- Служить своему повелителю - величайшая честь на земле, - изрек он напыщенно. - Так сказал великий мудрец. И те, кто служит на чиновничьих должностях, делают это потому, что получили образование. А низкие сословия проводят жизнь в труде, так и не сумев выучиться. Ты принадлежишь к этому сословию, поэтому ничего не знаешь, ни в чем не разбираешься, так и молчал бы, когда благородные люди разговаривают.
Тора покраснел от злости, но, к удивлению Акитады, всего лишь предложил:
- Тогда давай послушаем тебя - может, я поучусь уму-разуму да и стану благороднее.
Сэймэй снисходительно кивнул.
- Пожалуйста. Я вот что думаю, господин: префект скорее всего просто ни в чем не разбирается. Провинциальные чиновники, - принялся объяснять он Торе, - не научены расследовать преступления. А он всего лишь замешал отсутствующего судью. А что известно о времени смерти, господин?
- Хороший вопрос, - кивнул Акитада. - Время смерти здесь очень важно, и мне жаль, что я не располагаю достоверными данными. Думаю, Татибана умер часа за два или три до моего прихода. А это, разумеется, означает, что он пришел в кабинет далеко не сразу по возвращении с вечеринки. Татибана успел переодеться, и к тому же там не было ни свечи, ни жаровни Он не мог работать с бумагами, когда его убили.
- Но вы же говорите, что тело уже начало коченеть, - возразил Сэймэй. - Значит, оно пролежало там всю ночь.
- Мороз был сильный. Видимо, он способствовал окоченению. Только каково бы ни было время смерти, я не думаю, что Татибана умер у себя в кабинете. Убийство произошло в другом месте, а тело принесли в кабинет, чтобы инсценировать падение. Его гэта стояли за дверью, но были чистыми и сухими. Кроме того, и я понял это только перед уходом, кто-то тщательно вымел дорожку между домом и кабинетом. Слуги этого не делали - значит, сделал убийца, чтобы уничтожить следы на свежем снегу. Хорошо бы, конечно, знать, когда именно пошел снег. - Акитада посмотрел на Тору.
Поняв, что ему предложено выразить свое мнение, Тора сказал:
- Думаю, этот убийца был очень сильный, если размозжил старику голову, а потом еще протащил его тело через весь сад. Жаль, конечно, но говорят, префект настоящий слабак. А вот капитан мог это сделать. Он силен и к тому же военный.
На это Акитада ответил:
- Да. И я еще кое-что вспомнил. Юкинари ведь тоже туда заявился и пытался пройти в кабинет. Я обратил внимание, как странно он себя повел, когда я предложил ему утешить вдову. В общем, что бы там ни произошло, но, по-моему, кого-то мы все-таки прижали и это должно подвести нас к разгадке. Только у меня такое чувство, будто я блуждаю, пробираюсь в тумане. Знаю, что дорога здесь, и иду в правильном направлении, но самой дороги не вижу.
- А я вижу! - вскричал Тора. - Вспомните вдову! Она молода, так ведь?
Акитада нахмурился.
- Очень молода.
- И хороша собой?
Акитада заерзал.
- Да. Ее можно назвать настоящей красавицей.
- Ну вот вам и мотив! - воскликнул Тора, хлопнув в ладоши. - Красавчик капитан соблазняет чужую молодую жену. Старик обнаруживает, что капитан покушается на его сокровище, располагая, так сказать, более внушительным оружием; между ними возникает ссора, и капитан бьет его по башке.
- Бред! - Акитада вскочил, свирепо глядя на Тору. - Сэймэй прав. У тебя что на уме, то и на языке. А на уме у тебя одни глупости да пошлости!
Сэймзй внимательно смотрел на хозяина.
- Ну почему, - возразил он. - Парень, возможно, прав, хотя и выражает свои мысли грубовато. Не все замужние женщины являются женами, как вам известно. Такая большая разница в возрасте всегда создает дисгармонию. Впрочем, правду легко можно узнать от слуг. Не зря ведь говорят, что только муж не ведает происходящего. А женщины - это существа, начисто лишенные морали.
Акитада рассердился не на шутку.
