Но каждый этап в своей жизни человек должен прожить достойно, продуктивно, качественно, как можно полнее, чтобы потом ни о чём не жалеть.
Бог в человеке - его совесть!
Ты - человек с тонкой нервной системой, и твоя агрессивность есть своего рода защита.
Может быть, бог и даёт людям, как испытание, как закалку, первую любовь, чтобы они не обманулись в настоящей.
Видя, как ты мучаешься, она, может быть, тешит своё самолюбие. Сынок, ведь самые тебя любящие люди на Земле, это мы с мамой.
Как у любого ребёнка - его родители. Кому, как не нам тебя любить, о тебе заботиться?!
А раз ты юноша, то у тебя самый верный друг должен быть отец. У нас с тобой могут быть и чисто мужские секреты. Поэтому ты должен мне всё рассказывать, делиться, спрашивать, спорить со мной. В общем, быть откровенным. Ну, с кем ещё можно быть таким откровенным, как не с отцом? К тому же ты знаешь, что я тебя никогда не ругаю, не смеюсь над тобой, не подтруниваю, тем более не отмалчиваюсь. Ты этого никогда не видел и не слышал. Я только обсуждаю с тобой твои дела и проблемы, советую, радуюсь вместе с тобой, грущу. Не знаю, почему ты меня боишься?! Так что будь с отцом всегда откровенным.
Сын! Если Ваши такие новые странные отношения проходят в рамках любви, то это значит, происходит притирка характеров, борьба за первенство, кто будет в будущей семье лидер. И это тоже всё понятно и видно.
Когда люди встречаются на почве любви, то идёт взаимная притирка, разведка. Люди узнают всё больше и больше друг о друге. С чем-то соглашаются, с чем-то нет. Что-то пытаются изменить в себе, что-то - в партнёре. Хотя это дело неблагодарное, пустое.
И, соответственно, в итоге, они или остаются вместе, проглатывая может неприятные моменты и черты характера друг друга, или расходятся, как в море корабли.
И нечего в таких случаях друг друга мучить, когда люди друг другу не подходят, хотя бы один из двоих.
Сынок! Я понимаю, что у тебя сейчас на душе горько, тошно, досадно. Но, как говорится, ладно! Через такое проходили многие люди, в том числе и я. И ничего, выжили! И никто, поверь, об этом не жалеет! Так что думай!
Сын! А вообще-то говоря, ты уже достаточно взрослый, чтобы иметь по этому вопросу своё, особое мнение! Тебе ведь, в отличие от нас с мамой, намного всё виднее. Тебе и решать. Как решишь, так и будет! И мы совершенно не обидимся на твоё решение, каким бы оно ни было! Ведь ты располагаешь самой исчерпывающей информацией по этому вопросу. К тому же мы верим в твой ум и разум! Знаем, что как бы ты теперь не поступил, это будет выверенное решение! И мы его примем!".
Платон закончил письмо и подумал: наверно его всё же пока не стоит показывать Кеше? Надо хорошенько подумать, чтобы не обидеть сына?!
И действительно! Вскоре отношения между влюблёнными стали понемногу налаживаться.
Почти два месяца Кеша боролся сам с собой, со своими мыслями и переживаниями, и победил! Всех победил, не согласившись с устными доводами родителей!
Ну, вот! А то я бы неуклюже влез с этим своим письмом, со своими дурацкими советами! Мой Кеша стал настоящим мужчиной, самцом! Потому, что всё делает сам! - успокоился довольный папаша.
Но редкие разговоры Платона с сыном по поводу Киры всё же ещё были.
И всегда они заканчивались раздражением и грубостью со стороны младшего Кочета.
Как молодой, задиристый петушок он наскакивал на старого, мудрого отца, пытаясь доказать своё, и ни в коем случае не выполнять, а то и вообще не слушать, советов старшего.
Однажды Платон вынужден был даже спросить сына:
- "Ты, что, пацан, спятил? Обрадовался, что вырос?!".
Но гормоны не переубедишь, и Кеша снова сошёлся с Кирой.
Его родители успокоились.
Слава Богу! Теперь хоть опять будет при деле, то бишь, при Кире! - подумали они.
По случаю всех этих терзаний Иннокентия и поисков себя в своей любви, Платон даже сочинил стихотворение "Мотылёк":
Мотылёк летит, порхает,
К свету божьему стремится.
Но, бедняжечка, не знает,
Светом можно опалиться.Свет его, конечно, манит.
Ведь надежду навивает.
А потом он больно ранит,
Или даже убивает,Если к лампочке прилипнет.
Иль, летя к свече на пламя,
Думая к теплу он липнет,
Вдруг сгорит, от страсти тая.Физики совсем не зная,
Он летит ведь на погибель.
