета нежного нефрита. Однако взрыватель сработал штатно и подорвал основной заряд. Сто шестнадцать килограмм пироксилина сдетонировали за несколько тысячных секунды и превратили дальномерную станцию номер один в мгновенный филиал ада.
Все погибли безболезненно и сразу. Когда рассеялся едкий дым, от мичмана Нирода осталась лишь одна правая рука с обручальным кольцом (по нему и определили останки мичмана), крепко вцепившаяся в дальномерную трубку. По иронии судьбы на трубке не осталось ни царапины...
Все остальные снаряды легли в воду за "Варягом" и взорвались, потревожив глубины и косяк крупного лосося шарами взрывов. На поверхности бухты выросли пять белых пенных дерев, усеянных, как библейскими страшными плодами, черточками гиблых рыбьих тел.
* * *
Бомба исчезла внутри вагонетки, и мучительно короткую долю секунды ничего не было видно и слышно. Мысль о неудаче пошла у всех из одного полушария мозга, ведавшего мыслями, в другое, ведавшее чувствами огорчения и радости, но дойти ни у кого не успела. Из вагонетки вырвался короткий и толстый столб пламени, вздувший ее бока до беременного состояния. Однако вместо маленькой новорожденной ваго-неточки оттуда был исторгнут плотный шар черного дыма.
Все осколки ушли вверх и посекли в крошево чету бойких синиц (это несколько изменило ход естественного отбора синичьего племени в сторону большей осторожности). Взрывной волной у господина из Сан-Франциско сорвало котелок. Иных разрушений и смертей замечено не было.
В течение нескольких секунд вокруг царило полное молчание: во-первых, все изрядно оглохли, а во-вторых, природа действительно замолчала. Затем внезапно от противоположной стены карьера пришло гулкое эхо, заорали всполошенные взрывом маститые вороны, горные синицы исполнили короткий молебен по судьбе навеки усопшей парочки, вдалеке залаяла невесть откуда взявшаяся псина.
Издалека послышалось стадное мычание утомленных швейцарских коров. Какие-то ноты в грохоте взрыва напомнили им о существовании исполинского быка, призывавшего исполнить их природный долг.
Господин из Сан-Франциско прикрыл глаза, смакуя секунды после взрыва, как гурман смакует глоток весьма удачного вина.
- Пройдемте вниз? - предложил Азеф, всем видом показывая, что он нисколько не сомневался в результатах взрыва и своим предложением хочет лишь продемонстрировать солидность молодой фирмы по уничтожению царских сатрапов.
- Зачем? - задал риторический вопрос господин без котелка и, естественно, не получил никакого ответа.
Покотилов сладостно скалил зубы, почувствовав, что при удачном раскладе совершенно не обязательно, убивая, быть убитым самому. Радость жизни перла из каждой клеточки его худого тела, заставляя буйствовать, бежать, размахивая руками и выкрикивая бессмысленные звуки торжества. Но поскольку он был европейски воспитанной личностью, "Алексий" ограничился глотком коньяка из горлышка любимой фляжки.
Дора, невзирая ни на кого, быстро спустилась к убитой вагонетке и провела профессиональный осмотр места взрыва, не упустив ни мельчайших деталей, как-то: степень поражения внутренних стенок, наличие крупных и мелких фрагментов оболочки, а также невзорвавшихся кусков динамита, коих обнаружено не было.
В качестве научной добычи Дора продемонстрировала обществу большой осколок.
- Надо будет делать мелкую насечку на поверхности, - сказал Азеф, тщательно изучив фрагмент.
- Зачем? - снова спросил господин.
Абсолютно невозмутимый шофер принес ему котелок и ожидал дальнейших распоряжений.
- Чем больше осколков, тем больше шансов на успех.
- Успех чего?
- Убийства, - чуть раздраженно вставил реплику Покотилов, понимая, что сейчас у него отнимают лавры победителя.
- Молодой человек, запомните. - Господин впервые обратил взор на исполнителя. Взгляд его был печален и тяжел одновременно. - Убивают невинных. Злодеев - казнят. Авель может быть только убит. А Каин - казнен.
Сверху, точно в подтверждение этих слов, явилась благая весть: на котелок господина, плавно вращаясь, опустилось светло-желтое перышко погибшей синицы, безвременно отдавшей свою короткую жизнь за человеческие идеалы.
- Перышко, - кротко сказал Покотилов.
- Что? - не понял господин.
- У вас перышко на котелке.
Господин посмотрел на шофера, тот приблизился и удалил знак небес.
- Благодарю, - сказал господин Покотилову.
И, более не говоря ни слова, пошел к машине. Все последовали за ним. Дора и Покотилов по знаку Азефа остановились поодаль. Шофер достал из багажного отсека небольшой чемоданчик, обитый коричневой телячьей шкурой, поставил его на капот и открыл. Внутренность чемоданчика была плотно забита банковскими билетами в казначейской упаковке.