Этот понедельник, 25 августа, запомнился Платону и другим - целым эпохальным событием. Спустя более сорока лет, его сестра Анастасия, наконец, снизошла до игры в бильярд на даче. Платон давно этого желал. Но Настя, в силу своего эгоизма, хотела играть только когда она сама захочет и в обычный бильярд. И никакие, много лет повторяемые доводы, что играть надо лишь в бильярд хоккей и футбол, и не просто так, а участвовать в турнирах, успеха не имели. В этом году Платон проанализировал причины своей неубедительности, и понял, что во многом виновата Ксения, подливавшая масла в огонь Настиных сомнений.
И он решил своих женщин переиграть, что ему удалось сделать весьма просто, быстро и удачно.
Для начала надо было заручиться поддержкой жены, чтобы она вместе с ним, выступая единым фронтом, убеждала Настю.
И это, оказалось, сделать нетрудно. Платон объяснил Ксении, что из-за ухудшения состояния его здоровья у него постоянно сужается круг возможных спортивных занятий и, соответственно, приятного для него вида отдыха.
А единственной отрадой, самым любимым отдыхом на даче, для него как раз и является этот бильярд, в который Ксения и сама иногда поигрывала.
К тому же и дети стали очень редко наведываться к отцу на дачу. А приезжая изредка, всячески избегать этого почитаемого их отцом занятия.
- "Что же, мне теперь опять набирать команду со стороны, чужих людей? У нас же и своих родственников, членов большой семьи достаточно! Зачем тебе здесь чужие люди, которые будут постоянно топтаться вокруг, мешать тебе расслабляться у себя дома?!" - спрашивал он жену.
- "Конечно! Мне чужие не нужны!" - отвечала Ксения, невольно попадая в ловушку.
- "Тогда у меня к тебе просьба, поддержи меня, когда я буду Настю уговаривать сыграть с нами в бильярд!".
Второй стороной вопроса была сама Настя. Платон дождался момента, когда сестра попала от него в зависимость. Ей нужно было поточить ножи.
Тогда Платон сразу, без обиняков, предупредил сестру, что за это она хотя бы разочек должна сыграть с ним в бильярд.
К тому же в прошедшие выходные к Платону приезжали в гости его дети с супругами. В субботу был Даниил с Александрой, а в воскресенье Екатерина с Виталием.
И если Данила как обычно отыграл свои контрольные матчи с отцом, то вторая пара вообще впервые и тоже с удовольствием открыла свои бильярдные встречи на даче.
А, как оказалось, Виталий уже имел некоторый опыт этой игры. Не умела только Екатерина.
Но тут вмешалась всезнающая Ксения. Она объявила "падчерице", что отец научит её играть в бильярд за пять минут. Надо только чётко выполнять все его указания и бить, прицеливаться, в его палец, выставляемый на борту только в учебных целях.
Дочь послушалась и моментально научилась, да так, что сыграла на равных с мужем, проиграв правда Ксении, но зато уступив отцу лишь в упорной борьбе. Катя была удивлена и счастлива. Ведь это увлекательное и азартное спортивное мероприятие позволило ей ещё больше сблизиться с семьёй отца.
Настя же, поначалу согласилась играть только в обычный бильярд. На все объяснения брата, что это глупость, следовало упрямое: А я хочу!
Пришлось вмешаться даже Ксении:
- "Насть, Платон специально придумал эти игры, чтобы уровнять шансы всех игроков, поскольку в этих его новых играх независимо от успеха, все бьют поочередно! А играть в обычный бильярд с ним бесполезно, потому неинтересно! Он же объяснял это Олегу, когда мы собирались на столетии Петра Петровича, и ты слышала!".
- "Не помню! Ну, давай, сыграем!".
И Платону пришлось дать наглядный урок своей младшей, упрямой сестрице. И хорошо, что у него в этот момент всё получалось.
Играли, как всегда в шалаше, давно сделанном Платоном из парника.