Огнём крылья опаляя,
Вызывая свою гибель.Зов природы не обманешь.
Мотыльку ведь не подскажешь.
И другой путь не укажешь.
Это делать лишь устанешь.Он взлететь хотел бы к Солнцу,
Но земля ведь не пускает.
Вот и мечется по донцу:
Где, какой свет обласкает?!Попытки мотылька не униженья!
Я в поисках не смог прийти к ответу.
Однако всяк достоин уваженья,
Кто жизнью заплатил за тягу к свету!
Однако единственное, что его родителям было непонятно, так это, когда их сын занимается, делает уроки.
На их удивление Кеша спокойно ответил:
- "А я на парах занимаюсь!".
- "А как же можно всё это сразу запомнить?!" - удивилась мать.
- "Значит мне это от Бога дано!" - парировал Иннокентий.
- "Так твои товарищи, наверно, чертыхаясь, по институту бегают с тюками учебников и тетрадей, а ты ходишь вон с одной тонкой тетрадочкой?! Да и то почти ничего в неё не записываешь! И ещё ехидно улыбаешься?!" - теперь уже влез непонятливый отец.
- "А я никого там не видел! Ни с тюками, ни с матюгами!" - сострил студент.
- "Он ещё и смеётся над нами!" - возмутилась Ксения.
- "Ты бы лучше делал, как все!" - опрометчиво посоветовала Платон.
- "Пап! Нет большего рабства, чем равенство, читай - уравниловка!" - невозмутимо просветил его молодой философ.
И действительно, не обращая внимания на других студентов, Кеша пока сдавал все зачёты и экзамены с первого раза и без троек.
На данный момент его система учёбы работала без перебоев, к тому же экзамены и зачёты принимались сразу после прочтения курса, или всего предмета. И это уже не беспокоило отца.
Его беспокоило другое.
Его дети, особенно двое младших сыновей, невольно попали под влияние окружающей их псевдо культуры, особенно в части общения между молодыми людьми и их разговорного жанра.
В речи сыновей Платон с ужасом услышал так презираемые им жаргонные словечки, искажающие, и просто убивающие русский язык.
Отец, конечно, делал им замечания, ссылаясь на великолепное владение не только письменным, но и устным русским языком их дедушки Петра и бабушки Алевтины. Да и себя Платон иногда тоже ставил в пример сыновьям, под их хитроватые и молчаливые ухмылки.
Да, Платон прекрасно понимал, что ему тоже далековато будет до своих родителей, особенно в части злоупотребление матерными выражениями.
И в назидание, не сколько отбившимся было от семейной культуры отпрыскам, сколько больше самому себе, он сочинил поучительное для всех стихотворение, назвав его "Пип".
В эфире хамов выраженья
Всё ж заменили на звук "пип".
И я, в порядке продолженья,
В своём письме ввожу сей клип.По-матери я буду пипать,
А матом вслух не говорить.
Никто не будет больше тыкать,
И станет легче мне творить.Я "пип" ввожу без сожаленья
В борьбе за ясность языка,
За чистоту стихотворенья,
Что ты получишь от меня.И, если кто меня достанет,
К такой-то матери пошлёт,
В ответ он от меня увянет:
"Пошёл ты на пип!" обретёт!
По телевизору Платон увидел передачу Владимира Познера, по тематике подходящей к их, почти уже решённой, семейной проблеме.
Лучше Познер, чем никогда! - радостно подумал пересмешник.
Вспомнив о состоянии дел и успехах у всех своих пятерых детей, отпрысков, Платон отчётливо осознал большую заслугу в этом их матерей: Варвары, Натальи, Татьяны, Элеоноры и Ксении.
Таких разных, и в разное время им по-разному любимых.
И он сочинил стихотворение для своих отпрысков:
Любите, дети, матерей!
Хоть и бывают с Вами строги,
Не источают Вам елей.
Они не ангелы, не боги.
Любите, дети, матерей!Любите их за то, что частью
Утробы были их давно.
Любите их за то, что к счастью
Любить их надо всё равно!Они Вас любят! Это точно!
Каким бы не было дитё!
И эти узы очень прочно
Поддержат Вас всегда, на всё!
Да! Мне повезло на матерей для моих отпрысков! - решил поэт.
Теперь бы хорошо, чтобы мои отпрыски-дети родили бы своих отпрысков-детей, и побольше. Тогда бы у меня ещё больше стало бы отпрысков-внуков, и так далее. И моё генеалогическое дерево ещё сильнее бы разрослось! - мечтал писатель накануне своего года быка-производителя.
А ведь получается, что в жизни любого человека, главное - родить и вырастить своих отпрысков!
