Я, Максимильен Робеспьер, прибыл на встречу с Мирабо. Я вхожу в шикарный зал. Все вокруг увешано дорогими гобеленами и обставлено античными скульптурами. Поражает и обилие зеркал. М-да… кругом господствует роскошь и пышность, но отнюдь не вкус. Дорогие безделушки громоздятся одна на одну и никак не сочетаются.
Граф встречает меня довольно приветливо. Он восседает в огромном, точно трон, кресле, которое еле вмещает его тучное тело. На обрюзгшем, изрезанном оспой лице играет фальшивая улыбка.
- Камилл говорил мне, что вы очень беспокоитесь за мою политическую репутацию, - говорит он. - Не ожидал от вас такого благородства, ведь наши политические идеи не совпадают.
Я замечаю в глазах Мирабо хитрый огонек. Ясно, старый лис в отличие от простака Демулена, не верит в подобное великодушие. Ничего, я доведу игру до финала. Хоть я и не люблю притворяться, в данной ситуации иного выхода не найти.
- Когда речь идет о благе Франции, - говорю я. - Надо отбросить личные чувства. Вы нужны народу, вас слушают. Если поколебать ваш престиж, Францию ждет хаос. Сейчас от вас многое зависит.
- Я верю вам, - говорит Мирабо. - Ваши слова похожи на правду. Честно говоря, я вам давно симпатизирую. Вы смелый человек, Робеспьер. В отличие от этих пустобрехов, вы рискуете отстаивать свое мнение, даже если против вас выступает все Собрание. Вы далеко пойдете, так как верите в то, что говорите.
- Весьма польщен, - благодарю я. - Мне бы хотелось перейти к делу.
Нет, я не спешу доверять Мирабо.
- Да, конечно, - говорит граф, кивая массивной головой на короткой шее. - Я могу вас обрадовать, вам не придется трудиться, чтобы доказать мою невиновность. Дело в том, что я велел моему секретарю произвести выплаты долга. Это было в день смерти Морьеса. Следовательно, у меня не было мотива для убийства. Скажу сразу, если убьют еще какого–нибудь кредитора, я опять буду вне подозрений. Я недавно покрыл все мои долги.
Мне остается сделать вид, что эта новость меня обрадовала.
- Ох, у меня как камень с души свалился! - восклицаю я. - Но мне бы хотелось задать вам несколько вопросов по этому делу, если вы не против.
- Я не против, задавайте, - любезно разрешает Мирабо.
- Вам знакома мадемуазель Легран? - спрашиваю я.
Мирабо вздрагивает, но тут же пытается успокоиться.
- Дайте подумать, - говорит он. - Знакомое имя… А-а! Бланка! Вспомнил! Она была одной из моих подружек… Я частенько приглашаю ее на приемы, которые устраиваю… Вы понимаете?
- Понимаю, - говорю я.
Все знают, какого рода приемы устраивает граф, и зачем на них приглашают хорошеньких женщин.
- Вы кого–нибудь подозреваете в убийстве Морьеса? - задаю я вопрос.
- Даже и не знаю, - Мирабо пожимает плечами. - Наверное, Гонди. Он больше остальных похож на убийцу. А почему вас заинтересовала Бланка?
- Сенар ревнует ее к вам, - поясняю я. - Он вас видел в парке. Возможно, она имеет какое–то отношение к убийству.
Мирабо хохочет:
- Похоже, этот изнеженный неудачник кусает локти!
- Верно замечено, - соглашаюсь я. - А что вы можете сказать об этой мадемуазель?
- Ну, она очень хороша в компании, общительна, весела, не очень умна и ветрена, - перечисляет он. - Кстати, для вас я могу устроить с ней встречу.
- О! Премного благодарен! - улыбаюсь я.
На этом наш обмен любезностями закончен. Я уверен, он мне не доверяет. Взаимно. Со стороны может показаться, что я и Мирабо друзья навек, однако, каждый из нас хотел бы узнать, что же скрывает собеседник.
Я, Граф Мирабо, смотрю вслед аррасскому депутату. Я вижу в нем себя. Да, в этом невзрачном добродетельном человеке! Странно? Отнюдь. Я был презираем всеми, так же как и он сейчас. Я всегда упорно шел к цели, а этот юноша тоже целеустремленный… Хотя я не всегда использовал честные ходы, а этот человек вряд ли пойдет на обман!
