Интересно, а как поведёт себя Гудин? – думал он все последние дни.
Но желание поесть и выпить на халяву пересилили у Ивана Гавриловича чувство обиды и гордость, которая у него никогда ранее и не проявлялась.
Сели у входа. У большого окна – женщины, рядом с Ноной – Платон, напротив него, рядом с Надеждой – Гудин, а место в торце досталось самому молодому – Алексею.
К удивлению Платона все коллеги поддержали его уже давнее начинание по-поводу отвращения к пиву.
– "Да сколько можно? Уже надоело оно всем! Да и вреда от него предостаточно!" – слышались их поочерёдные высказывания.
Заказали литр "Клюковки" на всех. Та пилась на удивление легко. Даже виновник торжества опрокидывал одну за другой стопки сладкого, средне алкогольного напитка, уже по привычке не чокаясь только с Гудиным.
Первый тост Надежды затронул практически все стороны жизни Платона.
– "Ну, ты и сказанула! Всё охватила! Оставь и нам что-нибудь сказать!" – наперебой стали останавливать её коллеги.
Второй тост произнесла Нона, пожелавшая имениннику, чтобы всю оставшуюся жизнь он прожил так, чтобы были те, кто подал бы стакан воды на старости лет.
Третий тост Алексея вынужденно свёлся лишь к пожеланию Платону спортивного долголетия.
Так что для Гудина и желать-то ничего невольно не осталось. Воспользовавшись тем, что Платон отошёл к официантке попросить её добавить ещё хлеба и пирожков, Иван Гаврилович поднял стопку и произнёс нейтральный для именинника тост. Платон успел лишь к его окончанию.
Тот предложил тривиально выпить за то, чтобы у всех деньги водились и не переводились.
А кто ж откажется от этого? Чокнулись, выпили!
Видя, что никто больше не желает ему здоровья и творческих успехов, а выпить хочется, Платон сам отметился двумя тостами:
– "За присутствующих здесь наших женщин!" – ибо не хотел пить за мужскую часть коллектива, и:
– "За детей и внуков! Чтобы они нашли свою дорогу в жизни и осилили её! А мы им естественно поможем, чем сможем!" – кои в полном комплекте оказались только у них с Гаврилычем.
Как обычно все заказали по "телеге", дававшей возможность до пяти раз набирать полную тарелку всяческих салатов и прочих закусок.
Разохотившиеся, до горячего естественно и не дошли. Зато в завершение трапезы добавили десерта. К кофе заказали: кто шоколадного торта, кто мороженого. А Нона решилась и на то, и на другое, запив третьим.
В общем, наелись и напились. Но самое удивительное, Гаврилыч вёл себя степенно, не устраивал свою клоунаду. От него даже не доносилось каких-либо шуток, тем более не слышались придирки и подколки Платона.
Разошлись не поздно. В хорошем настроении Платон с Надеждой теперь возвращались домой через метро "Китай-город".
Интересно! Гаврилыч стал таким, или на мой день рождения взял тайм-аут? Может даже по просьбе Надежды? Ведь недаром же я с нею тринадцатого вечером на эту тему говорил! – молча, рассуждал довольный Платон, не утруждая начальницу выяснением истины.
А в среду, двадцатого, с большим опозданием, по телефону Платона поздравили с днём рождения и внуком бездетные двоюродные бабка и тётка новорождённого: Елена и Юля Кочет.
А вот двоюродные сёстры Платона по материнской линии, Тамара и Полина Комаровы, никогда брата с днём рождения не поздравляли, впрочем, как теперь и он их. Хотя, старший их по возрасту, Платон поначалу сестёр поздравлял, и не раз.
И как на следующий день, в четверг оказалось, у одной из них теперь была более чем уважительная причина.
Вечером, через Ксению, от Анастасии Платон узнал о смерти на пятьдесят девятом году жизни, от рака матки, их бездетной и незамужней, одинокой, двоюродной сестры Тамары Юрьевны Комаровой из Казани.
