- Что, боишься большевиков? Ты же слышишь по радио: на фронтах у русских дела плохи. Они проиграли войну.
Андрей продолжал угрюмо молчать.
- Тебя заставят рассказать, что происходит в бакинском порту, немцы в Иране всесильны.
Старик считал Дымова недостаточно взрослым и думал, что с ним не придется долго возиться. Мальчишка будет подавлен случившимся, растеряется и выболтает все, что знает. Расчеты его не оправдались, поэтому Каземи решил закончить разговор и обдумать, как вести себя дальше.
- Поразмысли, я зайду утром, - проворчал он и вышел из камеры.
Была глубокая ночь, Андрей беспрестанно ворочался на топчане - то старался лечь так, чтобы телу было не слишком больно, то затыкал уши, чтобы не слышать воя голодных собак на улице… Но не это мешало заснуть - мучали сомнения: поверят ли ему, что он остался честен? Основания для подозрения есть: он сидел в иранской полиции, ему сделали предложение изменить Родине. Андрей не видел выхода. Неужели он лишится Родины? Не увидит больше близких? А что скажут о нем на теплоходе? Каково будет родителям? Он лежал и думал. Где же выход? Требовать вызова представителя советского посольства? Бесполезно, никого к нему не допустят. Бежать и самому добраться до посольства? Как он не подумал об этом раньше? Его камеру отделяет от дежурной комнаты большой пустынный участок, огороженный забором, по соседству других арестованных как будто нет, ночью полицейских на месте мало, это облегчит побег. Планы один фантастичнее другого зрели в голове. Андрей решил проверить, как его стерегут.
- Пить! - крикнул он.
Загремел замок. Вошел полицейский. В одной руке он держал глиняный кувшин с водой, в другой - огромный висячий замок. Андрей взглянул на осоловелое лицо сонного сторожа. Молниеносно созрело решение.
Полицейский положил замок на табуретку рядом с Дымовым и протянул кувшин. Андрей рванулся вперед, обхватил правой рукой шею тюремщика и зажал как в капкане. Растерявшийся ажан хрипел и барахтался, не выпуская кувшина, будто боялся разбить его.
Андрей схватил замок, нанес ажану сильный удар по голове. Тот потерял сознание и повалился на пол. Моряк разорвал на полосы чехол матраца, связал полицейского, заткнул ему тряпкой рот, вышел и запер камеру снаружи.
Пройдя, темный коридор, Дымов вышел во двор. Моряку показалось, что он будто вынырнул после долгого пребывания под водой. Пригнувшись, он пробежал от дерева к дереву, часто останавливаясь и проверяя, не смотрит ли кто из дежурной комнаты. Добрался до ворот, они были на запоре, Андрей перелез через забор и пустился бежать.
Узкие извилистые улицы были безлюдны. Ему много раз приходилось бывать в городе в предыдущие рейсы, поэтому он без особого труда выбрался из лабиринта улочек на площадь. Отсюда обычно отходили автобусы и такси в Тегеран.
Здесь моряк спохватился: сохранились ли у него деньги? Он долго рылся в карманах, пока не нашел в кармане для часов сунутые туда впопыхах, после оплаты ламп, две иранские купюры. Видимо, полицейские не нашли их. Этих денег должно было хватить на оплату проезда до Тегерана. На площади стоял какой-то автомобиль. Андрей подошел. В машине спал шофер.
Через несколько минут машина понеслась в Тегеран.
Андрей был почти счастлив. Все так удачно сложилось. Тревожила только возможность погони, хотя он понимал, что скоро побег вряд ли обнаружат. Полицейский связан надежно и находится в запертой камере. Его найдут лишь тогда, когда он потребуется или придет смена, а это произойдет скорее всего утром. К этому времени можно доехать до Тегерана.
Моряк прислонился к спинке сиденья и вытянул ноги. По телу разлился покой. Он только сейчас почувствовал, как устал за день, как хочется спать. Надо было обменяться хотя бы несколькими словами с водителем, чтобы не вызвать подозрения. Говорить о себе правду нельзя. Неизвестно, как отнесется к нему шофер, если узнает, что он бежал из полиции.