Ему легко говорить о честности! Я слышал, он был весьма уважаемым человеком в родном городе. А я всегда ненавидим! С детства! Никогда не забуду скитание по тюрьмам - добрый отцовский подарок, злобные сплетни аристократов, предательства любовниц.
С этими людьми быть честным? Нет! Теперь они восхваляют меня, бояться, мечтают о встречи со мной. А меня давно не волнует их мнение. Раньше я хотел добиться всего, чтобы доказать этим снобам чего стою. Но, достигнув высот, я забыл о них. Меня куда больше волнует получение министерства. Вот она власть!
Я пойду на все, даже на подлость. Да, мое поведение многих шокирует. Особенно нашего первого министра Лафайета. Вот уж отвратительный баловень судьбы. Его чествовали как героя, когда я был в изгнании, когда меня хотели арестовать. Ненавижу везучих дурачков!
Мне докладывают о визите герцога Орлеанского. М-да, события стремительно меняются. Ранее я рассчитывал, что он сможет стать регентом. А что теперь? Одному Господу известно.
- Я обеспокоен действиями двора, - говорит Орлеанский. - Подозрения в мятеже падают на меня!
Похоже, Лафайет принялся за дело. Хм… не думал, что герцога так легко испугать.
- Ну, если говорить о подозрениях, - рассуждаю я. - Мне тоже не удалось их избежать.
- Все гораздо серьезнее… я хочу на время покинуть Францию! - заявляет Орлеанский.
Я с удивлением смотрю на него. Не вовремя герцог решил удрать, не вовремя. Сейчас так важно быть на месте. Каждый день дорог.
- Мой друг, - говорю я спокойно. - Отъезд лишит вас влияния…
- Мне пришлось смириться, - вздыхает Орлеанский, - выбирая между арестом и бегством…
- Я бы осмелился предложить вам остаться, - говорю я. - Не стоит доверять Лафайету. Вы не обязаны подчиняться его приказам. Его коварный план устранить вас с политической арены.
Герцог кивает.
- Не могу с вами не согласиться! - восклицает он. - Виной всему интриги Лафайета. Да, я должен остаться.
Кажется, мне удалось убедить Орлеанского. На долго ли.
Меня зовут Бланка Легран, мне 25 лет. Я обычная куртизанка, и этим все сказано.
Мне интересно, о чем меня будет расспрашивать этот худощавый молодой человек, одетый с педантичной тщательностью, хотя в далеко не новый костюм. Я пытаюсь пристально смотреть ему в глаза, но не могу соперничать с этим проницательным холодным взглядом.
- Я по поводу убийства, - поясняет он.
- А-а! Понятно, - киваю я, стараюсь держаться увереннее, даже наглее. - Мирабо сказал, что вы очень хотите увидеться со мной, но зачем, не уточнил. Оказывается, это из–за убийства…
- Похоже, мадемуазель, вы разочарованы, - говорит гость.
- Напротив, - возражаю я. - Первый раз веду разговор об убийстве!
Мне действительно интересно.
- Вы давно знали мсье Морьеса? - спрашивает Макс.
Именно так я буду звать его! Просто Макс. Мы недавно знакомы? Плевать!
- Да, достаточно, Макс! - отвечаю я. - Мы были просто приятели. Скажу сразу, человек он был нехороший, властолюбивый, обожал командовать и помыкать людьми. Деньги были для него всем. К женщинам он относился с презрением. По–моему, он только со своей женой был учтив.
- Это была ваша идея - занять у него деньги? - задает он вопрос.
- Да, - киваю я, - у Ива были денежные трудности. Долг был ему необходим. Морьес согласился дать ему взаймы на месяц.
- Вы любите мсье Сенара? - какой прямой и меткий вопрос.
- Раньше любила, - печально говорю я. - Когда у Ива были деньги, он был добрым и внимательным. Понимаете, он отличался от остальных, относился ко мне с нежностью… Потом Ив стал таким, как все, грубым, начал оскорблять меня. Обнаружились вся его слабость и неумение бороться! Ругань и обидные прозвища в свой адрес я привыкла слышать постоянно, но эти мужчины содержат меня, и есть смысл терпеть их… А с Ивом другое дело, от него ничего не дождешься, кроме скандалов! А я так много для него сделала!
