Почему я не остановилась? Потому, что я всегда делаю то, что хочу, а не то, что надо. Я иду по велению сердца! Мне хотелось страсти, огня, и я это получала. Я доводила мужчин до умопомрачения, и это было моим удовольствием. Как я смеялась над их страданиями!
Я максималистка, я всегда впадаю в крайности! Свобода, Равенство, Братство - вот мой нынешний девиз. Революция - мой новый экстаз! А любовники не вызывают у меня чувств - они всего лишь легкое развлечение королевы амазонок! Одни мужчины мне нужны для любовных утех, другие для дружеской беседы - в обоих случаях никакой сердечной привязанности! Мне никто не нужен!
Катись, Поль, к своей девственнице! Катись! Но почему мне так грустно? Почему я завидую этой беленькой дурочке?
Я, Светлана Лемус, бреду по улице, опустив голову, настроение ниже среднего. Мне обидно. Ненавижу себя! Почему я не такая как Теруань? Я серая мышь, серая трусливая мышь. Разве я могу кому–нибудь понравиться? У меня нет ни обаяния, ни ума, ни эпатажа Теруань!
Я вхожу в другое кафе, чтобы перекусить, когда я волнуюсь, я хочу есть. За одним из столиков я замечаю Мадлен. Красивая, элегантная. Она тоже замечает меня и добродушно приглашает сесть к ней за столик. Я соглашаюсь, мне надо с кем–то поговорить.
- Почему я не такая как Теруань!? - восклицаю я.
Мадлен удивленно смотрит на меня, потом начинает смеяться.
- Нашла кому завидовать! - говорит она.
- Но я по сравнению с ней такая неинтересная, - вздыхаю я. - Она амазонка, таких сейчас любят!
- Таких никогда не любят, - возражает Мадлен. - О них слагают песни, пишут стихи, посвящают романы! Художники мечтают увековечить их на своих полотнах. Однако этих женщин никто и никогда не полюбит.
- Почему? - спрашиваю я.
- Потому, что женщина должна быть женственной, мягкой, слабой. Именно эти черты любят мужчины.
- Но у Теруань много поклонников. Ее считают соблазнительной!
- Быть соблазнительной не значит быть любимой! Что в ней привлекательного для мужчин? Она пьет крепкий портвейн, курит сигары, ругается. Какой нормальный мужчина заведет с ней серьезный роман, не говоря уже о женитьбе. Она надела мужской костюм меньшего размера, чем надо, взяла в руки два пистолета - да, выделяется среди парижских гризеток. И все!
- А поклонники…
- Ох, те мужчины, что крутятся вокруг нее, не задерживаются больше, чем на две ночи! А толкает их любопытство. Хотя там такие мужчины, Боже избавь! Я таких к себе на пушечный выстрел не подпущу!
- Мадлен, с ней на равных общаются и величайшие умы современности! - возражаю я.
- Представители умов современности не ходят у нее в любовниках, - уточняет Мадлен. - Им просто интересно с ней, но как женщину они ее не воспринимают. Да, они приняли ее в мужской круг. Однако учти, при разногласиях отношения с ней выясняют по–мужски.
Я молчу, она права. Мадлен продолжает говорить:
- Но на что ты жалуешься? С тобой тоже общаются величайшие умы, но для них ты остаешься слабой девушкой! Радуйся! Пусть они не открывают тебе свои тайны… хотя зачем тебе это надо?
Мы разговорились с ней как подруги. Я рассказываю ей про Поля. Мадлен начинает смеяться.
- И ты ревнуешь его к Теруань! - восклицает она. - Глупенькая! Зачем ему эта старуха! Она старше его на десять лет, он относится к ней как к матери.
- Но он с ней так мило ворковал! - говорю я. - Она клала ему руку на плечо, хихикала! Эта беседа доставляла Полю удовольствие.
Мадлен продолжает смеяться:
- Ну и что! Любознательному мальчику просто интересно в ее обществе. Думаю, нигде в Европе такого чуда он не видел… Ходят же люди в зверинцы! Вообще, выкинь эту чушь из головы. Зря ты стесняешься своей слабости, нежности, страхов - это придает тебе обаяния.
- Правда? - удивляюсь я.