- Я очень тороплюсь по делам в Тегеран и прошу нигде не останавливаться, - сказал по-персидски Андрей.
Шофер не ответил и не проявил к Андрею никакого интереса. Видимо, недовольный такой спешкой, шофер угрюмо молчал. Андрей задремал. Несколько раз он открывал глаза, вокруг было темно, наконец он крепко заснул.
Когда Дымов проснулся, уже взошло солнце. Подъезжали к Тегерану. Миновали окраины. Моряк назвал шоферу улицу, на которой, как он знал, помещается посольство, и как только они подъехали к ней, вышел из такси. Пройдя немного, он увидел на противоположной стороне забор, а около ажурных чугунных ворот вывеску советского посольства.
Андрей не верил своему счастью. Он у цели, пришел конец его мучениям. Моряк заторопился, переходя улицу. Неожиданно его остановил вышедший из-за угла высокий иранец с удивительно маленькой головой на громоздком туловище, узком в плечах и расширяющемся книзу. "Это что за динозавр?" - подумал Андрей.
- Куда идешь? - буркнул иранец, останавливаясь перед Дымовым.
- Я - советский гражданин, мне нужно в посольство, - Андрей решительно шагнул, отстранив иранца.
- Убирайся отсюда! - проревел тот и уцепился за Дымова. Подошли еще два парня. Один из них низкий, щуплый, с нагловатым лицом. Он многозначительно перебрасывал из руки в руку свинцовый кастет.
Андрей осмотрелся. У забора посольства появились еще несколько подозрительных типов. Подъехал автомобиль с опущенными занавесками. Дымов оттолкнул иранца. Молодчики набросились на него, быстро втащили в какую-то калитку, а во дворе свалили на землю и стали связывать.
Андрей защищался, не давая опутать себя веревками. Изловчившись, он ударил одного локтем в живот. Это был парень с кастетом. Он вскрикнул и отполз в сторону. Остальные продолжали бороться. Тот, который остановил его, тяжело дыша, зло бормотал:
- Никуда не уйдешь. Мы тебя давно ждем.
Поднялся парень, которого Андрей ударил в живот.
Он нагнулся и стукнул Дымова кастетом по голове. Моряк почувствовал жгучую боль, мышцы ослабли, он потерял сознание. Последнее, что слышал, были слова главаря, похожего на динозавра:
- Иса, ты, кажется, убил его.
- Клянусь циновкой имама Али, неверная собака прикидывается дохлой мышью! - воскликнул Иса.
- Давай поднимем драчуна, - проворчал главарь.
- Чашм горбан, - ответил Иса, ощупывая, хорошо ли связан моряк. - Не беспокойся, Ашум, ничего с ним не случится.
Они подняли Дымова, вынесли на улицу и втолкнули в подошедший автомобиль.
Из посольства ничего не видели, его здание было расположено в глубине сада. Не появлялись поблизости и прохожие.
Андрей еще чувствовал, как сажали его в машину, а потом в памяти наступил провал. Когда он пришел в себя, в машине было темно. Рядом сидели двое. По тряске Андрей понял, что город с асфальтированными улицами остался позади; ехали по проселочной дороге.
"Куда везут?" - подумал Андрей. Он сидел не двигаясь; от малейшего движения голова, казалось, разламывалась на части. Наконец автомобиль остановился. Иса и Ашум вынесли Андрея из машины и направились к дому, стоявшему за глухим забором в стороне от шоссе. За ними кто-то шел. Постучали висевшим на калитке молоточком в металлическую скобу. В ответ раздался собачий лай.
Встречавший указал, куда поместить Дымова.
Матроса внесли в темную с низким потолком комнатушку. В углу одиноко стоял топчан. Тусклая лампочка едва освещала этот чулан. Андрей обдумывал случившееся. Так удачно выбрался из застенка, и вдруг все рухнуло, он снова в руках врагов. Моряк не мог простить себе неосторожность. Сейчас ему приходило в голову много способов связаться с посольством без всяких осложнений. Стоило бы дождаться выхода на улицу кого-нибудь из сотрудников посольства, подойти к нему и рассказать о себе. Что делать? Как держать себя? Сосредоточиться он не мог: ныла рана на голове, от веревок немели руки и ноги.