Мне тяжело вспоминать это. Кажется, я потеряла контроль над собой. Я сейчас расплачусь. Макс, наверно, презирает меня.
- Мне вас искренне жаль, мадемуазель, - ласково говорит он. - Вас покорили манеры воспитанного мальчика, вам это казалось чем–то необычным, сказочным. Увы, изящные манеры не означают, что их обладатель хороший человек.
О Боже! Что я слышу!
- Ох, хоть кто–то понял меня и посочувствовал! - благодарю я. - Таких женщин, как я, не любят, все думают, что нам нравится такая жизнь. Это не так! Как я завидую мадам Морьес! Перед ней мужчины расшаркиваются, робеют в ее присутствии, а меня… Ох, лучше не говорить… На днях мне исполняется 26 лет… и никто ни разу не поздравил меня с днем рождения! Я пыталась напоминать, но в ответ слышала только грубость.
- Это случалось, даже когда вы были ребенком? - вдруг спрашивает он.
- Да, - грустно говорю я. - Дело в том, что я не помню моих родителей. Вы можете представить, в какой среде я росла? Уж не думаете ли вы, что я избрала свой путь по желанию, и он мне нравится?
- Нет, мадемуазель, вам просто не повезло, - утешает Макс.
Какой человек! В знак участия он берет меня за руку. Макс первый, кто понял мои истинные чувства. Мы молча смотрим друг на друга.
- Я была на последнем заседании Собрания, - несмело говорю я. - Я видела вас…
- Мадемуазель, прошу вас, не надо меня жалеть! - твердо произносит он. - Я знаю, на что иду.
- Нет, я не жалею вас, - заверяю я Макса. - Я вами восхищаюсь. Тогда меня просто поразили ваша смелость и хладнокровие. Вы выступали против решения всего Собрания.
- Спасибо, мадемуазель, - на его тонких губах мелькает улыбка.
- Вы хотели узнать что–то еще? - спрашиваю я, помедлив.
- Когда вы познакомились с Мирабо? - задает Макс вопрос.
- Чуть больше месяца назад, - отвечаю я. - Это знакомство перевернуло мою жизнь! Его покровительство мне очень помогает. Теперь я могу позволить себе собственную квартиру в Сент - Антуанском предместье. Это неплохой район.
- Прошу простить за нескромный вопрос, он вам давал какие–нибудь поручения конфиденциального характера? - спрашивает он.
Я испугано смотрю на него. Он догадался? Может, просто интересуется?
- Ничего он мне не доверял, - говорю я натянуто. - Мои обязанности соответствовали только обязанностям куртизанки.
- Еще раз прошу прощения, - говорит Макс.
Он целует мне руку и удаляется. Кажется, он не поверил тому, что я сказала про Мирабо. Его дело. Но как он мил!
Я, Пьеретта Шабри, лежу на кровати. Сегодня я не пошла продавать цветы, не принималась за раскрашивания фигурок. Светик, Поль и Пьеро сказали мне, что со мной ничего страшного. Мне нужно просто отдохнуть. Почему–то они запретили мне выходить из дома…
Ох, меня все время преследуют кошмарные сны. Фурии–торговки хотят задушить меня. Я просыпаюсь в холодном поту…
А жизнь теперь не такая яркая, как раньше. Почему? Больше нет мсье Морьеса. Я его никогда не забуду. Я продавала цветы в Пале - Рояле, он вечерами покупал их у меня. Для жены.
Он платил крупной монетой, сдачи не брал. Я так легко влюбилась в элегантного господина. А однажды он дал мне сотню! Целую сотню! Я, помню, поцеловала ему руку. Тогда Морьес сказал, что хочет со мной увидеться завтра. Тон его был спокоен и холоден. Но завтра Морьеса уже не было на свете… Кто его убил?
Я погружаюсь в размышления. Лежа, так хорошо размышлять. Я дурочка! Я обманывала себя! Мне об этом все говорили. Все видели, как я смотрю на Морьеса. Мне говорили, что он на меня не обратит внимания, а если обратит, то только шутки ради. Они правы! Морьес никогда бы не полюбил меня.
В тот день, когда он назначил мне свидание, мне было не радостно, а больно! Радость я придумала, пытаясь обмануть себя. В тот момент я хотела, чтобы Морьес мне никогда не встретился, чтобы он умер… Но я верила в лучшее! Я верила! Я всегда думаю о хорошем, гоню черные мысли! Они мешают жить!
