- Да, но до тех пор я успел стать весьма полезным для королевского двора и быстро продвигался наверх. Я бы все равно наверняка занял прочное положение среди придворных. - Торсби уставился в огонь. - Хотя в наши дни возвыситься при дворе не такая уж большая честь - это стало слишком легко.
- Так, может быть, моему зятю есть на что надеяться? - с улыбкой поинтересовался Ридли.
А потом он вдруг довольно громко отрыгнул. Торсби даже перестал всматриваться в огонь и поднял на него взгляд. Ридли покраснел.
- Прошу прощения, ваша светлость. - Он снова отрыгнул.
- Может быть, ужин виноват?
- Нет. Каждый вечер одно и то же. Это длится уже несколько месяцев.
- Даже несмотря на снадобье вашей жены?
Ридли кивнул.
- Знаете, иногда у меня возникает подозрение, что в некотором отношении мне даже стало хуже от ее помощи. Но в последнее время мы достигли с ней шаткого мира в наших отношениях, и мне никоим образом не хотелось бы его нарушить.
- Выпейте бренди, надеюсь, это поможет вам переварить пищу.
- Очень мягкий напиток. Очень мягкий. - Ридли состроил гримасу, пытаясь подавить очередной приступ изжоги, и поднялся. - Ваша светлость, думаю, пора и честь знать. Завтра мне предстоит долгое путешествие, а я, как сами видите, уже не так крепок, как раньше.
Торсби довел Ридли до дверей. Мейви подала гостю накидку.
- Не хотите, чтобы мой секретарь, брат Микаэло, проводил вас до гостиницы? - предложил архиепископ.
Ридли выглядел смущенным.
- В этом нет нужды. В самом деле. Я привык ходить один. Да и до таверны рукой подать.
Торсби пожалел, что так легко уступил, когда на следующее утро архидиакон Йоханнес наткнулся на тело Ридли во дворе собора.
- Я не раз слышал, что перерезанное горло называют омерзительной улыбкой смерти, - сказал Йоханнес с пепельно-серым лицом. - Мне тоже так показалось. Глаза уставились в небо, губы посинели, а под ними образовались еще одни губы - сатанински кровавые… - Его передернуло. - А вместо правой руки - обрубок.
Торсби подвел Йоханнеса к стулу.
- Присядь. Микаэло сейчас принесет бренди. Прости, что заставляю тебя говорить об этом. Но на левой руке Ридли остались два кольца?
Йоханнес кивнул.
Тем же утром, чуть позднее, каменщики, работавшие на строительстве придела Святой Марии, нашли окровавленную тряпку, но ни руки, ни драгоценных колец в ней не было.
Архиепископу Торсби это не понравилось. Он понял, что ни о каком совпадении не может идти речь. Очевидно, руку Краунса подбросили в комнату Ридли прошлым летом в знак предупреждения. Напрашивался вывод: кому теперь доставили руку Ридли? Торсби послал за мэром. Судебным приставам и городской страже было приказано соблюдать особую бдительность и сообщать любые новости об отрубленной руке, пусть даже неподтвержденные слухи.
Торсби решил, что не повторит ошибки, позволив убийце снова ускользнуть. И послал за Оуэном Арчером.
5
Женщины Ридли
На этот раз, проснувшись от стука пришедшего в аптеку брата Микаэло, Оуэн обнаружил, что Люси нет рядом. Он попытался сообразить, почему жена поднялась в такую рань, но мысли со сна путались. Оуэн спустился вниз, отправил Микаэло восвояси, пообещав скоро прийти, а затем принялся разыскивать Люси. На кухне он нашел только служанку Тилди, возившуюся с очагом.
- Ты видела сегодня утром хозяйку, Тилди?
- Она на заднем дворе, - буркнула та, даже не взглянув на него.
По резкому тону девушки Оуэн догадался, что она не хотела вдаваться в подробности и что даже этот ответ дался ей с трудом. Он сразу понял, что все это означает.
На улице валил мокрый снег. Оуэн прошелся по каменной дорожке, оставляя глубокие следы - значит, снегопад начался несколько часов назад, - но других следов на тропке не было. А потом он увидел Люси: в своей темной, развевающейся на ветру накидке она стояла на коленях у могилы первого мужа.