- Конечно! - уверенно говорит Мадлен. - Именно эти качества помогли мне покорить Макса. Представляю, как бы он шарахнулся, увидев меня с двумя пистолетами за поясом.
Я начинаю хохотать.
- Вот! - восклицает Мадлен. - И вообще, ты любишь этого юношу? Извини, но мне кажется, что это всего лишь детская влюбленность, симпатия. Ну, мне пора.
Она уходит, я даже не успела поговорить с ней о Максе.
Перекусив, я решаю идти домой. Я выхожу из кафе.
- Как я ненавижу Теруань! - говорю я себе. - Хоть бы она оказалась убийцей!
Я останавливаю экипаж.
- В район Марэ! - велю я.
Мне нужно было видеть Макса. Слова Мадлен, конечно, приободрили меня, но что скажет Макс.
Прямо с порога я бросаюсь к нему на шею и рыдаю, как полная дура. Я ничего не могу с собой поделать. Мне больно и обидно, что понравившийся мне юноша меня не воспринимает.
- Что случилось? - спрашивает Жорж, поначалу я его не заметила. - За тобой гнались бандиты?
Я рассказываю о своих муках любви. Макс говорит мне то же самое, что и Мадлен. Только Теруань он не ругает.
Жорж хохочет:
- Ну, ты и придумала! Реветь из–за такой глупости!
В комнату вбегает Камилл.
- Знаете, кого я сегодня видел? Теруань и иностранца. Они так мило беседовали, шли под ручку. Это все неспроста…
Он строит красноречивую гримасу. Я сдерживаю слезы.
- Камилл, будь другом, заткнись, - говорит Макс.
Демулен смотрит на меня. Он все понимает.
- Прости, - говорит он виновато.
Камилл садится рядом со мной.
- О бедное дитя! - восклицает он, покровительственно обнимая меня за плечо. - Тебе суждено познать горечь любви! О! Любовь это мука! Бедное дитя!
Он достает платок и, всхлипывая утирает слезы. Я с изумлением смотрю на него. Если бы я не знала Камилла, то решила бы, что он издевается.
- Бедное дитя! - плачет он. - О-о! Эти драмы! Они способны довести до самоубийства бедную девушку!
Жорж дает ему подзатыльник. Камилл моментально замолкает.
- Все нормально, - говорю я. - Только не надо меня жалеть. Мне не нужна роль отвергнутой жертвы. Просто я не могу понять: раз я ему безразлична, зачем было знакомиться?
- Ты очень интересная и необычная девушка, - отмечает Жорж.
- Ага, - добавляет Камилл. - Он захотел с тобой подружиться. Все мужчины Парижа мечтают стать твоими друзьями. Как они завидуют Максу!
- Ох, опять дружба! Надоело! Неужели никто не полюбит меня как женщину!
- Светик, - говорит Макс, - когда ты станешь старше, то будешь ценить свой дар.
- Вот–вот, - говорит Жорж. - Все тетки тебе завидуют. Мало кого мужчины воспринимают так, как тебя! Пальцев на одной руке хватило бы.
- Ладно, - соглашаюсь я. - Я веду себя как дура! И вообще, что я хотела? У нас с ним было только одно свидание, и то дружеское. А я уже размечталась. Глупо. Может, я этого типа и не увижу больше.
- Увидишь, - усмехается Жорж. - Он прибежит. Что он дурак, отказаться от встреч с такой девушкой.
Я, Мадлен Ренар, вернулась домой. Я вновь одна наедине со своими мыслями. Ах, Светик, мне бы твои проблемы.
Как обрадовался Барнав, когда узнал, что я хочу стать его другом, слушать его советы, тайны. Все оказалось проще, чем я предполагала. Он уверен, что я ему принадлежу! Какая наивность! Хотя… пока он от меня не зависит. Надо бы подключить мой капитал. Этот гордец говорит, что не берет взятки. Так я и поверю!
Как же Макс? Все это время я думала о нем. Он должен зайти ко мне сегодня. Что я скажу ему? Нет, свидания с Максом надо исключить, нельзя злить Барнава.
Но ведь я люблю Макса… К черту любовь! Вообще, любит ли он меня? Нет. Мы с ним расстались в весьма резкой форме. За годы юридической практики он заработал неплохой капитал, я предлагала ему объединиться. А он вложил все в выборы в Генеральные Штаты. Он избрал погоню за призраком! Своим поступком он отверг меня! А теперь хочет вернуть прежние времена. Нет, уж. Ты уже сделал выбор, мой друг.