Мои размышления прерывает стук в дверь. Входит человек, о нем мне говорила Светлана. Мне страшно. У него внимательный холодный взгляд, мне кажется, он видит меня насквозь! Я все рассказываю ему: про Морьеса, про мою безответную любовь, про сотню. Зачем я это рассказываю? Я его боюсь. Он улыбается мне. Утешает меня. Мне уже не страшно. Я успокаиваюсь.
11 ОКТЯБРЯ, воскресенье
Я, Ретиф де ла Бретон, прогуливаясь по саду Тюильри, встретил одного из депутатов Собрания. Его зовут Робеспьер. Нет, мы говорим не о политике, а об убийстве мсье Морьеса.
- Увы, - говорю я. - Мне ничего не довелось заметить. Очень жаль.
- А Натали Планш вам знакома? - спрашивает депутат.
Я киваю. Моя поденщица. Ловкая тетка. Умудрялась делать уборку у всех солидных людей города. Я слышал, у нее даже был блокнот, куда она записывала дату и время визита.
- А Пьеретта Шабри? - продолжает он беседу.
- Да, я недавно видел ее в кафе, - отвечаю я. - Вдруг ей стало дурно, бедняжка!
Робеспьер задает мне еще несколько вопросов на тему, кого я подозреваю. Ох, Бог его знает. Никого! Именно это я ему и говорю.
- Вы мечтатель, не так ли? - вдруг спрашивает он.
Не знаю, какое это имеет отношение к делу.
- Можно сказать, - отвечаю я. - Скорее всего, я из тех, кому наш настоящий мир кажется жестоким и серым. Вот мы и создаем свои прекрасные миры. Но они у всех разные! Каждый видит свою утопию! Я надеюсь, мои романы помогут людям, повлияют на общество! Вот главная цель любого писателя. Я хочу, чтобы люди хотя бы попытались стать добрее.
- Вы видите счастье во всеобщем равенстве? - спрашивает Робеспьер.
- Не только, - отвечаю я. - Еще в гармонии и любви. Моя мечта, чтобы зло исчезло!
Он понимает меня. Я продолжаю:
- Увы, сейчас многие люди несут зло. Даже любовь не в силах победить их. Только смерть имеет власть над этими людьми. Рано или поздно они попадают в ее цепкие руки.
Я, Светлана, собираюсь на прием. Точнее на встречу. Слава богу, что придут простые люди. Не люблю сильно наряжаться. Пока молода, я могу себе позволить одеваться с небрежностью. Спустя годы придется за собой последить, если я не хочу раньше времени превратиться в старуху. Нет, я не из тех девушек, которым все равно, что надеть. Если честно, меня нельзя назвать одетой просто, но и нарядной тоже. Этого стиля сейчас придерживается большинство парижанок среднего достатка и выше. А вот некоторая небрежность мне присуща, но и это сейчас в моде.
Прием, если можно так выразится, проходит в загородном особняке рядом с лесом. Этот дом недавно приобрел один буржуа радикальных взглядов. Видно он приобрел дом недавно, так как в зале, где собралась компания, еще висит портрет покойного короля Людовика XV.
Мы с Полем под руку входим в зал. Теруань в ярко–красной амазонке нельзя не заметить. Похоже она и я - единственные женщины.
На нас с Полем, вернее на меня, устремлены все взгляды. Мне становится не по себе. Что они так смотрят? Неужели я страшнее Теруань? Костюм, вроде, почистила, туфли тоже, волосы причесала, убрала под шляпу. Может, им бежевый цвет костюма и шляпы не нравится? Хм, цвет, как цвет. Может, фасон не тот? Вроде бы все нормально, обычная мода наших дней, приталенный костюм, без украшений. Вот если бы я вырядилась а-ля Мария - Антуанетта и прическу бы в три фута сделала… А так, что им не нравится?
Вообще, что за компания? Хм… Общество буржуа, разбавленное несколькими "народными друзьями", именно эти "друзья" и задают тон встречи. Обычные приемы последних месяцев.
