Однако один, недавно работающий с Еленой Георгиевной, молодой человек потом всё же уточнил у него об авторстве стихотворения.
А пока возбуждённая юбилярша в ответ на стихотворное поздравление сама разразилась, давно ею сочинённым, прекрасным, озорным, немного фривольным четверостишием, которое всем очень понравилось, но которое никто так и не запомнил.
Праздничный вечер прошёл в тёплой обстановке, но никаких контактов с контингентом НИИ у Платона не было, кроме профессора В. Н. Прозорловского.
За столом тот оказался стоящим через угол рядом с Платоном и поначалу поухаживал за гостем. Дождавшись, когда тот закусит после тостов, учёный пригласил поэта сойти с пьедестала в народные массы.
Они сели в практически пустом зрительном зале и начали беседовать. На вновь поднятый профессором Прозорловским вопрос:
- "И ты всё ещё с этим говном работаешь?!".
Платон, теперь уже смеясь, ответил:
- "Ну, как же, Володь, без говна-то?! Без него же жить нельзя! Да и говно ведь не выбирают! А помнишь, как поётся в известной песне? Ну, как на свете без… говна прожить?!".
- "Ха-ха-ха-ха!" - зашёлся Владимир Николаевич в диком гоготе, посмотрев сразу на начальницу Платона, и, забывшись, ища глазами Гудина, а потом и на весь удивлённый народ за столом.
- "А Гаврилыч, которому жена, наверно, сама искусственную челюсть сломала, это вообще, - интеграл по замкнутому контуру!" - нарочно, будто бы доверительно, объяснил Платон учёному отсутствие "козла…" на сцене.
- "Ха-ха-ха-ха!" - опять зашёлся в громком смехе уже заметно захмелевший доктор микробиологических наук.
Надежа, севшая для отдыха с подружками неподалёку, не преминула прокомментировать им поведение ветерана науки, сразу списав всё на своего подчинённого:
- "Ну, Платон начал! Теперь держись! Если его вовремя не остановить, скоро здесь все будут рыдать от смеха!".
- "Неужто так?!" - искренне удивилась незнакомка.
- "Да, только так!" - уверенно подтвердила Надежда.
- "Платон! Не увлекайся!" - не удержалась она от поучения:
Тот окинул её холодным, стеклянным взглядом, и продолжил, склоняясь к Владимиру Николаевичу и переходя почти на шёпот:
- "Это этих баб хрен остановишь!".
- "Да, только им и остановишь!" - согласился микробиолог, добавляя своего академического юмора.
Тогда Платон с облегчением подхватил наметившуюся традиционную тему:
- "Раньше на саблях и мечах писали: "Без нужды не вынимай, без славы не вкладывай!". А я придумал применительно к фаллосу: "Для славы не вынимай! После нужды - вкладывай!".
И опять громкий, заливистый смех профессора огласил аудиторию, снова приковав к парочке излишнее внимание. Заинтересовавшись, подошли ближе и другие, ещё оставшиеся на вечеринке, мужчины.
Взбодрённый повышенным вниманием, Платон продолжил, отвечая на вопрос одного из стоявших поблизости к другому такому же, но прямо не относящийся к теме встречи:
- "Я согласен, что на Западе можно получить хорошее узкоспециальное образование. Но никакие Кембриджи, Гарварды, Иллинойсы или Сорбонны не дадут Вам достаточного кругозора, тем более духовности. И из Вас сделают хромированный винтик капиталистической машины, причём может даже со смазкой!".
Улыбки стоящих рядом мужчин сулили продолжение разговора.
Только тут профессор перехватил было инициативу, но Платон в этот раз был более настойчив, и бесцеремонно перебил старшего коллегу:
- "В одном из приближений можно сказать, что макромир также элементарен, как и микромир!".
От удивления Прозорловский выпучил глаза, пытаясь что-то сказать в ответ, но неожиданно был перебит теперь заместителем директора НИИ по хозяйственной работе, возжелавшем продолжить с ним возлияния.
Воспользовавшись паузой, Платон откланялся профессору и пошёл к столу на своё место, продолжать трапезу.
Он не хотел слушать излияния учёного, ибо не любил пустобрёхов, так как сам ценил данное им слово и не любил людей, не держащих своё. А год назад Владимир Николаевич сам высказал пожелание стать одним из героев произведения Платона, но так и не передал тому обещанную информацию о себе.
Подали чай и кофе с шикарными фруктовыми тортами. Затем возникла затянувшаяся пауза.
Улучшив момент, Платон на всякий случай уже сейчас передал через Елену Георгиевну ей самой и для Ольги Михайловны, посвящённые им стихотворения, тайком от Надежды извлечённые автором из внутреннего кармана своей куртки. Юбилярша обещала передать коллеге по счастью.