В наши дни любовь выбирают только идиоты! Я выбираю мое состояние. Прощай, Макс!
А вот свидания с ним нельзя допустить. У Макса дар переубеждать. А я этого не хочу!
Я пишу ему письмо, стараюсь быть резче и холоднее. Пусть не думает, что я по нему страдаю. Не только он может подавлять чувства!
Я, Макс Робеспьер, очень сочувствую Светик. Увы, всем надо через это пройти. Я могу поговорить с Полем… Нет, ребенок должен научиться самостоятельно решать проблемы. Нам эти переживания кажутся мелочью, но для нее это трудное испытание.
Мне приносят письмо от Мадлен. Как я рад, что она на меня не сердится. С благоговейным трепетом я распечатываю конверт… Я читаю… холодные жестокие строки…
Мсье Робеспьер!
Считаю своим долгом уведомить Вас, что отменяю встречу, назначенную вам ранее.
Прошу меня понять, я стараюсь завести дружбу с Вашими политическими противниками. Как это ни прискорбно, но общение с Вами может скомпрометировать меня.
Должна заметить, что Ваш внешний облик и финансовое положение не соответствуют облику и положению человека, с которым мне стоит водить знакомства.
Прошу меня извинить. Стоит забыть прошлое.
Мадам Ренар.
Я складываю письмо.
Похоже, не только Светлане суждено страдать от любви. Я тоже не избежал этой участи.
Что же произошло? Барнав! Как я сразу не догадался. Этот слащавый пижон стал моим противником не только в политике, но и в любви.
Ах, Мадлен. Как вы любите внешний блеск! Когда я был судьей, вы были обо мне иного мнения. Вы не стеснялись даже поцеловаться со мной на улице. Теперь, когда на меня обрушились трудности, вы стыдитесь даже поговорить со мной.
Как вы изменились! Вы были такой милой, доброй девочкой, а стали холодной и расчетливой. О! Вы всегда были жестокой! Нет, вы не такая… Вы стараетесь быть такой… Как бы я хотел, заглянуть к вам в душу! Даже моя безупречная логика не может найти ответ, но однажды я разгадаю вашу тайну.
Что же мне делать? Как вернуть вас? Действовать! Я не отступлю, Мадлен Ренар! Посмотрим, через год вы вновь будете гордиться знакомством со мной! Я вас люблю, Мадлен, этим все сказано.
Мое имя Жорж - Жак Дантон, мне 29 лет. Я занимаю должность капитана национальной гвардии. Еще я председатель клуба Кордельеров. Я не собираюсь останавливаться на достигнутом. Это только первая ступень в моей политической карьере. Скоро я буду главным действующим лицом на арене истории! А пока я наблюдаю… это важно!
В компании приятеля Камилла я иду по улице.
- Бедняга Макс, теперь ему еще сопли юности утирать, - говорю я. - М-да, вот она первая любовь!
- А мне жаль Светик, - вздыхает Камилл. - Бедная девочка!
Я ему верю. Он распустил нюни побольше, чем несчастный ребенок.
- Ничего, это пройдет, - говорю я. - Светик еще научится управлять своими чарами. Не понимаю, что она плачет. Девица с такими данными!
Мне действительно очень нравиться Светик, но приставать к ней я не собираюсь, что я изверг.
- О! Она прелесть, - вздыхает Камилл. - Когда я впервые увидел ее…
Он всхлипывает.
- Ага, - хохочу я. - Макс тебе здорово накостылял, чтобы ты и не думал к ней клеиться!
- Вот вредный! - восклицает Камилл. - Если бы он с ней любовь крутил, я бы понял. А так… ни себе, ни людям!
- Все правильно, - говорю я. - Зачем ты ей нужен? Ты себя в зеркало видел?
- А ты сам? - ехидно говорит Демулен. - Как на нее поглядываешь!
- Поглядывать можно! - говорю я. - Я сам был поражен, когда увидел ее после пансиона. Была ведь совсем мелкая. А стала такой хорошенькой, а главное очень интересной. Никогда бы не подумал, что мне будет интересно говорить с девчонкой, причем намного моложе меня!