- Ну хватит! - рявкнул он. - Так мы никогда не найдем пропавший груз. Тора, ты целую неделю был предоставлен сам себе. Пока мы с Сэймэем проверяли губернаторские счета, ты должен был пообщаться с местными жителями. Можешь что-нибудь доложить?
Тора смутился.
- Я много времени провел у Хигэкуро, господин. Пытался вникнуть в картину местной жизни.
Сэймэй презрительно фыркнул.
- И какова же картина местной жизни? - холодно поинтересовался Акитада.
- Ну… это богатая провинция. Хороший климат, хорошая почва, хорошие урожаи риса. А еще здесь начали производить шелк.
- А это вообще-то не новость, - нетерпеливо заметил Акитада. - Шелковичные деревья мы видели на всем пути от гавани. И шелк входил в состав пропавших грузов.
- Как бы гам ни было, а сосед Хигэкуро разжился на шелке. Отоми говорит, он начинал с крошечной лавки - продавал дешевое полотно. А потом занялся шелком. Никто и оглянуться не успел, как он стал владельцем многочисленных складов в гавани и здесь, в городе. Обнес свои владения высоченной стеной, а на соседей больше и не смотрит.
Сэймэй кивнул.
- Да уж, подозрительно. Мудрец сказал так: "Добродетель не бывает отшельником, у нее всегда есть соседи". Этот торговец шелком лишен добродетели, иначе он поделился бы своей радостью с соседями.
- Может, он просто боится, что его ограбят, - сухо предположил Акитада. - Скажи, Тора, а преступность в городе большая?
- Не больше, чем в любом месте, где гуляют деньги. Хигэкуро считает, преступность бы выросла, если бы не здешний военный гарнизон.
- Капитан Юкинари, помнится, говорил, что гарнизон стали укреплять с тех пор, как начали пропадать эти грузы. - Акитада задумчиво подергал себя за мочку уха. - У меня есть подозрение, что эти новобранцы вместе с ученичками Дзото как раз и создают проблемы в городе.
Тора мотнул головой.
- А у меня сложилось впечатление, что здешние люди любят военных и с монахами дружат, потому что живут за счет монастырских паломников. Даже Хигэкуро и его дочкам теперь живется куда как легче. Солдаты приходят к ним брать уроки, а Отоми продает свои картины паломникам.
- Картины? - удивился Акитада.
- Да. А разве я не говорил? Эта девушка - прекрасная художница. Она рисует буддийских святых, и паломники хорошо платят ей за это - ни много ни мало по серебряному слитку за каждый большой свиток. Вот бы вам посмотреть ее работы! Так натурально получается, будто сам там побывал.
- Где побывал-то? - придрался Сэймэй, как всегда воспринимавший все буквально. - Все эти святые и буддийские мандалы - они же не настоящие. Это тебе не люди и не земные места, так как же она может рисовать их натурально?
Тора защищался как мог.
- Ну… не их, так другие вещи хорошо рисует. Вот, например, горы и море у нее очень красиво получаются.
Акитада улыбнулся.
- Я хотел бы как-нибудь познакомиться с твоими друзьями. Отоми, должно быть, и впрямь замечательная художница, если ты так превозносишь ее работу.
Тора сиял от удовольствия. Бросив осторожный взгляд на Сэймэя, он спросил:
- А как выдумаете, господин, мог бы человек вроде меня научиться писать? - Увидев, как огорошил обоих этот вопрос, Тора покраснел. - Ну, я имею б виду, хотя бы несколько иероглифов. Просто несколько приятных слов, которые могли бы понравиться девушке.
Сэймэй опять фыркнул.
- Я научу тебя держать кисть, - сказал он. - Только это мастерство достойно гораздо большего, нежели кропать любовные записочки для женщин. Женщины все равно не умеют ни читать, ни писать. Их головы не приспособлены для таких дел.
- Обещаю тебе, Сэймэй, что буду усердно учиться всему, чему ты меня научишь, - ответил Тора. - Только насчет Отоми ты не прав. Она читает и пишет все время.
- А ее сестра? - спросил Акитада.
Тора поморщился.
- Аяко? Она больше на мужчину похожа. Помогает отцу обучать желающих боевым искусствам. Вам, господин, она точно не понравится.