Насте дали разбивать первой. Она разбила пирамиду из десяти шаров, но не забила. Затем Платон положил подряд шесть шаров, и игра закончилась. Настя удивилась:
- "А как это у тебя получилось? Ведь не было ни одной подставки!".
- "А для него важно было забить после тебя только первый шар! А дальше он сам себе накатывал, подставлял! Вот посмотри в следующей партии!" - объяснила неслуху опытная бильярдистка Ксения.
Затем, по праву победителя, разбивал Платон, который ни разу не промахнулся, 6:0! Потом ещё раз 6:0! Настя стояла и только молча смотрела.
Ксения же комментировала:
- "Ну, вот смотри! Он этот шар забивает, а биток откатывается к другому! Опять подставка! Он смотрит, где лучше бить и куда накатывать! И всё!".
- "Ну, как? Наигралась?! Хорошо, что ты хоть разбивала! А если бы я сразу разбивал, то ты вообще бы ни разу не ударила! Интересная игра бильярд! Не правда ли?!" - спросил довольный чемпион.
- "Наигралась, братец, наигралась!" - смеясь, отвечала смущённая Настя.
- "Ну, что? Будешь ещё когда-нибудь играть со мной в простой бильярд, или лучше в хоккей и футбол?!".
- "Да! Давай в них! Твоя взяла!".
И Настя сыграла, и довольно неплохо. Сказался детский опыт.
А Платон обратил внимание своих женщин на ещё одно обстоятельство:
- "Девчонки! А ведь сегодня необычный вечер! И не только потому, что Настя отважилась начать играть с нами в бильярд-хоккей/футбол, но и потому, что впервые мы с Вами играем при электрическом освещении!".
- "Да!? И ещё потому, что ты впервые играешь под пивным хмельком!" - добавила Ксения.
Потом они понемногу играли и в другие дни, в частности в выходные.
В общем, Платон победил. А обыгрывать женщин он решил не только дома, но и на работе. И случай вскоре представился.
Но сначала, утром следующего дня, Нона сообщила Платону новость:
- "Ванька вчера так на тебя ершился, ну, прям, как дикобраз!".
- "Только не Ванька, а Гавнилыч!" - поправил тот её.
А вскоре Надежда Сергеевна прокричала из своего кабинета Платону, находившемуся от неё через три помещения в дальнем углу склада:
- "Платон! Иди скорей сюда!".
И только он подошёл, как она попросила принести четыре бутылки масла, как раз находившихся в этом дальнем углу склада.
Платон, конечно, принёс, но вручая их, не упустил возможности поучить дурочку прилюдно:
- "Надь ты действуешь, как Петька против Василия Ивановича Чапаева в известном анекдоте про малину! Когда он с другого берега реки уговорил Чапаева переплыть к нему, чтобы показать тому издали, сколько много малины на противоположном берегу!".
Но беспардонность Надежды на этом не закончилась.
Не прошло и часа, как она бесцеремонно залезла в рабочий стол Платона за ножницами.
А тот подумал: Да! Её, небось, в детстве не учили, что нельзя без спроса лазать по чужим столам?!
- "У меня над столом лампочка перегорела!" - тут же, пользуясь случаем, объявил Платон начальнице.
- "А ты не сможешь без неё?!".
- "Конечно, нет! Надо очень напрягаться, и я могу промахнуться! Качество получится даже хуже, чем у Гаврилыча!".
А днём, около обеда, Надежда угостила Платона кофе с бутербродом, предложив ему:
- "Платон! Будешь бутерброд с маслом и сыром?".
Но не успел тот ответить "Да!", как затаивший на него злобу Гудин, наконец, дорвался до своего объедчика, и влез со своим комментарием:
- "А он у нас всё съест!".
Тогда Платон спокойно объяснил завистнику:
- "А вообще-то, всем известно, что здоровый мужик и ест много, а больной, хилый, и старый ест мало! И это существенный факт!".
Видимо Иван Гаврилович всё ещё переживал за то, что Платон, по его мнению, не скромничал при заказе еды во время празднования его дня рождения. Но бог тут же шельму и пометил.