- Ты прав, - кивает Камилл. - Болтать с ней приятно. Она, конечно, не философ. Видал я дамочек и поумнее, но сколько обаяния!
Я чувствую, что Демулен опять улетает в облака.
- Такая девица не для нас! - говорю я. - Она для долгого серьезного романа, когда возможен и брак. А так, зачем девчонке душу калечить?
- Верно, - кивает Камилл. - Она еще такая добрая…
- Именно, - соглашаюсь я, - вот почему ее ранить и не хочется. Последним козлом будешь себя чувствовать. А будь она какой–нибудь злой кривлякой, то другое дело. А так, я первый набью морду тому, кто посмеет обидеть Светлану.
- А граф–иностранец? - вспоминает Камилл.
Я усмехаюсь:
- Втюрился в нашу деточку по уши! Возраст для этого тоже подходящий. Чего Светик волнуется, я не знаю. Видел я этого Поля Очера. Он из тех, кто хочет настоящий роман с настоящими чувствами, а Теруань для этого ну никак не подходит! Он видит в амазонке приятеля, как и большинство порядочных мсье. Они встречаются с Теруань для бесед. Ха, трудно поверить, но факт!
- А вдруг он решит завести долгий роман с Теруань, с возможным браком, - предполагает Камилл.
- Тогда он идиот, - твердо говорю я. - А идиот нашей девочке не нужен!
- Теруань! Какая соблазнительная амазонка! - вздыхает Камилл. - Мимолетная связь с ней - моя мечта! Я буду одаривать ее цветами и подарками! Петь серенады под ее окном! Мы проведем с ней несколько бурных ночей, а потом я ее оставлю, чтобы продолжить поиски своего чистого идеала любви!
Я смотрю на него как на чокнутого:
- Придумал же: цветы, конфеты, песни! - усмехаюсь я. - Ты ее еще с днем рождения поздравь!
- Но она меня так влечет! - хнычет Демулен.
- Наши мечты похожи, - говорю я. - Ее тело и меня не оставляет равнодушным! Только у меня с ней все будет без романтики! Слишком много чести! Это у нее не первое свидание!
Вдруг Камилл начинает по–идиотски хихикать, это у него бывает. Я жду, пока он успокоиться и начнет связно говорить.
- А ты бы на ней женился? - Демулен давится от смеха.
- Ага, - в тон ему отвечаю я. - Только утром 1 января! Всю жизнь мечтал носить рога! А если серьезно… мне бы пару свиданий хватило, понять что к чему!
Мы хихикаем.
- Ничего, - я хлопаю Камилла по плечу. - Мечты сбываются!
- Ты про рога? - заливается мой приятель.
- Чего? - я в шутку замахиваюсь на него.
Я, Поль, иду по улице Сент - Оноре. Хочу зайти в гости к Светик. Жаль, что она так быстро ушла из кафе. Светик просто чудо! Сколько искренности - редкое для женщины качество.
Надеюсь, она меня не выгонит. Почему она не подошла ко мне в кафе? Ха! Ну, я и придумал, подойти ко мне! Сам куда смотрел! Надо было сразу подойти, а не болтать! Ах, Светик! Вокруг нее столько великих людей! А кто я? Мальчишка, изучающий последние события Франции! Однако Анна велела мне попробовать, вдруг получится.
Я стучу в дверь. Светик открывает мне, улыбается.
Я, Светлана, только что вернулась домой.
Ко мне стучат, я открываю дверь и вижу Поля. И тут я начинаю понимать, как же я глупо поступила! Надо было поздороваться, а я ушла. Отвратительные манеры!
Я начинаю горячо извиняться перед Полем, умоляю простить. Придумываю кучу дел и причин. Потом, наконец, догадываюсь, что гостя надо впустить в дом. Начинаю лихорадочно соображать, что делать. Может, Поля надо угостить. Вспоминаю, что у меня есть яблочный пирог. Я его только что испекла. Просто хотела себя порадовать чем–то домашним и вкусным.
- Подожди меня, - говорю я. - Сейчас принесу пирог. Как раз по бабушкиному рецепту. Я его сегодня испекла!
Я иду на кухню. Я не могла придумать ничего лучше, чем угощение. Пирог! Зачем? Я веду себя как деревенская баба. Кому сейчас нужны пироги! Что бы на моем месте сделала Теруань? Не знаю. Ладно, пирог, так пирог.