Последнюю неделю у её кровати просидела младшая сестра Ирина, которой старшая и завещала свою однокомнатную квартиру.
Похороны планировались на субботу, в городе Выксе, на кладбище которого год назад был похоронен их родной брат Сергей, а ещё раньше – мать и дядя.
В пятницу туда из Казани должны были доставить гроб с телом покойной. Но на похороны двоюродной сестрёнки инвалиды Платон и Настя поехать не смогли – для их костей и суставов было очень холодно.
И эта, почти через год за братом, смерть ещё совсем не старой, недавно бывшей полной сил и энергии, женщины стала такой неожиданной, что на этот раз чувство досады, возникшее у Платона в первый момент, почему-то не сменилось затем чувством глубокой скорби. Ведь это уже походило на жестокий анекдот, вызывавший смех сквозь слёзы.
Обсуждая это позже вечером с Настей по телефону, Платон опять нарвался на её грубость:
– "Ты слышишь только то, что хочешь слышать!" – отомстила она брату теми же словами, которые тот лишь транслировал ей из недавнего гневного спича её сына Василия, – когда Платон упрекнул её, что она не сообщила ему о желании их троюродного дяди Вити из Выксы увидеть Платона. Речь тогда шла лишь о желании дядьки пообщаться с племяшом.
Да! Настю действительно повело! – поёжился он от опять покоробившей его мысли.
И это трагическое событие произошло в промежутке между приятным и полезным для Платона.
В пятницу со своими сослуживцами он снова поучаствовал в выгодной работе: перегружал коробки с машину на машину.
И опять Иван Гаврилович Гудин поразил Платона своей лояльностью.
Он даже несколько раз сам, первый, начинал разговор на текущие темы.
Платон нехотя, в силу производственной необходимости, и соблюдая элементарные приличия, вынужденно поддерживал их.
Все последующие после дня рождения и этих событий дни шли для Платона своим чередом: работа, вечером в основном дома за компьютером, а в выходные до обеда на лыжах.
Лишь иногда ему приходилось ходить по магазинам и заниматься мелким домашним ремонтом.
Но спокойствие череды дней иногда разбавлялось и некоторыми, но не спокойными, событиями.
В субботу Платону на дом доставили купленную им книгу о его прежнем, самом первом и длительном, месте работы – НПО Машиностроения: "Творцы и созидатели" (Ода коллективу)".
Ещё за несколько дней до этого он узнал по интернету и телефону от двоих своих бывших сослуживцев о выходе этой книги и её беглому просмотру ими. И ни один из них не обмолвился о появлении в ней информации о Платоне, тем более его фотографии.
С неприятным предчувствием открыл он её после субботних лыж. Просмотрев оглавление, нашёл возможные главы с информацией о себе.
Но так и есть! Его не было ни в одной из рубрик о коллективах предприятия, в которых прошел он свой двадцатидевятилетний трудовой путь.
Его конечно больше интересовало самое последнее место работы, где он проработал шестнадцать лет, и вырос от инженера-конструктора второй категории до начальника сектора – и.о. заместителя начальника отдела.
К своему изумлению и глубокому возмущению он увидел отсутствие своей фамилии в череде из четырёх фамилий ведущих сотрудников его бывшего отдела, по сравнению с предыдущим изданием об НПО, добавленных к одинокой фамилии их злоумышленника начальника.
Наличие первых двух не вызывало у него никакого сомнения. Эти заслуженные работники проработали на фирме не меньше Платона, а в данном отделе даже больше, были старше его по возрасту и занимали должности не ниже его.
А вот двое совсем молодых, представленных далее в тексте, давно тоже уволившихся, имели и должности ниже Платона, и суммарный стаж их работы в данном отделе не превосходил его, не говоря уже об общем.