Но вопреки этикету и интеллигентному воспитанию, не справившись с женским любопытством, она всё же взглянула в текст стихотворения:
В Самарканде родились,
Но в Москву Вы подались.
Это надо же случиться?
В сей НИИ самой явиться!Грызли Вы гранит науки.
Шили деловые брюки.
Диссертации писали,
Но рожать не забывали.Доктор Вы бионаук.
Трудитесь, не покладая рук.
Конкурентов удивив,
Сделали Вы "Фосфоглив".Доброта, надёжность, честность
Добавляют Вам известность.
Все сотрудники за Вас.
О.М. наша - высший класс!Разум и порядочность,
И в глазах загадочность,
Уваженье, труд -
Всё в жизни перетрут!Воспитали аспирантов,
Вскрыли множество талантов.
Подчинённые Вас любят,
И начальники голубят!А на трассе Вы - Шумахер!
И в компьютере - не хакер.
На то желанья просто нет.
На это есть ведь интернет!Сын и внуки не для скуки
(Внуки в радость ведь, не в муки)
Не дадут Вам отдыхать.
В жизни, что ещё желать?!С Юбилеем поздравляю!
И, О.М., я Вам желаю
Здоровья, счастья и добра!
Людям всем светить всегда!
Довольные проведённым вечером и восстановившимся здоровьем, Платон с Надеждой почти вовремя отбыли домой.
В выходные дневная температура поднялась до десяти градусов тепла, достигнув абсолютного максимума за всю историю наблюдений.
С понедельника же уже обещали похолодание, но всего лишь до нуля.
В этот день из командировки возвратилась Ольга Михайловна Лопатина и объявила, что буйного празднества на этот раз не будет.
Поэтому весь понедельник Платон провёл в хорошем расположении духа.
После прошедших выходных он позднее обычного пошёл в столовую. И у него всё ещё были свежи воспоминания, как в начале осени он подарил трём женщинам, работавшим на раздаче, одно на всех стихотворение "Три богатырки, которое затем долгое время висело у всех на виду на информационной доске около кассы:
В Подколокольном переулке,
В двенадцать доме, корпус два,
Внизу, в столовой, в закоулке
Пришла мне как-то мысль однаО тех, кто нам еду дарует,
Дарует нам своё добро!
У нас же сумрачность ворует,
Даря улыбки и тепло.Наталья в светлом "подземелье"
Подаст компот Вам и харчо.
Второго даст, другое "зелье",
И спросит Вас: "А что ещё?!".Фаина, глазоньки потупив,
Нальёт Вам суп погорячей.
В старанье, носик лишь насупив,
Гарнир наложит поскорей.Салат поставит Валентина,
Чайку горячего нальёт.
Улыбка Ваша если мимо,
То от обиды отойдёт.К попутчицам моим ревнуя,
"Пытались" их всех … "отравить".
Свои же стопы к ним вернул я,
Пытаясь их разжалобить.Все блюда, глядя Вам в глаза,
Они Вам предлагают.
Насмешки, типа: "Ты, коза!"
Они все отвергают.А я, наевшись и напившись,
Стихи вот эти им пишу,
Нисколько этим не смутившись.
Их за обед благодарю!Я их за всё благодарю!
За то, что есть на свете!
Стихи я им свои дарю!
Да! За улыбки эти!
У раздачи уже никого не было. Лишь одна Фаина уныло маячила по ту сторону прилавка. Взяв поднос и улыбаясь, подходя к раздаче, Платон машинально облизнулся, и тут же сам себя заложил:
- "Вот, иду и издали облизываюсь!".
- "На кого? На еду, или на меня?!" - встретила его расплывшейся улыбкой, неожиданно осмелевшая, симпатичная женщина средних лет.
- "Да! На всё и всех!" - многозначительно успел парировать Платон.
- "А-а! Девчонки!" - нараспев позвала она остальных из троицы "богатырок".
Но сразу вошла лишь Наталья, и издали, приветливо улыбаясь, поздоровалась с Платоном.
А Валентина вышла на сцену лишь под занавес, когда Платон уже расплачивался:
- "Как жизнь?!" - начала она, слишком весело улыбаясь.
- "Да нормально!" - формально начал Платон, но ту же спохватился:
- "Хоть держись! Всё бьёт ключом, гаечным, но не по голове, а по плечу! Нет, шучу! Всё нормально! Вот если бы Вы меня спросили, как живёшь, то раньше я отвечал - регулярно и с удовольствием!".
- "А сейчас?!" - радостно подхватила тему догадливая Валентина.
- "Да и сейчас бывает с удовольствием, но не регулярно…, что явно недостаточно и вредит здоровью!" - смеясь, закончил он.
- "Ха-ха-ха!" - в свою очередь рассмеялась озабоченная женщина, поняв намёк не менее озабоченного мужчины.