Платон, ставя открытый пакет с молоком на стол Гаврилыча, около которого все обычно наливали кипяток в чашки, что-то сделал с ним непонятное.
Пакет упал боком на стол, вылив на него часть молока, большая часть которого пролилась и на рядом стоящий красный, кожаный диван.
Платон тут же схватил полотенце и начал смакивать им белое с красного, успев даже про себя отметить необычное сочетание ярких, контрастных цветов.
А Гаврилыч разъярился и вспомнил, как Платон ошпарил ему яйца кипятком, на что тот засмеялся.
Гудин же в ответ пригрозил по Платоновым пройтись топором.
- "Да это у тебя они огромные, не промажешь! А у меня они маленькие, не попадёшь!" - уел он Гаврилыча неожиданно с другой стороны.
Тот не ожидал такого поворота и не смог ничего ответить, дабы не отвергать комплимент Платона по поводу размера его, Гудина, яиц.
Нападать теперь на Платона ему было незачем. Да и Надежда уже вмешалась, прерывая дискуссию о яйцах:
- "Ну, хватит Вам!".
Но Гаврилыч не унимался.
Закончив о яйцах, он перешёл на другое:
- "Вон он наше полотенце взял вместо тряпки вытирать!".
На что провинившийся возразил:
- "Так надо скорее вытирать молоко-то! А то потом оно разложиться, вонять тебе тут будет!".
В ответ теперь уже высказался Гаврилыч:
- "Вон тряпка перед тобой лежит, очки сними!".
- "Да у меня их нет!".
Тогда Гудин приоткрыл занавеску и показал тряпку на подоконнике, тут же добавив, обращаясь уже к Надежде:
- "Небось, его Ксюха постирала полотенца? Надо у него там взять чистое. Чего он нашим-то вытирает?".
Опять говно пёрло из него во все щели.
Фу, какой мерзкий тип, этот мстительный Гаврилыч! - мысленно резюмировал Платон.
Позже Надежда спросила его об этом инциденте, на что тот неожиданно для неё ответил:
- "Да я пролил молоко, наверно, потому, что Гаврилыч мне под руку гадости говорил?! Оговорил за то, что я ем, якобы, всё подряд. Ну, ты же слышала!? Так ему и надо, козлу… молока!".
А потом и Алексей в шутливой форме спросил Платона:
- "Иван Гаврилович обижается, что ты на его стол молоко пролил?!".
На что Платон не менее шутливо ответил:
- "Да-а! Для козла молока! Чтоб хоть польза была!".
И эта история имела продолжение.
Через день Платон попросил Алексея, игравшего в углу за компьютером на месте Гудина, передать ему вскипевший чайник, стоявший за ним дальше.
Так сидевший рядом Гаврилыч вскочил, как уже ошпаренный, и отшатнулся в сторону, оправдываясь, и задираясь к Платону:
- "Ещё обольёт?!".
- А-а! Ссышь?!" - с полуслова понял его Платон.
- "Конечно! Башка же не работает!" - довольный своей речевой находкой, съязвил Гудин.
- "Так, а ты не выключай её, чтоб батарейки не садились!" - посоветовал ему Платон.
Но на следующий день Иван Гаврилович всё же не выдержал мучений осознания своей обобранности Платоном на свой же день рождения, и поделился заветным знанием сразу со всеми:
- "Платон, вон жрёт как?! Он в мой день рождения больше всех заказал!".
- "Ваньк! Ты что мелишь-то? Я наоборот тебя пожалел. Решил тебя, нищего, не разорять. Все кофе заказали, а я нет! Что ты всё мучаешься, смотришь, сколько я съел! Я все заказы брал самые дешёвые, да и сумма моего заказа была меньше среднего на мой день рождения! Так что ты не прав!".
По этому поводу Ксения вечером на даче предложила Платону говорить в будущем Гудину её коронное:
- "Когда Иван Гаврилович тебе будет ещё что-нибудь подобное говорить, ты осади его короткой фразой: Ваньк, много текста!".