В коридоре зазвякали, точно шпоры, плохо прикрепленные к каблукам подковки. В комнату вошли Ашум и Иса. Иса зло посмотрел на Дымова, видимо не мог забыть полученный удар. Новый костюм на нем был измят, словно Иса не доставлял себе труда снимать его, когда ложился спать.
- Как поживаешь, арбаб? - спросил Андрея Ашум и раскатисто захохотал. Ему показалось, что он остроумно пошутил, назвав Дымова хозяином.
За ними вошел мужчина в белом халате с саквояжем и остановился у дверей.
- Пожалуйста, доктор, - пригласил его Ашум.
Врач осмотрел Андрея, торопливо промыл рану, наложил повязку и тотчас ушел. Следом вышли Ашум и Иса.
Через несколько минут опять раздался цокот подковок. Ашум и Иса принесли еду, поставили на стол перед кроватью поднос и освободили Дымова от веревок.
Рана болела, двинуть руками и ногами Андрей не мог, они словно одеревенели.
- Ешь, - сказал Ашум и, забрав веревки, ушел вместе с Исой.
Очень хотелось есть. Андрей покосился на поднос. Кусок зажаренной баранины, стакан чаю и свернутый, как салфетка, лаваш выглядели аппетитно, но моряк сдержал себя и не дотронулся до завтрака.
Приоткрылась дверь, в щели появилась голова Исы.
- Почему не ешь? - спросил он. Андрей не ответил.
Иса ушел и вернулся с Ашумом.
- Голодовка?! - угрожающе закричал Ашум.
Андрей по-прежнему не произнес ни слова.
- Пусть не ест, посмотрим, - многозначительно сказал Ашум, и головорезы вышли.
В соседней комнате их ожидали Югансон и Каземи.
- Смотрите, чтобы моряк, черт побери, не сбежал, как в Бендершахе от этих остолопов. Стоило не заплатить им месяц-два, как они стали относиться к моим поручениям наплевательски, - сказал он Каземи.
- Нельзя ждать доблести от солдат, которым мало платишь и которых плохо кормишь, - заметил Каземи и осекся, поняв, что допустил бестактность.
Югансон свирепо посмотрел в его сторону. Появились Ашум и Иса. Они изогнулись в почтительном поклоне и стали у дверей.
- Как дела? - спросил Югансон.
- Не ест и молчит, - елейным голосом ответил Ашум.
Совсем недавно Ашум сидел в тюрьме за убийство. Ему угрожала виселица. Югансон, искавший помощника, по совету Каземи остановил выбор на Ашуме и через знакомых чиновников помог ему выбраться на свободу. Ашум согласился выполнять любые поручения и подобрал себе в подручные старого друга Ису, неуловимого тегеранского карманника.
- Пойду поговорю с ним сам, - сказал Югансон и направился в каморку, где лежал Дымов.
Моряк понимал, что его не оставят в покое, но ему казалось, что придет опять Каземи.
- Господин Дымов, я пришел поговорить с вами по душам, - сказал Югансон по-русски.
Андрей был готов ко всему. Даже мускулы у него напряглись, словно предстояла рукопашная схватка. Вряд ли кто узнал бы сейчас в нем того весельчака, заводилу, каким его привыкли видеть на теплоходе. Лицо Дымова посуровело, взгляд стал напряженно-гневен.
~ - Положение ваше сложное, и неизвестно, что может быть впереди, - продолжал Югансон. - Иранцы, если вас задержат, осудят за контрабанду, избежите этого, вас арестуют свои по возвращении на Родину. Идет война. Нет времени разбираться в причинах вашего исчезновения с парохода, а терпеть сомнительного человека русские не станут. Вас расстреляют.
Югансон помедлил, словно для того чтобы дать время уяснить все, что он сказал, а потом продолжал:
- Donnerwetter, вы между двух огней. И только мы можем спасти вас. Мы, немцы, не воюем против русских, мы боремся с большевиками.
Югансон опять сделал паузу, наблюдая, какое впечатление произвели его слова. Андрей лежал неподвижно, закрыв глаза.