Мои размышления прерывает Теруань. Она вплотную подходит ко мне. Я могу поближе разглядеть ее лицо. Я смотрю в ее смеющиеся глаза. Меня посещает воспоминание об одном случае: Теруань прилюдно побила свою соперницу. Мне становится не по себе. Теруань стоит предо мной в своей любимой позе - поставив руки на бедра, широко расставив ноги.
- Я Анна Теруань де Мерикур! - произносит она гордо.
- А мне не страшно! - вырывается у меня идиотизм.
Теруань хохочет, запрокинув голову. Потом больно ударяет меня по плечу.
- А ты еще и шутишь, малая! - говорит она. - Поль о тебе много говорил!
- Очень приятно познакомиться, - улыбаюсь я.
Хорошо хоть юбка скрывает, как у меня дрожат колени.
- Знаешь, малая, - Теруань кладет мне руку на плечо, - я открываю дамский кружок. Это пока маленькое общество, потом я превращу его в клуб. Приглашаю и тебя. Ты ведь живое воплощение того, что женщина предназначена не только для того, чтобы стирать мужу кальсоны.
Как я поняла, это была шутка. Я принужденно смеюсь.
- Так вот, - продолжает Теруань. - Выступи с какой–нибудь интересной историей об убийстве. Дамочки будут в восторге.
Я соглашаюсь. Но не только от страха. Пусть тетки послушают о Робеспьере, пусть знают!
- Ну и славненько! - хлопает в ладоши Теруань. - Малая, жду тебя завтра в час дня. Адрес тут.
Она достает из декольте небольшую пачку листков, дает мне один из них. Это объявление об открытии кружка, такие листки обычно раздают прохожим. Теруань хочет еще что–то сказать, но ее зовут. Прибыл еще какой–то важный тип, мечтающий с ней познакомиться. В мыслях я желаю ему крепкого здоровья.
Я, Анна Теруань, просто поражена. Я не такой представляла Светлану в общении. Хм… она невольно вызвала у меня симпатию. Черт!
Как она мило болтает с Полем, как улыбается! Тут уж меня берет досада. Тип, шепчущий мне на ухо непристойности, усиливает мое раздражение. Сейчас я тебе устрою праздник, малая. Посмотрим, как ты начнешь возмущаться. Сыграем в игру.
Я достаю пистолет из–за пояса и целюсь в бокал, который держит девчонка.
Я, Светлана Лемус, беседую с Полем. Вдруг бокал в моей руке разлетается на осколки, я вскрикиваю. Брызги красного вина заливают мой бежевый костюм, я чувствую боль в пальцах, я порезалась об осколки разбитого стекла.
Я слышу смех. Это смеется Теруань. Я тоже начинаю смеяться, хотя мне хочется заплакать и убежать. Поль испуганно и удивлено смотрит, то на меня, то на нее.
- Как вы меня напугали! - смеясь, говорю я.
Я достаю платок и утираю пальцы.
- Как вы метко стреляете! Я так не умею! Да что там я! Не каждый гвардеец так умеет! - я рассыпаюсь в комплементах.
Теруань демонстративно сдувает дым с пистолета.
Платок я держу в руке, вроде бы удалось унять кровь. Надеюсь, никто не заметил. Порезы вроде бы не сильные. Я обматываю их платком и надеваю перчатки.
- Спасибо, малая, - говорит она. - Молодец, оценила шутку! Ты - наш человек! Это аристократки начинают возмущаться и скандалить, некоторые ревут, а ты молодец!
Я улыбаюсь, скандалить и реветь в этой ситуации - самоубийство! Я, конечно, имею дар выглядеть глупо, но не до такой же степени. Однако чутье мне подсказывает, проверку мне устроили не просто так. Я не нравлюсь Теруань, это очевидно. А она мне тоже. Какой–то ученый сказал: обстоятельства влияют на впечатления, которые складываются у нас. Если бы не обстоятельства, возможно, мы бы подружились.
Я, Анна Теруань, поражена. Светлана действительно тонкая штучка. Довольно умна, выдержала испытание. Ничего, у меня есть другой план. Ты проиграешь эту партию, проиграешь.
Посмотрим, как метко ты стреляешь.
Анна Теруань подходит ко мне, Светлане Лемус.
- Слушай, малая, - говорит она - Попробуй, может у тебя получится?
Она протягивает мне пистолет.
- Что вы! - улыбаясь, отказываюсь я. - Я могу кого–нибудь покалечить!