Я делаю чай, режу лимон кружочками. Зачем? В России любят чай с лимоном, и моя бабушка любит. А я равнодушна. Однако чай лучше кофе. Кофе я терпеть не могу. Поэтому пью чай, он, говорят, полезен с лимоном. А шоколад часто пить нельзя. О чем я думаю! Мне нужно жить в деревне! Уеду назад в Артуа!
Поль входит на кухню и предлагает мне помощь. Я киваю. Мы относим мои "труды" и посуду в гостиную. Поль несет пирог, лимон и чайник, я чашки и блюдца. И вот случается страшное, я спотыкаюсь и падаю, падаю около стола. К счастью, Поль уже поставил пирог и чайник на стол. Он поддерживает меня за плечи. Посуда спасена, а я чувствую себя еще бОльшей дурой. Неуклюжей коровой.
Я, Поль, просто поражен. Как она расстроилась из–за того, что столь быстро покинула кафе. Обычно девицы лишь надменно улыбаются, дескать они имеют право на подобный поступок. А Светик не такая, она добрая. А ее забывчивость можно понять, она пишет книгу, статьи, помогает Робеспьеру, убийства расследует.
- Ничего страшного, - говорю я. - Я и думать не смею на вас сердиться.
Она впускает меня и предлагает яблочный пирог. Мой любимый. У нас в поместье его делали на десерт, я люблю это лакомство с детства. Какая молодец! Такую заботу в наши дни встретишь не у всех девушек.
Что я сижу как болван! Она же мне не слуга! Надо помочь! Я иду на кухню. Вижу заварочный чайник, лимон, порезанный кружочками. Вот умница! Догадалась, что я люблю чай с лимоном! Мне хочется ее расцеловать.
Мы идем в гостиную. Я ставлю поднос на стол. Вдруг Светик спотыкается. Наступает момент, о котором мечтают многие молодые люди. Я успеваю подхватить ее за плечи и предотвратить падение. Как приятно почувствовать себя сильным спасителем, пусть я спас посуду, а Светик только от синяков, но все равно приятно!
- Извини, - говорит она.
Удивительно. Обычно девицы капризно просят убрать руки. Дескать, что вы себе позволяете, какая вульгарность, и она вовсе не падала.
Мы садимся пить чай с пирогом.
- Точь–в–точь как дома! - восклицаю я. - Ты чудо!
- Спасибо, - улыбается она. - Это меня бабушка научила. Для нее выпечка была развлечением. Особенно, когда мы все съедали!
Какая милая благодарность. И нет дурацкого жеманства.
Я, Светлана, немного успокоилась. Пирог Полю вроде бы понравился. А то, что я вела себя глупо… что ж поделаешь…
Интересно, зачем Поль пожаловал?
- Я хочу пригласить тебя на прием, - говорит Поль. - Я буду счастлив, если ты согласишься пойти со мной!
- Какой прием? - спрашиваю я с интересом.
- Вечер в кругу патриотов. Простые танцы, хорошее угощение, нет нудного этикета, но при этом все аккуратно.
- Я согласна! - восклицаю я.
- Ты меня осчастливила! - говорит он.
- Мне в радость! - смеюсь я.
Веду себя как чокнутая.
- Значит, завтра я за тобой зайду, - улыбается Поль.
- Хорошо, - я киваю.
- И еще мне бы очень хотелось познакомить тебя с Анной Теруань.
Я чуть не поперхнулась.
- А кто она тебе? - спрашиваю я, стараясь сохранить спокойный тон. - Прости за любопытство.
- Анна Теруань мой друг! - непринужденно говорит Поль. - Мой хороший друг, как для тебя Робеспьер! Как меня возмущает, когда подлецы пишут про нее гадости!.. Мне очень хочется, чтобы вы познакомились.
- Значит, она твой друг, - говорю я. - Понятно.
Я еле–еле сдерживаюсь, чтобы не закричать "ура".
Тут я вспоминаю о деле. Надо же поговорить с Жюно! Я напоминаю об этом Полю.
- Я уже беседовал с ними, - отвечает он. - Ничего они не заметили.
- Жаль, - вздыхаю я.
Какой Поль молодец. Не забыл о моем деле!