- "Тогда уж лучше Ванёк! Это больше соответствует действительности".
- "Хорошо!" - согласилась жена.
- "Я вообще впервые вижу глупого человека, который со всей своей безмозглостью лезет в сатирические и даже трагикомические герои моего романа. Он даже не лезет, а просто рвётся, распихивая всех локтями и гадким языком!" - прорвало на эмоции мужа.
В общем, для Платона Гудин, как персонаж, весь уже вышел в тираж.
А количество героев романа Платона всё возрастало и возрастало. Вместе с этим и возрастало количество их высказываний, в том числе мудрых и смешных. И Платону теперь часто приходилось пользоваться их фразами в повседневной жизни. Совершалась, как бы обратная связь.
Он теперь цитировал своих героев, которых сам же и выдумал, их слова, мысли и выражения. Получилось, что эти высказывания героев в романе Платона в совокупности стали как бы кладезем, банком, хранилищем мудрых и смешных мыслей, историй, анекдотов, случаев и прочего.
А Платон уже так возненавидел единственного в Мире человека, с которым у него были плохие отношения, что стал даже мечтать, чтобы тот когда-нибудь нарвался на его толчок телом, мощный и беспощадный. Естественно физический толчок, а не туалетный.
А кстати о толчках - вспомнил пересмешник, как говорила Ксения, свою любимую туалетную тему!
В бытность его работы методистом в одном офисе, сотрудников консультируемой им фирмы донимали звуки туалета, расположенного поблизости.
Из-за этого многие работники и гости стеснялись вовремя и полностью испражняться, по-возможности сдерживая естественные порывы тела.
Так именно ему тогда пришла в голову до гениальности простая идея, создать шумовой фон между сортиром и офисом. Задумано - сделано!
Около дверей туалета поставили две колонки музыкального центра, и постоянной, негромкой, разнообразной музыкой заглушали звуки ню!
Но идея неожиданно дала и обратный эффект, вышла боком.
Считая, что теперь их не слышат, испражняющиеся полностью расслабляли свои ягодицы, в результате чего на фоне различных музыкальных па слышался то звук канонады, а то и писк скрипки, вызывая смешки коллег.
Со временем все всё поняли и продолжали сдерживать "души прекрасные порывы" своего тела.
Так Надежда Сергеевна стала теперь для него этим самым шумовым фоном против Гудина и Ляпунова - решил философ.
И вот теперь Платон решил изменить тактику взаимоотношений с Гудиным. Постараться с ним вообще не общаться и не разговаривать.
Но когда тот будет задираться и оскорблять его, то бить гада словом метко и беспощадно.
И на работе Платон как-то осадил болтуна:
- "Ванёк! Занялся бы ты делом! Глядишь, и шиздить бы меньше стал!".
Да! В моё отсутствие Иван Гаврилович так нахлебался моей работы, что теперь стал ещё лютей меня ненавидеть, не разговаривая со мной, и бурча по любому поводу, придираясь при этом, боясь меня! - сделал Платон вывод.
А-а! Значит, в моё отсутствие Надя ставила меня в пример Гаврилычу, как самого быстро соображающего! Так что теперь всё понятно! Он пытается доказать обратное! В моё отсутствие Гудин, видимо, лишний раз убедился, что они без меня не могут. И случись чего, например, если будет сокращение штата, он будет первым кандидатом на увольнение, а не я! - домыслил он.
Вот потому, злыдень, и взъелся на меня в бессильной злобе, пытаясь как-то уколоть, уесть, унизить! - добавил Платон к своей мысли.
Ведь плебеи всегда громко разговаривают, даже кричат, пытаясь хоть этим возвыситься над патрициями, или вообще, над другими, хотя бы над пролетариями! - вспомнил он суть сентенции древних римлян.
Да, в этот високосный год не повезло не только с погодой. Однако Платон не унывал. Ему было грех жаловаться.