В четверг утром, одиннадцатого декабря, Платон персонально поздравил Алексея с днём рождения, пожелав тому пока только здоровья, так как остальное ему само собой приложится.
Позже на своей машине именинник повёз Надежду с подарком и поздравлением в институт к Ольге Михайловне.
Через окно цеха Платон увидел, как подпрыгивающей походкой довольного собой человека, Алексей шёл к машине.
Наверно, потому, что он теперь ходит мало, старается это делать усердней?! - подумал тогда насмешник.
Опять же, через окно, он увидел, что стоящая около машины начальница, кроме всего прочего, держит в руке и файл с листом белеющей бумаги - наверняка его стихотворение.
Но занятого работой автора не взяли, никак не объяснив такой подход, а курьер-доцент был на задании.
Тогда Платон невольно подумал, что Надежда ревнует его к прошлому успеху, и не хочет, чтобы автор зачитал сам своё послание, и вновь засветился с ним.
Так ей было удобнее.
То есть самой зачитать, якобы, её, или, в крайнем случае, всего коллектива послание, не выпячивая достижение персонально Платона.
Не знала тогда ревнивица, что этим она сама себя и высекла, так как дальновидный Платон её здесь же нечаянно и подставил. Ибо Юбилярша уже имела на руках полный, авторский экземпляр поздравительного стихотворения.
По неожиданно скорому возвращению поздравляющей парочки никакой информации от них не поступило.
Позже, улучив момент, Платон исподволь подвёл Надежду к этому вопросу, но та высказалась очень кратко:
- "Мы приехали, зашли на этаж. Там был накрыт стол, но мы садиться не стали. Вызвали Ольгу вниз, и на улице перегрузили наш тяжёлый подарок сразу в её машину. Она была страшно довольна такой универсальной газонокосилкой!".
И всё! Больше Платон ничего интересного для себя не услышал.
В этот же день, но не по обыкновению, а с большим скрипом, с долгой неизвестностью, рабочее время для коллег неожиданно закончилось, поначалу было манкированным, днём рождения Алексея.
С утра Надежда объявила, что Лёшка не собирается отмечать свой праздник по семейным обстоятельствам.
В обеденный перерыв, пообедав в столовой, Платон зашёл в булочную на углу Воронцова поля, и неожиданно встретил там Гудина. Тот стоял в очереди позади офицеров-африканцев и явно маялся, готовясь что-то сказать им умное, академическое, нарочно пока не обращая внимания на коллегу.
- "Ребят! А Вы из какой страны?" - наконец спросил Гудин офицеров-африканцев.
- "Из Заира!".
- "А это што за страна?" - всё же шёпотом спросил он у Платона.
- "Да бывшее Конго!".
- А-а! А как там Чомба Ваш поживает?".
Те, вытаращив от удивления глаза, испуганно посмотрели на дурака.
- "Ты бы ещё спросил их про Иисуса Христа! Дубина! Твою Чомбу уж давно прибили!".
Старец захохотал, делая вид, что пошутил, и не обращая сейчас внимание на оскорбление коллеги.
Пообедав, Платон спокойно работал. Также спокойно работали и все остальные, включая самого Алексея.
И вдруг, как прорвало! В половине четвёртого Алексей неожиданно предложил подъехать в их любимый ресторан "Пилзнер".
Однако коменданта Ноны на рабочем месте в этот момент не оказалось. Так что недолюбливаемой Алексеем и его любовницей Ольгой красавице Ноне сегодня, как говорится, обломилось. На авто Алексея подъехали до середины Покровского бульвара, далее прошли пешком.
Алексей с Гудиным быстро шли впереди. Было смешно видеть, как старый, почти вприпрыжку еле поспевает за молодым.
Платон с Надеждой не спеша, степенно и уверенно, шли сзади.
Наверно сейчас Иван гудит Лёшке на ухо по-поводу предстоящего непомерно большого и дорого моего заказа? - подумал Платон.
И, как впоследствии выяснилось, оказался прав.
Далее всё проходило по давно отработанному сценарию.
Но Платон был верен своему плану, и заказал морс, в чём невольно оказался даже не солидарным с именинником, которому ещё предстояло побывать за рулём, всё же заказавшим триста граммов пива.
Когда Платон неожиданно для всех заказал морс, Гудин с Ляпуновым переглянулись. Видимо прогноз Ивана уже не сбывался.
- "И сколько, Лёш, тебе стукнуло?" - нарочно спросил Платон, хотя это прекрасно знал и сам.
Но уж очень хотелось отплатить той же монетой невежде, который всегда забывал возрасты своих коллег. Ему ведь было всё равно!
Всё же услышав удивлённый ответ, немного замявшегося виновника торжества, Платон не удержался от продолжения:
- "Тридцать восемь? Надо же! Оказывается, года летят не только у меня!".