Сам архиепископ освятил маленький клочок земли в дальнем углу сада. Николас Уилтон был искусным аптекарем и собственноручно создал этот сад, которым по праву мог гордиться. Два года назад, в день первого снегопада, Уилтона сразил паралич, от которого он так и не оправился. В последние дни Люси часто вспоминала Николаса, уверяя Оуэна, что зимой ее мысли невольно возвращаются в прошлое. Арчер старался проявлять терпение. Он согласился на требование гильдии, чтобы Люси носила имя Уилтона до тех пор, пока будет работать в аптеке. Он подписал бумаги, отказываясь от любых притязаний на аптеку в случае смерти Люси. Все это были пустые формальности, не имевшие никакого отношения к их любви. Но непрекращающаяся и словно демонстративная скорбь жены начала истощать его терпение. Вот и теперь: какая глупость стоять на коленях несколько часов под густым снегопадом!
- Люси, скажи на милость, что ты здесь делаешь?
Она взглянула на него покрасневшими глазами.
- Мне не спалось.
- Ты видела, что идет снег?
- Конечно видела. - Она взглянула на него с вызовом.
Но он знал, как поступить. Оуэн сменил тему разговора.
- Меня вызвали к архиепископу. Еще одно убийство во дворе собора.
- Значит, ты должен идти. - В ее голосе не слышалось ни любви, ни сочувствия к нему, вынужденному тащиться в такую рань по поручению, которое наверняка вынудит его отправиться в дорогу.
У Арчера остались не слишком лестные воспоминания о первом муже Люси. Он не понимал, почему она все еще продолжает его любить. Николас ее не заслуживал. Хотя, конечно, Оуэн и себя считал недостойным любви этой женщины, но полагал, что прав на нее у него больше, чем у Николаса.
- Пойдем со мной, выпьем немного эля или горячего вина перед моим уходом. Согласна?
Люси кивнула, перекрестилась и, поднявшись, пошла с мужем в дом. Проходя по саду, она поймала Оуэна за локоть.
- Я не хотела расстраивать тебя.
Оуэн притянул жену к себе и крепко обнял. Ему достаточно было знать, что Люси заботят его чувства.
Архиепископ Торсби сидел за полированным столом, держа в руках свиток.
- Щедрое пожертвование на строительство моего придела Святой Марии. Но вчера ночью, Арчер, моего дарителя убили. Ты мне снова нужен.
- Мне не очень хочется оставлять Люси в это время года, ваша светлость, - сказал Оуэн. - Сегодня утром она стояла на коленях в снегу у могилы Уилтона. Я проклинаю тот день, когда вы согласились освятить землю в саду. Эта могила навевает жуткие мысли.
Торсби пожал плечами.
- В данную минуту мысли о могиле Уилтона меня не тяготят. А вот что меня волнует, так это убийство Ридли. Вчера вечером он был моим гостем. Когда уходил, то плохо себя чувствовал, а я позволил ему пойти без провожатых. Его убили в точности как Краунса. Это не случайное убийство. Гилберта Ридли кто-то поджидал, все было спланировано. На этот раз мы должны найти убийцу.
- Вы узнали что-нибудь новое? В прошлый раз нам ничего не удалось обнаружить.
- Только одно. После смерти Краунса Ридли здорово изменился. Из толстяка превратился в ходячий скелет, от его высокомерия не осталось и следа.
Оуэн призадумался.
- Страх может лишить сна и аппетита.
- Тот же эффект бывает и от яда, - хмыкнул Торсби.
Оуэн кивнул.
- Возможно, Сесилии Ридли что-то известно, - продолжал Торсби. - Она лечила его каким-то снадобьем. Я хочу, чтобы ты отправился к ней и сообщил о смерти мужа, прежде чем она успеет переговорить с кем-то другим. Узнай, кто мог желать смерти Гилберта Ридли.
- Лучше бы с ней поговорил священник, а не воин.
- Ты больше не воин.