- Может, и не понравится. Во всяком случае, в том смысле, о котором ты толкуешь. - Акитада подумал о хрупкой красавице, живущей в доме Татибаны, и встал, расправляя шелковое кимоно. - Думаю, мне следует выразить соболезнования госпоже Татибана. Она очень молода и неопытна, и, возможно, ей требуется помощь в управлении имуществом покойного мужа. Сэймэй, ты пиши окончательный отчет для губернатора. А ты, Тора, возьмись за дело и поговори с людьми в городе.
Сэймэй смерил молодого хозяина испытующим взглядом и изрек:
- Алый шелк женских нижних юбок опаснее даже самого страшного тигра.
ГЛАВА 7
Жизнь трущоб
Тора решил удостовериться, что Хигэкуро и девушки в безопасности. День снова выдался пасмурный и промозглый, но снег больше не шел. Думая об Отоми, он шагал так быстро, что вовсе не чувствовал холода.
Проходя мимо храма в начале улицы, на которой жил Хигэкуро, он заметил вдалеке две шафраново-желтые фигуры и торопливо спрятался за угол, чтобы понаблюдать за ними.
Два монаха, как оказалось, побирались выпрашивая еду. Они постучались в одну из дверей, подождали, когда им откроют, что-то сказали и протянули свои миски. Хозяин дома дал им какой-то еды, и они двинулись дальше. Тора вдруг понял, что и сам голоден. Обед был не слишком сытным по его меркам. Он с завистью думал об этих двух полных мисках, когда, к его величайшему удивлению, монахи вывалили в жухлую траву их содержимое и снова постучали в чьи-то двери. Неужто эти занюханые монахи так избалованы, что предпочитают только особые лакомства?
Наконец они добрались до дома напротив школы Хигэкуро, и тут Тора догадался об их истинной цели. Вышедшая к ним старая служанка указала дом напротив. Монахи что-то спрашивали, и женщина кивала, жестами показывая на свои уши и губы. Когда она ушла к себе в дом, монахи еще немного постояли на улице, глядя на школу, потом повернулись и заспешили в ту сторону, откуда пришли.
Значит, эти ублюдки все-таки выследили Отоми?!
Когда Тора влетел в учебный зал, Хигэкуро сидел один. Он так был занят стрельбой, что даже не повернул головы. С низенькой табуреточки он посылал стрелы в мишени на стенах и ни разу не промахнулся. Только полностью опустошив колчан, он опустил тяжелый лук и обернулся через плечо.
Тора захлопал в ладоши.
- Я-то думал, что умею обращаться с луком, но куда мне до вас! - восхитился он. - А почему стрелы такие длинные и сколько вы берете за свои уроки?
Хигэкуро добродушно улыбнулся.
- Это спортивные стрелы. Ваши боевые армейские гораздо короче. А для друзей у меня уроки бесплатные.
- Теперь я при работе, поэтому могу и заплатить. Не начать ли нам прямо сейчас?
- Никогда не отказывайся взять то, что человек предлагает тебе из благодарности. Этим ты его унижаешь. Твои уроки будут бесплатными, но сегодня я жду учеников. Ты не против заглянуть в другой раз?
- Нет, но мне нужно повидаться с Отоми. Те монахи опять здесь что-то вынюхивали.
Хигэкуро удивленно вскинул брови.
- Вот как? Ну что ж, она скоро вернется.
- Тогда я подожду ее, - нахмурился Тора.
- Как хочешь. - Хигэкуро опять улыбнулся и вернулся к своему занятию.
Тора вышагивал взад-вперед, волнуясь все больше и больше и воображая самое худшее, пока наконец в дверях не появились Огоми и Аяко с полными покупок корзинами.
- Где вы, к чертям собачьим, ходите?! - напустился на них Тора. - Разве вы не знаете, как опасно двум женщинам выбираться из дома?
Его сердитое лицо напугало Отоми, а сестра ее тут же нахмурилась:
- А тебе-то какое дело?
Деликатно кашлянув, в перепалку вмешался Хигэкуро:
- Хочешь с нами пообедать, Тора, раз уж девчонки пришли?