Принесли пиво, морс задерживался. И тут подлец Гудин дорвался, предложив тост за именинника, не ожидая, пока поднесут Платону.
Лёшка пытался было остановить невнимательного. Но Надежда по глупости, или из-за вредности, поддержала порыв старца.
И "Святая троица" дружно пригубила свои бокалы пива за здоровье Ляпунова.
В этот момент Платон даже опешил от такой наглости и неуважения к себе со стороны коллег.
Вот уж этого он никак не ожидал от интеллигентов.
Как же так? Ну, ладно, профессиональный подлец Гудин, а Надежда с Лёшкой? Что же они? Вот где и в каких мелочах всё и проявляется! - сокрушался Платон.
Поскольку Гудин специально заставил Платона пропустить его тост, то Кочет решил впредь, нигде и никогда, за тосты Ивана вообще больше не выпивать.
Наконец принесли морс, и Платон несколько отыгрался, в одиночестве произнося свой тост:
- "Лёш! Ну, я не буду повторять тривиальный тост невоспитанных!
К тому же здоровья я тебе желал, ещё поздравляя утром!
Я тебе пожелаю три важных момента!
Первое: желаю тебе, чтобы твои родители были здоровы и долго жили!
Второе: чтобы тебя любила твоя любимая женщина!
И третье: чтобы все твои дети тебя радовали своими успехами!".
Глядя на от неожиданности открытый сухой, старческий рот Гадина, Платон понял, что попал в точку. Тому даже пришлось, хоть и нехотя, но всё же поддержать выпивкой тост Платона.
Но на этом соревнование между стариками не закончилось.
Следующим ударом по предсказаниям Гудина Платон нанёс заказанным им салатом из морепродуктов, раздав его всем присутствующим. Его примеру последовала и Надежда, раздав заказанную ею "Сырную тарелку".
Такое подвижничество Платона стало теперь примером для всего коллектива на будущее.
При следующих посещениях решили заказывать разных яств по одной тарелке, которые были весьма большого размера, и делить на всех.
Тем временем мероприятие проходило весело, ибо их ООО "Де-ка", не смотря на кризис, пока удавалось без ощутимых потерь завершать план года.
А чуть захмелевший Иван Гаврилович, как часто бывало с ним и ранее, перешёл на не столовые темы, пытаясь переключить внимание на себя.
- "У меня сосед по дому - Коля! Простой мужик, но хороший сварщик! Я его как-то раз пригласил к себе на дачу сделать сварные работы! Он всё сделал хорошо! Но вот, беда! Оказался большим любителем пива! Он то и дело прикладывался к бутылкам и банкам! Он мне всю дачу обоссал! Как собака всю территорию пометил, все кусты!".
- "Наверно и клубнику тоже!" - перебил его Алексей.
- "Нет! Клубнике не досталось! Хотя, кто его знает? Так что Вы думаете? Когда он уехал, я через несколько дней подхожу к продуктовой палатке, а мне продавщица и говорит: С Вас сто семьдесят шесть рублей за пиво!".
Коллеги посмеялись, не то над рассказанным, не то, как Платон, над рассказчиком.
Хотя Платон, опять-таки верный своему другому плану, не очень-то часто открывал рот для реплик, но и он, для разнообразия, внёс свой вклад в общее веселье.
Когда тосты сами собой иссякли, он ошарашил всех своим новым умозаключением:
- "Оказывается, выгоднее всего пить на День Парижской коммуны! Потому, что тогда можно выпить за каждого коммунара в отдельности!".
Алексей о чём-то обиженно задумался.
В этом году он ещё больше прибавил в весе.
Видимо сказалась спокойная и сытая жизнь. К его ещё более увеличившемуся в размерах животу теперь ещё добавился и весьма заметный зоб под подбородком.
И теперь, с короткой рыжей стрижкой, такими же рыжими бровями, веснушчатым острым носом и выпяченными губами на фоне бледно-розовых щёк в рыжей щетинке, да ещё и с большим животом, он стал напоминать настоящего большого хряка. К тому же ему, как настоящей свинье, явно не хватало воспитания и культуры.
Отец Алексея, занятый мудрыми мыслями и наукой, в своё время не занимался воспитанием сына, да и общался с ним редко.
И тот рос в окружении матери и двух сестёр. Поэтому он и вырос вдобавок склочным, как баба.
А баба, кстати, ждала Алёшу и сейчас.
К пяти часам вечера мероприятие закончилось, ибо виновнику торжества предстояла встреча с, где-то его ожидавшей, любимой женщиной.
В заключение Платон с Алексеем заказали мороженное, угостив им своих соседей: соответственно Алексей - Ивана, Платон - Надежду.
Уходя из полуподвального помещения ресторана, Гудин очистил все близ стоящие пустые столы от фирменных спичек "Пилзнер".