Ну, вот! Опять козни В.Г.Вдовина! За что же он меня так ненавидит, что пошёл на фальсификацию истории? Ведь я ему ничего плохого в жизни не сделал! Правда это может быть из-за того стихотворения, посвящённого его шестидесятилетнему юбилею, его подлой подставе и моего последующего увольнения по статье за прогул? Хотя там я ничего особенно обидного и не написал! Нет! Скорее всего, это его древняя зависть к моим успехам, и ревность из-за подчёркнуто уважительного отношения ко мне высшего руководства фирмы! Даже через четырнадцать лет мстит завистливый гад! Ну, и скотина! Ну, и подлец! Вот, точно, низкий человек! Предатель! Такие, как он, таких, как я, в 1937 году и подставляли под расстрел! Ну, ладно! Не работал, так не работал! – возмущался весь вечер обиженный Платон.
Это событие произвело на него такое неожиданное и сильное впечатление, что утром в воскресенье он проснулся готовящимся на… работу. Даже утренняя, ещё постельная мысль о том, что накануне он из-за расстройства впервые в жизни позабыл помыться, его телефонный будильник почему-то также впервые не прозвенел в рабочий день, а на электронных часах опять-таки впервые показывался предыдущий день – воскресенье, 31 января, – всё равно не дали ему усомниться в правильности своих действий.
Лишь когда поздно вставший, прежде всего помывшийся, позавтракавший и полностью собравшийся, Платон направился в комнату переодеваться, вмешалась Ксения, с удивлением спросившая мужа:
– "Ты чего так рано?".
– "Не рано, а поздно! Вон уже пол-одиннадцатого! Кстати, как перевести часы, они всё ещё воскресенье показывают?" – мотнул он головой в сторону электронных часов.
Если бы не этот жест и предстоящее доставание повседневного костюма, Ксения наверняка бы подумала, что муж решил пойти пораньше на лыжах, и не остановила бы его. Но тут она вмешалась:
– "А ты, что? Думаешь сейчас понедельник?" – полностью открыла теперь она глаза, ставшие круглыми от удивления.
– "А что?!" – ответил он, только теперь задумавшись.
– "Ну, посуди сам: будильник – раз! Часы – два! Не много ли?".
– "И не помылся накануне – три!" – уже сам удивлённо добавил он.
Оба рассмеялись. Только жена – больше от страха за мужа. А он – из-за горечи воспоминаний об узнанном накануне.
– "Что это с тобой? Ты меня пугаешь! Не рановато ли?!" – не манерничая, встревожилась Ксения.
– "Да не бойся! Я знаю, почему: всего лишь не дал вчера себе установку на длительный сон!".
– "Ну, дай-то бог, что так!".
– "Так, так!" – окончательно успокоил он жену, и прилёг ещё на полтора часа, дабы выйти на обычный режим выходного дня.
Выспавшийся и отдохнувший, отправился Платон в свою пятнадцатую январскую лыжную прогулку. Сидя в автобусе, он ощутил какую-то лёгкость, ощущение душевного равновесия, спокойствия, и даже чистоты. И не только физической, но и моральной. Словно он, наконец, отмылся от свалившейся вчера на него новой грязи от давней пакости Вдовина.
Да! От низости и подлости мне надо держаться подальше! Отвык я уже от этого… даже от Гаврилыча! – неожиданно понял он – Прошлое надо уважать и объективно фиксировать, как состоявшийся исторический факт, а жить – настоящим и будущим! – молча заключил философ.
Но прошлое пока не опускало от себя. Тогда Платон решил от корки до корки прочитать всю книгу. И почти полторы следующие недели он вечерами тщательно изучал талмуд. Многое, изложенное в нём, показалось весьма интересным. И не только новые достижения вызвали интерес Платона, но и ранее неизвестные ему факты истории тоже. И хотя лица многих его знакомых сохранились практически неизменными, другие же, за полтора десятка лет, изменились почти до неузнаваемости.
К своему удовлетворению корректора-любителя он нашёл в тексте книги ряд стилистических и пунктуационных ошибок, неверных цифр, неточных выражений, неправильно употреблённых слов и терминов, ошибок в инициалах, недописанные и слитно написанные слова, и не только.