- Спасибо, но у меня нет времени. - Тора сердито зыркнул на Аяко. - Эти проклятые монахи разнюхали, где вы живете. Я волновался за твою сестру.
- С чего это вдруг? - огрызнулась Аяко.
Ее отец, снова деликатно кашлянув, сказал:
- Спасибо тебе за заботу, мой друг, но Аяко вполне может справиться с парочкой монахов.
Чувствуя себя уязвленным, Тора обиженно выпалил:
- Да вам почем знать? Вы же не видели их в действии! Что вы будете делать, если они и впрямь нападут за вас? Всего-то две молоденькие девчушки да… - Он осекся на полуслове.
- Да калека. Это ты хотел сказать? - Раскатистый смех Хигэкуро сотряс воздух. - Знаешь, друг мой, я бы мог обидеться. Почему ты не веришь в мои силы и в силы Аяко? Мы обучаем других самообороне. И замки у нас в доме крепкие. Так что не беспокойся. И Отоми одну мы больше никуда не отпустим. Я не думаю, что эти парни вернутся. Охота им нарываться на тумаки ради какой-то смазливой девчонки? - И он снова рассмеялся.
Ачко тоже засмеялась, а через мгновение к ним присоединилась и Отоми.
Тора понял, что Аяко смеется над ним, и обиделся. Он сердито посмотрел на нее и с укором на Отоми:
- Я вас предостерег. Эти монахи - злобные гады. - Его слова вызвали лишь новый взрыв смеха. - Ну что ж, тогда забудьте об этом, - отрезал Тора и повернулся, чтобы уйти.
В дверях он столкнулся с двумя учениками Хигэкуро - бравыми офицерами из гарнизона, которые смерили презрительным взглядом его простенькую одежку и вразвалочку прошли мимо. Тора хотел было затеять драку, но сдержался.
На улице он заметил еще одного монаха. Тот не прикидывался попрошайкой, а уверенно шагал к большим, тяжелым воротам разбогатевшего соседа Хигэкуро. Ему открыли очень быстро, и он скрылся внутри.
Самолюбие Торы было слишком уязвлено, чтобы вернуться с новым предостережением и получить еще одну порцию насмешек. Вспомнив про пустое брюхо, он отправился на базар в надежде раздобыть чего-нибудь съестного, а заодно и каких-нибудь полезных сведений.
Понаблюдав за рыночной толпой, он за медяк купил у лоточника горстку жареных каштанов. Дымящиеся плоды обожгли кожу, и Тора взревел.
- Да чтоб тебе пусто было! - заорал он, подпрыгивая на месте и торопливо перекатывая каштаны из одной ладони в другую.
Торговец смотрел на него, невинно вытаращив глаза.
- Вы бы положили их в рукав, господин, иначе пальцы обожжете, - посоветовал он.
- Спасибо за заботу! - огрызнулся Гора и побрел прочь.
- Все-таки туповатый народ эти чиновники, - громко заметил торговец, обращаясь к другому покупателю.
Это было не очень хорошее начало, но каштаны оказались вкусными и приятно согревали Тору, пока он выискивал в толпе чье-нибудь дружелюбное лицо - кого-то, кто охотно поболтал бы с незнакомцем. Он обошел весь рынок, прежде чем окончательно понял, что торговый люд в Кацузе не отличается особой любезностью. По-прежнему испытывая голод, он купил себе миску гречневой лапши и, расплачиваясь за нее, спросил у торговца:
- А что, монахи не доставляют вам тут неприятностей?
Торговец насторожился и смерил Тору недобрым взглядом.
- Монахи? Да нет. Святые люди, и деньги свои тратят с легким сердцем. - Он пересчитал полученные монеты. - Не то что некоторые, кто норовит лишить трудягу его последних грошей, - прибавил он, подозрительно оглядывая Торину синюю одежку.
- Надеюсь, жена лупит тебя хорошенько, - заметил тот и зашагал прочь.
Но нелюбезное обхождение лоточника заставило его задуматься, и он остановился за прилавком поправить на себе одежду. Длинное кимоно он напустил на пояс, чтобы оно больше походило на рубаху, а штаны заправил в сапоги. Шапку вовсе убрал и немного ослабил узел волос. Теперь, перестав походить на чиновника, он вернулся к своему заданию.