- Зато на него похож. С этой нашлепкой на глазу и шрамом… - Оуэн покачал головой. - Не гожусь я для этого дела.
- Я бы послал архидиакона Йоханнеса, но пока не могу без него обойтись. Кроме того, Сесилия Ридли уже с тобой встречалась.
- Да, и в тот раз я привез ей плохую новость. Она сочтет меня за посланника смерти.
- И это тебя беспокоит?
- Да, но не так, как другое.
- О чем это ты?
- Я не хочу сейчас оставлять Люси одну.
Торсби нетерпеливо отмахнулся от последнего довода.
- Скорее всего, твоей жене захочется побыть одной, чтобы никто не мешал ей оплакивать Уилтона.
Замечание архиепископа больно задело Оуэна.
- Она и так пользуется свободой. Я ей не докучаю.
- Брак далек от благодати вопреки общим представлениям.
- Я ни о чем не сожалею, ваша светлость, - заявил Оуэн.
- Вот как? - Священник удивленно поднял брови. - Тогда тебе здорово повезло. В любом случае, я хочу, чтобы ты отправился в Беверли. Сесилия Ридли тебя знает, она настроена к тебе вполне дружелюбно, ты именно тот, кто должен ехать. Я написал ей письмо, принося соболезнования. Получишь его у Микаэло. Тебя будут сопровождать двое моих людей.
- Целых двое? Какая щедрость, ваша светлость.
- Ты становишься заносчивым, Арчер.
- Мне наскучил заведенный порядок.
До Риддлторпа Оуэн добирался два дня. Мог бы доехать и за сутки, но погода и рано наступающие сумерки не позволили. К тому времени, когда показались ворота поместья, Арчеру порядком надоела хвастливая болтовня его спутников, пересыпаемая бранными словами. Он все время спрашивал себя, не был ли сам еще в недавнем прошлом таким же, как они, или Алфред и Колин отличались исключительной тупостью. Они жаждали с кем-нибудь сразиться, хвастались каждым своим шрамом и сломанной косточкой; говоря о женщинах, грязно сквернословили. Если Оуэн был таким, когда впервые появился в Йорке, удивительно, как Люси вообще с ним заговорила. Он начал понимать, почему она испытывала неизменную неприязнь к воинам.
Когда старый привратник позволил им проехать во двор поместья, Оуэн спешился и велел Алфреду и Колину позаботиться о лошадях.
- После найдете кухню и останетесь там, - приказал он. Он не хотел, чтобы они расстроили Сесилию Ридли. Хватит с нее и той ужасной новости, что он привез.
Когда Оуэн пересекал зал, приближаясь к хозяйке поместья, стоявшей у камина, он заметил в ее глазах страх.
- Капитан Арчер. - Она бросила взгляд за его спину, проверяя, не ошиблась ли, действительно ли он приехал один. Оказалось, что не ошиблась. - Что-то случилось с Гилбертом?
- Прошу вас, присядьте, миссис Ридли. - Оуэн знаком велел служанке принести вина.
Сесилия Ридли заметила его жест, тяжело опустилась на стул, словно внезапно потеряв ориентацию. Она сложила белые руки на коленях и подняла испуганные глаза на Оуэна.
- С Гилбертом беда.
- Ваш муж мертв.
Сесилия дернулась, словно ее ударили, а потом, перекрестившись, склонила голову.
- Он долго болел, - тихо произнесла она.
Подошла служанка и, не говоря ни слова, вложила в руку хозяйки чашку с вином.
- Он умер не от болезни, миссис Ридли. Его убили.
Сесилия снова взглянула на Оуэна и покачала головой.
- Нет. Он болел.
- Его убили точно так же, как Уилла Краунса. Горло, рука.
Глаза Сесилии расширились.
- Так же, как Уилла? Значит, болезнь тут ни при чем? - Она поднесла чашку к губам, помедлила. - Вы уверены?
- Абсолютно уверен.
Она выпила.
- Но он действительно был болен.
Оуэн, проведя большую часть жизни на войне, знал, что сейчас творится с этой женщиной. То, что Сесилия Ридли настаивала на болезни мужа, свидетельствовало о потрясении. Архиепископ утверждал, что Ридли был болен и что миссис Ридли пичкала мужа каким-то лекарством. Возможно, она даже не хотела, чтобы муж уезжал из дома.