- Мы уладим дело с иранской полицией, - вкрадчиво проговорил Югансон. Ему показалось, что моряк подавлен. Еще немного, и он расскажет о том, что делается в Баку.
Немец уже предвкушал свой успех при докладе шефам. Он внесет ясность в вопрос, который тревожил их: что готовится в Баку - эвакуация заводов или вторжение в Иран?
- Но для того чтобы избежать суда за контрабанду, - продолжал он говорить Дымову, - вы должны подписать вот это заявление на имя иранских властей. - Под влиянием все возрастающей уверенности в том, что ему удалось сломить моряка, Югансон улыбнулся. Он вынул из кармана лист бумаги, помахал им, как платочком, и положил обратно. - В заявлении просьба снять с вас обвинение и дать политическое убежище. Война скоро кончится. На днях возьмем Москву. Захотите - вернетесь домой, там уже не будет большевиков.
Моряк открыл глаза, приподнялся на кровати.
- Чем я должен расплатиться за это?
- О, совсем ерунда! Перечислить суда, стянутые в Баку из других портов, и сказать, для чего это делается.
- Этого вы от меня не дождетесь.
Ответ был неожидан для Югансона. Хорошее настроение его моментально улетучилось.
- Советую подумать как следует, прежде чем отказываться, - бросил он, глаза его недобро заблестели.
- Лучше быть расстрелянным по ошибке, чем стать предателем, - и Дымов повернулся спиной.
Сильно толкнув ногой дверь, Югансон вышел. Появился Ашум.
- Последний раз спрашиваю: будешь говорить, собака? - крикнул он, останавливаясь возле Андрея.
Вошел Иса и тоже встал рядом. Дымов молчал, словно не слышал их.
- Иса, начинай, - приказал Ашум.
"Что они собираются делать?" - подумал Андрей, и слабость разлилась по всему телу.
Иса и Ашум связали Дымова, оголили ему спину.
Иса вынул из-под рукава жгут из бычьих жил, ударил, подождал, потом снова ударил. Удары сыпались один за другим. Дымов стиснул зубы. Ашум с ненавистью смотрел на моряка. Упорный. Из такого, пожалуй, ничего не вытянешь. Плакали денежки, обещанные Югансоном. Он махнул Исе рукой: погоди. Склонился над Дымовым.
- Ну как, довольно? Будешь говорить?
Собравшись с силами, Андрей повернулся в его сторону и плюнул в лицо. Ашум отскочил, выхватил жгут из рук Исы и стал бить Дымова куда попало - по спине, по плечам, по голове, ударил по ране, которую нанес кастетом Иса. Дымов выгнулся всем телом и, теряя сознание, распластался на топчане. Ашум бросил плеть, кивнул Исе:
- Приведи его в чувство.
Иса брызгал водой на лицо Дымова, рассуждал вслух:
- Осел. Чего упрямится? Не хочет порывать с родиной? С деньгами везде будет родина.
Вскоре в камере появился Каземи:
- Ты напрасно нагрубил немцу.
Андрей не ответил.
- Сам ты не найдешь выхода. Послушай меня. Немец обещал, если расскажешь о пароходах в Баку, он сделает так, что попадешь на родину реабилитированным в глазах своих соотечественников. Он имеет связи в полиции и сможет организовать официальную передачу тебя полицией в ваше посольство. Полиция заявит, что ты это время сидел у них, и извинится за твой арест по недоразумению. Не затягивай, Андрей, соглашайся. То, что ты пробыл под арестом несколько дней не по своей вине, не может тебя скомпрометировать.
Андрей молчал. Старик зашептал:
- Не отвергай помощь, которую предлагают, немцы все равно добьются своего.
Дымов даже не повернулся в его сторону. Старик с обиженным видом встал и вышел.
Илья просматривал документы фирмы "Барони", когда вошел Али и доложил о приходе агаи Браунинга. Так Али называл Югансона. Югансон раздраженно швырнул шапку на диван. Али взял ее и вышел из комнаты.
- Неприятности? - спросил Илья. Югансон и Илья довольно откровенно говорили друг с другом о делах, которыми они занимались по заданию немецкой разведки. Илья рассказывал Югансону о своих успехах и неудачах. Югансон отвечал тем же, и это было очень важно для Ильи. Сведения, которые он сообщал затем в Москву, помогали в известной степени парализовать деятельность германской разведки против Советского Союза, которая велась с иранской территории.