Уловив издали разговор рыночной торговки с покупательницей, обсуждавших бывшего губернатора, он подошел поближе. Вот бы помочь хозяину раскрыть это загадочное преступление - тот был бы доволен!
- А что случилось-то, бабушка? - спросил он у торговки.
- Губернатор наш бывший умер этой ночью, - пояснила та, изучая высокого незнакомца блестящими черными глазками. - Большой был человек. Да только все мы там будем - и богатые и бедные, и губернатор и побирушка. Конец у всех один. Сам Будда сначала был принцем да подался в нищие, когда узнал о смерти.
Тут послышалось знакомое покашливание, и хриплый голос спросил:
- А наоборот-то бывает? Я бы вот с удовольствием поменялся местами с губернатором.
Толстуха насмешливо фыркнула.
- Ну уж нет, ты если и переродишься, то в какую-нибудь паршивую собаку.
- А-а… Ну тогда я обязательно задеру на тебя заднюю ножку, старая черепаха, - крикнул Крыса и зашелся в хриплом смехе.
Бабка только охнула да схватилась за огромную редьку.
Крыса поспешил увернуться, утягивая за собой Тору.
- Так-так… Это не наш ли галантный ухажер из судейской гостиницы? Ну и чем там у тебя кончилось с той юбкой?
- Тсс! - Тора огляделся по сторонам, чтобы убедиться: их не подслушивают. - Пошли уж, старый проныра. Расскажешь мне чего-нибудь, а я за это угощу тебя винцом.
Крыса оживился, глазки его радостно заблестели.
- От такого угощеньица не откажусь. Я знаю тут одно подходящее местечко поблизости.
Даже с костылем Крыса передвигался так проворно, что Тора едва поспевал за ним. Мысленно чертыхаясь на старого жулика, он все же прибавил шагу, надеясь раздобыть какие-нибудь ценные сведения.
Крыса изображал одноногого, пока они не добрались до крохотного погребка, втиснутого между двумя другими заведениями. Здесь обычно сидели четыре-пять посетителей, но сейчас было пусто. На деревянном помосте стояло несколько огромных глиняных кувшинов с вином, там же сидела круглолицая молодуха со спящим малышом, привязанным к спине. Крыса опустил свою тощую задницу на край помоста и сказал:
- Эй, сестричка, налей-ка нам винца что получше! Вот, мой друг платит. - Потом отвязал свой фальшивый обрубок, положил его рядом с костылем и, вытянув ногу, облегченно вздохнул.
- Продолжаешь дурить людей, как я посмотрю? - усмехнулся Тора.
Женщина выставила кувшинчик вина и две чашки, потом, оглядев Тору с головы до ног, спросила:
- Интересно, что общего у такого красивого молодого парня с этим опустившимся прощелыгой? - При этом она любовно хлопнула Крысу по спине.
Тора разлил вино по чашкам и смиренно ответствовал:
- Я забочусь о спасении своей души, любовь моя! Раз в месяц обязательно заставляю себя тратить тяжким трудом заработанные деньги на какого-нибудь бесстыжего лодыря. Так я напоминаю себе, что со мной будет, если я перестану гнуть спину ради честного заработка.
Она рассмеялась и вернулась на свое место. Крыса поднял чашку.
- Ну, давай выпьем за твои труды! - хрипло предложил он.
Тора посмотрел, как вино исчезает в этом длиннющем бездонном хрипатом горле, и сделал осторожный глоток. Напиток оказался превосходным. Крыса со стуком хлопнул о помост пустой чашкой и смачно облизнулся. Тора снова наполнил ее.
- А теперь давай за спасение твоей души! - предложил Крыса, заглатывая новую порцию.
- Позаботившись о тебе, я теперь могу долго не искать себе нового бездельника.
- Всегда к твоим услугам, - прохрипел Крыса и зашелся в таком изнурительном приступе кашля, что Торе пришлось постучать его по спине. Вновь обретя голос, тот спросил: - Ну? Так что ты хочешь знать?
- Я волнуюсь за ту девушку.