- Он ужинал с архиепископом, - продолжал Оуэн. - Его подстерегли во дворе.
Сесилия Ридли нахмурилась.
- Но ведь двор охраняется.
- Ворота собора охраняются, стражники несли службу и тогда, когда напали на Краунса. Но за оградой живет много людей. Они приходят и уходят так часто, что стражники беспрепятственно их пропускают.
- У Гилберта при себе была большая сумма.
- К тому времени он уже передал деньги архиепископу.
Сесилия Ридли внимательно вгляделась в лицо Оуэна.
- Значит, вы полагаете, что кто-то вознамерился убить обоих, Уилла и Гилберта?
- Да.
Она посмотрела на свои руки и на несколько минут замолчала.
- Выходит, рука Уилла, подброшенная Гилберту, была предупреждением.
- Или угрозой.
- Кто… - Она сглотнула. - Кто нашел руку Гилберта?
- Пока никто.
Она кивнула, по-прежнему не поднимая глаз.
- Где он сейчас?
- Архиепископ Торсби велел, чтобы тело доставили вам под охраной.
Она кивнула.
- Миссис Ридли, я насчет болезни вашего мужа. Когда и каким образом она началась?
Глаза, глубоко запавшие в глазницах, расширились, руки принялись перебирать ключи.
- Когда? Я… - Она пожала плечами. - Точно не знаю.
- Архиепископ сказал, что ваш муж принимал лекарство, приготовленное вами.
Она нервно обхватила горло.
- Гилберт рассказал его светлости и об этом?
- Когда он начал принимать лекарство?
Женщина нахмурилась.
- Не припомню.
- Причину своей болезни он видел в гибели Уилла Краунса.
Несколько минут Сесилия Ридли смотрела на Оуэна отрешенным взглядом, словно мысли ее витали где-то далеко. Оуэн хотел было уже повторить последнюю фразу, когда она заговорила:
- Да. Смерть Уилла слишком потрясла Гилберта. Он… в общем, да, наверное, его болезнь случилась именно из-за этого.
- Что вы ему давали?
- В точности не скажу. Когда-то моя мама лечила нас этим лекарством. Оно успокаивало ему нервы. Он плохо спал. - Она опустила голову на несколько секунд, словно пряча свои чувства.
- Миссис Ридли!
Она подняла на него глаза, полные слез.
- Что я буду без него делать, капитан Арчер?
И что теперь? Оуэн совсем не умел утешать. Да и кроме того, какое утешение он мог предложить? Ее муж мертв. Ничем тут не поможешь.
- Не послать ли мне за кем-то из родственников?
- Нет. - Она вытерла глаза. - Пользы от них никакой.
Оуэн поднялся.
- Я оставлю вас на несколько минут. Выйду во двор, посмотрю, как там моя лошадь.
Сесилия вынула из рукава платочек, промокнула им глаза и только тогда подняла голову. Глаза у нее были красные, но уже сухие.
- Вам незачем выходить на холод. Я поднимусь наверх к дочери, а потом мы с вами перекусим.
Оуэн молча смотрел Сесилии вслед. Она держалась прямо, как натянутая струна. Восхитительная женщина.
- Еще вина, капитан Арчер? - поинтересовалась служанка.
Оуэн, кивнув, протянул чашку.
- В доме кто-нибудь болеет?
Молодая женщина посмотрела на Оуэна и разрумянилась, встретившись с ним взглядом.
- Да, сэр, миссис Анна, за ней ухаживает ее мать. - Служанка налила вина и заспешила прочь.
Оуэн сидел, погрузившись в мрачные мысли по поводу своей неприятной миссии, когда со двора до него донеслись громкие голоса, топот, лай собак. Охотничий пес, дремавший у камина, навострил уши и начал рычать. Оуэн решил узнать, в чем дело, пользуясь возможностью отвлечься. Он прошел по коридору мимо кладовых и, оказавшись на кухне, велел Алфреду и Колину следовать за собой. Те с ворчанием отошли от теплого очага.