И не только потому, что он был оптимистом, но и события повернулись так, что в чём-то ему компенсировались потери, то есть повернулись в положительном плане.
Он почти два месяца отсутствовал на рабочем месте и хорошо отдохнул не только от самой работы, но и от своих коллег по ней. Платон это заметил после возвращения из отпуска и больницы. Его отношения с коллегами по работе стали какими-то другими. Гудин, например, не допускал теперь по отношению к Платону амикошонства и не поддавался на его шуточки и прибауточки. А Алексей, тем более, не тяготел к общению с Платоном.
После отпуска и больницы Платон понял, что теперь Гудин сдружится с Алексеем, но против него. Хотя самому Алексею было наплевать на Гудина, на то, что тот заискивает перед ним. Ведь никакой практической пользы он от этого не получал. Ему было лишь приятно ощущать своё превосходство над стариком.
Надежда даже как-то спросила Платона:
- "А что ты теперь называешь Гаврилыча и Лёшку дружками? Небось, ревнуешь?!".
- "Да ты что?! Мне наоборот, хорошо! Говно теперь отлипло и уплыло от меня!".
- "А ты теперь с Гудиным, что? Не общаешься?" - пыталась всё же прояснить вопрос начальница.
- "Конечно! Я с низкими людьми не общаюсь! А общаюсь только с благородными, рождёнными во благе, а не в грехе, как он! Причём дважды в грехе! От немца и внебрачно! А проще говоря, в двойном грехе! У Гаврилыча не русский характер. Нет в нём благородства и широты русской души, а только одна немецкая пунктуальная расчётливость".
Надежда Сергеевна, как начальница и женщина, старалась сразу, в зародыше погасить возникающий, или искусственно раздуваемый конфликт между мужчинами, точнее между сладкой парочкой и мужчиной.
Как только капризный Алексей или зловредный Гудин начинали высказывать претензии Надежде на Платона, причём даже в его присутствии, та сразу пресекала это, сама объясняя дурачкам правильность действий Платона, или причину их временного отсутствия.
Платон в таких случаях мысленно потирал незапачканные руки!
Сама посадила дурачков на их толчки!
- "Я Вам честно говорю!" - отвлеклась Надежда по телефону, вызвав давно забытую усмешку, выходящего от неё подчинённого.
По редким репликам Гаврилыча Надежде, Платон понял, что Гудин по-прежнему считает его чужим в их коллективе. Получалось, что как Платон работал вначале временно, так его временщиком по привычке всё ещё и считают. И это выражалось в редких, неожиданных высказываниях коллег.
И особенно Платону всё это бросилось в глаза, резало его слух, после выхода из больницы. От него немножко отвыкли, да и он тоже.
Так Иван Гаврилович Гудин начал новые нападки на Платона видимо из-за того, что почувствовал силу того. Платон вернулся из реабилитационного центра свежим, сильным, отдохнувшим, здоровым и полным сил, не от кого независящим, готовым на дела и подвиги.
И Гудин получил от Платона за дело. Он думал, что из-за заболевания Платон будет постепенно сдавать свои позиции, и он выйдет на третье место.
Но пьедестал разломился. Никто, кроме Гудина, ни на какие призовые места не рвался, а лишь спокойно работали.
И вот тогда Платон решил: Ну, раз я вам чужой, то чего я буду перед вами распинаться?! И он совершенно изменил тактику общения с этими людьми.
Ничего он теперь про себя не рассказывал, и вообще, вёл себя так, как будто он только сейчас пришёл в новый коллектив, абсолютно не общаясь с ними лишний раз. Ничего лишнего не говоря, не комментируя, не шутя даже, и никого не подкалывая, Платон подчёркивал своё наплевательское отношение к ним, как, впрочем, и они к нему тоже.
И, в конце концов, Платон стал общаться только с Надеждой Сергеевной. Ведь она ему даёт работу, она ему платит, она всем распоряжается и всем командует! Он ещё раз убедился, что другие коллеги ему были больше не нужны. У него с ними совершенно не было ничего общего.