Складывалось впечатление, что в авторской и редакционной группах не нашлось инженера, владеющего литературным русским языком, а редактор и корректор неизвестного издательства к тому же ещё и проглядели ряд очевидных ошибок. Но это было ещё не главным. В абзаце о тяжёлом положении фирмы в 1995-ом году Платон прочитал, подчёркивая одиозные места, вызвавшие удивление:
"Одним из наиболее сложных и трудных в работе НПО машиностроения стал 1995 г. К тому времени уже чётко обозначилось разделение на тех, кто способен стойко выдерживать напряжённые и постоянно меняющиеся условия, изменения, происходящие в НПО и в стране, и на тех, кто оказался не способен к этому. Общая численность работающих сократилась вдвое по сравнению с 1991 г. Несмотря на создавшиеся сложные экономические обстоятельства, руководство предприятия, опираясь на сохранённые наиболее квалифицированные кадры, приступило к развёртыванию работ на перспективу".
Вот тебе и на!? Оказывается, ушли только худшие, а остались – только лучшие?! Это видимо писали люди, как и Вдовин, потерявшие совесть, а вместе с нею и объективность? Их зашоренность мешала им полно и всеобъемлюще взглянуть на реально сложившуюся в то время ситуацию!
Ведь в 1995 году – когда терпение людей лопнуло – кроме части людского балласта, "пены", с фирмы ушли и сильные, талантливые и трудолюбивые, независимые, уважающие себя и своих близких, знающие себе цену, честные и порядочные, не боящиеся новых трудностей и риска – то есть, смелые люди!
А остались только те, кто уже нашёл себя, своё дело, своё место под Солнцем. Но остались и те, кто приспособился к ситуации, примазался к власть имущим, присосался к их кормушке. Среди них и те, кто боялся новых трудностей и неизведанного, новой, часто тяжёлой работы и личной ответственности; те, кто уже стал ни на что не способен, кроме как досиживать свой стаж и доживать свой век – то есть, трусливые люди!
Ну, бог с ними, с убогими! А может, чёрт?! – окончательно решил он.
Да! Зеркало жизни в данном случае оказалось кривым! А ведь некоторые с моей бывшей фирмы могут хорошо и честно писать! Вон, второе отделение как тепло о своих коллегах и работах написало! Сразу видно руку настоящих интеллигентов! – сам с собой продолжал рассуждать писатель.
Наконец, с книгой было покончено и, несмотря на обнаруженную в ней очередную подлость в свой адрес, Платон с чувством удовлетворения и облегчения положил её на дальнюю полку книжного шкафа.
Теперь он получил невольный карт-бланш для своей вольной версии событий, происходивших на фирме во время его там работы.
Окончания его моральных мучений совпало с днём рождения жены. И Кеше удалось выкроить вечерок для поздравления мамы. Утренний букет мужа, купленный им после традиционной сдачи анализов в поликлинике, дополнился вечерним букетом сына. Очень уютно и весело посидели втроём.
Кира в этот вечер допоздна работала, да и бывшее ранее весьма тёплое отношение к ней со стороны Иннокентия теперь уже заметно охладело.
В течение дня Ксении названивали родственники, в том числе были и инициированные мужем, звонки от чуть не подзабывших с его стороны, среди которых Настя и Катя отделались лишь SMS-ками.
Подруга Татьяна из Германии поздравила Ксению по Skype, а старшие сыновья Платона Вячеслав и Владимир прислали свои поздравления соответственно из Буэнос-Айреса и Жёлтых Вод по e-mail.
Лишь звонок Варвары из Салтыковки по мобильнику заставил Платона принять участие в коротком, но приятном разговоре об их сыне и внуках.
Вглядываясь в своё отражение в зеркале, Платон внимательно слушал свою первую любовь, невольно принёсшую ему и его последнюю.
Да! Зеркало жизни не обманешь! Какой ты есть – таким и станешь! Надо бы ещё раз внимательно послушать песню Жана Татляна "Зеркало жизни"! – решил философ и поэт, позже сделав это, невольно прослезившись.