Глава 9. Over… game
Зима, как все последние годы, началась без снега и с плюсовой температурой.
А температура взаимоотношений в коллективе ООО "Де-ка" по-прежнему колебалась в установившемся в конце лета прохладном диапазоне.
Накрученная Гаврилычем, а может Алексеем, Надежда почти вбежала к Платону и, выпучив глаза, выпалила:
- "Платон, тебе сейчас надо съездить в одно место, отвезти товар!".
- "А Гаврилыч?" - последовал естественный вопрос, по горло занятого наклейкой этикеток, Платона.
- "А он устал, много ездил! Собирай заказ!" - проявила Надежда, привитую ей минутой назад уставшим, строгость по отношению к безотказному коллеге.
- "Ладно! Пойдём, сначала позвоним им!" - как всегда чуть смягчилась она наедине со спокойным Платоном.
Позвонили, и оказалось, что ехать надо только через два дня.
- "Ну, тебе всё равно придётся туда съездить!" - продемонстрировала перед Гудиным свою лояльность к нему вёрткая укротительница коллег-мужчин, Павлова.
Платон промолчал. Ему было непонятно, вернее даже слишком понятно! Что? Гудин будет отдыхать от своей капризной усталости целых два дня?!
А ведь Платон в это время начал писать стихи по заказу Надежды. Приближались 60-летние юбилеи сразу у двух их сотрудниц из института, включая непосредственную их общую начальницу Ольгу Михайловну.
Естественно поэт сбился с мысли и, порвав струны лиры, упал с Пегаса.
Но снова заставил себя сесть за творчество. Однако ненадолго. Опять вошла начальница, видимо всё ещё, или опять, науськана тем же Гудиным:
- "А чего это ты ничего не делаешь?".
- "Да я всё уже сделал! Нечего уже клеить, банки кончились!" - с ехидной гордостью достойно ответил Платон.
Надежда снова ушла, но опять в беспокойстве вернулась, зашла в цех и радостно обнаружила там неубранные, ненужные, пустые коробки из-под привезённых банок.
- "У-у! Вот тебе и работа! А то сидишь, ничего не делаешь! Вон, коробки разломай, свяжи и выбрось!" - радостно вскричала она, наконец, найдя "бездельнику" работу.
И это был уже третий подряд сбой в написании заказных стихотворений, который теперь вывел Платона из себя.
Да на хер сдались мне Ваши стихи! Буду я их, что ли, ночью писать? Во, дура! Сама заказывает, и сама же, ослеплённая ненавистью ко мне Гудиным, не даёт мне же их и писать!? - про себя возмущался незаслуженно обиженный автор.
И он несколько дней подряд ничего не сочинял, усиленно клея этикетки.
Однако жизнь берёт своё и поэта понесло. Для правдивости жизни он сочинил сначала общее стихотворение для обеих юбилярш, назвав его "Двум дивам", отразив в нём и прозу своей повседневной жизни:
Хоть мне стихи писать мешали,
Вменяя лишь в труде простой,
И принтер тоже не давали,
Для этой цели дорогой.Но я вот взял, и изловчился,
Нашёл и время и стело.
Пред Вами я тут повинился,
И вот творение моё:Вы - двуглавая орлица!
На гербе такая птица.
Вы в один день родились!
Ну и тема? Зашибись!Эта птица не гнездится.
Где попало, походя.
С одарённостью роднится
Лишь талант, не уходя.В один НИИ Вы подались.
Одна у Вас дорога.
В один день с Леной родились.
В Вас общего ведь много.По надёжности сравниться
Может с Ольгой лишь она.
Вместе - два крыла у птицы,
Что в НИИ гнездо свила.Двум дивам я дарю на диво
Свои творения сейчас.
Наверно, поступлю красиво?
Старался очень я для Вас.И с Юбилеем поздравляю
Я этих славных, милых див!
От сердца, от всего желаю
Прочесть мой стихотворный миф!
Да, Ольга и Елена родились в один год, в один месяц, и в один день - 5 декабря 1948 года. Все предыдущие их дни рождения проходили под эгидой старшей по должности Ольги Михайловны Лопатиной, просто заминавшей и затенявшей собой скромную, но не менее харизматичную Елену Георгиевну Тихонову.
Но в этот раз, на счастье последней, начальница была в научной командировке, и опаздывала к своему дню рождения.
Поэтому Платону представилась возможность поздравить юбилярш поочерёдно, начиная с Елены. Он и начал с неё.
Но поездка в институт, из-за Надежды, несколько задерживалась. Вместо назначенных тринадцати часов, собрались только к пятнадцати, да и то не в полном составе.