- Неприятности пока нет, но она не исключена. Мне попался орешек вроде Силина, которого, помнишь, не мог раскусить Реслер.
- Опять захватили русского?
- Моряка с парохода "Комсомолец".
- Ну, и что с ним?
- Он крепко заперт на даче купца Амири под Тегераном. Пока молчит.
- А если он ничего не скажет?
- Завтра его будем пытать и, если ничего не добьемся, ликвидируем, чтобы не осталось никаких следов.
Илья внутренне содрогнулся. Надо вызволить моряка.
- Не одолжишь ли мне, Вальтер, туманов сто. Отдал все деньги жуликам, которые занимаются моряком, а сам остался без гроша.
- Пожалуйста, Эрих. - Илья понимал, что возможность всегда одолжить денег - немаловажный фактор в дружеском отношении Югансона.
Илья отсчитал сто туманов. Югансон поблагодарил и ушел. Илья поспешил к Роушан. К счастью, она была дома одна. Он вбежал, запыхавшись.
- Нужна твоя помощь, Роушан, - торопливо заговорил он. - Немцы обманом задержали советского моряка, они пытают его, чтобы выведать, что творится в Баку. Моряк пока ничего не сказал. И я уверен - не скажет. Его убьют, Роушан! Я мог бы позвонить в советское посольство, мог. послать записку. Посольство само ничего не сможет предпринять, обратится в министерство иностранных дел Ирана, а там наверняка затянут дело, и немцы убьют моряка, чтобы скрыть следы.
- Что же я могу сделать, Самуэль?
- Помнишь, ты рассказывала о своих друзьях. Они могли бы помочь.
- Тот, кто был бы способен помочь, арестован.
- Неужели не осталось на свободе его друзей?
- Верно, верно. Ведь Габиб не арестован, - обрадованно сказала Роушан, - я сегодня поговорю с ним,
- Нельзя терять ни минуты, Роушан.
- Хорошо, милый, я пойду в университет, наверно, Габиб сейчас там.
- Иди, не задерживайся. Моряка заперли на даче купца Амири где-то под Тегераном. Я думаю, дачу нетрудно разыскать. Охраняют его два уголовника. Я зайду к тебе через час.
Шум в коридорах университета, от которого Роушан уже успела отвыкнуть, оглушил ее. Был как раз перерыв. В сутолоке Роушан не сразу разыскала Габиба. Он, улыбаясь, отвел ее в тихий уголок.
- Зачем я понадобился тебе, Роушан?
- Габиб, ты должен мне помочь.
Габиб выслушал ее.
- Негодяи! Эти немцы ведут себя у нас, как в своей колонии. Их надо проучить. Я поговорю с ребятами. Дачу купца Амири мы найдем.
- Не опаздывай, Габиб. Это надо сделать сегодня, пока они еще не начали истязать несчастного. А освободить его можно было бы так… - и Роушан объяснила план, придуманный Ильей.
- Не беспокойся, все будет в порядке. Это инициатива твоего швейцарца? - улыбнулся Габиб.
- Нет, что ты. Какое ему дело до таких вещей. Он только коммерсант. Я узнала о моряке от клиентов моего отца. А как освободить беднягу, придумала сама.
- Ну, хорошо. Побегу разыскивать друзей. У меня в железнодорожных мастерских есть два паренька, они с удовольствием помогут.
Очнувшись, Андрей увидел, что Иса и Ашум стоят у жаровни. Несмотря на знойный день, она была полна горящих углей. Иса медленно поворачивал в огне металлические прутья.
- Ну, если сейчас не будешь говорить, немец сделает из твоей спины шашлык! - закричал Ашум.
Андрей молчал. Ему казалось, что молодчики только пугают его.
Югансона все не было. Ашум и Иса продолжали возиться с жаровней. В каморку неожиданно вошли несколько полицейских и офицер. Полицейские подталкивали впереди себя старуху, хозяйничавшую на даче.
Ашум и Иса растерялись.