- С самого начала путешествия вы двое ныли, что хотите сразиться. Так будьте же благодарны.
- Назревает драчка? - У Алфреда сон как рукой сняло, глаза радостно вспыхнули.
Сгущались сумерки, над землей нависал холодный туман. Оуэн, прищурившись, всмотрелся в темноту и разглядел огонек, мелькавший возле дома привратника. Он повел туда своих людей, соблюдая осторожность, а приблизившись, расслышал злобные крики:
- Дьявол вас побери! Как вы смеете не пускать меня в дом? Я ее муж! Если с ней случилась беда, я должен быть рядом, утешить ее. Какое право вы имели привезти ее сюда?
- Успокойся, сын мой.
Говорившему отвечал священник, остававшийся по эту сторону арки, которая служила проходом для пеших. Рядом стоял слуга с фонарем.
Оуэн подумал, не совершил ли он ошибку, выйдя к воротам без своего лука. Он не спеша направился к священнику.
Под аркой стоял какой-то человек со злым лицом, путь ему преграждал слуга с двумя огромными псами, которые рвались с поводков, но не могли дотянуться до пришельца. Знаком велев Алфреду и Колину оставаться возле священника, Оуэн взобрался по лестнице на второй этаж сторожки, чтобы узнать, кто сопровождает незваного гостя. Он увидел неподалеку двух вооруженных всадников. У Арчера отлегло от сердца. Они с легкостью удержат домик привратника от вторжения такого малочисленного отряда. Он вернулся к священнику.
- Я просто выполняю распоряжение ее матери, - как раз говорил священник. - Никто не войдет в дом, пока миссис Скорби в таком нервном состоянии.
- Чепуха. - Злобный господин махнул рукой слуге, державшему фонарь. - Джед, скажи моему тестю, что я здесь.
- К сожалению, он не может этого сделать, - отозвался священник.
- Черта с два. Ну, раз не может, тогда сделайте это вы, отец. Приведите сюда Ридли.
- Его здесь нет, мастер Скорби.
Значит, это и был пресловутый зять. Оуэн с интересом принялся его разглядывать. Скорби приехал сюда, заранее ожидая беды, судя по тому, что под плащом у него виднелась кольчуга. Лицо его даже при этом плохом освещении излучало злобу.
- А кто там стоит за вашей спиной? - поинтересовался Скорби, перехватив внимательный взгляд Оуэна. - Вы никак позвали головорезов, чтобы не пускать меня в дом?
Священник удивленно оглянулся, чтобы посмотреть, кто к нему успел присоединиться.
- Это посланник архиепископа Йоркского, - сказал он. - Никакой не головорез. Но с ним приехали два стражника, которые не прочь сразиться, если понадобится.
Оуэн понял по лицу Скорби, что священник совершил промах.
- Значит, вы напрашиваетесь на драку? Эй, люди!
Зазвенев металлом, слуги Скорби тут же оказались рядом, держа наготове ножи. Скорби попытался оттолкнуть в сторону священника, но тот даже не шелохнулся.
- С дороги, отец, - грозно предупредил Скорби.
Тогда вперед выступил Оуэн и загородил собою служителя церкви.
- Ступайте в дом, отец, - тихо сказал он. - Заверьте миссис Ридли, что мы справимся.
К Оуэну присоединились Алфред и Колин.
Скорби вынул кинжал.
- Почему зять Ридли приходит сюда, готовый нарушить покой домочадцев? - спросил Оуэн, стараясь говорить тихо, без эмоций.
- Да потому что проклятый священник привез ее сюда без моего позволения.
Оуэн оглянулся на удалявшегося священника, невысокого худенького человека, потом снова перевел взгляд на скандалиста.
- Как священнику удалось одолеть вас в вашем собственном доме?
Скорби презрительно фыркнул.
- Хотел бы я видеть, как он попытался бы это сделать. Нет, трус дождался, пока я отлучусь.
- Тогда, вероятно, вы не так поняли его действия. Я переговорю с миссис Ридли, узнаю, в чем тут дело. А пока советую вам направиться в Беверли и поискать там пристанища.