Накануне вечером Иван Гаврилович сломал вставную челюсть и с утра из дома поехал к протезисту. Вернувшись от него, он выглядел непрезентабельно, с заметно перекошенным лицом, и с полной потерей возможности наслаждаться праздничным столом.
А Алексею к шестнадцати часам нужно было уж вести старшего сына Арсения на приём к психиатру. Единственное, что он теперь мог сделать для коллег - это подбросить их к институту. Он сам и предложил это.
Страдавшая в этот день от сильно упавшего кровяного давления Надежда, вынужденно согласилась. Платону не хотелось трястись в иномарке Алексея по московским пробкам, но он вынужден был уступить несчастной руководящей особе.
Ляпунов-младший в этот день ехал как-то очень странно. Резко стартовав от их офиса вниз по Большому Николоворобинскому переулку, чем вызвал испуг и возмущение Надежды, и неприятное ощущение начала укачиваемости у голодного Платона, он затем ехал весьма непонятно.
Алексей выбирал не оптимальные маршруты, всё время влезая впереди других машин, резко сворачивая и ускоряясь, и также резко тормозя. Он словно хотел показать коллегам свою крутость, или наказать их за перенос визита в НИИ на два часа позже и оставления, таким образом, его за бортом праздника.
Ко всему прочему, Алексей высадил уже укаченного Платона и еле дышащую Надежду, вынужденно сосущих леденцы, на Зубовской площади внутри Садового кольца, с тем, чтобы они купили цветы и далее бы самостоятельно добрались на Погодинскую, дом десять.
- "Надь! Ты заметила, как Лёшка стал плохо ездить? Дёргается! Теперь понятно, почему у его Ольги в последнее время плохое настроение! Он, то резко разгоняет, то резко тормозит, да и маршрут выбрал, чёрте-какой! Ему бы только коробки возить… да Гаврилыча!" - пытался несколько развеселить кислую начальницу Платон.
- "Да ясно дело! Опаздывать ведь… нельзя! Это он нарочно! Мстил мне за задержку!" - объяснила непонятливому оптимисту, несколько воспрянувшая духом, Надежда.
В два приёма они перековыляли через Садовое кольцо и в попутном магазине купили цветы. Причём Надежда выбирала, а Платон на улице, продолжая сосать конфетку, вдыхая спасительный воздух второго транспортного кольца столицы. На троллейбусе добрались почти до места. В институт вошли в, уже почти близко к нормальному, состоянии.
Опоздавших радушно встретили и, к их спасению, всё же усадили в лёгкие кресла в торец большого стола на сцене небольшого актового зала.
Надежда, как начальница, взяла слово, тривиально поздравив юбиляршу и вручив ей подарок от всего коллектива ООО "Де-ка".
Затем она передала слово Платону, объяснив юбилярше такое своё снисхождение, одновременно покрывая вуалью анонимность автора:
- "Лен! У нас для тебя есть и стихотворное поздравление! Платон читай!".
А тот был давно морально готов к такому представлению, давно подстелил соломки в виде авторских копий своих стихотворений, приготовленных для юбилярш во внутреннем кармане своей куртки, и спокойно, с достоинством начал:
Да, года летят, как птицы.
Вот и Лены юбилей!
Надо же сему случиться?
Ты, давай, полней налей!
И в этот момент Платон своим указующим перстом заставил всех посмотреть в неполный стакан с вином, налитым ему Надеждой.
Не хоккеист Вы, Дмитрий Уппер,
Не футболист Аршавин, Вы.
Георгиевна, Вы просто супер!
Примите от меня цветы!
А в этот же момент хитрый автор, словно беря некоторый реванш у начальницы, показал рукой на букет цветов, купленных ею лично.
Без Георгиевны, без Лены,
Сделать многого нельзя.
Без неё ведь много пены,
Лишь замучаешь себя.За рулём Вы Баррикелло.
ГАИ то видело не раз.
Не ждёте Вы, когда Акелло
Вдруг промахнётся, метя в глаз.Вы любой процесс, похоже,
Завершите до конца.
Документ сырой Вы тоже
Доведёте до ума.Супер Вы патентовед.
На всё энергии хватает.
Любой примет Ваш совет,
И от лести не растает.Голова, как Дом Советов!
Только полный этот Дом.
Не оставит без ответов
Наш вопрос, любой при том!С Ирой Вы вдвоём на пару
Всем задать готовы жару!
Что за дочка?! Что за мать?!
В "Знатоков" бы Вам играть.Супер спец., Вы, супер-мать!
Ни прибавить, ни отнять!
Вам желаю супер-бабкой
До конца дней пребывать!С Юбилеем поздравляю!
Счастья, радости желаю!
И при всём, Е.Г., при том,
Полной чашей весь Ваш дом!
Всем, и главное юбилярше, очень понравилось послание Платона.