Но, а пока он слушал Варвару. Та решила, что в ожидании сына, вместе с Егором приведёт в порядок их необыкновенную московскую квартиру.
Высотка на Котельнической набережной дом 1/15 являлась вершиной не только части Московского мира, но и сталинского ампира! По проекту архитекторов Чечулина и Ростковского она была достроена в 1952 году.
Но даже среди семисот квартир этого знаменитого высотного дома официально четырёхкомнатная квартира Гавриловых была просто огромна!
Комнаты по 18, 20, 25 и 55 квадратных метров, с общей жилой площадью в 118 квадратных метров дополнялись большой кухней в 15 квадратных метров и двумя санузлами!
А с большой ванной с выходящим на улицу окном, постирочной комнатой, гардеробной и просторной прихожей, площадь квартиры достигала почти полторы сотни квадратных метров! И это дополнялось огромным балконом почти в тридцать квадратных метров, давно превращённым хозяевами в летнюю террасу! Паркетный пол и потолки почти в три с половиной метра дополняли эту роскошную картину!
А огромный холл на высоком этаже парадного подъезда и знаменитые соседи делали её просто солидным, даже именитым жильём!
А с двумя гаражами во дворе, теннисными и игровыми площадками, она становилась просто мечтой любой большой и зажиточной семьи!
Да! Вот бы Славке со всем своим семейством в неё переехать! – обменялись его родители давно заветными пожеланиями.
А пока день рождения Ксении становился для её мужа фактически последним ярким событием уходящего Года Быка.
После его празднования Платон, тупо уставившись в телевизор, задумался. Но ход его мыслей был прерван сообщением новостей.
Надо же?! Некоторые женщины-дикторы продолжают своим квази истеричным голосом вещать с телевизионных экранов новости, зомбируя массы на негатив! – возмутился он.
На следующий день одна из его новых зрелых читательниц вернула ему его стихотворения за 2009-ый год:
– "Мне Ваши стихи очень понравились! Они просто… обалденные!" – обрадовала она поэта.
– "Мне моя подруга сказала, что ей очевидно, как через эти свои стихи автор дарит читателям свою нерастраченную любовь!" – неожиданно добавила она многозначительного разоблачительного.
Вспомнив это, Платон направился кормить кошек. Голодная, но энергичная Сонька уже охотилась за фантиком на столе. С настойчивостью попкорна она всё прыгала и прыгала, пытаясь достать, как ей казалось, находящееся в поле её физических возможностей…, но тщетно!
Под впечатлением и от днём услышанного, кормилец заключил про себя самого: самым любимым моим занятием, как и всех истинно сильных, добрых, порядочных и совестливых людей, было, есть и будет кормление детей и зверей!
Он нежно погладил кошек по загривкам, опять подумав про себя: какой же этот год выдался обильным, прежде всего на внуков! Всех шестерых увидел, включая новорождённого Мишутку, хоть и некоторых всего лишь по Skype. И пообщался с ними плодотворно! Да, внуки – это главное в жизни!
Довольный, Платон вернулся к своим произведениям, но писать больше не мог. Тогда он всем своим детям и ближайшим родственникам, имеющим e-mail, послал в электронном виде свою первую законченную книгу.
А на выборах президента Украины с небольшим преимуществом победил В. Янукович. Украинский народ выбрал явно меньшее из двух зол.
Год Быка завершался Масленицей в России и началом Зимней Олимпиады в Канаде. На XXI-ые Зимние Олимпийские игры в Ванкувере в составе группы поддержки наших спортсменов пригласили и Катю с её ансамблем и "Стрит-джаз-балет" с Виталием для подтанцовки у известных эстрадных певцов.
В этот год, плодовитый Год Быка, Платон вдруг особенно ощутил, осознал и понял, что для него в жизни нет ничего важнее его детей и внуков.
Даже его творчество не могло сравниться с этим по важности.
И автор перевернул последнюю страницу.